– Я дал тебе возможность выбора, не удовлетворившись им, принял решение, которое мне кажется более рациональным.
– Я никуда с тобой не пойду, – упрямо повторила девушка, независимо выставив вперед подбородок.
Чёртики в глазах молодого человека заняли круговую оборону:
– Твоя сумка с паспортом у меня, если что.
Стеша сурово протянула руку:
– Отдай.
Егор прищурился, склонил голову на плечо, но не пошевелился. Серые глаза спокойно улыбались.
– Хорошо. Компромисс. Как юрист, ты должна их обожать. Ты останешься у меня три дня, пока не разберёшься со своими проблемами и не решишь, возвращаешься ты в Москву или остаёшься в Питере. Так пойдёт?
Стеша опустила глаза. Рука нерешительно повисла в воздухе. Егор протянул открытую ладонь, дотронулся до девичьего запястья кончиками пальцев. Впервые за эту ночь, проведенную так близко.
– Ну же, Стёпа, соглашайся.
– Стёпа? – девушка ошарашенно уставилась на него.
– Степанида Батьковна, – исправился, не моргнув глазом, он и добавил хитро: – Приставать не буду, завтра вообще в наряд уйду, так что сутки нас с Митькой не будет.
И, подхватив девушку за локоть, потянул к себе и мягко вынудил сделать шаг навстречу.
Глава 6. Коммуналка
У старых городов есть удивительное свойство сохранять и прятать в закоулках, по соседству с многоэтажными гигантами узкие улочки, серые подворотни, темные в своей безысходности колодцы сталинок. Город, накопив за свою историю великое множество таких вещей, распихал их словно детали тетриса между особняками, мостами, ловко всунув между ними забытые богом забегаловки, подозрительного вида пельменные, знававшие еще Ильфа и Петрова.
Так прячут от нас наши детсадовские рисунки заботливые руки наших родителей, бабушек и дедушек, чтобы вынести их на свет божий тогда, когда перестаешь понимать, кто ты и куда ты идешь, человек ты или машина для суеты. Когда к горлу подступает тошнота от очередного прожитого дня, ничем не отличающегося от череды предыдущих. Будильник, утренний кофе, метро, работа, метро, вечерний чай, будильник. Сомнительное разнообразие серых будней ссорой с ребенком из-за невыполненного домашнего задания или с соседкой из-за мешающей проходу детской коляски.
Старые города нужны, чтобы мы помнили.
– Заходи, – Егор распахнул перед Стешей темное нутро съемной малогабаритной «двушки». Высокие потолки с выцветшей лепниной, старенькие обои, заботливо подклеенные временными жильцами. – Твоя комната прямо по коридору и налево. Кухня – прямо по курсу. Маленькая, но все есть, Марго вроде довольна…
– Марго?
– Жена Митькина.
Егор забросил свою сумку в комнату напротив входа, по дороге показывая владения:
– Эта комната чуть больше, зовем между собой «хоромы царские». Собственно из-за этого панно, – он показал на вычурную композицию обнимающейся парочки в окружении головорезов-амуров, виновато ухмыльнулся. – да. Моя – теперь твоя – девять квадратных метров. Ничего кроме кровати, встроенного шкафа и тумбочки не помещается. Зато с видом на Неву. Ванная здесь, – он толкнул узкую крашеную дверь, автоматически стянув с полотенцесушителя мужские спортивные штаны. Свободной рукой сгреб с полки две пустые банки из-под пены для бриться, подмигнул Стеше: – Вот так и живем. Квартира так-то доценту с Митькиной кафедры принадлежит. Мировой мужик. Присматриваем за квартирой и пожилой соседкой, поливаем цветы, оплачиваем коммуналку и счетчики… Ты устраивайся.
Он посмотрел на притихшую девушку:
– Если у матросов нет вопросов, то можем пойти гулять. Только мне в Академию надо забежать, отметку о приезде сделать.
– Я домой позвоню, хорошо? – Стеша прислонилась к косяку, устало выдохнула.
Она прошла в комнату, притворила за собой дверь.
Все, как и рассказывал Егор. Узкий диван у стены, рядом – ниша, приспособленная под встроенный шкаф. Небольшая тумбочка. Окна выходят на проспект, на закованную в гранит Неву. Стеша присела на край дивана, достала из сумки сотовый, задумалась.
В коридоре что-то грохнулось. Егор тихо чертыхнулся.
Она набрала номер. Отец взял трубку сразу, без приветствия сказал:
– Даже не говори, где находишься. Под пытками могу сдаться. Телефон отключи. Связь ежевечерне в 20–00. Деньги выслать?
– Нет, у меня есть, – девушка шмыгнула носом.
– Ты как? – отец говорил сдержанно, как с посторонним. Девушка догадывалась, почему.
– Нормально.
– Ну, держись, дочь. Всё, идут. До вечера.
Стеша нажала кнопку отбоя, вынула из телефона батарейку и улыбнулась: как минимум один союзник у нее есть.
Сбросила куртку.
Мужская комната не предполагала наличие зеркала.
Она пригладила волосы, оправила рубашку и вышла из комнаты.
Егор, в майке, форменных брюках и цветастом фартуке, орудовал на кухне. Стеша поймала себя на мысли, что ей приятно наблюдать за его четко выверенными движениями. Непринуждённая сила и уверенность внушали доверие и желание… прикоснуться. Стеша покраснела. Нет, она не это имела ввиду. Она подумала, что этот парень мог бы стать кому-то отличной опорой в жизни. Кому-то. Не ей, конечно.
Егор неожиданно обернулся, заставив девушку покраснеть до пунцового цвета под его проницательным и чуть ироничным взглядом. Та торопливо заправила волосы за уши, закусила губу.
В кухне пахло свежезаваренным чаем, на плите над кастрюлей подпрыгивала крышка, словно салютуя гостье.
Заметив её появление в дверях, Егор сделал приглашающий жест.
– Садись, покормлю тебя, – покосился на нее, но от вопросов воздержался. – Кстати, если что купить надо из продуктов или еще чего необходимого, деньги вот тут, – он кивнул на шкатулку на холодильнике. – Сейчас не густо, но на днях мы с Митькой пополним. Деньги общие, если что. Так что не стесняйся.
– Спасибо, у меня все есть.
Он снова кивнул и отвернулся к плите, выбрасывая в кипяток шарики из теста:
– В морозилке пельмени обнаружились. Ты пельмени ешь?
– Я всеядна, как нильский крокодил.
– М-м, ценное качество для девушки, – отметил Егор. – И резину употребляешь?
Стеша удивленно изогнула бровь:
– Советуешь?
Он расхохотался, почесал щетину.
– Нет, просто Митькина Марго очень готовить любит… Но не умеет катастрофически. Хотя, может, тебе повезёт и ты ее стряпню не застанешь, верно?
Он прислонился бедром к столешнице, отправил пельмень в рот – на проверку готовности. А Стеша поймала себя на мысли, что уж она-то бы его, Егора, удивила. В плане кулинарии, конечно.
"Мое бесценное сокровище!
Ты прочтешь эти строки, ложась в постель в чужом месте в незнакомом доме. Дай Бог, чтобы поездка оказалась приятной и интересной,
а не слишком утомительной или слишком пыльной. Я очень рада, что у меня есть карта и что я могу следить по ней ежечасно за тобой. Мне ужасно будет недоставать тебя. Но за тебя я рада, что ты будешь в отсутствии два дня – получишь новые впечатления и не будешь слушать Аниных выдумок"[4].
Агентство «Консул» занимало правое крыло в одном из самых престижных бизнес-центов Северной столицы. Светло-серый мрамор, подсветка, благородный черный гранит – производили впечатление на Георга, вызывая острое желание узнать стоимость аренды. Но праздное любопытство было чертой, от которой пожилой англичанин избавлялся всю свою сознательную жизнь, поэтому он молчал, исподтишка разглядывая затейливые канделябры.
Сопровождавшая его девушка провела на четвертый этаж, пригласив в знакомую уже переговорную комнату и предложив чаю, от которого Георгий Андреевич решил в этот раз не отказываться.
– Дорогой Георгий Андреевич! – директор агентства бросился к нему, не дав допить желанный напиток. – Очень. Очень рад вашему приходу!
Мистер Иван сдержанно кивнул, по привычке пригласив собеседника занять удобное место. Смутился из-за своей бестактности, поправил гладко зачесанные назад седые волосы.
Уже месяц он добивается от агентства результатов работы. Любых. В конечном счете, отрицательный результат – это тоже результат. Месяц болтался между Лондоном и Санкт-Петербургом, досконально изучив все таблицы в залах ожиданий. На этот раз заказчик просил проявить настойчивость и вернуться с семейной реликвией Дома Романовых, пообещав удвоить комиссионные в случае успеха. Георг бы старался и без этого обещания – так утомило его это задание.
Лысоватый директор доверительно скривился, изобразив на лице крайнюю степень сожаления:
– Хозяйка категорически отказывается встречаться с нашим представителем. Мы делаем все возможное, чтобы убедить её.
– Меня рекомендовали вас как профессионалов высокого класса, – Георг с трудом сдерживал раздражение. – Это предполагает умение вести переговоры с разными клиентами… Я бы хотел получить координаты этой почтенной дамы и переговорить с ней сам. Уверяю, если мне придется удостовериться в ее несговорчивости, на оплату ваших услуг это никак не повлияет, я подтвержу заказчику ваши старания.
Директор агентства насупился, достал из внутреннего кармана пиджака блокнот и, вырвав из него страничку, написал адрес и имя. Протянул листок англичанину:
– Надеюсь, вам удастся больше, чем моим сотрудникам, – впервые в его голосе мелькнули реальные, неподдельные эмоции. И Георгу стало от них не по себе: в голосе собеседника отчетливо почудилась неприязнь.
Глава 7. Митька
Они бродили по мощеным мостовым, много раз спускались к Неве, кормили чаек и голубей. Егор улыбался и молчал. Стеша то и дело ловила на себе его пристальный, чуть удивленный взгляд. Смущалась.
– А какая у тебя фамилия, – спросила она, чтобы рассеять возникшую неловкость.
– Данилов.
– А звание?
– Старший лейтенант.
– Старший лейтенант Данилов Егор… а дальше?
– Алексеевич, – подсказал он, не сводя с нее серых, как вода в Неве, глаз.
– Очень приятно познакомиться, старший лейтенант Данилов Егор Алексеевич, – Стеша поправила волосы, растрепавшиеся порывом ветра. – А по специальности ты кто?
– Я – уши и глаза подводной лодки. Акустик.
Стеша обернулась к нему, прислонилась поясницей к гранитному парапету, разглядывая. Бывают красавчики на свете. Томный взгляд с поволокой, нарочитая небрежность в движениях, самодовольство и самолюбование собственной привлекательностью. С таким нарциссом может быть глазам приятно, но душой холодно, потому как нет от них тепла человеческого. И Стеше было приятно, что все это – не про её нового знакомого, с которым так настойчиво сталкивала ее судьба.
Привлекательный, но не лощеный. С умным и ярким взглядом, в котором отражается она, Стеша. Руки сильные и умелые. «И кудри дев ласкать, и гривы своих коней»[5], так ведь в романсе пелось? «Цари на каждом браном поле и на балу». И, что бы она там не думала в начале, его решение и слова: «Я мужчина и буду принимать решение» – зацепили её. Она не слышала таких слов от кого бы то ни было. И… ей это оказалось приятно.
– Ты меня разглядываешь, – чертики в серых глазах с любопытством замерли, уставившись на неё.
Стеша покраснела.
– Даже и не думала. Закат красивый.
– Ну, коне-ечно, – он повернулся к Неве, лукаво уставившись на зажигающиеся огни набережной.
– Нам хлеб надо взять и творог, соседке, – сказал Егор, когда они уже подходили к дому.
Они зашли в придомовый магазинчик, выбрав нужные продукты, поднялись на свой этаж.
Егор направился к двери квартиры напротив, обитой черный дерматином. Троекратное нажатие на черную кнопочку и однократный стук. Повернулся к Стеше, подмигнул:
– Условный сигнал, – прошептал одними губами.
За дверью послышались шаркающие шаги.
– Кто там?
– Я, Ираида Семеновна, Егор. Принес обещанный хлеб и творог. Митька оставил ЦУ[6] на тумбочке.
Дверь в ту же секунду распахнулась, из полумрака коридора показалась седая голова с модным ассиметричным каре, лучезарная улыбка. Ираиде Семеновне на вид было не меньше восьмидесяти лет, при этом она сохранила горделивую осанку, ясный взгляд и девичье любопытство. Заметив на лестничной площадке рядом с Егором незнакомую девушку, дама с нескрываемым интересом на нее покосилась.
– Дорогие вы мои помощники, так рада вашему соседству, даже не представляю, что буду делать, когда вы уедете.
Егор передал ей пакет из магазина, усмехнулся:
– Не беспокойтесь, мы передадим шефство над вами в надежные руки.
Старушка не выдержала:
– А эта очаровательная брюнетка, надеюсь, твоя девушка?
Стеша покраснела от неожиданности и растерялась. Чего не скажешь о молодом человеке. Тот заговорщицки покосился на спутницу и, чуть наклонившись к пожилой даме, прошептал, будто сообщая невероятно секретную информацию:
– Я на это тоже сильно надеюсь.
Дама тут же ему подыграла, махнула рукой и прошептала:
– Дай-то Бог. Чудо, как хороша!
Стеша вспыхнула, пробормотала:
– Спасибо, Ираида Семеновна, вы меня в краску вогнали, – и настойчиво потянула Егора за рукав к своей квартире.
Старушка перехватила его локоть, притянула к себе, указательным пальцем постучала в грудь:
– Не будь дураком. Не упусти девочку…
– Надеюсь на вашу помощь!
Пожилая дама понимающе кивнула и подмигнула парню.
Стеша чувствовала спиной ее заинтересованный взгляд, искоса посмотрела на молодого человека:
– Так ты хотел бы, чтобы я была твоей девушкой? – она не могла скрыть ехидство в голосе. Смутить его было бы неплохо, а то вон, лыбится загадочно. Он бросил на неё лукавый взгляд через плечо, открывая дверь ключом, нажав на ручку, распахнул её.
И, чуть наклонившись, звонко чмокнул в щеку и прошептал:
– Ты всё слышала.
Стеша испепеляюще на него посмотрела, проходя мимо него, специально задела плечом:
– Вы слишком много о себе думаете, товарищ старший лейтенант.
Старушка наблюдала за ними через глазок, пока деревянная дверь не скрыла пару из вида. Егор, помогая девушке снять верхнюю одежду, прошептал:
– У меня ещё три дня, чтобы покорить твоё сердце. Успе-ею!
Стеша развернулась к нему, запрокинула голову, спросила с ухмылкой:
– А оно не покорится. Что тогда будешь делать?
В серых глазах мелькнула чёрная тень, бесенята насторожились, в голосе проступила хрипотца.
– Тогда мне придётся тебя отпустить, – неожиданно серьезно проговорил он.
Митя Томский оказался полной противоположностью Егора. Низенького роста, приземистый и крепкий, он был ни капельку не полным, но скроен прочно, ладно, добротно. Светлые глаза смотрели спокойно, без тени удивления. Изменения в связи с появлением незнакомой девушки принял с пониманием, добродушно намекнув Егору, что тот рискует переездом к Ираиде, если Марго нагрянет раньше срока.
– А это может быть, – озадаченно потер подбородок Данилов. – Я об этом не подумал.
Стеша смутилась, поторопилась успокоить:
– Я ведь и раньше съехать могу…
Парни посмотрели на нее как на ребёнка, ляпнувшего глупость.
– Ерунда, – отрезал Митька, подталкивая ее в кухню, в ароматы жареной картошки и огуречного салата. – Ираида Семеновна – редкой души человек, этот чертяка будет с ней в надёжных руках, накормлен, приголублен, почищен и развлечён…
– Я уже начинаю мечтать о возвращении Марго, – усмехнулся Егор.
Простой, почти семейный ужин. Митя чаще отмалчивался, подыгрывая товарищу.
Стеша наблюдала за ними, невольно сравнивая.
– Вы оба такие… похожие и разные одновременно, – проговорила, наконец. Егор собрал посуду со стола, отправил в мойку. Стеша опять поймала себя на мысли, что исподтишка наблюдает за ним, не в силах отвлечься от его рук. Нервно сглотнула и с ужасом столкнулась с внимательным взглядом Мити. Побледнела. Уши полыхнули огнём.