Они постояли так пару минут, а потом, не сговариваясь, отстранились, отступили на шаг.
– Знаешь, я потом, когда все закончится, приму твое приглашение, – слегка улыбнулся Тимур. – Если ты только сама сможешь.
– Смогу, – чуть всхлипнула Элен. – Я обязательно покажу тебе Океан!
А потом был гиперлайнер до Сиднея.
Когда ее самолет выруливал на взлетку в международном аэропорту Дели, в здании аэропорта проходил таможенные формальности капитан военно-воздушных сил Новороссии Станислав Бойченко. Он только позже, из разговора с другом, узнает, что совсем немного разминулся с Элен.
А молодая женщина пересела в Сиднее на самолет до Нумеа. Где ждала ее одна из яхт отца. Не та семидесятиметровая громадина, на которой они с Клодом провели медовые месяцы в кругосветном путешествии, а небольшая и уютная «Etoile de mer», которую месье Бонне подарил своей дочке, для таких вот плаваний между островами и атоллами.
Обидно, конечно, что не удалось привезти сюда Тимура, но не пропадать же еще недели отпуска!
Тем более, что за годы, проведенные здесь, в Тихом океане, Элен по-настоящему полюбила эти места. Водный простор, то ласково спокойный, то сумрачно штормовой, и глубины под ним.
Жалко, что в этот раз Элен не могла спуститься в подводный поселок у атолла Увеа. Не хотелось встречаться с бывшим мужем.
Но и без этого неделя подарила будущей космонавтке именно то, на что она рассчитывала. Умиротворение и ослабление боли.
Ведь Кэйлаш была одной из немногих действительно дорогих ей подруг.
Глава 11. Продолжая путь
Анастасия давно уже не бывала в Центре управления полетами. Вернее, в Центрах. Лет пятнадцать назад невдалеке от старого ЦУПа построили новый комплекс зданий с несколькими командно-контрольными залами.
Настя Мыскина вошла в «Орбитальный». Отсюда шло управление передвижением по орбитам, а за тем, что творилось внутри трех российских станций, наблюдали из соседнего помещения.
– Пожалуйста, сюда, – позвал ученую молодой человек в темно-зеленом комбинезоне.
Он проводил бывшую космонавтку до одного из терминалов, предупредительно выдвинул кресло на колесиках.
Настя поблагодарила парня улыбкой и опустилась на сиденье.
В эргономическом кресле что-то зашуршало, его поверхность задвигалась, подгоняя себя под по-девичьи стройную фигуру.
Настя, толкнулась ногами, подкатывая умное седалище к столу, потянулась к консоли. Та быстро считала биометрические данные и оживила компьютер.
Огромный панорамный экран засветился. Он был разбит на три сектора. Два из них были испещрены колонками цифр, таблицами и графиками. А на левом, над зеленовато-голубым куполом Земли, на фоне черной бездны висел лунный буксир.
Его снимали с одного из спутников. Орбиты были наклонены между собой, и изображение медленно поворачивалось.
При взгляде на плод своего пятилетнего труда Настя испытывала целую гамму чувств. От радостного ожидания до тревоги.
– Пятнадцатиминутная готовность по «эЛБээМ-пять-один, – сообщил голос диспетчера.
– Так, что у нас тут… – пробормотала Настя и принялась подстраивать под себя интерфейс окон.
Внимательно прочитала данные, проглядела служебную информацию. Все было знакомо по множеству раз прогнанным моделям. И все находилось в почти идеальном соответствии с расчетами.
Женщина откинулась на спинку сиденья и оглядела зал.
Деловитая работа. Без перенапряжения, но и без малейших следов расслабленности. Очень приятная атмосфера.
Настя чувствовала глубочайшее уважение к людям, обеспечивающим полеты. В то время, когда она летала к Марсу, Лютеции и Европе они заботились о космонавтах, внимательно следили за кораблями и были всегда готовы помочь.
«А теперь моя очередь сидеть на Земле», – с легкой грустью подумала Настя.
Она чуть укрупнила изображение буксира.
Совсем небольшой кораблик, с реактором в какие-то жалкие пять мегаватт. Подобные корабли уже тридцать лет как работают на орбите, перетаскивая спутники и возя грузы и людей на Луну.
Но над ускорителем этого трудяги доктор физико-математических наук и членкор РАН Анастасия Сергеевна Мыскина трудилась многие тысячи часов. Причем, последние два года она занимала должность начальника сектора ускорительных установок, после того как ушел из жизни Абрам Иосифович.
И не зря трудилась. Ведь с лунного буксира «ЛБМ-5-1» начнется новый этап в исследовании космоса.
А все из-за буковки «эМ». Это вовсе не «медленный», «модернизированный» или «мишутка». «М» значит «магний».
До сих пор большинство стран использовало в качестве рабочего тела ксенон. Этот инертный газ лучше всех остальных элементов подходит для того, чтобы разгонять его в ускорителях и выбрасывать с бешеной скоростью – до сотни километров в секунду – за корму, двигая вперед космолеты.
Но добывать ксенон очень сложно и дорого. Его содержание в земной атмосфере и минералах крайне мало. Для того чтобы Настя с друзьями слетала на Юпитер, Россия четыре года производила нужные им полтысячи тонн этого газа. Да еще и закупала его везде, где только можно.
Дальше так продолжаться не может.
Американцы с самого начала использовали другой тип двигателей, в котором задействовали аргон. Но у «VASIMR» есть предел по мощности и скорости истечения, так что в последние годы и им пришлось искать замену.
Китайцы пользовались криптоном – но и это не выход.
Следующей, по степени пригодности, шла ртуть.
Но за пределами Земли пока что не было обнаружено серьезных месторождений киновари. Да и выбрасывать над родной планетой десятки тонн этого токсичного металла не хотелось.
И решено было использовать как рабочку магний. Он сильно уступал по своим качествам перечисленным элементам, зато в том же лунном реголите его было от пяти до пятнадцати процентов.
Три месяца назад строящийся на Луне металлургический комбинат начал производить первые килограммы этого металла.
А, значит, очень скоро можно будет полностью перейти на внеземное производство. Не надо будет запускать сверхтяжелые ракеты с матушки-Земли, полеты станут во много раз дешевле, а нехватка топлива уйдет в прошлое.
И это все свершится, если вот этот маленький буксирчик полетит.
– Трехминутная готовность!
Настя за своими мыслями и не заметила, как пролетело время.
Она наклонилась к консоли, вглядываясь в цифры.
«Ну же! Быстрее!» – подгоняла бывшая космонавтка медленно ползущие секунды.
И, наконец, дождалась:
– Подача рабочки!
Измельченный в микроскопическую пыль ионизированный магний, как обычный газ, потек в горячую зону реактора. Испарился и превратился в плазму, еще более ионизированную потоком гамма-частиц, и тонюсенькой струйкой направился в трубу ускорителя.
Мощнейшие магнитные поля подхватили его и, разогнав до семидесяти пяти километров в секунду, вышвырнули в пучину космоса.
И на левой части экрана… ничего не произошло.
Настя усмехнулась. Да, грамм в секунду – это почти ничто. И девять килограмм тяги это слабее, чем она может одной рукой надавить.
Но за часы и дни этот двигатель разгонит кораблик до космических скоростей. Через неделю он должен добраться до Луны, потратив на это меньше тонны «рабочки».
Но об этом Настя уже не думала. Она полностью сконцентрировалась на поступающей с буксира информации.
Очнулась женщина часа через два, когда кораблик набрал дополнительные полсотни метров в секунду. Он пока что лишь немного изменил свою орбиту. Но и этого было достаточно, чтобы привести Настю в приподнятое настроение.
И не только ее.
Вокруг слышались возбужденные голоса. Конечно, до конца испытаний еще пара месяцев, но уже сейчас ясно, у них все получилось!
Настя, отодвинула кресло и встала.
Встретилась глазами со средних лет женщиной, которая сладко потягивалась за соседним терминалом.
Они друг другу широко улыбнулись.
– С буксиром все нормально, – раздался в зале приятный молодой мужской голос.
– Хорошо, Денис, продолжай следить, – ответил начальник центра.
– Конечно, продолжаю! Мне самому жуть как интересно!
Настя сообразила, что это искин ЦУПа.
«Как хорошо, что мы не запаниковали, как американцы с французами, и не стали отключать своих искинов после гибели «Удханты», – подумала Настя.
Неприятное воспоминание омрачило ее радость.
Да, гибель индийского корабля очень сильно по всем ударила.
Траур был объявлен во всех организациях, связанных с космосом.
Настя помнила, как они с Игорем сидели поздним вечером в кухне-столовой своего дома и поминали погибших коллег.
– Славку жалко, – вдруг сказал Игорь.
Настя непонимающе посмотрела на Игоря.
– У него близкая подруга там была, – пояснил начальник центра подготовки космонавтов. – Парень написал рапорт, просится поехать к ее мужу, они тоже дружат с детства.
– Ты отпустил?
– Нет, – вздохнул Игорь. – Понимаю, что это не по-человечески, но Славик сейчас в натурных тренировках внутри макета лунной станции. Я не могу прервать работу.
– Думаешь, это того стоит? – спросила мужа Настя.
– Ты ведь сама была космонавткой, Насть.
– Да. Долг превыше всего, – печально сказала женщина. – Но, после «натурки»?
– Сразу же отпущу, – серьезно ответил Игорь. – Славик это сам понимает. Иначе… он не стал бы космонавтом.
– Да, жалко парня. Он хороший. Ты молодец, что прошлым летом поселил его у нас.
– Ага, Майка, до сих пор о нем вспоминает и даже перезванивается иногда, – улыбнулся Игорь. – Я уж беспокоюсь, не влюбилась ли доча в бравого новороссца?
– Не думаю, хотя подростки они такие. И не только. Была бы я лет на двадцать моложе и не познакомься с тобой… Видел, как он на меня смотрел, чуть ли не как на ангела с крылышками.
– Угу. Я даже начал раздумывать, не начать ли ревновать, – чуть рассмеялся Игорь.
– Не поможет, – вздохнула жена. – Ко мне неровно дышит половина молодых космонавтов.
– Ага. Те, что не влюблены заочно и безнадежно в Хану, – подтвердил Игорь. – Я даже думаю, не учредить ли специально для тебя должность талисмана отряда космонавтов?
– Мы с тобой совсем черствые, да? – спросила Настя, положив свою ладонь на руку мужа. – У людей горе, погибли наши товарищи, а мы…
– Мы, просто сами столько раз были на грани, и знаем, что это такое, – серьезно ответил генерал-майор и трижды герой России.
– И что, если не переключаться на хорошее, то эту грань слишком легко перейти, – подхватила его жена.
– И тогда уже другие будут горевать о тебе, – завершил мысль Игорь.
Он пересел на диванчик к Насте, мягко ее обнял и нежно поцеловал в висок.
Глава 12. Рэкетиры
Андрей хотел, чтобы уроки не кончались. Пусть они длятся бесконечно!
Нет, мальчик не был столь прилежным учеником. Совсем наоборот. Школу он воспринимал как нудную обязанность, а домашние задания – как неизбежное зло, с которым каждый день приходится сражаться, чтобы поскорее заняться своими делами: играми, чтением книжек, смотрением мультфильмов и прогулками по виртуалке.
Нет, не той, настоящей, для которой нужна капсула полного погружения, конечно. Здесь такой не было, хотя тетя Настя и дядя Игорь, разумеется, могли себе позволить ее купить. Они не делали этого из принципиальных соображений.
А вот мама с папой себе вирткапсулы приобрели еще четыре года назад. И иногда пускали Андрея полежать на мягком, похожем на противоперегрузочное, ложементе, надвинуть на голову колпак с кучей сложнейшего оборудования. И нырнуть в виртуальность.
Мальчику нравилось бродить по почти настоящему миру, ощущать кожей тепло солнца, дуновение ветерка, чувствовать запахи.
Мама предпочитала всякие авиасимуляторы и баталии космических истребителей. Но отпрыск космонавтов не проявил к ним ни малейшего интереса. Тогда Хана Мисалова-Хаякава попробовала затащить сына в один из боевых миров, но после пары попыток плюнула и на эту затею.
Драться, даже почти не чувствуя боли, Андрею не хотелось ну ни капельки.
Но здесь в доме Мыскиных капсулы нет, так что приходилось довольствоваться старинным шлемом. Только Андрей его недолюбливал. Все равно никакого сравнения с полным погружением эта псевдовиртуальность не выдерживала, а в любимые им стратежки удобнее запускать на видеостене.
Но больше всего он любил играть в своих верных пластилиновых человечков. Все-таки никакая компьютерная игра не позволяла так задействовать фантазию, как они. Ловкие и умелые пальцы заставляли человечков двигаться, замирая в удивительно живых позах, а воображение рисовало окружающий их мир лучше любого 3Д редактора.
Жаль, что этим не с кем поделиться. Разве расскажешь, что играешь так, как это делали деды, или даже прадеды.
В те времена, говорят, еще и оловянные солдатики были. Сейчас тоже всевозможные фигурки продают для настолок, но это совсем не то.
Хотя… если бы у Андрея были друзья, увлекающиеся такими вот живыми играми…
Но у мальчика не было вообще никаких друзей.
В классе он не прижился. Нет, его не шпыняли и не издевались, просто смотрели не замечая, как будто он прозрачный.
В классе.
Но не во всей школе.
Компания Кабана обратила внимание на домашнего хилого шестиклассника в начале этого года, сразу после зимних каникул.
Парни учились в восьмом классе и основательно доставали учащихся и педагогов. Учителя пытались с ними бороться, но без видимых результатов. Вызывание родителей к директору превратилось в постоянную традицию, а толку? Педагоги с нетерпением ждали, когда пройдет еще один год и эту троицу можно будет с чистой совестью вытурить в какое-нибудь ПТУ.
А пока…
Как-то зимой они подкараулили Андрейку в проулке за школой, обступили, прижали к стенке. Мальчику было ужасно страшно, дрожали коленки и в животе ворочался холодный комок.
Впрочем, сильно мутузить его не стали.
Так, сунули пару раз кулаком под дых, да отвесили несколько оплеух.
И заставили переслать на их коммы карманные деньги.
Так и повелось. Где-то раз в неделю-другую его отлавливали на выходе из школы, отводили в «выбивальное место» и заставляли распрощаться с финансами. При этом еще и издевались по-всякому. Правда, ума малолетним рэкетирам хватало не бить мальчишку слишком сильно и не принуждать делать что-то совсем страшное. Все-таки получить к учету в детской комнате милиции, где они давно уже состояли, еще и срок в малолетке не хотелось.
А так… Ну маменькин сынок добровольно помогает бедным малообеспеченным детям.
Хотя, насчет малообеспеченности, это так, для красного словца. У Кабана, Сергея Крынкина, отец – хозяин небольшой кафешки, владелец собственного электрокара и здоровенного двухэтажного особняка.
Но, видать, правду говорят, что чем богаче человек, тем он жаднее. И сынишке не достает денежек на покупку, через старших дружков, бухла и сигарет. Они ведь бешеных денег стоят! Вот и приходится просить младшеклассника о финансовой помощи.
Сегодня как раз был день сбора дани. И только поэтому Андрей Мисалов-Хаякава очень не хотел, чтобы уроки закончились.
Мальчику никогда не приходило в голову рассказать кому-нибудь о своей беде. А ведь достаточно было только намекнуть тете и дяде, и обидчикам бы так досталось, что они и смотреть в его сторону боялись бы.
Но в этом было что-то грязное, что-то, что поставило бы мальчишку на один уровень с Кабаном и кабанятами. А еще перед его мысленным взором вставало лицо мамы.