Улыбаясь Иван наблюдал, за общим весельем.
– Да, да! Я понимаю! Только разговаривал-то я с программой, которую сам и написал, и телевизор переключался, а не выключался. Так вот, однажды, я пришёл с работы, телевизор включился, на местном канале, рассказывали о «нелегкой» жизни директора птицефабрики в Загореве. Дом трехэтажный, дети в Англии учатся, жена в дочери ему годится, а на фабрике куры от корма какого-то заграничного жиреют и дохнут. Нам же потом эту дохлятину и продают! Как раз в тот момент, когда корреспондент пытался по телефону взять интервью у директора, представившись и назвав телеканал, я сказал:
– Петух хренов! Тебя бы за яйца подвесить на серпе "Колхозницы"! На болезнях людей себе трехэтажный курятник построил и курицу не хилую имеешь!
А телевизор мне в ответ голосом директора:
– Ну, Горемыкин, это фамилия такая корреспондента, я тебя, сволочь, живым из города не выпущу! Подбежал я к телевизору, на экране Горемыкин с выражением полного идиотизма на лице, как рыба беззвучно белыми губами шлепает. Тут оператор за кадром заматерился и сказал, что их пристрелят.
Из-за ругани программа и сработала на переключение.
Я орал: «птицы, Горемыкин, курятник…», но ничего не помогало. Программа не переключалась на канал с рыбой репортером и яйцевым магнатом.
Картинки менялись, но не было ни Горемыкина, ни Загорева. Я стал искать пульт. Только пульта-то и нет вовсе. Пока искал, поуспокоился. Думаю, померещилось наверно. Сел я перед телевизором, там документальный фильм о природе. Океан, медузы разноцветные, закат… Набрал воздуха и тихо так сказал:
– Вот моя мечта, как бы я хотел там оказаться… Ничего не произошло. Мой голос по ту сторону экрана не зазвучал. Совершенно успокоившись я стал рассуждать вслух:
– Хорошо, что не пристрелят. А за яйца подвесить можно бы этого петуха!
– Что? – Вдруг услышал я голос из телевизора.
– Это Вы мне?
Я оглянулся. На экране багровел депутат, у которого брали интервью в студии.
Видима была неловкость корреспондента, который пытался перевести тему разговора:
– Александр Михайлович, вам кто-то позвонил? Вы по телефону отвечали?
Депутат наверно подумал, что произошла какая-то теле – накладка и подыграл ответом:
– Да, да. Извините.
А я сел на кресло, как подкошенный. Получается, когда я сказал: «Вот моя мечта…» – программа нашла этот канал, где депутат рассказывал о своей мечте и телевизор переключился.
Долго я смотрел на большой экран в чёрном корпусе. Каналы менялись, соответствуя прописанной мной программе, не позволяя проникать в комнату рекламе и насилию.
Тогда я решил дождаться ночи и проверить всё ещё раз. Заодно решил найти давно ставший ненужным пульт и попробовать вернуть его функционал. Часам к двум ночи всё было готово. Телевизор послушно следовал командам с пульта, и я мог переключать каналы.
На одном из каналов показывали в записи концерт, я стал разговаривать с поющим:
– Придурок, – говорю полуголому юнцу, – ты еще пацан или уже баба?
Не сработало, он меня не слышал и продолжал гнусавить про тяжелую жизнь молодого повесы.
В общем, добравшись до ночного телемагазина, я был уверен, что просто ошибся, позволив усталости сыграть злую шутку с моим подсознанием.
– Это замечательный пылесос, – рекламировала девица в маечке и шортиках технику. Она держала длинную пластиковую трубу и наклонялась к аппарату.
– Да, ты уж сразу засовывай себе ее между ног! Зачем лишние слова?! – совершенно расслабившись тихо прокомментировал я поведение ведущей.
Девица остановилась в полу-движении и удивленно посмотрела в мою сторону, с экрана.
– Я, мужики, тут развеселился! Ну, думаю, сейчас я тебе! Раздевайся, говорю, чё стоишь? Заказов нет!
Девица потаращилась и давай стягивать с себя майку.
– Давай, давай, – говорю ей, – заказы пошли!
А она, и не смущаясь уже, как будто, так и надо шортики стягивает.
– Я ей: «Говори, что такая девушка прилагается к каждой заказанной сейчас модели!». Она и говорит! Тут в кадр вбежали мужик и баба. Зажали девку, и увели. Так смешно мне стало. Сижу, смеюсь от души! Смотрю, а мужик какой-то таращится на меня с экрана. Спрашиваю у него:
– Ну, чё, видишь меня?
А он мне:
– Нет! Ты кто? Ты где?
Тут уж мне совсем похорошело, и переключив телевизор на другой канал, решил, теперь всем скажу, что я о них думаю!
Честно сказать, я поначалу опасался и чуть было ни поддался мании преследования. Мне казалось, что каждый звонок в дверь возвещает о том, что пришли сотрудники правоохранительных органов и сейчас я получу по полной – за оскорбления и хулиганство.
Но шло время. Никто меня не находил. Я даже думал, что может и не ищут совсем.
Я никого не убивал, денег не забирал и никакой корысти в моих комментариях вообще не было.
Наболело, накипело, как и у многих таких же работяг, как и я сам.
И потом, я же говорил правду!
Но однажды, я услышал разговор в метро и оказалось, что о моих телевизионных выступлениях знает весь город.
Человек-то я замкнутый – ни с кем не общаюсь, по барам и кафе не хожу, даже общественным транспортом пользуюсь раз в месяц, потому и понял всё слишком поздно.
Глава 2
– Во, загибает! – присвистнул кто-то и в полумраке раздались шаркающие звуки переставляемых в нетерпении ног.
Как ни странно, но Иван только сейчас задумался о собственной безопасности, возможной ошибке, опасности.
После скитаний по городу, видевшемуся раньше разросшейся деревней, прикрывающей каменными одеждами обыденные – не изменяющиеся от создания человека потребности размножаться и добывать еду, но оказавшемуся мегалитическим монстром из стекла и бетона, прячущим в стальных порах мутировавших гадов с венами полными жадности и лицемерия, случайные знакомые – простые люди, хоть и бездомные, не внушали страха ищущему отдушину Ивану.
Люди прошедшие общественную мясорубку, либо превращаются в фарш, либо голыми костяшками выплевываются прожорливым механизмом и никаким социальным бактериям не прогрызть то, что отшлифовали винты мирового порядка.
Сейчас же – в сгущающихся сумерках, инстинкт самосохранения дрогнул серебряным колокольчиком где-то в области солнечного сплетения.
«Гадость какую-то пьют», – подумал гость и поёжился, пытаясь прогнать дискомфорт из груди.
– Тебе не интересно?! Иди, возьми еще выпить! – не поддержал невидимого оратора сидящий рядом с Иваном Сергей.
– Давай, выпьем, – протянул он стакан Ивану.
– А ты топай, топай, – приказал Сергей в темноту перед тем, как опрокинуть в обросший недельной щетиной рот сто грамм сивухи.
– Слушай, – продолжал единственный защитник нежданного гостя, закусывая салом, – так получается, что ты изобрёл новый канал связи?
Сквозь накатившиеся от крепости напитка слёзы Иван удивленно посмотрел на собеседника, колокольчик попытался вытолкнуть спиртовые пары.
– А ты чё так таращишься?! – заулыбался Сергей и обнажил довольно белые и ровные зубы, – ты, что же думаешь, что мы тут все БОМЖами родились?
Иван жевал, вопросительно обводя взглядом тех, кого можно было рассмотреть в тёмном заброшенном складе на окраине города.
– Вот это, – Сергей указал на щуплого старика с разбитым носом, – Фёдор Игоревич. Это мы его зовем Федорой, а для тебя и всех остальных он Фёдор Игоревич. А ну, представься Федора нашему гостю.
Старик довольно живо поднялся, отряхнул рваные, грязные брюки и поправив несуществующий галстук представился:
– Фёдор Игоревич, кандидат математических наук. Десять лет назад я работал в космической индустрии. Наращивал, так сказать, мощь нашего государства в космосе. Вы слышали, что ни будь про космический щит? Ох, американцы и раздули из этого!
Федора рассмеялся несоответствующим не его внешности, не месту – чистым, почти детским смехом. Иван от неожиданности выронил из пальцев кусочек сала.
– Сядь, Федора! Не пугай человека, – приказал Сергей. – Теперь понимаешь почему он Федора?
– Угу, – лишь смог произнести Иван.
– Это его особенности голосовых связок, но не голос в этом человеке главное, конечно. Он просто гений математики! Знаешь, чем зарабатывает? Решает контрольные, пишет курсовые, диссертации. Да, ты рот-то прикрой!
Обширное пространство склада снова наполнилось мужским смехом. Но теперь ответной улыбки у гостя веселье не вызывало. В слаженных мужских голосах Иван расслышал и женский, но понял, что это смеется Федора.
– Ты, когда на вокзале, как крыса прятался по углам, он ещё тогда тебя заприметил, и сообщил Погону. Погон, выйдька в свет из своих военных сил!
Из глубины склада послышался скрипучий звук, и на кресле-каталке появился человек в камуфляже.
«Таких всё больше и больше по всему городу. Молодые, крепкие, им бы на строительство Байкала Амурской Магистрали, а они по переходам с костылями, да в инвалидных колясках. Как будто и не было Маресьева, не смотрели они „Не могу сказать „прощай“, да и вообще ничего не знают о мужской гордости, силе духа и воли. Обнищала русская душа. Что ожидать от дегенератов?» – брезгливо размышлял Иван.
– Здрасте! – сняв помятую кепку, поздоровался человек с большими, даже в душной темноте оставшимися серыми, холодными глазами.
Иван кивнул и уставившись в рыбное месиво, именуемое «Балтийской килькой», продолжил размышлять:
«Если его побрить, подстричь, да и просто помыть, то ему точно не более тридцати пяти лет. Но грязь, щетина и, конечно, нереально изогнутая культя правой ноги делают из него старика. Парню жить и жить, детей воспитывать, строить светлый мир… А, он в сарае, как крыса живёт. Нет. Раньше такого не было…»
– Это наша разведка и охрана, – Сергей подбирал слова, но решил сказать коротко, – если Федора мозг, то, Погон – это сила!
Иван ухмыльнулся, взгляд его вторично упёрся в культю, и он мысленно прокомментировал:
«Ну, насчёт силы ты загибаешь! Парню бы протез хороший, что б он ходил, а не катался на кресле. Так он скоро в беспомощный овощ превратится».
– Я же сказал – недалекий он! – отозвался сильным голосом Погон, – Не верю я ему! – толкнул руками коляску, и как показалось Ивану, совершенно беззвучно исчез в темноте.
– Ты за собой-то следи! – обратился к нему Сергей, – люди здесь хоть и воспитанные, но башку проломят без лишних разговоров!
Иван уловил угрожающие ноты в голосе нового знакомого и напрягся. Неведомое и одновременно знакомое коснулось памяти, но изобретатель никак не мог закончить логическую цепь – где и от кого он уже слышал подобное.
– Остальных потом узнаешь, если надо будет. Ну, с тобой мы знакомы. Я, Ваня, много в чём и много чего понимаю. Тот твой знакомый, что материальчиком тебе помог, не умер ли в прошлом году восемнадцатого сентября?
Лёгкое головокружение, признак выброса в организм повышенной доли адреналина, заставило Ивана втянуть шею.
«Кто эти люди? Я искал и, что я нашел?! То, что надо?» – заметались мысли изобретателя.
«Они знают, что это был Степан? Ведь Степан умер именно в этот день, а я не называл ни где он работал, ни его имени! Проверить?! Но как? Бежать?! Надо бежать!»
Иван подскочил, опрокинув ящик, на котором сидел, толкнул и тот, который был «столом». Вместе со звуками бьющегося стекла сзади, раздались крики со всех сторон.
– Охренел, козел!
– Держи его!
– Федора!
Иван бежал в темноту. Где-то здесь маленькая ржавая дверь.
– Да пусть бежит, – узнал Иван голос инвалида, – если хотел выпить, так ему здесь больше не нальют! А если его ловят, то скоро грохнут!
Эти слова заставили Ивана замедлить движения, заглушая серебряный звон внутри грохотали воспоминания:
«А ведь парень прав. Эти хоть по-человечески разбираются. Возможно я очень близко! Из двух зол выбираю…»
И в этот момент Иван наткнулся на дверь. Она открылась и в неё «вошел» кулак…
Перед глазами проплыла огненная змея. Овившись вокруг сапфировой колоны чешуйчатое тело высекло мелкие искры, свистящие, как пули. Синие молнии прошили густой, темный воздух и осыпались на голубой небесный пол.
Иван понимает – внизу Земля. Такая, какой её снимают спутники – с вихрями облаков, зелёными пятнами лесов и синим океаном.
Протекая по городским венам лидер, за которым пошли миллионы обречённых на вечное забвение, находил виновных и продолжал борьбу. Он был повсюду. Ни одна крупица информации от него не может скрыться.
И вот, командир приказывает, Иван всё понимает и принимает, а наг любуется розовым кристаллом на сапфировой колонне.
– Тебе проломят башку за эту игрушку, – объясняет командир стоящему перед ним новобранцу. – Тебе наплевать, мне ещё больше, но об этом узнают они, – командир указал взглядом на нага. – Думаешь после потери головы тебе доверят оружие? Со своей черепушкой в руках пойдёшь в атаку!
Змея с человеческим торсом и двойным хвостом, казалось не обращает никакого внимания на присутствующих. Розовый камень её манит и притягивает, как магнит. И вот, уже нет нага, он в самом кристалле или во всей колонне, или во всём тёмном воздухе, который душит и давит Ивана вниз – к Земле. Планета неизбежно приближается, китайским веером раскрывается вся его жизнь и захлопывается.
Глава 3
Нианзу Ли вышел из подъезда и не торопясь пошёл через огороженный высокой стеной квартал к контрольно-пропускному пункту.
Тысячи глаз-окон двадцатиэтажных новостроек смотрели ему во след, но видели лишь раскидистые клены вдоль мощёных искусственным камнем дорожек, кипарисы у пруда и облако бабочек, перелетающее от одного «Райского сада» к другому.
Никто и никогда не узнает о том, что в этом районе произошло преступление против социалистической демократии.
Проводив взглядом облако бабочек, Нианзу Ли посмотрел на стенд для объявлений при КПП. Какая-то старушка аккуратно крепила очередной местный информационный лист – газету. Крупные заголовки: «Наш слесарь передовик производства», «Карпы в пруду – спасибо партии», «Студент спас школьника» никогда не потеснит статья о предателе – вербовщике, лежащем сейчас в переполненной ванне.
Охранник при виде человека в штатском вытянулся в струнку и уставился пустым взглядом в узкие крыши многоэтажек. Не каждый день «Девятое бюро» наведывается в твой квартал и лучше эту встречу забыть, не откладывая и тени в яодун памяти.
– У вас полный порядок, – на ходу произнес Нианзу Ли, совершенно не обращая внимания на восковую фигуру местного сторожа, – зря побеспокоили.
Лишь спустя минуту охранник с опаской расслабился и осмотрелся. По улице катились машины, мотоциклы и скутеры, прямо к нему спешила молодая мама, держа ребенка в штанишках кaйданку лицом к себе. Охранник сконцентрировался на традициях «старого Китая» в виде разрезанных на детской попе штанишек. Впрочем, Нианзу Ли нисколько бы не удивился, если бы узнал, чем заменил его образ в памяти тощий парень, симпатизирующий конституционалистам.
Сейчас разведчика более всего интересовал оставшийся в новостройке солдат из сопротивления. Сверх выносливость и мгновенное старение перед смертью, кого угодно заставят думать только о необычных способностях.
Пройдя несколько трехэтажных зданий – магазинов и офисов, Нианзу Ли зашёл в кафе, каких десятки по периметру любого квартала. Заказав роллы с курицей и грибами шиитаке, разведчик сел за столик так, чтобы видеть вход, запасной выход и улицу. Пара молодых девушек кукольной внешности живо обсуждала последние новости и это больше всего привлекло внимание Ли.
Отодвинув золотистые роллы, только что пожаренные на воке, разведчик достал телефон и открыл Qzone. Ролики, снятые очевидцами появившегося над Ланьчжоу города призрака, заполнили все страницы.
Аккуратно раскусывая хрустящую пшеничную корочку, Нианзу Ли обдумывал последние слова солдата: «Нас тысячи, и мы ещё вернёмся», – повторял морщинистый рот с желтеющими прямо на глазах зубами.