– Блин, точно! Не подумал. Надо выйти, – он суетливо встал, кивая на выход.
Я улыбался. Борька был славным парнем, но слегка простоватым, иногда "тормозил", и дело здесь было вовсе не в том, что он регулярно занимался боксом и был отличным драчуном, а в том, что так сложилось на генетическом уровне. Зато он был абсолютно надежным и проверенным, на него можно было положиться, не опасаясь за себя. И это для меня главное. Мы вышли на улицу, оккупировали ближайший парапет в грязном палисаднике возле одного из жилых домов, где не было посторонних.
– Говори, что у тебя.
– Дело есть.
– Чего заладил одно и то же, – сказал я. – Ты говори давай.
– Меня с утра Рыжий доставал. Встретиться хотел.
– Встретились? – тут я уже насторожился.
"Рыжий", он же Рыженковский Илья Иванович, был заправским аферистом, заядлым карточным игроком и косил под стопроцентного "блатного", хотя сам по себе был не более чем шнырем, но связи в преступном мире имел. Через него мы иногда проворачивали кое-какие темные делишки и зарабатывали денег. Лично мне этот крысеныш не нравился, но для дела пользу имел, и дела эти были не совсем легальные. Точнее, совсем нелегальные, но оттого более доходные.
– Встретились, – Боря покрутил головой, убедился, что мы одни. – Хату одну обставить предлагает. Условия более чем. Ему нужен какой-то футляр с документами, а все, что найдем, – наше.
– А что найдем?
– Говорит, клиент зажиточный. Барыга пухлый на бабки и побрякушки. В ментуру не сунется. Побоится.
– А к блатным?
– Э-ээ… не спросил, – он виновато потупил глаза.
– А надо было спросить. Ну ладно. Что дальше?
– Все. Ответ нужно дать сегодня. Откажемся – найдет других. Говорит, дело верняк. Прибыльное.
– Кого ставить, не сказал?
– Не-а. И не скажет. Бьет на то, что весь прибыток нам достанется, а ему только этот футлярчик.
– Сигнализация? Охрана?
– Сказал, пустяки. Барыга шифруется, не хочет светиться.
– Понятно. Надо посоветоваться.
– Соглашаться надо, – я видел, как у него от жажды легкой наживы горят глаза, и эта пелена мешала ему думать.
– Не спеши. Где легкие и большие деньги, там и риск высок.
– Как знаешь. Не опоздать бы.
– Не опоздаем. Все, я побежал. Встречаемся, как договорились.
По дороге домой я осмысливал полученную только что абсолютно скудную по содержанию информацию. Конечно же, делать какие-либо выводы было нельзя с точки зрения объективности, но все же: Рыжий никогда не предлагал нам галиматью, это раз; он никогда не кидал нас и не подставлял – это два. Было у нас с ним подобное дельце, где информации о клиенте было с гулькин нос, и обусловливалось это тем, что и сам Рыжий до конца не ведал, о чем речь, но в этом случае доходы были высоки – это три (к тому же много знать – нервно спать). Риски высоки, но и прибытки тоже – это четыре. Та-а-ак. С иной стороны: куда и к кому идем "в гости" – неизвестно; какие у клиента завязки с ментами и сильными мира сего – мы также не ведаем, а посему и риски взвесить тяжело – либо они есть и очень высокие, либо клиент полный лох и тогда никаких побочных явлений. Но более всего меня настораживает проявленная щедрость со стороны жлоба Рыжего, который за копейку удавится, воскреснет и еще раз удавится. Это значит, что заказчик мероприятия уже "откашлял" Ильюшке добрую сумму денежных знаков и строго-настрого пригрозил не лезть в делюгу, а взять только заветный футлярчик с какими-то документами. Какими? Не разберешь! Но одно точно – они имеют серьезную ценность, раз соразмерны с тем кушем, который отвалится нам при краже. Или Рыжий лукавит, и в квартирке не столько много ценного, как он расписал? Или он и сам не знает? Когда я вошел в квартиру, моя вера в некие принципы афериста Ильи по отношению к нам победила, и я уже был согласен принять его условия, но на душе было неспокойно. Я сомневался. Стоит отметить, что сомнения посещали меня всегда, и я был им только рад, ибо они вынуждают тебя думать и взвешивать все "за" и "против". Но в этот раз они были уж больно сильными, и я всячески старался их унять: чего греха таить, и я, и мои друзья уже которое время были на мели, а тут подворачивается выгодное дельце. Разве можно отказать? Вот и я о том же.
Глава 2
К ночному клубу "Конго" я подвалил на такси. Знаменитое местечко. Славилось отличной тусовкой, музыкой и жратвой. Заведеньице пребывало на пике славы у городской братвы разных мастей, развеселых красавиц, готовых по полной отвязаться, и торгашей амфетамином, снабжавших здесь всю публику, которая неистово трусила телесами в такт "рейву" и "техно". Их одурманенные алкоголем и таблетками мозги телипались в черепных коробках, подгоняемые мощными децибелами ритмичной современной музыки, а выпученные глаза и глупые улыбки демонстрировали высшую меру ночного наслаждения. Здесь практически ежедневно, с вечера до утра, пребывало достаточное количество желающих повеселиться. Само помещение было выполнено преимущественно в зеленых цветах и оттенках, создающих иллюзию нахождения в джунглях. Такое впечатление, что дизайнер изначально планировал эти декорации для несколько иной категории клиентов – красножопых макак, и даже название клубу дали вполне соответствующее. Однако после открытия сюда толпой повалили братки разных мастей и принадлежностей, плотно застолбили заведение за собой, формируя ему уже слегка иную репутацию. "А чем мы все здесь не макаки? – как-то спьяну спросил Валера Жилин и ткнул пальцем в сторону Мультика. – Вот Васька! Иик! Типичная харя орангутанга!" И принялся хохотать, упиваясь собственным "остроумием", чем заставил Васю Ломового несколько смутиться и задуматься. А так как думать он особо не умел, то перестал напрягаться и с вежливой скромностью попросил Жилина "заткнуть хайло", чем вызвал бурю праведного протеста со стороны последнего, враз сникшего при откровенно открытом взгляде Васи, говорящем, что еще слово, и он сам его ему заткнет.
Яркий свет, множество фонарей и ламп для светомузыки, диджеи на подиуме, спертый воздух, оглушающая динамичная музыка, спиртное рекой и заполненная телами танцплощадка – это клуб "Конго". Это место мы выбирали исключительно из-за того, что здесь было по-настоящему весело и можно было на полную отдохнуть, но при этом мы не считали себя основоположниками теории Дарвина. Все мои друзья были уже здесь. Кстати, о друзьях. Следует рассказать немного и о них. Картина классическая, как из "Трех мушкетеров" Александра Дюма – их у меня трое, самых близких, с самого детства. По ходу жизни добавился еще один, с которым вы уже познакомились – Борис Николаевич Пономаренко, мой спарринг-партнер по боксу, с которым мы сильно сдружились. Хороший парень, сильный и выносливый, не нюня, правда, слегка туповат, но я это называю простотой. Главное, что на него можно положиться, он из тех, кто не сдаст. Проверено. А теперь о моих "мушкетерах". Жилин Валера, в простонародии просто Жила, высокий жердяй, худющий, но полностью идентифицирующий себя с собственной фамилией, то есть жилистый. Хорошо бегает (в смысле спорта) и очень много ест. Мы иногда удивляемся, куда вмещается вся поглощаемая им пища, и пришли к выводу, что у такого дылды, как пить дать, в кишке солитер огромный поселился. А иначе как пояснить такой аппетит? Гремов Петя (Петр Иванович) – кличем Грэмом, совершенно обычный и малоприметный паренек, тихий и покладистый, но, как известно из классики, – в тихом омуте… И так далее. Он у нас мастер на все руки, что ни возьмет, то обязательно или починить сможет, или диковину какую смастерит. Эдакий Кулибин местного разлива. Пальцы самые что ни на есть золотые – они и замки любые вскрывают, и прочие хитросплетения устраивают. Он никогда не нервничает, во всяком случае, не подает вида, всегда спокоен, как питон, даже когда вокруг царит сильнейшая суматоха, – Грэм отрешенно делает свое дело без всякого раздражения и излишнего дерганья. Он, без лишнего, самый основной игрок в наших иногда темных делах, когда стадия планирования переходит в стадию реализации. Без него мы как без рук. И, наконец, Ломовой Василий Леонидович, о котором также я вскользь упомянул ранее, отзывается на Мультик – здоровенный детина, чье телесное развитие существенно опережает морально-психическое, с одного удара и быка свалит наповал. Одним словом, богатырь! Занимается вольной борьбой, причем профессионально. Он из всех нас наиболее страшный, способный навести жути на любого самого стойкого верзилу (оттого и сравнил его Валера с орангутангом, чему никто из нас не противился). Я не помню случая, чтобы он кому-либо в бою уступил или был повержен. А что касается его незамысловатой погремухи, так это еще с первого класса школы к нему прилипло прозвище Мультик. Он очень любил их смотреть, и всегда, слегка заикаясь, пытался перед всеми делиться впечатлениями. И всегда терроризировал вопросом "Смотрел такой-то мультик?" А потом первая контрольная перед окончанием учебного года. Все готовились, родители волновались почему-то больше чем мы – дети. Всех строго-настрого предупредили – приходить без опозданий, опрятно одетыми, будто на праздник. Некоторые сдуру даже бутончики в верхний левый карманчик пиджачка засунули. И пришли все вовремя. Все. Кроме Васи Ломового. Он единственный опоздал на контрольную. Робко постучал и вошел в класс под легкий шорох и хихиканья учеников и чуть недоуменный взгляд классного руководителя – женщины строгой и даже иногда деспотичной, но справедливой. На вопрос "почему опоздал?" Вася скромно буркнул: "Мультик смотрел". Мы захохотали, зная эту его слабость (хотя также в том возрасте любили смотреть телевизор). А классный руководитель совершенно справедливо влепила ему двойку за поведение, но разрешила войти в класс и сдать контрольную работу. С тех пор к нему и прилипло прозвище "Мультик". Я, Жила, Грэм и Мультик знакомы еще с первого класса школы (кроме Бори Пономаренко), там и сдружились, и теперь по жизни вместе топаем – и в горестях, и в радости. Каждому из них я доверял как себе, и знал, что по отношению ко мне у них такие же чувства. Если я чего и боялся, так точно могу сказать, что один из таких страхов – потерять кого-то из них, и не важно в качестве кого – друга либо предателя.
Когда я подошел к столу, мы облобызались не хуже Леонида Ильича Брежнева и всего Политбюро. Все пребывали в отличном настроении, один только Боря был слегка напряжен, и я знал из-за чего. Из-за предложения Рыжего, которое не давало ему покоя. Уж слишком падок был Борис на легкую наживу, а потому о риске не думал, считая, что худо минует его, не зацепит.
– Ты б расслабился, – сказал я ему.
– А че случилось? – любопытный Жила мимо ушей мою фразу не пропустил.
– Давай, расскажи всем.
И Боря рассказал. Ему надо было это рассказать именно сейчас, потому что в противном случае весь вечер он сидел бы как на ножах и нас напрягал бы своей кислой миной на лице.
– Какие мнения? – спросил я.
Оговорюсь: все уже привыкли к тому, что самый инициативный и продуманный в коллективе – это я, ваш покорный слуга, а потому я бренно нес пальму лидерства и ничуть об том не сожалел. Как и они.
– Думаю, надо соглашаться, – Мультик обвел всех взглядом, претендующим на мудрость, остатки которой, если и были, то давным-давно выпали из его огромной башки с каким-то из ударов оппонента в уличном поединке.
– Ты всегда готов согласиться, если бабло засветило, – ответил ему Петя. – Как по мне, то информации маловато. Узнать бы больше.
– Грэм прав, – подтвердил я. – Нужна информация. Риск велик. Все с этим согласны?
Кивнули. Боря нехотя тоже.
– Но и прибыля также немалые, – буркнул он.
– Возможно. Однако мы об этом не знаем, – возразил Петя. – Только со слов Рыжего.
– Тогда надо встретиться с Рыжим и более предметно перетереть с ним.
– Вот ты и поговори, – деловито вставил Валера Жила.
Я пожал плечами, не возражая. Подошел официант, которому мы надиктовали заказ.
– А знаете, пацаны, – вытягиваясь на стуле будто глист, воскликнул Валера, когда скучный паренек в замусоленном переднике ретировался на кухню. – Я сегодня так оторвался с одной "клавой" – не поверите! Я так еще никогда не зависал.
– Это с кем?
– А-аа… ты не знаешь. Новенькая. И вышло совершенно случайно. Говорят, нет судьбы, нет провидения. Фигня! Есть. Я ж сегодня без тачки? – то ли спрашивал, то ли утверждал он, но никто из нас не понял, что именно, и тут же отвечает: – Без тачки. А где тачка?
– Слышь, Жила, ты чего – обдолбался? – удивленно спросил Боря. – Это ж надо, сам с собой разговаривает!
– Да он бухнул! – вставил Вася Мультик. – Не видно, что ли?
– Есть малехо! Так я ж и говорю – с телой одной завис. Только сегодня с ней познакомился. Еду я на своей машинке, и вдруг она начинает чихать, бухтеть и…
– Кто, телка? – удивился Боря.
Мы расхохотались.
– Какая телка?! Машина. Заглохла она. Завести не могу. Ну, думаю, приехал. Включил аварийку, вышел, открыл капот и смотрю в него, как идиот. Ни хрена не секу! А мимо меня с двух сторон машины: вжжих…вжжих. Стал ведь посреди дороги. Пробовал завести – глухо! Закрыл капотик и пошел к ближайшему телефону. Вызвонил Генку, что на СТО работает, говорю, мол, забирай дрова мои. Стою, не знаю, че с ними делать. Вернулся, сел в машину, жду, значит, Генокока. Жду, жду, никого не трогаю, и вдруг слышу, драндулет чей-то остановился позади меня и сигналит вовсю. Я аж не въехал сразу в чем дело-то. Смотрю в зеркало, – стоит и сигналит, да так настойчиво. Че, думаю, совсем водила оборзел? Аварийку не видит? Выхожу, значит, подхожу к драндулету…ба-а-а! А там такая фифа сидит и на сигналку давит! Я ей вежливо так: ты чего, дура, клаксонишь? Объехать же можно. И справа, и слева по полосе.
– А она?
– Не поверите. Я чуть со смеху не обоссался прямо при ней! Знаете, че выдала?
– Говори, давай.
– Не тяни!
– Она мне, с умной рожей, значит: "Смотри, какой грамотный выискался! Сам мигает поворотами направо – налево, как я тебя объеду-то?!"
Нас от хохота чуть не порвало. У Грэма даже слезы на глазах проступили.
– Так это не все! – довольный от того, что рассмешил нас, продолжал Валерка. – Я от такой заявы стою, как осел, моргаю и не соображу, что ответить. Растерялся как-то. Сколько бы вот так простоял, не знаю, а она вдруг внима-а-ательно так приглядывается ко мне, будто на выставке, а затем спрашивает: "А вас как зовут?". Я ответил, чисто автоматически, пребывая, так сказать, под впечатлением от ее выходки. И тут она мне: "Поехали ко мне".
– Прямо так? – сомневаясь, спросил я, зная этого сказочника очень хорошо.
– Ну да. Так не поверите! Я сразу сел, а она мне выдает тираду о том, что уже давно без секса, что ее уже всю разрывает, что ей и двоих мало будет, и что если я не против – это я-то против! – то мы сейчас у нее отвязно покувыркаемся. Так-то! Э-эхх, братва! – Жила томно вздохнул. – Какая баба! Огонь! Впервые в жизни отымел не я, а меня, и по этому поводу нисколечко не жалею.
– Сказочник, – буркнул Мультик, будто читая мои мысли, делая глоток только что принесенного пива.
– У нее, кстати, подружки есть, – не замечая сарказма, как бы мимоходом продолжал Валера. – Говорит, симпатичные и веселые. А я говорю, что у меня друзья не хуже.
– И что? Когда звоним? – впервые за весь вечер Боря улыбнулся и расслабился.
– Да хоть сегодня. Я б с ней еще покувыркался!
Время летело довольно быстро. Ближе к полуночи клуб был переполнен: стаи потных тел, грохочущее техно и в полумраке, где развеселые огни светомузыки ошалело двигались по танцполу, блестит множество одурманенных зрачков, источающие блаженство вперемешку с тупостью. Я невольно засмотрелся на такое зрелище. Напрягать слух и вылавливать отдельно взятые слова орущих корешей, которые в тщетных усилиях пытаются перекричать музыку, я устал, а потому внимал классической картине клубной жизни. Здесь было множество симпатичных девушек, часть из которых "под амфетамином" поедет потом ублажать своих парней или просто случайных знакомых, пока остальные будут ждать своего часа. Я же наблюдал, выискивая среди этой оравы парочку симпатяжек для дальнейшего веселого времяпровождения. Собственно, это занятие внезапно прервал топот ног, яркий свет, неожиданно осветивший все помещение клуба, вмиг стихшая музыка и рев командира спецподразделения милиции "Беркут":
– Никому не двигаться! Всем на пол! На пол, я сказал! Рожами вниз!
Так не двигаться или на пол?
Черт! "Маски-шоу" приехали! Так в народе мы именовали подобного рода спецоперации наших органов правопорядка. А почему "маски-шоу"? Все они были в камуфляжах, а на головах черные вязанные маски с прорезями для глаз и рта.
– Лицом вниз! – заорал кто-то мне в ухо и двинул прикладом в затылок. Не сильно, но чувствительно.
– Полегче, – проворчал я, падая вслед за своими друзьями на пол. – Козлы, вы б определились – или не двигаться, или на пол.
Получилось так, что говорил я сам себе. Негромко и ворчливо. Затылок отдавал болью, хоть и терпимой, благо дело удар оказался приемлемым, если можно так выразиться. В клубе первые несколько минут царила полная неразбериха: броуновское движение обдолбленных наркотой тел упорядочивалось уверенными и слаженными действиями доблестных блюстителей порядка. Визг и шум стоял неимоверный. Визжали представители прекрасной половины человечества, искренне возмущенные бесцеремонным поведением мужчин в масках, которые без разбора хватали сих прелестниц за патлы и опускали мордашками в грязный и холодный пол, накрепко припечатывая их напудренные носики и размалеванные губки, которые планировали чуть позже припечатываться в несколько иное место. Представители братвы мужественно держали удар, точнее, кому эти удары доставались, те с хрипом буквально складывались пополам и оседали вниз, словно вмиг сдувшиеся воздушные шарики. Остальные, видя такой поворот дел, соображали куда быстрее и добровольно плюхались наземь, привычно складывая руки на затылке – частые тренировки и приобретенный жизненный опыт давали о себе знать. Наконец шум-гам постепенно стал сходить на нет и началась плановая процедура "упаковки" подозрительных элементов в спецавтотранспорт. Меня в подобных случаях всегда волновал вопрос: а какие критерии отбора действуют при проведении таких мероприятий? И сразу же стало грустно. Ведь я-то уж точно попаду в самую "элиту", что грозит предвариловкой на энное количество времени. Меня такая перспектива не радовала. Судя по взволнованным лицам моих корешей – их тоже.