Деревня, Которой Нет
Я лежу с закрытыми глазами, но чувствую всё, что освещает солнце: зелёную поляну, заросшую травой, огромный раскидистый дуб позади, и старый пень с почтовым ящиком, неподалёку от меня. Солнце уже не в зените, и тень повторяет мои очертания: изогнутый хвост, вытянутое тело, и голову, возвышающуюся над передними лапами. Я – тигр.
В лапе у меня сидит хомячок и грызёт ванильный сухарик. Покончив с одним, хомячок достаёт другой, из сиреневого мешочка, и принимается за работу. Зовут этого хомячка Мяконький, но, в отличие от своих соплеменников, он ходит только на двух лапах. Глаза у Мяконького изумрудные, словно два драгоценных живых камешка. Ему три с половиной года.
Где-то в дупле дуба спит сова Яруша, любимица Мяконького, а заяц Персик носится по лесу. Вечером, он прибежит на поляну и будет, качаясь в кресле-качалке, читать Мяконькому сказки. А когда Мяконький заснёт, Персик будет смотреть в подзорную трубу на звёзды, или листать энциклопедию.
Мы живём на поляне, возле дуба, а вокруг – Деревня, Которой Нет.
Нам хорошо. Тишина. Лишь изредка доносится журчание горной речушки, протекающей поблизости. Речушка бежит и днём и ночью, напоминая мне о вечности…
Мяконького не заботит вечность: он бегает на речку и, поднимая радужные брызги, моет там свои лапки. Ему очень весело.
Мяконький живёт на мне, поскольку я являюсь его неотъемлемой собственностью: он следит за состоянием моего здоровья, ухаживает за когтями, и расчёсывает мою шерсть небольшими деревянными грабельками, терпеливо волоча их за собой. Закончив очередное расчёсывание, Мяконький забирается на старый пень, в котором у него находится кладовая, и удовлетворённо произносит:
– Тигра – мой!
Порой, Мяконький расхаживает по моей спине, в проволочных очках без стёкол, и, открыв свою записную книжечку, что-то бубнит себе под нос. А когда я его спрашиваю, что он делает, он отвечает:
– Тигра, не мешай! Я занимаюсь бугалтерией…
Это он подсчитывает хозяйственные расходы. В записной книжечке у Мяконького чего только нет, рисунки, заметки и прочее, которые ему пишут жители Деревни, Которой Нет, но читать Мяконький не умеет, и учиться не собирается. И когда ослик Буковка выговаривает ему за это, Мяконький неизменно отвечает:
– Тигра меня итак любит! Не забывай сё-таки, что я – таинственность…
Иногда Мяконький высказывает замечания, вроде «мизобразие», что означает, что он чем-то серьёзно недоволен.
Иногда, я сам высказываю Мяконькому замечания, когда он исчезает куда-то, а потом появляется с невинной мордочкой: значит, опять кому-то помогал. Но выговариваю я Мяконькому не за заботу о других, а за то, что я не знаю где он. А я всегда должен это знать, потому что Мяконький – моё сердце.
Но, если я сам сделаю что-то не то, Мяконький сурово смотрит на меня своими изумрудными глазками, и тогда я прошу у него прощения. А, если Мяконький серьёзно обижен, что уже бывало, то он забирается в свою кладовую, выдолбленную в старом пне, и долго-долго ищет там пуговку. И сколько его не зови – уж он не придёт.
Ростом, Мяконький чуть выше чайной кружки, но вы думаете, он слабый?
Ничуть!
Если Мяконькому кажется, что мне угрожает какая-то опасность, он достаёт из кладовой свой мешочек с ванильными сухариками и, усевшись на мою спину, не сдвинется с места.
Сбоку на пне висит почтовый ящик, из которого Мяконький очень любит выуживать корреспонденцию. И на душе у меня становиться светло, когда Мяконький радостно пищит:
– Тигра! Мне письмо!
Он узнаёт написанные ему письма по букве «М», других букв он не знает. Остальную почту мы разносим по адресатам. А газеты для черепахи Тили, которая обитает у Золотых ворот Лабиринта Вселенских Мыслей, Мяконький относит с совой Ярушей по ночам, поскольку днём Тиля всегда спит.
Иногда, я тайком что-нибудь пишу Мяконькому, и опускаю в почтовый ящик, а Персик читает ему вечером вслух. В такие минуты изумрудные глазки Мяконького долго светятся в темноте, и он бормочет себе под нос:
– Тигра мне написал…
Каждую неделю Мяконький измеряет меня, а заяц Персик записывает всё в его записную книжечку.
– Я должен знать се твои размеры, – обычно говорит Мяконький, старательно прикладывая мягкий портновский сантиметр ко мне:
– Может, ты ну меня недоедаешь?
– Мяконький, – говорю я, – я прекрасно себя чувствую.
Мяконький, забравшись на пень, строго смотрит на меня:
– Не забывай сё-таки, что я тебя выращиваю! Покажи зубики.
Я открываю пасть, и Мяконький внимательно смотрит в глубину:
– Та-ак… Сё в порядке!
Иногда он слегка покачивает какой-нибудь клык, но, не обнаружив опасности, удовлетворённо вздыхает:
– Здоровенький! Персик, запиши.
Персик заполняет очередную страничку, после чего Мяконький забирает у него свою записную книжечку и ставит в конце записи буковку «М», единственную которую он умеет писать.
Осмотр закончен.
Сегодня, как раз прошёл такой осмотр, после чего мы с Мяконьким отправились к Кукушкиному камню, где живёт друг Мяконького – лягушонок Ква. Всю дорогу Мяконький сидел на моей спине и пел свою любимую песенку:
– Тигра мой! Тигра мой!
Когда мы пришли к Кукушкиному камню, Мяконький затащил Ква на меня и вдоволь накатал его, а затем друзья отправились купаться. Они долго прыгали с Кукушкиного камня в воду, брызгались и плавали, а я лежал на берегу и дремал.
После купания, друзья присели на травке, возле меня, обсушиться. Ква хотел проглотить муху, но промахнулся. Светило солнышко, вовсю чирикали птички, и где-то в глубине леса куковала кукушка. Лягушонок вздохнул и сказал:
– Везёт тебе. У тебя такой Тигра…
– Да что ты! – махнул лапой Мяконький. – Знаешь, сколько о нём надо заботиться: утром причесать, лоб потрогать (мало ли нимпература), умыть, накормить! Вечером лапы проверить, хвост укачать, а уж потом и сам можешь ложиться! А ведь у меня ещё и Персик, Тёня, Груздик, Тиля, Бананка и се остальные. Какой уж тут отдых…
– Мне бы такого Тигру… – завистливо вздохнул Ква.
– Так ты поищи! – предложил Мяконький.
– Где же его найдёшь? – с сомнением ответил Ква, наклонив голову набок. – Я вот и выше по речке высматривал и пониже – нету.
– Ты просто не умеешь искать! – объяснил Мяконький. – Надо делать не так! Встал утром, лапы так разведи в стороны (Мяконький встал и показал, как нужно развести лапы):
– Что такое?! Где Тигра?!
И пошёл: заглядывай за каждый кустик, за каждое деревце. А когда заметил Тигру – обнимай и целуй в нос!
– Если бы всё было так просто… – недоверчиво вздохнул Ква.
– Это сё потому, что ты сомневаешься! – назидательно произнёс Мяконький.
– Тебе хорошо, – продолжал Ква, – ты-то уже нашёл…
– Ага! – пискнул Мяконький. – Знаешь, сколько я искал?! Всю округу облазил: и в можжевеловой балке искал, и в сосновом бору, и каменистое нагорье у побережья обошёл! Нигде нет. А тут однажды иду мимо старого дуба, смотрю – лежит. Тигра! Совершенно ничей! Я осторожно понюхал – мой! Тогда я потёрся о его нос, залез ему на спину и сё! Теперь вот, живу…
– И что, вот так просто, средь бела дня, на поляне, можно найти бесхозного Тигра? – не поверил Ква.
– Конечно! – ответил Мяконький. – Но я забыл сказать тебе самое главное: нужно плотненько позавтракать блинчиками с клубничным вареньем, которые Тёня жарит, и чаем с лимончиком. А когда у тебя в пузике жареный блинчик, ты найдёшь сё, что хочешь!
Одна лунная ночь из жизни Мяконького
Мы с Мяконьким живём под сенью раскидистого дуба, в листве которого день и ночь поют птицы, а вокруг раскинулась Деревня, Которой Нет, со множеством обитателей. Вот лишь несколько из них: ёжик Груздик, устроившийся неподалёку от нас, под кустом шиповника, (отшельник, которого способен выманить только Мяконький), мышка Пиликунька, любительница кружев и песен, морская черепаха Тиля, обитающая на побережье океана, возле Золотых ворот Лабиринта Вселенских Мыслей, мартышка Бананка, часами ожидающая отдыхающих на пальме, (там же возле Золотых ворот), ослик Буковка, педант и книголюб, и много-много других.
Попасть В Деревню, Которой Нет непросто, поскольку она скрыта горными нагромождениями, а единственный путь проходит через кольцеобразный Лабиринт, расположенный почти на берегу океана.
Это огромное мраморное сооружение так и называется – Лабиринт Вселенских Мыслей. Пол его выложен чёрными и розовыми плитами, в шахматном порядке, мраморные стены с розовыми прожилками искусно отполированы, а сверху на стенах висят хрустальные фонари, освещающие коридоры по ночам. Потолка нет, поэтому блуждающим по бесконечным тупикам и коридорам всегда открыто небо.
Лабиринт Вселенских Мыслей – это уникальное сооружение. Он является одновременно и библиотекой, в которой хранятся сотни тысяч фолиантов, начиная с библии, и заканчивая периодическими изданиями, и музеем, и в некотором роде – мастерской, в которой можно изготовить что угодно. В нишах хранятся не только книги, но и различные исторические экспонаты, и другие ценности: географические и звёздные карты, скульптуры, старинные вазы, инструменты, модели кораблей, автомобилей и паровозов, образцы минералов и растений со всех материков, и прочее.
В общем – это огромное хранилище Вселенной. В некоторых местах, совершенно неожиданно, мрамор раздвигается, и на стене появляется экран, на котором можно ознакомиться с любой информацией, как на мониторе компьютера. Иногда экспонаты сами появляются перед глазами любопытных, но через некоторое время вновь бесследно исчезают.
Загадку Лабиринта Вселенских Мыслей пытаются разгадать многие, но пока это никому не удалось. Кажется, что разгадать загадку Лабиринта проще простого: стукнуть киркой по стене сильнее – и готово!
Однако не тут-то было! Если любознательные посетители пытаются применять силу, на стене появляется предупреждающая надпись:
Осторожно!
Можно выпасть в вечность!
Некоторые, не обращая внимания на предупреждение, продолжают дальше. И вдруг в какой-то момент, они – выпадают. Такие уже были, и дальнейшая судьба их неизвестна, поскольку из вечности ещё никто не возвращался.
Издали Лабиринт Вселенских Мыслей напоминает огромную розоватую жемчужину, отделяющую цепь горных нагромождений от океана.
Наружный вход Лабиринта, обращённый к океану, представляет собой красивые двустворчатые ворота, у которых всегда дежурит черепаха Тиля. Они так и называются – Золотые ворота. Чтобы попасть к нам, в Деревню, Которой Нет, нужно зайти в эти ворота, пройти по бесчисленным коридорам Лабиринта, а выйти… Впрочем, где находится выход, знают только обитатели Деревни, и, если вы не знакомы ни с кем из них, вам, пожалуй, едва ли удастся найти его самому. Хотя, попытки отыскать его, никогда не прекращаются.
Любопытные постоянно забредают в Лабиринт, осмотреть экспонаты, почитать надписи на стенах, которые оставляет Тиля, а заодно поискать выход в Деревню.
Каким образом Тиля оставляет надписи на стенах, никто не знает, поскольку никто ещё не застал её за этим занятием.
Увлекаемые Тилиными надписями, или соблазном найти дорогу в Деревню, Которой Нет, Некоторые посетители уходят очень далеко, а потом долго-долго кричат, призывая её на помощь.
Справа от Золотых ворот Лабиринта, если смотреть с моря, стоит одинокий уличный фонарь, освещающий площадку по ночам. На столбе фонаря висит дисковый телефон-автомат, с которого можно позвонить в любую точку мира. Слева от Золотых ворот, растёт лохматая пальма, на верхушке которой целыми днями бездельничает мартышка Бананка. Под пальмой стоит жёлтая уличная скамейка со спинкой, на которой любят отдохнуть усталые путники: здесь открывается чудесный вид на Жемчужный залив, имеющий подковообразную форму, кое-где заросший пальмами. Пологий берег с чудесным палевым песком омывают ленивые волны океана…
Между Жемчужным заливом и Лабиринтом Вселенских Мыслей проходит тропинка, утоптанная сандалиями путешественников и отдыхающих, живущих в нескольких домиках, расположенных неподалёку.
Но прохожие не только по этой причине любят посидеть на жёлтой скамейке: мартышка Бананка рассказывает им анекдоты, и округу частенько оглашает весёлый смех.
Морская черепаха Тиля – одна из удивительных сущностей Деревни, Которой Нет. Мяконький с совой Ярушей приносит ей по ночам ром и различные периодические издания, которые достаёт из своего почтового ящика у нас на поляне.
У Тили два хобби: читать всё, что попало, забрасывая прочитанное в пластмассовую мусорную корзину, и смотреть сериалы про ковбоев. И когда она смотрит очередную серию, то в горячке начинает палить из своего револьвера по ковбоям, точнее дырявить их шляпы. Поэтому, у неё несколько ламповых телевизоров, которые ремонтирует наш великий изобретатель мышонок Мучка.
Мы с Мяконьким очень любим Жемчужный залив и, в летний период, совершаем ежевечерние прогулки вдоль побережья, а потом проходим через золотые ворота в Лабиринт, и возвращаемся в свою Деревню, Которой Нет.
Однажды вечером мы вернулись с побережья, и подошли к золотым воротам. Мяконький спрыгнул с меня, забрался на Тилю, которая дремала у своего каменного столика, и поцеловал её. Тиля проснулась, что-то забормотала, и Мяконький пообещал ей прийти ночью, чтобы почистить панцирь. Затем Мяконький забрался на мою спину, и мы вошли в золотые ворота Лабиринта.
– Газеты не забудь! – крикнула вдогонку Тиля. – Скукотища…
Но разве Мяконький про такое забудет? Он без Тили жить не может.
А когда настала ночь, у Золотых ворот Лабиринта произошло вот что.
Стёклышкин, молодой ассистент профессора в городской обсерватории, держа небольшой ручной телескоп подмышкой, возвращался домой после астрономических наблюдений Луны. Пахло полынью, сухим песком и водорослями и настроение у Стёклышкина было приподнятое: оказывается, во время полнолуния освещённость лунных кратеров… Но что это?! В нескольких шагах впереди, под ярким светом уличного фонаря, Стёклышкин вдруг обнаружил – почти полутораметровую морскую черепаху! безмятежно дремлющую с сигарой в кресле. Рядом На небольшом каменном столике стояла бутылка с цветной этикеткой, поблёскивало блюдце с нарезанным лимоном, и лежал револьвер. Чуть поодаль шипел старый ламповый телевизор, на четырёх ножках, мерцающий синим полупогасшим экраном, на котором отчётливо темнели три звездообразные дыры (явно от выстрела). В воздухе ещё висел запах пороха. Почти сразу же за черепахой, Стёклышкин увидел необычное мраморное сооружение с золотыми воротами, над которыми виднелась гранитная скрижаль с надписью: Лабиринт Вселенских Мыслей.
Стёклышкин подкрался к воротам, чтобы приоткрыть их, как вдруг черепаха подняла голову, вынула сигару изо рта, и недовольно произнесла:
– Тиля меня зовут…
Стёклышкин вздрогнул, обернулся и застыл на месте.
– Недавно заснула, – недовольно пояснила черепаха, – так что, если заблудишься, не ори! Жди до утра. Два дня не спала. Дай поспать!
Стёклышкин молчал.
– Сериал про ковбоев смотрела… – продолжала черепаха. – Хочешь бродить в Лабиринте – броди. Открывай ворота и иди! Только следов не оставляй. И не вздумай мне жевачку на панцирь прилепить – застрелю! И вход закрою. А выход в Деревню, Которой Нет, тебе всё равно не найти…
Черепаха сунула сигару в рот, свесила голову и заснула.
Стёклышкин постоял, послушал сиплый старушечий храп, и уже собирался идти дальше, но любопытство зазывно потащило его в Лабиринт. Ассистент профессора воровато оглянулся, приоткрыл тяжёлые ворота и осторожно шагнул внутрь: множество мраморных коридоров с шахматными полами разбегались в разные стороны, освещённые хрустальными фонарями, над которыми темнело ночное небо. Стёклышкин с удивлением осмотрел мраморную стену одного из коридоров с какой-то надписью, каждая буква которой далеко отстояла друг от друга, и, убегая вдаль, скрывалась за поворотом.