– Мне сложно это произнести. – Хильда снова вздохнула. – Мейзи, она беременна. Прости, пожалуйста.
Мэй закрыла глаза.
– Но, Хильда, это же прекрасная новость. Ты станешь бабушкой. – Она крепко сжала телефон в руке. – Ты должна быть от этого в восторге. – Мэй зажмурила глаза, чтобы не просочилась ни одна слезинка.
– Мэйзи, дорогая, тебе не нужно…
Но Мэй ее перебила:
– Нет, Хильда, все хорошо, я в порядке. Не вини себя в том, что произошло. Все уже в прошлом, я это уже пережила и сейчас в норме, правда. – Ногтями свободной руки она впилась в собственное запястье, ее глаза оставались закрытыми. – И когда ожидаете?
– В ноябре.
В ноябре. Через пять месяцев.
– Ну что же, прими мои поздравления. – А затем, так как у нее уже не осталось сил изображать радость, Мэй сменила тему разговора: – Честно говоря, Хильда, я сама собиралась позвонить тебе сегодня вечером. В воскресенье у папы день рождения, ему исполнится восемьдесят. И я тут подумала – мальчики собираются приехать на ужин с Габи и Долли, не планируется ничего помпезного, и мы бы хотели, чтобы ты тоже приехала.
Она почувствовала рассеянность Хильды. Все еще думает о случившемся, все еще чувствует себя виноватой. Никак не может смириться с тем, как ее дочь поступила с Мэй.
– Катал и Габи привезут с собой Фила, ты же его еще не видела, он просто великолепен. Давай, Хильда, приезжай. Я знаю, что папа тоже будет рад тебя видеть. Ты сможешь остаться на ночь. Я постелю тебе в отдельной комнате. И Ребекка придет.
«У нее в ноябре родится ребенок. Она носит ребенка Джерри».
После того, как они закончили разговор, после того, как Хильда согласилась приехать на ужин, после того, как они согласовали время, Мэй положила телефон обратно в карман и осталась сидеть на краешке стула посреди недокрашенной кухни.
Когда Мэй стукнуло двадцать семь и она уже начала сомневаться в том, удастся ли ей когда-нибудь найти того, кто захочет быть с ней дольше шести месяцев, Мэй О’Каллахан познакомилась с Джерри Сканлоном. Однажды вечером он вошел в приемную доктора Тейлора, Мэй уже проводила в кабинет доктора последнего пациента.
Она сложила журналы, выбросила все из корзины для бумаг и думала о том, что будет готовить себе на ужин. Либо спагетти с песто, которого осталось немного, но если подсобрать со стенок банки, то может хватить; либо по дороге домой прикупит немного яиц. А может, в холодильнике осталась треска в панировке? Готовка не интересовала Мэй; чем быстрее с ней закончишь и чем меньше времени на нее потратишь, тем лучше.
Открылась входная дверь, Мэй подняла глаза и увидела незнакомого мужчину. Синий пиджак, черные джинсы. Немного выше нее, совсем чуть-чуть. Красивые рыжеватые волосы длиной почти по плечи. Эта длина ему шла.
Мэй выпрямилась, продолжая держать пластиковый пакет, который достала из корзины для бумаг.
– Мне очень жаль, но мы уже закрываемся. – Не похоже было, что ему требовалась срочная помощь. – Не будете ли вы так любезны прийти завтра утром? Я могу вас записать.
Он посмотрел на свои часы.
– Сейчас только четверть пятого, и в очереди никого. На вывеске написано, что во второй половине дня хирургический кабинет работает с двух до пяти.
Мэй была и обескуражена, и раздражена его настойчивостью.
– Да, но последний пациент только что вошел, не думаю, что он выйдет раньше пяти.
Мэй надеялась, что мисс Данахер не решит раньше времени выйти из кабинета, выставив ее лгуньей. Хотя это было маловероятно, так как доктор Тейлор редко когда тратил менее пятнадцати минут на пациента, а уж тем более такого болтливого, как мисс Данахер.
Но мужчина не сдавался.
– А что, если я подожду пару минут? Если пациент не выйдет без пяти минут пять, я послушаюсь вас и приду завтра. Как вам такой вариант?
Мэй не могла с этим не согласиться – на вывеске действительно было написано: до пяти часов.
– Хорошо, но вам нужно заполнить бланк, если вы не были у нас раньше. – Мэй подошла к своему столу, достала из верхнего ящика бланк и вручила ему. – Вам дать ручку?
– Благодарю.
Он взял бланк и принялся заполнять его прямо за ее столом, расположившись напротив. Мэй схватила первый попавшийся файл из шкафа, стоявшего у нее за спиной, и притворилась, что внимательно его изучает; к тому моменту, когда он вернул ей заполненный бланк, она уже знала его имя (Джерри Сканлон), возраст (двадцать пять, всего на год и девять месяцев младше нее), а также то, что у него не было врожденных заболеваний сердца, эпилепсии, аллергии или диабета.
А еще от него пахло мятными леденцами. И он не носил обручального кольца. А его руки были…
– Спасибо.
Она взяла бланк и взглянула на часы. Было почти без пяти пять – похоже, он еще вернется.
– Мне кажется, я вас знаю. – Он, слегка нахмурившись, изучающе смотрел на нее. – Вы, часом, не сестра Катала О’Каллахана?
– Сестра. А вы его друг?
Катал не жил в Килпатрике уже шесть лет, с тех пор, как поступил в колледж в Галвее и после окончания учебы нашел там работу. Вместе со своей девушкой по имени Габи он только что купил старый разваливающийся фермерский дом в Оранморе. Когда отец увидел этот дом, то предположил, что Каталу дали взятку, лишь бы сбагрить ему эту развалюху.
– Мы вместе учились в школе. Я давно его не видел. Как он сейчас?
Когда пробило пять, Мэй продолжала рассказывать про своего брата, а мисс Данахер так и не вышла из кабинета, поэтому Мэй предложила Джерри Сканлону прийти на следующий день в десять часов утра.
Тем же вечером Мэй позвонила маме и посреди разговора, как бы случайно, сказала:
– Ой, кстати, я сегодня встретила одного парня, которого зовут Джерри Сканлон. Он учился в одном классе с Каталом – ты его помнишь?
Если Сканлон помнил Мэй, значит, Катал приводил его домой.
Эйдин задумалась.
– Не могу сказать, что это имя мне знакомо. Джерри Сканлон… Как он выглядит?
– Рыжеватые волосы, невысокий. – Мэй решила не упоминать о красивой улыбке или об отсутствии кольца. Она не хотела, чтобы у ее матери появились ненужные фантазии. – На самом деле он выглядит обычно. Он спрашивал про Катала, вот я и подумала…
Но на следующее утро она собиралась на работу дольше обычного. Подвела глаза, чего раньше днем никогда не делала, и надела красную юбку, от которой были в восторге ее соседки по квартире.
Джерри пришел без десяти десять. В приемной не было никого, кроме одинокого бледного подростка, которой сидел, тряс ногой в такт звукам музыки, едва слышной из его наушников, и часто сотрясался от сильного кашля.
Джерри Сканлон подошел к столу Мэй.
– Мне надо подать знак, или назвать пароль, или еще что-то?
Мэй улыбнулась. Ей было интересно, с чем он пришел к врачу – он выглядел совершенно здоровым.
– Просто садитесь.
– А можно я постою тут и поболтаю с вами? – Он посмотрел на ушедшего в себя подростка. – Не думаю, что там меня ждет разговорчивый собеседник.
Мэй старалась не показывать своей радости.
– Ну если хотите. – Она указала на ближайший стул. – Подвиньте его, а я постараюсь быть достаточно разговорчивым собеседником.
Джерри усмехнулся.
– Знаете, я тут кое-что про вас вспомнил. Я вспомнил, как однажды мы играли в мяч на вашем заднем дворе, а потом вы пришли и накинулись на нас из-за того, что мы потоптали то ли цветы, то ли еще что.
Мэй счастливо рассмеялась – он думал о ней.
– Неужели? Я не помню, но я всегда была очень увлечена садоводством, поэтому не удивлена. – Она попыталась представить, как она на них набросилась, полная негодования. Она, должно быть, была очень правильной маленькой мисс. – Приношу извинения за тот случай.
Он улыбнулся в ответ.
– Я думаю, вы уже прощены.
В этот момент открылась дверь кабинета доктора Тейлора и, когда пациент, вышедший из кабинета, подошел к столу Мэй, Джерри поднялся со своего места.
– Я исчезаю, но только на время, пока вы занимаетесь своими делами.
Он сел на стул у окна, но как только Мэй забрала у пациента чек, а доктор Тейлор выглянул из кабинета и пригласил кашляющего подростка, Джерри вернулся к ее столу.
У него была привычка поправлять волосы, которые постоянно падали ему на лоб. Цвет волос такой насыщенный. Ей стало интересно, как они пахнут.
К тому времени, когда страдающий от кашля подросток вышел, Мэй уже дала согласие на то, чтобы выпить с Джерри по бокалу после работы. Через шесть недель она уже оставалась на ночь в его маленькой съемной квартирке, расположенной над мясной лавкой в центре Килпатрика.
Мэй лежала, прижавшись к нему, слушая звуки захлопывающихся автомобильных дверей и шагов людей, проходящих мимо, – здесь было гораздо шумнее, чем в ее квартире, которая находилась в тихом переулке и которую она делила с двумя соседями. Их вещи, которые они бросили на стул или оставили валяться на полу, казались оранжевыми в свете уличных фонарей, проникавшем в комнату через дешевые занавески вместе с лучами автомобильных фар, когда какая-нибудь машина проезжала мимо.
Его волосы пахли кокосом, его глаза были серыми, и он нежно играл с ее косичкой, пока Мэй не отодвигала голову, а потом он прижимался своими губами к ее шее. А Мэй закрывала глаза и пальцами проводила по его блестящим волосам.
Через шесть месяцев она отправила соседей по квартире в паб и пригласила Джерри и своих родителей на ужин, и он обращался к Филипу «сэр», что доставляло Филипу удовольствие. Мэй впервые увидела Джерри в костюме, а еще он принес букет желтых анютиных глазок для Эйдин и бутылку вина для запеченного тунца, которого Мэй готовила весь день. В рецепте было сказано: «Подготовка ингредиентов займет двадцать минут, запекать в течение тридцати минут». Мэй решила, что книга была предназначена тем, кто действительно умеет готовить, кто знает, что означает «припущенный лук» и умеет натереть панировочные сухари, да так, чтобы при этом не лишиться пальцев.
Иногда, если Джерри удавалось уйти с работы пораньше – он работал в аналитическом департаменте крупного молочного завода в пригороде Килпатрика, – он заезжал за ней, и они ехали на выходные к морю, гуляли у подножия утеса, иногда собирали на пляже водоросли для сада родителей Мэй, за которым она продолжала ухаживать, и часто заезжали к Хильде, тете Мэй.
Однажды Мэй налила в ванную горячей воды, бросила туда горсть водорослей и села в воду, но когда он решил к ней присоединить и обнаружил болтающиеся на поверхности воды листья, то сказал:
– Они похожи на мерзких морских гадов, – и предпочел дождаться ее в кровати.
Через два года и три месяца после первого визита Джерри к доктору Тейлору – он, как выяснилось, хотел проверить родинку на груди – они обручились и сообщили об этом своим родителям, а Мэй настояла на том, чтобы они еще съездили к Хильде.
– Я должна сказать ей лично.
А когда они приехали к Хильде, там оказалась ее двадцатидвухлетняя дочь Терри, которая только что вернулась домой после окончания учебы в дублинском колледже. Мать и дочь поздравили Мэй и Джерри, он немного пошутил, как здорово рифмуются его имя и имя Терри, а по дороге домой Мэй озвучила идею попросить Терри стать подружкой невесты на свадьбе.
Ничего не изменилось за один день. В течение следующих нескольких месяцев все было как обычно. Они согласовали дату бракосочетания, 15 сентября, и Мэй забронировала отель, переговорила с отцом Мерфи о его участии в церемонии и начала иногда посматривать на окно агентства недвижимости, на котором были наклеены объявления о продаже домов.
Теперь каждый раз, когда они приезжали к Хильде, их всегда встречала Терри. Она нашла работу в местном ремесленном магазине и копила деньги на кругосветное путешествие, в которое собиралась отправиться предстоящей осенью.
– Если я это не сделаю в ближайшее время, то потом у меня точно не будет шанса.
Она вернулась в дом матери и откладывала столько денег, сколько могла.
У нее не было парня.
Когда Мэй впервые поняла, что только она носится с организацией свадьбы? Когда она начала замечать, что Джерри постоянно находит причины, чтобы не пойти на просмотр дома, выставленного на продажу?
– Сходи сама или возьми с собой за компанию какую-нибудь подружку, ты лучше меня знаешь, что тебе нужно.
Что тебе нужно, а не что нам нужно.
Эйдин не видела в этом проблемы.
– Мужчины обычно не разбираются в этих вещах, – сказала она Мэй. – Для них нормально не принимать в этом участия. Я бы на твоем месте не переживала.
Потом он перестал заезжать за Мэй после работы, ссылаясь на занятость, на то, что ему приходится задерживаться дольше обычного. Бывало, когда она с ним разговаривала, он сидел с отсутствующим видом и не слышал ее, а ей приходилось махать рукой, чтобы привлечь его внимание.
Ребекка предположила, что причина этому – предсвадебный мандраж.
– Кто сказал, что перед свадьбой волнуются только невесты? Он тоже имеет право понервничать. После свадьбы все устаканится, вот увидишь.
Мэй убедила себя в том, что Ребекка и ее мать правы – ей не о чем беспокоиться.
А потом, за две недели до свадьбы, Джерри, как раньше, зашел за ней на работу. Когда он вошел в дверь, Мэй улыбнулась.
– Эй, я тебя не ждала. Я почти готова.
Она закончила собирать журналы и уже очистила корзину для бумаг.
– Не торопись. – Он стоял у двери, поигрывая ключами от машины. – Я подумал, что мы немного прокатимся.
– Отлично.
Мэй закончила приготовления, собрала свои вещи, попрощалась с доктором Тейлором и вслед за Джерри вышла к машине. На улице моросил теплый августовский дождь.
Джерри взял курс на пригород и, как только Килпатрик остался позади, остановил автомобиль на обочине. Когда Мэй открыла рот, чтобы спросить, зачем они остановились здесь, на обочине дороги, он повернулся к ней и сказал:
Конец ознакомительного фрагмента.