Что касается реки Тигр, то Сейфуддин создал там целую флотилию моторных лодок, вооруженных крупнокалиберными пулеметами. На нескольких баржах он установил орудия, превратив их в мощные плавбатареи. Были оборудованы и особые скоростные шахидские катера, предназначенные для уничтожения плавсредств противника, мостов и причалов.
Флотилия Сейфуддина отличилась и во время боев за Мосул. Именно она осуществляла связь между западной и восточной частями города, содействовала контратакам наземных отрядов ИГИЛ, несколько раз удачно заходила в тыл атакующим американцам и иракцам, нанося по ним сокрушительные удары. И хотя атаки моторных лодок порой были самоубийственными и атаковавшие несли ужасающие потери, руководство это не волновало. У него было в достатке всего – и лодок, и боеприпасов, и шахидов. Особенно удачной была атака начиненными взрывчатками барж понтонных мостов через Тигр, по которым переправлялась наступавшая иракская армия. Тогда количество уничтоженных иранцев и американцев перевалило за несколько сотен.
Когда курды окружили город Табка, то для уплотнения кольца окружения стали перебрасывать на паромах и катерах десант через реку. Тогда Сейфуддин применил тактическую новинку, решив атаковать паромы боевыми беспилотниками. Атака была неожиданной и удачной. И хотя переправу десанта предотвратить не удалось, беспилотники Сейфуддина уничтожили несколько броневиков «Хамви» и три десятка курдов.
Однако с началом действий в Сирии военно-космических сил России былые успехи ИГИЛ обернулись тяжелыми поражениями, померкла слава и Сейфуддина. Крах авторитета амир аль-бахра начался с Дейр-эз-Зора, где армия Сирии при поддержке ВКС России провела спецоперацию и сорвала одну из важных десантных операций ИГИЛ. Тогда 104-я воздушно-десантная бригада республиканской гвардии Сирии уничтожила 7 речных судов ИГИЛ в районе причала Аль-Сабха и у переправы Аль-Марии в столице провинции. Из-за разрушенных мостов, река была единственным путем, связывающим восточную и западную части Дейр-эз-Зора. Здесь ИГИЛ полностью зависело от лодок и катеров, с помощью которых доставлялись запасы, боеприпасы и подкрепления к границе с территориями, подконтрольными правительственным войскам. В поражении руководство ИГИЛ обвинило Сейфуддина. И хотя он сумел доказать, что предпринимал все возможное для сохранения переправы, включая оборудованные огневые точки, прикрывавшие речные перевозки, миф о непобедимости был развеян. Затем иракцы перетопили лодки ИГИЛ, стремившиеся прорваться в Тикрит, а затем полностью уничтожили флотилию ИГИЛ в провинции Анбар. После этого Сейфуддину была предоставлена возможность реабилитироваться – таранить в Босфоре российский десантный корабль с военным грузом для Сирии. Это должно было не только лишить сирийскую армию партии вооружения, а Россию боевого корабля, но вызвать международный скандал и заставить турок закрыть для русских кораблей с военным грузом свои проливы. Но и эта акция Сейфуддина провалилась. Русский капитан так умело сманеврировал, что шедший на таран сухогруз игиловцев остался у него за кормой. После неудачи в Босфоре амир аль-бахр впал в немилость. Впрочем, другого столь профессионального специалиста в военно-морских вопросах у ИГИЛ все равно не было, и работа для Сейфуддина всегда находилась.
…Вообще-то Сейфуддин являлся подчиненным Рабаха, и тот вполне мог ограничиться при встрече традиционным обниманием и касанием шек, но глава разведки решил иначе. Он приветствовал прибывшего троекратным поцелуем в обе щеки, после чего заключил в объятия, как поступают, если встретились давно не видевшиеся близкие друзья. При этом Рабах наблюдал за реакцией Сейфуддина. Тот, опешив на какое-то мгновение, от фамильярности своего шефа, тут же взял себя в руки и, со своей стороны, приобнял Рабаха так, словно они и в самом деле закадычные приятели. При этом, обняв начальника, он тут же отступил на шаг и опустил голову в знак покорности. Своим маленьким экспериментом Рабах остался доволен. Он продемонстрировал подчиненному свое особое отношение, а тот показал, что умеет мгновенно реагировать на смену ситуации и в то же время проявил понимание и такт.
По обычаю, после столь эмоциональных приветствий следовало бы перейти к обмену дежурными фразами, расспросам собеседника о его успехах, здоровье, семье. Но Рабах вновь спутал все карты, неожиданно начав с Сейфуддином разговор так, словно видел его первый раз в жизни:
– Ты на самом деле столь сведущ в морском деле, и предан халифату, как о тебе говорят?
– Да, досточтимый, – спокойно, словно он только и ждал столь неуместного вопроса, ответил Сейфуддин, мгновенно приняв правила новой игры своего шефа, словно они действительно встречаются впервые. – В той, другой своей жизни я много плавал на кораблях, а ныне уже пять лет сражаюсь под зеленым знаменем Пророка, не зная жалости к его врагам.
Глава разведки наконец изобразил улыбку углами губ. Он добился того, чего хотел, лишний раз протестировал своего подчиненного на сообразительность и реакцию и теперь мог переходить к самому предмету разговора:
– Сможешь ли ты провести большое судно по Средиземному морю, минуя все опасности?
– Смогу, ведь я специально учился этому целых шесть лет!
– А готов ли ты отдать свою жизнь во имя Аллаха, если это будет нужно?
– Для меня это будет высшей честью!
Рабах буквально впился глазами в лицо своего собеседника, стремясь разглядеть в нем хотя бы тень мгновенного сомнения. Но нет, Сейфуддин был совершенно невозмутим, будто только что не согласился принести себя в жертву.
– Тогда садись! – Рабах жестом показал на небольшую софу подле своей. – Разговор нам предстоит долгий…
Халиф принял Рабаха и Сейфуддина после дневной молитвы. На входе оба сняли обувь. Прибывших встречал глава охраны – здоровенный темнокожий магрибец. Осмотрев и наскоро обыскав гостей, коротко кивнул:
– Мархаба (добро пожаловать)! – и ввел внутрь.
Зайдя, гости расселись на коврах. Сейфуддин огляделся. Меджлис халифа, как и подобает жилищу истинного правоверного, не отягощенного земными страстями, был нарочито беден. На изрядно потертых коврах лежали, покрытые овечьими шкурами, верблюжьи седла-шдаад, использовавшиеся как подлокотники. В глубине помещения мерцал очаг для приготовления кофе.
Вошел халиф. Хозяин и гости обменялись приветствиями. Как и положено хозяину, халиф дежурно поинтересовался делами и здоровьем прибывших.
Слуга-мугави подал несладкий, с добавлением кармадона, кофе-гавах в маленьких, размером с куриное яйцо, чашках. Первому подали кофе халифу, затем сидящему справа от него Рабаху, а потом уже Сейфуддину.
Затем халиф процитировал несколько аятов Корана и хадисов. После чего пустился в пространные рассуждения о вере и неверии, начиная с изгнания Адама из рая.
– Сегодня мусульмане всего мира находятся в униженном положении под правлением иудеев и крестоносцев. Они бы уже давно стали их жертвой, если бы не отважные группы муджахидов.
Рабах и Сейфуддин молча внимали наместнику пророка Магомета на земле.
– Исламское государство, – говорил халиф, изучающе вглядываясь в глаза своих собеседников, – это вершина исламской истории, к которой Умма шла долгое время.
Халиф сделал паузу, привычно перебирая холеными пальцами камешки молельных четок-сибхи.
– При нынешней ситуации, когда Асад и Россия захватывают у нас одну провинцию за другой, сложно думать о реальном расширении нашей территории в обозримом будущем! – подал голос Рабах.
Халиф снисходительно взглянул на своего главного разведчика.
– Не стоит уподобляться неверным, которые вечно куда-то торопятся. Чтите сабур (терпеливость) и постоянство перед лицом противоречий! – начал он новый монолог тихим голосом человека, который уверен, что его никто никогда не перебьет. – Да, сегодня наши дела идут не слишком хорошо. Но это лишь еще одно испытание Аллаха на нашу прочность и жертвенность. Главный лозунг – «бакыйя ва татаммадад» («остается и расширяется») никто не отменял. Халифат рано или поздно победит, и все, кто правит не по шариату, падут. При этом никто не должен связывать потерю территорий с тем, находятся там сейчас истинные джихадисты или нет. Война с неверными должна идти везде – в Западной Европе, США и России. Но хватит общих рассуждений. Поговорим о насущном. Итак, что касается международной политики, то я уверен: начало грызни между воюющими с нами странами – лишь вопрос времени. Наша задача – ускорить этот процесс. Мы должны столкнуть лбами крестоносцев всех мастей! Для этого вы и нанесете такой удар, от которого вздрогнет весь мир, а «крестоносцы» навсегда перегрызутся между собой. И хотя финансовые дела сегодня у нас обстоят не так хорошо, как раньше, денег вам будет выделено столько, сколько вы посчитаете нужным, ибо в данном случае экономия неуместна.
Халиф замолчал и некоторое время предавался своим думам. Гости сидели в почтительном молчании, не смея нарушить ход его мыслей. Наконец халиф снова удостоил их словом:
– В древности арабские мореплаватели говорили об удаче на море, что они поймали дуновение Аллаха! Пусть же и твой подвиг тоже станет настоящим дуновением Аллаха!
Уходя, халиф простился традиционным «Фай амаан илляах!», что означает «Да хранит вас Аллах!» Но на этот раз традиционное пожелание прозвучало как-то по-особенному.
16 МАРТА 2016 ГОДА. ПРОЛИВ БОСФОР.
БОЛЬШОЙ ДЕСАНТНЫЙ КОРАБЛЬ «КОСТРОМА»
Перед входом в Босфор старший помощник провел обязательное учение по борьбе за живучесть. Босфор – это узкость из узкостей, проход через который всегда, сколько бы ты его ни проходил, выматывает всех – от командира до последнего матроса – как физически, так и морально.
В двадцати милях от пролива Шубин вышел по УКВ на международной чистоте на связь с турецким постом береговым постом:
– Я военный корабль Российской Федерации, бортовой номер 217. Следую в Эгейское море. Скорость – 10 узлов. Приблизительное время входа в пролив – 17 часов 30 минут.
– Вас поняли! Нужен ли лоцман? – отозвались турки.
Вопрос о лоцмане был чисто формальным, так как российские военные корабли их никогда на борт не брали.
– Лоцман не нужен! – скороговоркой ответил Шубин.
– Через десять минут повторите запрос! – передали турки.
За час до входа в Босфор вахтенным офицером заступил заместитель по работе с личным составом Матюшкин. Так полагалось при прохождении пролива. На груди капитана 3-го ранга висел солидный «Никон» для фотографирования военных объектов и кораблей.
Стараясь подражать левитановской дикции, Алексей Ильич зычно скомандовал:
– Корабль к плаванию в узкости приготовить! Расчету прохода узкости по местам!
Проливную зону корабли советского, а потом и российского ВМФ всегда проходят по боевой готовности № 1. При этом усиливается как сигнальная вахта, так и вахта ППДО.
На пелорусах с правого и левого бортов встали начальник службы снабжения и баталер Их задача – по команде штурмана сообщать пеленги на указанные береговые объекты. Гордый возложенными на него чисто морскими обязанностями, Володя Бочаров был предельно серьезен.
– И в каждом его движении сквозит ответственность! – шепнул старпом Матюшкину, кивнув в сторону начальника службы снабжения.
Глянув на надувшегося от важности Бочарова, оба улыбнулись.
На сигнальном мостике сигнальщики крепили к фалам флаги. Желтый с черным кругом посредине – «Индия» («Я изменяю свой курс влево») и сине-красный – «Эхо» («Я изменяю свой курс вправо»). Из-за частого использования именно эти два флага на корабле всегда были самыми истрепанными.
Спустя десять минут Шубин повторил запрос. На этот раз турки назначили «Костроме» время и очередность входа в пролив, а также конкретное судно, за которым надлежало следовать.
Вообще в Босфоре четыре трафик-контроля, которые держат непрерывную связь с проходящими по проливу судами и регулируют их движение.
Как и положено, Шубин увеличил число сигнальщиков, выставил впередсмотрящего и вахту на отдаче якорей, приказал запустить резервные и аварийные устройства корабля. Помимо этого на верхней палубе, для противодействия возможным диверсионным действиям, была расставлена «вахта бдительности» – матросы с автоматами, ведущие наблюдение за водной акваторией вокруг корабля.
…В Босфоре, как всегда, царило настоящее броуновское движение и было тесно от множества снующих во все стороны плавсредств. Навстречу «Костроме» один за другим почти вплотную шли огромные сухогрузы и танкеры. Курс БДК то и дело пересекали всевозможные местные паромы, для которых все статьи МППСС были пустым звуком. Между паромами крутились в полнейшем хаосе рыбацкие лайбы, всевозможные прогулочные катера и яхты, которые, казалось, только и ждали, чтобы подставиться под форштевень «Костромы».
На машинном телеграфе застыл старпом Марченко, мгновенно реагируя на команды командира. Матюшкин вел вахтенный журнал, репетовал команды командира по «каштану» и занимался фотографированием. За штурвалом опытнейший из рулевых – главстаршина контрактной службы Владимир Пошевеля, также готовый к мгновенному выполнению любой вводной. Во главе сигнальщиков самый толковый и глазастый – Сергей Лукашев.
Штурман Дима Наумов, не разгибаясь, корпел над картой. Он то запрашивал пеленги на береговые ориентиры, то уточнял место корабля, непрерывно докладывая командиру о времени изменения и направления курса, точках поворота:
– Товарищ командир. Через минуту время поворота вправо на 15 градусов!
Что касается Шубина, то он все время находился в движении, перемещаясь с одного крыла мостика на другой, давая непрерывные команды на руль и машину, принимая информацию, оценивая мгновенно меняющуюся ситуацию и принимая такие же мгновенные решения.
Босфор – это испытание для всего экипажа, но в первую очередь для командира. Из всех морских проливов в мире Босфор самый узкий (недаром само слово Босфор в переводе означает «коровий брод»), если же к этому добавить что по нему одновременно перемещаются в обе стороны десятки и десятки судов, одновременно, пересекая им курс, с одного берега к другому снует неисчислимое количество паромов, катеров и лодок, можно только представить, какое напряжение испытывают при прохождении Босфора командиры кораблей и капитаны судов!
На пересечку курса «Костроме», вспарывая форштевнем пологую босфорскую волну, как черт из табакерки выскочил турецкий катер с надписью «Сахин гуденлик» – «Береговая охрана».
– Салям алейкум, кэптен! – кричал ему с катера турецкий офицер. – Я даже не успел соскучиться!
В ответ Шубин помахал турку рукой.
– Будет сопровождать до выхода в Мраморное море, а затем повернет обратно. Для турок сопровождение наших кораблей обычная рутина, – пояснил попросившемуся остаться на ГКП Почтареву Матюшкин.
– Откуда он вас знает? – удивился майор.
– Да мы здесь так часто бываем, что уже почти как родственники стали! – усмехнулся заместитель по работе с личным составом.
– Пару таких родственников, и врагов не надо! – встрял в разговор, высунувшийся из штурманской рубки штурман Наумов.
Согласно боевому расписанию по прохождению проливов, было положено через каждые пять минут бросать глубинные гранаты во избежание нападения подводных диверсантов. В Босфоре по договоренности с турками этого не делали. Шубин, да и другие командиры «экспресса» понимали, что отказ от гранатометания создает серьезные риски, но поделать ничего не могли. Что касается Шубина, то он, в силу своего обостренного чувства справедливости, одно время хотел даже написать по этому поводу рапорт, но потом передумал. Понимал, что все равно рапорт ляжет под сукно. Начальство не любит инициативы снизу, тем более инициативы, которая затрагивает вопросы большой политики. Кого в Москве интересует вопрос, бросают ли с проходящих в проливах кораблей гранаты или нет, тем более что турки однозначно будут категорически против, а лишний раз ссориться с ними в непростой политической ситуации из-за такой «ерунды» в Москве не захотят.
…Миновали первый босфорский мост, носящий имя Ататюрка, что соединяет европейскую и азиатскую части Стамбула.
– Говорят, что его проектировал и строил сын небезызвестного Керенского, – пояснил Почтареву заместитель командира по работе с личным составом.
– Вот ведь жизнь устроена, у никудышного политика вдруг сын – талантливый инженер! – покачал головой Почтарев.
– Посмотрите направо! – обратил внимание гостя Алексей Матюшкин. – Перед вами главная достопримечательность Стамбула – храм Святой Софии – великий памятник раннему христианству, обращенный ныне в мечеть Айя-Софию.
– Где-где? – закрутил головой Почтарев. – Эта?
И показал рукой на величественную мечеть.
– Это знаменитая «Голубая мечеть», – с интонацией опытного гида пояснил зам по работе с личным составом. – София правее. Видите огромный розовый массив в окружении минаретов?