Непроизвольно сжимались кулаки.
Плакала маленькая Ева, коротким своим умишком ещё не всё понимая, но чувствуя – в дом пришла большая беда. И так как раньше, уже никогда не будет.
Марк прятался под кроватью, поскуливая, а отец будто закаменел. Он похоронил жену, ходил на работу в карьер, двигался, ел, вечером ложился в постель (с появлением детей комнатушку перегородили, разделив на родительскую и детскую половины), но делал всё это как заводной. Он не плакал, даже на могиле, во время похорон не плакал, но и не произносил ни слова. И никто больше не видел его улыбки.
Чуть позже Ант узнал подробности. Рябому Твисту, сыну рыночного управляющего и атаману «капустников», отец подарил дорогого скакуна и новую двуколку. Автомобилей тогда в Идиллии почти не встречалось, были они только в Муниципалитете и Жандармерии. Таким образом, подарок считался царским. Но лошадь была не объезжена, а Твист – никудышным наездником. Тем не менее, юнец гарцевал по улицам городка, кое-как справляясь с управлением. Кому-то повезло, успел вскочить прямо из-под копыт. А мама не успела.
Жандармы заводить дело не стали, мол, несчастный случай. Все понимали, что главную роль здесь сыграли деньги господина управляющего. Но и протестовать никто не посмел. Да и то сказать, ну погибла какая-то сунгела. Что ж теперь, бучу поднимать, самому подставляться?! Все знают, какой вес в обществе имеет господин главный управляющий городского рынка…
И когда через несколько дней Лас Кривой кинул клич, дескать, рыночники совсем обнаглели… И дело даже не в пирожках Козявки – хотя и это им тоже зачтётся! – а в том, что метят эти уроды подмять под себя Бараки! Сделать своей территорией, и думают, что им это дозволено! Когда прозвучали эти гневные слова, Антон первый поднял руку и крикнул: «Ломаем!»
К тому времени он уже был в авторитете. Делом доказал своё право поддержать или не поддержать вожака: в жестоких уличных драках, в первых рядах, когда ходили стенка на стенку. И если противник наседает со всех сторон – отбивался от двоих, троих нападающих сразу. Именно Анту принадлежал девиз: на других не надейся, своих не бросай, всегда иди до конца.
Да, он был в авторитете и поднял руку. Поднял руку Красавчик Мик, а затем и все остальные. Над ватагой пронеслось на едином дыхании – ломаем!
Лас кивнул и повёл мальчишек.
Схлестнулись у карьера, с той стороны, где не проводили выработку. Рыночников было больше, но барачники были злее. Драка стенка на стенку – дело страшное. Тут и пруты могут появиться в руках, и кастеты, цепи от погрузчиков, даже ножи. Бывало, кончалось синяками и оторванными рукавами рубах, а бывало – пробитыми головами, ранениями, кровью.
Неизвестно, как бы всё сложилось на этот раз, но Ант рвался к Рябому Твисту. И пробился, конечно. Закончилось это для сына господина управляющего страшным, отработанным ударом в висок. Ант бил не для того, чтобы причинить противнику боль. Не для того даже, чтоб оглушить и сбить с ног. Ант хотел убить.
Всегда иди до конца.
Лишь мёртвый главарь повалился на землю, драка как-то быстро прекратилась сама собой. Ватажники сгрудились вокруг трупа Рябого и долго смотрели на бездыханное тело. Потом все разом рванули врассыпную…
К вечеру, ещё не стемнело, прибежал отец, сказал:
– Собирайся. Быстро. Через десять минут здесь будут жандармы. Идут за тобой.
А сам уже совал в руки заплечный мешок. В мешке половина краюхи хлеба, кусок солонины, кое-что из одёжки.
– Дед Архип на станцию отвезёт. На бричке своей. Да не мимо завода езжайте, там сейчас жандармов полно, а вокруг карьера. Ну да он дорогу знает. Ночью поезд на Дубостан, товарный. Дед договорится, тебя посадят на платформу. – Он положил руку на плечо Анта и заглянул в глаза. – Это всё, что я могу, сынок.
Антон только кивнул, его душили слёзы.
Ночью, спрятанный в хитрой норе на товарной платформе с кирпичом, оборудованной контрабандистами, он покидал родной городок. Что ждало его впереди, когда сможет он вернуться, обнять отца и брата с сестрой? Оказалось, через долгие четырнадцать лет….
Прощально и тоскливо прогудел паровоз.
Глава 3
Он никогда не писал писем домой. И не потому, что в Идиллии не было почты, или Антон не знал грамоты. Спасибо маме, уговорила ходить в школу при храме. Когда душа Клеща рвалась на улицу к ватажникам, Антон Кросс сидел за столом с ручкой в руках, выполняя обещание, данное матери. Эх, мама, как хотелось бы сейчас увидеть тебя! Почувствовать на волосах тёплую ладонь, услышать негромкий голос…
И всё же он не писал домой. Вначале боялся, потом жизнь так закрутила, что многое попросту выветрилось из головы.
Дубостан – большой, старинный, красивый город. Центр застроен трёх– и четырёхэтажными домами с барельефами, лепниной, колоннадами и эркерами. Тогда мальчишка из провинции и слов таких не знал, но первое время бродил по улицам и проспектам с широко распахнутыми от восторга глазами. После убогих бараков рабочего посёлка и трущоб Задворок он словно попал в другой мир.
Величественная статуя первопроходца и первого губернатора Южного округа Далия Барбера, что высилась на центральной площади перед Городским Советом, поразила его воображение. Толпы пешеходов на тротуарах, богатые экипажи, и даже автомобили, что было тогда вовсе уж в диковинку, витрины дорогих магазинов и огни шикарных ресторанов по вечерам… Ант потерялся во всей этой сутолоке и кутерьме. Ветер свободы кружил ему голову, он почувствовал себя жителем большого города, гражданином вселенной! Но порой накатывала тоска. Одиночество среди мелькающих огней и людского столпотворения чувствовалось острее. Здесь каждый был за себя, а он – никому не нужен.
Но была у города и другая сторона, непраздничная. Кварталы бедноты с мрачными и сырыми доходными домами и свалки мусора, кишащие крысами. Рабочие комбинатов с серыми, смертельно усталыми лицами. Бездомные бродяги, построившие себе лагерь из лачуг и времянок на северном выезде из города. Нищие калеки и вороватые побирушки, выпрашивающие на улицах подаяние.
Дубостан встретил маленького беглеца неласково. Здесь не обращали внимания на примесь сунгской крови в жилах, здесь вообще мало что имело значение, кроме наличия денег в кармане. А их-то как раз у Антона и не было. Поэтому на празднике жизни Анта никто не ждал, зато изнанка города распахнула свои объятья. Восторг постепенно таял, как снег по весне. Нужно было приспосабливаться.
Ночевать пришлось на чердаках, в подвалах и заброшенных домах. Стояла ранняя осень, ночью было уже прохладно, но это не смущало беглеца. Заработать же на хлеб – на стройке или грузчиком на складе – он мог всегда. Документов никто не спрашивал, платили за выполненную работу без обмана. Стайки бездомных и вечно голодных подростков сновали по городу, организуясь во временные ватаги. На первых порах Ант их чурался, боялся, что его разыскивают. Старался меньше показываться в людных местах, назывался разными именами. Но постепенно понял: найти его в мутной водичке городского дна, среди тысяч таких же неприкаянных мальчишек практически невозможно.
Он стал спокойнее. Запоминал районы, где давали работу, познакомился кое с кем из постоянных обитателей улиц. К концу осени вокруг Анта, который назвался Клещом, сплотилась небольшая команда таких же брошенных, никому не нужных пацанов. Вместе рыскали по городу в поисках заработка, вместе потом покупали на вырученные деньги еду. Вместе искали место для ночлега. Можно сказать, сдружились.
Но помимо безнадзорной детворы, в городе рыскали стаи хищников постарше. Молодёжные банды, мечтающие стать со временем настоящими дерзаями, взять в свои руки серьёзное дело: торговлю «чёсом» и «Драконом», оружием и проститутками. Во взрослые компании их пока не брали, но подрастающие бандиты верили в своё будущее и готовились.
В Асхее с давних пор выращивали травку, покурив которой, человек испытывал небывалое блаженство. Отступали все невзгоды, курильщик чувствовал себя счастливым словно в детстве, когда вся жизнь впереди и обещает она так много интересного и доброго. Но лишь только действие наркотика заканчивалось, счастье оборачивалось чёрной тоской, полным упадком сил и нежеланием жить. И человека вновь неодолимо тянуло набить трубку «чёсом». Так называли этот дурман за то, что без дозы наркоман испытывал сильнейший кожный зуд, чесался не переставая.
Вторым контрабандным товаром был «Большой Дракон», водка, настоянная на желчи редких пустынных змей из Химеи. «Дракон» был единственным продуктом, способным приносить деньги этой нищей стране. В небольших дозах настойка вызывала небывалый подъём сил, удивительную выносливость и нечувствительность к боли. Однако пить её можно было лишь раз в день, делая один-два глотка. Только очень сильные люди могли рискнуть приложиться к настойке дважды, однако дальнейшее питие грозило беспамятством, судорогами и скорой мучительной смертью. Те, кому повезло выжить после такого, лишались рассудка.
В обмен на наркотики асхеи вывозили пули, порох и ружья. Ханства постоянно враждовали между собой и нуждались в большом количестве оружия. Шло время, и хан Абдул, славившийся своей беспощадностью и жестокостью, благодаря дарийским ружьям и пушкам объединил ханства в единый Каганат, а Верховным Каганом назначил себя. Но мир и благоденствие в южных пределах не наступили. При дворе правителя продолжались заговоры и интриги, а за стенами дворца – восстания и междоусобные войны. Поэтому хорошее оружие оставалось здесь самым желанным товаром. Вся разница заключалась лишь в том, что порох и мушкеты сменили магазинные винтовки и патроны, гранаты и пулемёты. В ответ с той стороны Степи увеличивался поток «чёса» и «Дракона». Спрос на тончайший шёлк и редкое вино давно упал.
Вот каким товаром собирались торговать подрастающие дерзаи, уже не волчата, но ещё и не матёрые. И потому особенно опасные: ведь нужно точить клыки, доказывать ежедневно свою лихость, забирая чужие жизни легко, без сожаления. И однажды они встретились – маленькая рабочая бригада Антона и парни из бандитской группы. Встреча была неизбежна.
Мальчишки как раз закончили работу – помогли разгрузить уголь у котельной. В этом районе селились по большей части чиновники и торговцы средней руки. Жильё строили поменьше и поуютнее, на несколько домов полагалась котельная. Вот котельщику мальчишки и помогали. За небольшую денежку. И только отошли, подсчитывая выручку и прикидывая, что купить на ужин, как сзади послышался резкий свист.
Их было четверо. Рослые, сытые, спокойные и уверенные в себе. Все старше Антона и его приятелей на несколько лет. А их – шестеро мальчишек, худых, голодных, привыкших не драться, а покорно получать пинки и терпеть, или удирать, когда совсем невмоготу.
– Эй, шкеты, идите сюда.
Впереди вышагивал высокий парень с резкими, отталкивающими чертами лица и развязной походкой уличного задиры. Лидер, определил Ант. Он давно выучил нехитрую стратегию уличных драк – уложи на землю самого сильного и дерзкого, и остальная свора разбежится. Среди подростков это, во всяком случае, работало.
Мальчишки жались сзади, непроизвольно выталкивая Антона вперёд, выставляя его вожаком их маленькой компании. Он был не против, сам выдвинулся.
– Выворачивайте карманы, – прогундел высокий. – Показывайте, сколько набашляли.
– Это наши деньги, мы их заработали, – твёрдо ответил Ант.
– А здесь мой район, – ухмыльнулся высокий. – Половину того, что зарабатывают шкеты, положено отдавать.
– Это наши деньги, – упрямо повторил Антон, глядя на высокого исподлобья.
– Для тех, кто не понимает по-хорошему, мы умеем объяснять доходчиво. – При этом местный вожак продолжал идти, не сбавляя хода. Товарищи его чуть отстали.
Антон шагнул навстречу. Что будет дальше, он понимал отлично, а решительность всегда ценилась в его кругах. Не произнося больше ни слова, и дождавшись, когда противник приблизится, он лёгким подшагом резко сократил дистанцию и выстрелил кулаком высокому в нос. Послышался характерный хруст – готово, нос сломан.
Высокий упал, закрывая ладонями окровавленное лицо. Ант передвинулся, показывая всем своим видом – кто следующий? Обычно вид поверженного предводителя действовал на остальных драчунов деморализующе: они терялись, воинственность их резко снижалась. И мало кто отваживался идти на противника, срубившего главаря только что, у них на глазах. Но в этот раз всё было по-другому.
Не обращая внимания на павшего товарища, остальные трое развернулись цепью. У одного оказался в руке нож, у другого блеснул на кулаке кастет. Не тратя время на слова, молодые дерзаи бросились на пацанов.
Трое самых младших кинулись наутёк сразу. Поль, десятилетний мальчуган, сходу получил удар кастетом в голову, упал и в дальнейших событиях не участвовал. Двое повисли на том, который был с ножом. Ант схватился с другим, вцепился в него клещом, как это делал раньше. Прижал так, что тот захрипел. Но уже подбегали остальные двое – с окровавленным оружием в руках, готовые на всё.
Ант отпустил придушенного врага, ушёл переворотом. Под руку попался металлический прут. Он встал один против троих. Двое мальчишек, ставших против ножа, лежали без движения, но Поль ещё шевелился. Ведь своих не бросают! Ант начал смещаться по кругу так, чтобы против него постоянно оказывался только один нападающий, и чтобы он заслонял проход остальным. При этом Антон не забывал размахивать прутом, не подпуская дерзаев близко.
Неизвестно, чем бы дело кончилось, не раздайся вдалеке жандармский свисток. Парни моментально подхватили своего длинного вожака и скрылись в подворотне. Антон взвалил на плечо Поля и потащил его на другую сторону улицы. Остальным уже не помочь. В Идиллии Ант видел мальчишек, убитых в потасовках, и мог отличить смерть от жизни на расстоянии. На пыльной мостовой остались два окровавленных, тщедушных тела.
В рваной рубахе, весь в синяках и ссадинах, Антон тащил Поля к ближайшему лазарету. Знал, тот недалеко, быть может, мальчишку можно ещё спасти. Тащил проходными дворами и глухими переулками, избегая людных улиц. Поль был без сознания, голова безвольно болталась, ударяясь о плечо. Наконец, показалось здание с красным крестом на фасаде. У въезда стояла карета скорой помощи, рядом копошились санитары.
– Дяденьки, дяденьки! – заполошно закричал Ант. – Другу бревно на голову упало! Умирает!
Санитары удивлённо обернулись. Антон, не переставая лопотать что-то про стройку, про друга, про тяжеленое бревно, с разбегу свалил на ближнего санитара Поля, пребывающего в беспамятстве. Тот машинально подхватил тело:
– Э, парень, да что с ним?!
Но увидел кровь, смертельную бледность лица. Подал знак второму, появились носилки. Пока санитары склонились над пострадавшим, Ант юркнул в сторону и припустил от лазарета во все лопатки. Отвечать на вопросы врачей, а тем более жандармов, ему совершенно не улыбалось. Помоги, Святой Николас, рабу твоему Полю!
Потеряв бригаду, обозлённый и потерянный, два дня он бродил по городу. Ничего не ел, спал, где придётся. Свобода, возможность ни от кого не зависеть оборачивалась другой стороной. Помощи попросить было тоже не у кого. Покрутился у места драки, услышал оханья кумушек – двух мальчишек зарезали насмерть, посреди бела дня! Куда смотрят жандармы?!
До этого ещё теплилась надежда, что ребята ранены, и кто-то сердобольный вызвал помощь. Теперь всё стало понятно, и он отправился к рынку. У цыгана, за деньги, что заработала компания в последний раз, купил нож. Длинный и острый, с деревянной ручкой. Цыгане делали их сами и продавали не задорого.
– Обращаться-то с такой штукой умеешь? – усмехнулся немолодой продавец в шляпе и жилетке.
– Сумею, – твёрдо ответил Ант.
– Ого, да ты серьёзный парень, как я погляжу, – прищурился цыган. – И нож тебе нужен не окорок резать. А ну, иди сюда…
Он отвёл Антона на пустырь за рынком, и показал: как правильно держать оружие, прятать в рукаве, как наносить удар и как уходить от нацеленной в тебя стали.
– Если противник вооружён, не пытайся его достать, следи, чтобы он не достал тебя, – учил цыган. – И на уходах режь ему руки, бедра, грудь или бока – что окажется ближе. Пусть из порезов течёт кровь, а ты продолжай танцевать вокруг. Скоро он ослабеет, тогда и добьёшь без труда. А если оружие только у тебя, обнимай врага как родного брата, сковывай ему движения, а сам бей, бей вблизи – в живот, в грудь. И помни, вытаскивать клинок нужно резко, с той же силой, что и наносил удар…