Хотя… Да, имелся один вариант. Был один номер, который Тамара помнила наизусть, потому что не раз в порыве чувств удаляла его из телефона, а потом под давлением необходимости снова вносила. Но именно к этому человеку Тамара хотела бы обращаться за помощью меньше всего. Нет, он не был ее врагом, у них были ровные отношения, как у хороших знакомых… ну, или почти. Просто слишком уж тяжелые воспоминания будил он в ней всякий раз, как она его видела или даже просто произносила его имя, мысленно, как сейчас. Егор Латонин. Бывший одноклассник и школьный друг мужа, надолго выпавший из взрослой Женькиной жизни. Так надолго, что Тамара изредка слышала о нем, знала, что время от времени друзья переписываются, а вот познакомиться смогла лишь незадолго до того, как мужа не стало. Причем знакомство стало столь неординарным (мягко говоря), что теперь Тамара не могла видеть Егора без того, чтобы у нее все внутри не перевернулось. Она и сейчас зажмурилась, изо всех сил стиснув пальцы на скомканном пододеяльнике. Дура! Набитая дура! Хотя затея-то была исключительно Женькина, но винила во всем Тамара только себя.
Это произошло, когда Женька еще вполне свободно двигался, но работать уже не мог. После очередного курса облучения, видя, как ему тяжело, Тома настояла на том, чтобы он уволился. В качестве предлога она использовала несоответствие нынешнего оклада Женькиному профессиональному уровню, и муж за это ухватился: они оба с Тамарой жили в те дни по ими обоими установленным правилам. Она упорно делала вид, что все под контролем и ничего страшного не происходит, а он притворялся, что абсолютно с ней согласен и ни о чем не догадывается. И уволился якобы для того, чтобы подыскать более выгодную работу, хотя в действительности оба прекрасно знали, что ни о какой работе речь больше никогда не пойдет. С этого времени Женьке стало чуть полегче, потому что у него установился тот самый щадящий режим, который рекомендовали врачи. Тамаре же стало гораздо тревожнее – неизвестно, чем он там занимается, пока она сама находится на работе, и что может прийти в его медленно, но верно поражаемую метастазами голову. Женька был старше ее почти на восемь лет, и раньше, до его болезни, Тома всегда признавала его главенство в их отношениях. Теперь же часто ловила себя на том, что начинает относиться к нему совсем иначе, как старшая к младшему, нуждающемуся в ее внимании и опеке. На работе она места себе не находила, опасаясь, что муж может что-то сделать с собой, и часто слала ему сообщения, нейтральные по смыслу, типа «Я тебя люблю», лишь затем, чтобы он ответил и она смогла бы понять, что с ним все в порядке. Он отвечал всегда, иногда писал тоже что-то нежное, иногда ограничивался отмашкой типа: «Да ладно тебе», но Тамара нисколько не обижалась. Главное, что ее благодаря этим ответам немного отпускало. Но ненадолго, потому что и вечера у них становились какими-то нестабильными. То они могли вместе смотреть телевизор или даже дружно, как прежде, заниматься чем-то по дому, а то вдруг Женька вспыхивал и замыкался в себе, уходил в другую комнату и, когда Тамара шла за ним, просил из-за закрытой двери, чтобы она оставила его в покое. При таком его состоянии она очень обрадовалась, когда мужу позвонил внезапно объявившийся Егор, неизвестно где пропадавший долгие годы. Женя после этого звонка оживился и начал собираться на встречу с другом. Тамаре, конечно, было бы гораздо спокойнее, если бы Егор сам приехал к ним, но Женька в ответ на ее робкое предложение перезвонить Егору и пригласить его к ним отмахнулся: «Том, дай двум старым приятелям пообщаться наедине, мы столько лет с ним не виделись!» Тамара не стала спорить. Хотя и здесь, у них дома, не стала бы им мешать, и муж прекрасно об этом знал. Но теперь практически любой его каприз был для нее законом, так что она лишь собрала ему с собой всяких закусок на случай, если у Егора в его холостятской квартире не окажется съедобных запасов, и проводила до подъезда к вызванному такси.
Если бы она только знала, во что выльется эта поездка!.. Женька вернулся около двух часов ночи, и дожидавшаяся его Тамара с порога заметила, что муж сам не свой. Женька был напряженный, как струна, губы плотно сжаты, а главное, он избегал смотреть жене в глаза, чего никогда с ним раньше не было.
– Жень, милый… – Тамара взяла его за руки, но он их вырвал.
И процедил:
– Не трогай меня. Не стою я твоего сочувствия. Вообще ничего не стою!
– Ты что такое говоришь! Что случилось?! Ты ведь так радовался этой встрече!
– Радовался, думая, что увижу старого школьного друга. Только годы пролетели, и друг стал совсем не тот. Он долгое время пробыл на Севере. Как оказалось, зону топтал. И теперь…
Женька сделал попытку упасть перед Тамарой на колени, но она удержала его, прижала к себе. И он, уткнувшись лицом ей в плечо, отчаянно выдохнул:
– Томка, я ведь тебя в карты ему проиграл!
Тамара так и обмерла. Любые слова застряли бы в горле, но их не было вовсе, потому что мозг отказывался воспринимать услышанное. Лишь ледяная вьюга остро ударила в душу. Проиграл?! Ее любимый человек, ее муж?! А как он вообще мог такое поставить на кон? Все это пришло Тамаре в голову не сразу, а спустя какое-то время, когда она понемногу начала приходить в себя. Осознала, что все еще судорожно прижимает Женьку к себе, вместо того чтобы оттолкнуть его. Почувствовала, как он дрожит, сдерживая слезы. И сразу сработали даже не чувства, а уже инстинкт: не дать его никому в обиду! Что бы он ни сотворил, убиваемый своим недугом, она защитит его и возьмется все исправить. Вплоть до того, что убьет того негодяя, который подставил ее простодушного мужа в карточной игре. Но! Если убьет, то ее посадят! А кто тогда останется с Женькой, когда он так остро нуждается в постоянном внимании и уходе? И каково Тамаре будет сидеть в КПЗ, зная, что в это время тают драгоценные и без того уже немногочисленные дни, когда она еще может видеть своего мужа живым?! Это было немыслимо, это было выше ее сил!
– Жень… Может, можно как-то от него откупиться? – спросила она дрогнувшим голосом.
– Нет, – прошептал он чуть слышно. – Ты думаешь, я ему не предлагал другие варианты? Но он играл на интерес, и у него несколько лет не было женщины. Я даже подумать не мог, что он поставит такое условие! И если ты откажешься… Он может сотворить все, что угодно, это страшный человек! Ладно, меня прирежет, но ведь может и квартиру спалить, и тогда ты у меня останешься без крыши над головой.
– Мы останемся, – тут же поправила Тамара. – Что это ты исключаешь себя из семьи?
– Томка, а станешь ли ты со мной после этого жить? Разве такое можно вообще простить?
Женя отстранился от нее и сказал, избегая встречаться с ней глазами:
– Он тебя ждет, прямо сейчас. Такси стоит у подъезда, я не стал его отпускать.
Именно это Тамару и добило. То, с какой легкостью он отправлял ее к этому своему бывшему другу! Один вернулся с вахты, а другой должен на нее заступить… Так просто?! И такси ее ждет?!
– Хорошо! – резко выдохнула Тома.
Стараясь дышать спокойно, без истеричных всхлипов, быстро переоделась. Краситься не стала, даже расческой по волосам не провела – не стоит того ждущий ее подонок. Переобулась, схватила сумку с кошельком и рванула на лестницу. Если бы Женька хотя бы окликнул ее! Но он, тяжело опустившись на скамеечку в прихожей, остался сидеть там каменным изваянием и даже головы не поднял.
Сгоряча Тамара даже не спросила у Женьки, куда ей ехать. Но таксист сам знал адрес и привез ее к нужному дому. Егор Латонин ждал ее у подъезда. Увидев уже знакомую машину, подошел, открыл Тамаре дверцу и даже руку пытался подать, но Тамара ее откинула. Выбралась сама, выпрямилась. И взглянула в лицо своему «купцу». Если Егор узнал ее по машине, на которой недавно отправил старого друга, то она ни за что бы не узнала его, если бы ей пришлось это делать, потому что она представляла его совершенно другим. Бритым, коренастым, в татуировках, одетым в майку на лямках и мешковатые спортивные брюки, с отталкивающим взглядом. На деле оказалось, что у него имеются не только волосы, но и короткая бородка с усами, татуировок на открытых частях тела не наблюдается, да и глаза, к Тамариному разочарованию, не хотят соответствовать образу закоренелого преступника. Пытливые, умные, а сам взгляд странно тревожный. Чего, интересно, он ждал от нее? Что она сразу на него набросится с кулаками, может, даже с ножом? Наиболее соответствовала Тамариному представлению о нем его фигура. Ростом он был примерно с Женьку, выше среднего. Но если муж был всегда стройным, подтянутым, то этот был широк в кости и сбит на совесть. Не то чтобы толстый, но изящества в нем было не больше, чем во взрослом медведе. А одет был в классические брюки с рубашкой. Хорошо хоть галстук нацепить не догадался.
– Здравствуйте, Тамара, – произнес он под тихий рокот отъезжающего такси.
– Привет, бывший друг, – бросила она как можно презрительнее. И, заметив, что его покоробило такое приветствие, добавила едко: – А что такого? Мой муж играл с тобой на меня, но мое хорошее отношение вы вроде на кон не ставили? Так что бери, что дают, и не жалуйся.
– Да я и не жалуюсь. Пройдем в дом?
– Какое неожиданное предложение. – Тома раздраженно закатила глаза, но чувствовала, как у самой все поджилки начинают трястись.
Куда она идет?! На что подписалась?! Хотя если без этого никак нельзя обойтись, то, наверное, и в самом деле будет лучше, если все произойдет как можно скорее. Женька… Господи, ну как же он мог?! Не будь он так болен, Тамара ни за что бы ему этого не простила! Уже этим утром подала бы на развод, без всяких шансов на примирение! Впрочем, будь он здоров, он наверняка не повелся бы на такие игры. До этого Тамара и видела-то его с картами в руках всего пару раз в жизни. А теперь… Сегодня он одним движением сломал все ее прежнее восприятие мира. Все ее отношение и к нему самому, и к жизни, и…
С такими мыслями Тамара вошла в чужую квартиру. Та выглядела какой-то казенно-запущенной, хотя было заметно, что с недавних пор ее пытаются обживать. Интересно, когда он там откинулся с зоны, этот Латонин? И за что вообще сидел? Быстро оглядев жилище, она остановила свой взгляд на его хозяине:
– Может, все-таки сумеем договориться? Правда, с деньгами у нас сейчас туго, но…
– Деньги меня не интересуют, – отрезал Егор. – А карточные долги надо отдавать. Карты – это не детская забава, не крестики-нолики. Это взрослая мужская игра.
– Ну да, – горько усмехнулась Тамара. – И ты, я смотрю, здорово повзрослел с тех пор, как Женька с тобой дружил. – Она постояла недолго, собираясь с остатками всех своих сил, потом выдохнула: – Тогда давай забирай свой долг поскорее, и покончим уже с этой комедией!
– Почему с комедией? – Он положил руки ей на плечи, провел большими пальцами по ключицам и шее, словно заново привыкая к ощущению нежной женской кожи, которой он, по Женькиным словам, давно не касался.
Тамара встряхнулась, сбрасывая чужие руки:
– Потому что такое может произойти только в дурной комедии или в кошмарном сне! Бывший одноклассник выигрывает у бывшего, а сейчас еще и смертельно больного друга его жену! Ты хоть знаешь, сколько ему осталось? Даже если он тебе ничего не говорил, ты же должен был заметить по одному его виду, что он уже не жилец! У него четвертая стадия!
– Он все мне сказал, – произнес Егор после небольшой заминки. – Я знаю.
Тома закрыла руками лицо. Все сказал! Значит, и в самом деле только прикидывается перед ней, что верит в свое выздоровление? Которого уже точно не будет, о чем с предельной откровенностью сообщил ей лечащий врач. Сидя с ней с глазу на глаз в своем кабинете, после тяжелой паузы и взявшись руками за голову. Он с самого начала симпатизировал Женьке, с которым они к тому же были ровесниками, и делал для него все, что мог. Поэтому Тамара знала: если этот человек сейчас так мучительно расписывается перед ней в своем бессилии, то больше сделать и в самом деле уже ничего нельзя. Невозможно. Выходит, и Женька тоже с ним говорил? И тоже все знает, вплоть до отпущенного ему срока…
– Так! – Тамара убрала руки и вытянулась, словно струна. – Хватит тянуть резину! Не отнимай у меня время, мне нужно вернуться к мужу! И если можно, давай обойдемся без всяких там прелюдий!
– Знаешь… – Он снова хотел к ней прикоснуться, но задержал свою руку на полпути, а потом и вовсе убрал. – Уезжай прямо сейчас… Я вызову такси.
Секундная пауза. Недопонимание отчетливо отразилось на Томином лице. Уехать. И жить потом в ожидании, а не взбредет ли в голову этому зэку, для которого нет ничего святого, снова затребовать неотданный долг? Ведь муж, по сути, просто продал ее этому типу на ночь! Вспомнив его безапелляционное «такси стоит у подъезда», Тамара снова вспылила так же, как дома, в прихожей, и яростно мотнула головой:
– Ну уж нет. Как ты там сказал? Карточные долги надо отдавать! И я бы предпочла не тянуть с этим делом.
Он не ответил, просто замер на несколько секунд, а потом резко, словно тоже на что-то решившись, сгреб Тамару в объятия и начал целовать, как она ни пыталась этому воспрепятствовать.
Что она делала? Отдавала долг или просто мстила так подло предавшему ее Женьке? Тамара постаралась отключиться от всех этих мыслей, как и от реальности, чтобы не свихнуться в ту ночь, ставшую для нее жизненным изломом. Как будто просто она видела эротический сон из тех, что временами ей снились и даже будоражили воображение. К своему ужасу, Тома поняла, что страстные почти до ярости, но в то же время не грубые ласки Егора не оставляют ее равнодушной. Ведь если, по Женькиным словам, у Егора давно не было женщины, то и она почти начала забывать, что такое мужские объятия, потому что последние полгода они с Женькой практически не касались друг друга.
Когда посетивший эту квартиру ураган безумия унесся прочь, оставив после себя лишь тишину и тонущие в сумраке стены, она быстро сбросила с себя руку Егора, попытавшегося ее обнять, и села. Провела рукой по лицу: реальность ли это?! И выдохнула, пытаясь за иронией скрыть свою растерянность:
– Да, Латонин, успел ты потенциал накопить… И кстати: за что же ты все-таки сидел?
– Я? Сидел?! – Застигнутый этим вопросом врасплох, он не сумел скрыть своего изумления. Но вдруг осекся: – То есть…
Тамара резко развернулась к нему:
– Так да или нет?!
– Тамара… Послушай…
– Я хочу услышать от тебя лишь одно: Женька сказал мне, что ты вернулся с зоны. Но это ведь неправда, где бы ты все эти годы ни пропадал. Ты сейчас уже выдал себя с головой, так что дальше лгать не имеет смысла.
– Я… В общем, нет, я никогда не был судим. Просто так получилось, что очень далеко уехал и долго не возвращался домой. Я ведь геолог, а люди моей профессии…
– Ясно! – оборвала его Тома, сразу все поняв. – Что я натворила…
Вскочив, она принялась лихорадочно одеваться. Потом, вспомнив, попросила Латонина:
– Вызови мне такси!
– Уже вызвал. – Он как раз отключался от абонента. – Я поеду с тобой.
Вместо ответа она направила на него взгляд, полный бешенства и отчаяния.
– Том, поверь мне на слово: что бы Женька тут ни задумал, он делал это только ради тебя. Говорил, что ты к нему очень привязана, что тебе будет слишком плохо… После того как его не станет, – последние слова Латонин произнес с запинкой. – Сказал, что нужно вышибать клин клином, пока не поздно, потому что времени осталось в обрез. Сказал, что это его последняя воля. После этого я уже не мог ему отказать. Вот мы и выдумали эту историю с карточной игрой. Я ведь почти не знаю тебя, Том, только по Женькиным рассказам. Оставалось полагаться на его мнение. Что ты ему этого не простишь, и тогда тебе будет гораздо легче смириться с его потерей.
– Господи! – Тамара со слезами заломила руки. – Сколько лет мы с ним вместе живем, а, оказывается, так плохо знаем друг друга! Он не понимает, что я ему сейчас все на свете прощу! А я даже не догадывалась, что именно его беспокоит, какие мысли бродят у него в голове! Все боялась, как бы он руки на себя не наложил, пока я на работе. А он в это время обдумывал, как бы мои душевные раны залечить… идиот! А я, как последняя дура, поверила, что он действительно способен меня проиграть и после этого заявиться с просьбой уплатить этот долг! И может, так ни о чем бы и не догадалась, если бы вы заранее все детали как следует обсудили.
– Тамара… – Латонин взял ее руки в свои и попытался взглянуть ей в глаза, но почти сразу смущенно потупился. – Успокойся, прошу тебя. Подумай о Жене. Я уверен, будет лучше, если он решит, что его затея удалась.
– Рада бы эту твою уверенность поддержать, да не смогу. Чего он добивался? Разозлить меня, оттолкнуть от себя напоследок? Я ради него готова на все, но только не на то, чтобы относиться к нему хуже, чем раньше. Пусть даже это была бы только видимость, все равно!