– А то как же, – буркнул Карпов.
– И как он отреагировал?
– Это мы узнаем завтра…
– Что ты имеешь в виду?
– Если Тимченко в числе тех, кто имеет процент с водочного бизнеса, в чем я лично не сомневаюсь, с Бабаком случится нечто ужасное и непоправимое… Устал я, Андрюха… Надо бы расслабиться. Скажи своему приятелю, пусть готовит сауну…
Мищук подозвал официантку.
– Передай хозяину, что мы ждем его, – бросил лениво.
– К сожалению, Никофирович в отъезде…
– Что ты несешь? Я ним только что разговаривал. По сотовому.
– Извините… Но сейчас шеф занят. Освободится минут через пять – десять и подойдет… Может, вы тем временем что-то закажете?
– Сваргань по-быстрячку пельмешки или чебуреки. И водочки плесни в графинчик. Грамм триста.
– Все?
– Пока – да. Освободится Никифорович – тогда посмотрим.
Официантка брезгливо отвернулась и потопала на кухню.
– Вот времечко настало! Спекулянты заделались бизнесменами, бандиты – авторитетами. Воры и проститутки – самые уважаемые люди! – неизвестно кому пожаловался Павел, мусоля между пальцами последнюю сигарету.
– А мы кто? – щелкнув зажигалкой, подхватил тему Мищук. – «Преступная организация, борющаяся с собственным народом», «карающий меч в руках беспредельщиков от власти». Разгонят нас всех до конца года – как пить дать!
– Не разгонят. Там, наверху, не зря папахи носят… Они что-нибудь придумают! – Карпов затянулся и лениво выпустил дым.
– Уже придумали.
– Не понял…
– Кто, по-твоему, затеял весь этот беспредел? – осведомился Мищук.
– Какой беспредел?
– Разборки, взрывы, похищения, убийства… В каждом более-менее крупном городе.
– Ну не мы же!
– Э, Паша, поверь – без нашего брата тут не обошлось!
– Поясни!
– Центральное руководство не хуже нас с тобой понимает, что в нынешних, демократических условиях, никаких перспектив у ведомства нет. Ну какие, скажи мне, сейчас шпионы и диверсанты? Вот нас и хотят в очередной раз переориентировать на борьбу с внутренним врагом.
– Так с контрреволюцией в стране тоже вроде как покончили. Лет надцать тому назад.
– Зато появился новый противник!
– И кто это – просвети неуча, – усмехнулся Карпов.
– Организованная преступность. Мафия.
– С ней есть кому бороться… Милиция, прокуратура…
– А если они не справляются со своими обязанностями?
– Хочешь сказать, наши спецы умышленно обострили криминогенную обстановку в стране, чтобы показать беспомощность конкурентов и «железной рукой» навести порядок, как это уже не раз было в нашей истории?
– Вот именно! Нас с тобой уже привлекли для расследования чисто уголовного преступления… И не сомневайся – именно мы, а не менты, найдем виновных. Точнее, они найдутся сами. Кто-то позвонит и назовет имя исполнителя, который к тому времени будет лежать на дне водохранилища с привязанной к ноге гирей. Или начальство ткнет пальцем в какого-нибудь отморозка, мол, – он, мы точно знаем: агентура доложила! И никуда мы с тобою, Паша, не денемся, запакуем обреченного по полной программе…
– Даже невинного?
– А какое нам дело до его виноватости? Нам бы сберечь собственные шкуры. Или ты хочешь торговать на рынке за пять долларов в неделю?
Наконец подоспел Никифорович – высокий приветливый дядька лет пятидесяти. Интеллигент – бывший учитель.
– Извините, задержался… Рэкетиры табунами ходят, хотят выяснить, кому я башляю[4] за крышу…
– И что ты отвечаешь?
– Так как вы учили, Андрей Александрович, – «конторским»…
– Молодец. Ты, главное, имен не называй. Если кто-то сомневается: забивай стрелку, мы с Павлом Ивановичем подскочим и во всем сразу разберемся…
– Спасибо… Вы уже что-то заказали?
– Да так… Слегонца. По сто пятьдесят и чебуреки. Персонал у тебя не шибко приветливый, пялится на нас, словно на бомжей…
– Кто именно?
– Дохлая такая. С искусственной косой.
– А-а… Оксана… Гоноровая краля – ничего не скажешь. Но впредь она будет относиться к вам с максимальной обходительностью! Ксюш, поди сюда! Быстренько!
Официантка, извинившись, бросила обслуживать соседний столик и поспешила на зов своего патрона.
– Что желаете, Сергей Никифорович?
– Запомни этих господ и никогда ни в чем им не отказывай…
– Ясно. На «верочку»[5] давать?
– Само собой разумеется…
– Что ты имела в виду под словом «давать»? – спросил Мищук.
– Не то, что вы! – фыркнула Оксана.
– Смотри: выражайся убедительно, а то мы с Пашей не так истолкуем, затащим тебя в сауну и…
– Я нэ по цьому![6]
– Поживем – увидим… Неси быстрей наши чебуреки… А ты, Никифорович, топи потихоньку баньку… Мы с товарищем майором сегодня надолго!
Глава 4. Алиби
В городской больнице было холодно и неуютно. А в палате для ветеранов Великой Отечественной войны, где отлеживался прооперированный Рубенс, вовсю работал кондиционер. Сам Петро Фоменко, лежа на спине, мирно посапывал под белоснежной простыней. На его холеном лице Брагин не заметил никаких симптомов тяжелого недуга, хотя медики в один голос утверждали: приступ аппендицита был самым что ни на есть настоящим, если бы не экстренное хирургическое вмешательство – у пациента непременно развился бы перитонит, и тогда его вряд ли удалось бы спасти.
Зная о коррумпированности медперсонала, контрразведчик на всякий случай резко сдернул простыню. На животе Рубенса красовалась окровавленная марлевая повязка.
Конечно же Петр сразу проснулся. Его глаза наполнились неподдельным ужасом.
«Черт возьми, я же в штатском, он может подумать все, что угодно… – смекнул Брагин. – Ну да и бог с ним, пусть хоть раз почувствует себя жертвой, а не палачом!»
– Нет, не надо… – забился в истерике Фоменко.
– Ты думал, что имеешь алиби, – решил подыграть паникеру капитан. – Отправил шефа на тот свет и тихо радуешься? А он не сразу умер и успел шепнуть имя предателя…
Брагин издевательски ухмыльнулся и выложил на тумбочку табельный пистолет.
– Я… Я ничего не знаю, – задрожал Рубенс.
– Почему тогда ни разу не нажал на клаксон?
– Сигнал, что ли?
– Вот именно…
– Как не нажимал?
– А если нажимал, почему не взлетел в воздух вместе с шефом?
– Вы хотите сказать, что кнопка, приводящая в действие взрывное устройство, находилась…
– Вот-вот… Правильно мыслишь.
– Стоп! – радостно взвизгнул подозреваемый. – Мы сигналили, когда въезжали в ворота больницы! И ничего не случилось! Узнайте, кто тогда дежурил, и он подтвердит мои слова…
– Дай бог, чтобы все было именно так, как ты сказал, – подытожил Брагин, пряча в кобуру оружие. – Живи, беспредельщик, но знай: я тебя из-под земли достану, если выяснится, что это ты подставил моего кореша!
– Не я… Мамой клянусь!
Глава 5. Черная метка
Бабака нашли повешенным в собственной квартире. Следов насилия «обнаружить не удалось», хотя они лежали, как говорится, на поверхности. Гематому на запястье милицейским экспертам велели игнорировать: кому охота брать на себя очередной заведомый висяк? Еще с прошлыми не расхлебались!
Прокуратура даже не стала возбуждать уголовное дело по факту смерти. Суицид он и в Африке суицид. Совать собственную башку в петлю никому не запретишь.
Никто из доблестных чекистов в квартире свежеиспеченного «жмурика» не появлялся. Карпов прекрасно понимал, что проявлять чрезмерное усердие в этом деле небезопасно, а Мищук через знакомых милицейских криминалистов и так досконально знал обо всех деталях чрезвычайного происшествия. Именно он и сообщил майору о подозрительных синяках. По всему выходило: не сам Бабак залез в петлю, кто-то держал его за руки…
Тимченко ничего подозрительного в гибели ценного свидетеля не увидел, на очередном совещании он лишь выразил по этому поводу сожаление и… снова призвал подчиненных бросить все силы на поимку убийц Анатолия Чарушина. Но никто их особо не искал. Зачем тратить зря силы, если все равно будет так, как предсказал капитан Мищук, имеющий в управлении славу ясновидящего?
Ждать развязки довелось недолго. В один из предновогодних вечеров неизвестный позвонил в «контору» по круглосуточному телефону доверия и сообщил, что убийство Чары подготовил и осуществил некто Шкворень – в «миру» Олег Стадницкий, правая рука Валерия Бочарова – самого крутого местного «пахана». После чего сам Шкворень отправился к праотцам. «Если не верите – пошлите водолазов, пусть пошарят под старым мостом…»
Наутро тело без видимых признаков насилия было выловлено в местной речушке и доставлено в морг. На поясе покойного болтался пейджер. Оперативники связались с пейджинговой компанией и вскоре получили распечатку всех сообщений, полученных Стадницким накануне смерти. Особенно заинтересовала их такая фраза: «Будь в 20.00 на мосту. Боча».
– Все! Допрыгался наконец. Заработал-таки «черную метку», – захлебывался эмоциями Степан Петрович, считавший «авторитета» своим личным врагом. – Теперь обложим поганца со всех сторон, дождемся очередного прокола – и за решетку!
– Это еще ничего не доказывает, – несмело возразил Карпов, поддерживавший с Бочаровым дружеские отношения. – Послать сообщение от его имени мог кто угодно…
– Лично мне расклад понятен! – настаивал Тимченко. – Чарушина заказали конкуренты. Шкворень выполнил заказ и этим подписал себе смертный приговор: столь ценных свидетелей мафия в живых не оставляет. Кто убрал его самого – не так уж и важно… Ясно одно: без «санкции» Бочарова здесь не обошлось!
Карпов ни на йоту не поверил подполковнику. Ну зачем «авторитету» поручать столь щекотливое дело своему главному подручному? Чтобы вызвать огонь на себя? Так ведь он не камикадзе, не самоликвидатор… Поэтому приказ: «Под любым предлогом закрыть Бочу», – майор выполнять не торопился. Для начала решил «перетереть» с главным подозреваемым с глазу на глаз. Только как обставить «стрелку», чтобы о ней не узнало вышестоящее руководство?
Звонить нельзя – Валеркины телефоны на постоянной «прослушке». Заявляться к нему домой тоже небезопасно: «наружка» ходит за лидером криминалитета по пятам, ни на секунду не оставляя его без присмотра…
Придется надеяться на случай. Но и такой роскоши Павел не мог себе позволить: слишком мало времени оставалось в его распоряжении.
Пришлось идти на хитрость…
Майор слегка изменил внешность, прилепив аккуратную «профессорскую» бородку, и неспешно двинул в сторону северной окраины. Там, на тихой улочке, в уютном двухъярусном коттедже проживало уже не одно поколение Бочаровых. Рядом, в заброшенном бараке, много лет тому назад ютилось многодетное семейство Карповых.
Паша и Валерка учились в одной школе, занимались в одной секции рукопашным боем. Одно время даже ухаживали за одной девчонкой… И только нагрянувшая «перестройка» развела приятелей по разные стороны баррикад.
Возле нужного особняка майор «случайно» поскользнулся. В поисках опоры левая рука скользнула по почтовому ящику, и в ячейку с номером Бочиного дома незаметно легло сообщение, набранное на служебном компьютере: «Завтра в 10.00 на нашем месте. Сосед».
Минут через двадцать будет возвращаться из школы Валеркин сынок и заберет послание. Только бы невзрачный клочок бумаги привлек его внимание!
Прихрамывая, Павел поковылял в соседний скверик, с которого хорошо просматривалась окружающая местность, присел на припорошенную снегом деревянную скамейку и начал потирать «ушибленную» ногу. Вскоре в конце улицы появилась ватага подростков, в которой выделялся крепкий курчавый парень с модным ранцем за спиной. Поравнявшись с почтовым ящиком, он остановился и поковырял ключом в замочной скважине.
Спустя мгновение записка оказалась в его руках.
Но… Что это? Мальчишка смял послание и бросил в сугроб.
Потом немного подумал, поднял бумажку, развернул, разгладил и, попрощавшись с друзьями, пошел к калитке.
«Все. Половина дела сделана», – удовлетворенно хмыкнул контрразведчик.
Глава 6. Козел отпущения
Бочаров неуклюже скакал по обледеневшим кочкам. Несмотря на нешуточный мороз, его модное пальто как всегда было не застегнуто, полы сильно трепыхались под порывами пронизывающего северного ветра. Но Валерий, склонив голову, упрямо шел вперед.
Там, в глубине пойменного луга, много лет тому назад кому-то взбрело в голову поставить кирпичную будку неизвестного предназначения, в которой прошла значительная часть его бурного детства. В зависимости от настроения ребятни сооружение служило то дотом, то партизанским шалашом, а чаще всего – просто надежным убежищем от родительского ока. Здесь была выкурена первая сигарета, выпита первая стопка вина… И даже первый сексуальный опыт был получен за этими стенами.
Теперь Боча не курит.
И спиртного почти не употребляет.
А вот на красивых девчонок заглядывается по-прежнему!
Сегодня в будку его пригласил друг детства, когда-то такой же хулиган и забияка, а ныне – начальник одного из подразделений местного управления КГБ.
Карпова Валерий не боялся. Уважал. За честность, открытость и непродажность, одним словом, за порядочность. Когда-то, на заре своей рэкетирской карьеры, он лично предлагал молодому чекисту войти в долю в одном сомнительном деле, но тот отказался. С тех пор они не виделись пять лет. И ни разу не становились друг другу поперек дороги.
Но, видимо, мирному сосуществованию приходит конец.
Иначе, зачем надо было набивать «стрелку» в таком забытом богом месте, а не в баре или ресторане?
Павел давно засек приятеля. В бинокль. «Хвоста» за Бочей нет – это точно. Значит, никто им не помешает поболтать по душам.
– Привет, Валерчик!
– Здравствуй, Карпуша… Чего звал?
– Давай хоть обнимемся по поводу встречи!
– Давай. Как ты?
– Нормально.
– Не женился?
– Не-а.
– Почему?
– Не знаю. Как-то не сложилось.
– Не было надежной кандидатуры?
– После того как умерла Галка, – нет.
– Хочешь, познакомлю с классной телкой?
– Да этих, одноразовых, у меня – табун!
– Обижаешь. Она строгая. Училка. Сам уже полгода кругами хожу – не дает, зараза, и все тут!
– Нельзя, Валера, нам с тобой на людях встречаться. Сдадут, как тару в приемный пункт!
– Кто посмеет?
– Доброжелатели…
– Хорошо. Я дам тебе телефончик, ты брякнешь, скажешь, что от Бочи…
– Куда мне, если у тебя не вышло?
– Не все так просто. Маша любит умных!
– Но ведь и ты не дурак.
– Это правда… Ладно – замяли. Говори, что там у вас стряслось?
– Не у нас. У тебя.
– Разжуй… – приподнял брови Бочаров.
– Тима на тебя зубы точит.
– Да пошел он… Хочешь знать, из-за чего у нас с ним непонятки?
– Нет.
– Тем не менее слушай. Я получаю «лавэ» с одной фирмы, в которой у него есть личный интерес. Подполковник, как узнал об этом, чуть не подавился: «Вам что, моей крыши мало?!»
– Вот крыса! – зло сплюнул Карпов. – Из-за таких, как он, никто с нами сотрудничать не хочет… Всю агентуру растеряли; сколько лет теперь понадобится, чтобы ее восстановить…
– Раскрой глаза, Паша! В стране капитализм! Все продаются и покупаются! Только цена разная.
– Понял… – И майор опять прильнул к биноклю.
– Что там? Хвост? – забеспокоился Валерий.
– Как ни странно – нет…
– Не волнуйся. Я от них еще у вокзала оторвался.
– Тачку запомнил?
– Да… Сорок восемь – шестнадцать…
– У «наружки» номеров – целый вагон. Ты марку скажи.
– Рафик. Между прочим – «скорая помощь».
– Это, похоже, наши… Они любят под разные службы маскироваться. То под аварийную газа, то под водоканал.
– Знаю.
– Откуда?
– Надежный источник имеется.
– Вообще-то скрытое наблюдение подразумевает использование сразу нескольких автомобилей…
– С вашим сегодняшним финансированием хорошо хоть на один бензина наскребли…
– Согласен.
– Слышь, Карпуша, давай жить мирно. Я вам помощь подкину – материальную, а вы меня, того, надолго оставите в покое…