– Нет, – сказал Дональд, – пожалуйста, не думайте, что вам надо перед нами как-то объясняться, все же понимают. Я жалею только, что мы не смогли помочь. Честно говоря, я думал, что военные обо всем позаботятся. Вроде как, если человек служил, а потом умирает без цента за душой, они покрывают расходы на похороны и кладбище…
– Бернард год прослужил в морской пехоте до того, как повредил колено, – поддержал я.
Сэмми скрестил руки на груди и прислонился к стене.
– Все это было вранье.
Мы замерли в молчании, ожидая пояснений.
– Бернард врал, – наконец сказал он. – У них нет никаких записей о нем. Не был он морпехом.
– Как же так? – Я оглянулся на остальных в поисках поддержки. – Он пошел в армию сразу после школы.
– Это он вам так говорил, но на самом деле ничего такого не было.
– Как же он повредил колено? – спросил Рик. – Он говорил, что потерял равновесие на учебной платформе, разбил колено и оттого его отправили в отставку раньше времени.
– Он же уезжал куда-то на год, – добавил я.
– Точно не на службу в армии, – сказал, пожимая плечами, Сэмми. – Я ж понимаю, звучит как полный бред. Я тоже сначала удивился, когда мне сказали. Бернард все время твердил, что был морпехом, и, слушайте, я не хочу говорить плохо о мертвом, но все это было чистой воды вранье. Сказать по правде, мы не очень хорошо его знали. Вы трое, наверное, были знакомы с ним куда лучше нас. Семья у нас небольшая, и от нее так мало осталось, что я пожалел Бернарда. У него-то вообще никого не было, ни жены, ни подружки. И то, что он так и жил в нашем доме, – это вроде как грустно. А когда тетя Линда умерла, он здорово сдал. Бернард всегда был со странностями, скрытный, и по большей части трудно было понять, врет он или говорит правду. У него были проблемы. Сами знаете.
Я внезапно засомневался, знаем ли мы.
– После того как он потерял работу, дела пошли совсем плохо, к тому времени, как банк забрал дом, Бернард совершенно расклеился. Как я говорил, мы не то чтобы хорошо его знали, но мы одна семья, а он остался без дома. Что мне было делать? Он попросился пожить у нас, пока не оправится, так что я уступил ему подвал. – Прежде чем продолжить, он снова посмотрел в гостиную. – Если бы я знал, что он вытворит, никогда бы не… А что, если бы его нашла одна из моих девчонок? Боже мой…
– Ну вот, – сказал Дональд, – мы просто решили заглянуть, узнать, не надо ли чем помочь.
– Это очень здорово с вашей стороны, но с похоронами теперь покончено, и мне хочется, чтобы все это поскорее позабылось, сами понимаете. Девочки даже не знают, что он умер в доме, – добавил он тихо. – Хватит и того, что об этом знает жена, ее до сих пор трясет. Меня тоже, но тут уж ничего не поделаешь.
– Бернард после себя ничего не оставил? – внезапно спросил Рик.
Сэмми взглянул на него, даже не пытаясь скрыть подозрение.
– В каком смысле? Денег у него не было, если вы об этом. Я уже сказал, у него не осталось ни цента.
– Да, это я уже понял, – откликнулся Рик. – Я не о деньгах. Я думал, может…
– Оставалась только машина, его старый бьюик, и сумка с вещами, которые он привез с собой, когда переехал. Машину я продал парню с работы. Выручил всего ничего, за такую-то развалюху, но этого хватило на костюм, чтобы его похоронить. Сумку я проверил на следующий день после его смерти, там денег не было. Два доллара в кошельке. Тут ему не надо было платить за аренду или еще за что, мы звали его обедать с нами, когда он был тут, это все мелочи. Но ему все равно нужны были деньги на бензин и все такое, и под конец он остался без цента. Он время от времени одалживал у меня денег, десять-двадцать баксов, но я тоже, как понимаете, не кредитное учреждение. Мне счета надо оплачивать. – Сэмми обратился к Дональду, посчитав, видимо, что поставил Рика на место: – А что, вы надеялись что-то найти?
– Нет, – ответил Дональд. – Мы просто надеялись найти какие-то его личные вещи. Ни у кого из нас не осталось ничего на память о Бернарде, и было бы здорово…
– Да, я понимаю. – Сэмми осмотрел нас, дольше всего задержав взгляд на Рике, затем снова обратился к Дональду: – Его сумка еще лежит внизу. Я думал отдать ее в Армию спасения, но пока не собрался. Можете посмотреть, что там есть. Ничего особенного, одежда и всякие вещи, только и всего. Но если вам захочется оставить что-то себе, что угодно – пожалуйста, забирайте.
Как только он повернул к двери, я понял, что он не собирается просто сходить за сумкой. Что-то в его взгляде и походке, в том, как он заколебался, положив руку на ручку двери, подсказало мне, что нам всем придется спуститься в подвал вместе с ним.
– Пошли, – сказал он, – она там, внизу.
Дверь распахнулась, и я через силу сглотнул. Дональд посмотрел на меня. Он, судя по всему, находился на грани истерики. Я оглянулся на Рика. Он быстро подмигнул и выступил вперед, но, несмотря на эту показную непринужденность, я понял, что ему было не по себе не меньше, а может и больше, чем нам с Дональдом. Но, как оно часто бывало, Рик пошел первым, перешагнул порог, ступил на крякнувшую под его весом старую лестницу и пропал в темноте.
Еще не дойдя донизу, я уловил запах пыли. Где-то позади меня Сэмми щелкнул выключателем, и перед нами возникла небольшая часть подвала, которую Бернард превратил в свою комнату. Прямо с потолка свисала на толстом проводе единственная мощная лампочка без абажура. Оказавшись внизу, я сообразил, что стена из шлакобетонных блоков разделяла подвал на две части. За закрытой дверью прямо перед нами находилось, без сомнения, помещение большего размера.
Сэмми последним спустился по лестнице, но на нижней ступеньке заколебался, подался вперед и указал на старую раскладушку в углу.
– Бернард жил здесь, – сказал он; его голос, отраженный от цементных стен каморки, звучал незнакомо. – Остальную часть подвала мы переделали под склад.
В изголовье раскладушки стояла самодельная тумбочка из поставленного на попа дощатого ящика. Постельное белье, которое, должно быть, использовал Бернард, было аккуратно сложено в ногах. Оглядывая крошечное помещение, я постарался не обращать внимания на потолочные балки, и сосредоточился на одиноком окошке, которое заметил снаружи. Невероятно, что кто-то мог жить в такой тесноте и пыли, но теперь в подвале не осталось ни следа жизни. Все здесь говорило только о смерти, как в какой-нибудь темнице, куда человека могли упрятать, чтобы он тихо увял и умер – как Бернард. И все же я не ощущал его присутствия, ни следа чьего-либо присутствия вообще, как будто на самом деле его никогда здесь не было; хотя, возможно, дело было в самой комнате, лишенной даже намека на жизнь и движение.
Сэмми указал на матерчатую сумку, прислоненную к стене возле лестницы.
– Вот его вещи. – Он подался еще немного вперед, не сходя с нижней ступеньки, и ткнул пальцем в одну из балок примерно в ярде от меня. – Я нашел его вот тут.
Рик в два шага пересек комнату и схватил сумку. Мы с Дональдом не сдвинулись с места, предпочитая не толкаться. Ощущение тесноты возникло сразу же, едва мы вошли в дом, а в подвале чувство неприятной стесненности только усилилось.
– К тому времени он был мертв уже какое-то время, – добавил Сэмми.
– Ты точно хочешь заниматься этим прямо здесь? – спросил я у Рика.
– Да все нормально. Я подожду наверху. Подымайтесь, как закончите. Только не забудьте выключить свет и закрыть за собой дверь.
Он ушел, и я пожалел, что не могу последовать его примеру. В закрытой им двери было что-то окончательное, и на меня снова нахлынуло воспоминание о недавнем кошмаре. Я с усилием отогнал его.
– Да ладно, – сказал я, не обращаясь к кому-то конкретно, – давайте уйдем отсюда.
– Что это за бред про морпехов? – спросил Рик. – Получается, что Бернард нам врал, а мы этого даже не заметили, что ли?
– Давайте поговорим об этом потом, а?
– Ты что, вдруг струсил?
– Эй, Бернард здесь умер. Прямо вот здесь, понимаешь? Я хочу отсюда уйти, мне здесь не по себе.
– Я понимаю, что это жутковато, но не страшнее, чем оказаться в какой-нибудь больнице, – сказал он. – В больницах все время кто-нибудь умирает.
– Ненавижу больницы.
– Господи, – прошептал Дональд, как будто зачарованный. – Какое ужасное место.
– Давай уже поскорее, – пробормотал я.
Рик демонстративно кинул сумку на раскладушку, расстегнул ее и вывалил содержимое на постель. В основном там была грязная одежда, мятая и поношенная. Большую часть вещей я в разное время видел на Бернарде. Я старался смотреть только на содержимое сумки, но заметил, что Дональд с тревогой уставился на стропила. На глазах у него выступили слезы, и я притворился, что не заметил этого.
– Эй, Алан, глянь, – окликнул Рик, склонившись над вещами.
Мои ноги как будто налились свинцом, но я заставил себя подойти к нему. Рик продемонстрировал старую фотографию с моей свадьбы. Я, Рик, Дональд и Бернард во время вечеринки, с улыбками во всю физиономию и бокалами и пивными бутылками в руках. Мы были такими молодыми.
– Я помню, как мы позировали для нее, – сказал я.
– Я тоже. – Рик продолжил копаться в груде вещей.
Фотография задрожала, и я понял, что у меня снова трясутся руки.
– Я помню то мгновение, то самое мгновение…
– У него их тут целая куча. – Рик передал мне небольшую стопку и продолжил поиски.
Я принялся перебирать фотографии. Всего шесть, четыре с моей свадьбы, на одной был Томми, сфотографированный в старшей школе, карточка в размер бумажника. На шестой была незнакомая мне женщина. Я передал первые пять Дональду.
– Кто это?
Рик поднял голову и пожал плечами.
– Понятия не имею. Какая-то его девица, наверное. Может, родственница?
Что-то в изображении подсказывало мне, что это не родственница. Среднего роста, с густыми рыжими волосами до плеч и темными глазами. Раскрепощенность позы и выражения лица намекала, что женщина могла значить куда больше для автора фотографии. На ее губах играла то ли улыбка, то ли усмешка, как будто перед тем, как нажать на спуск, человек по ту сторону камеры рассказал шутку, понятную только им двоим. Что-то в этой женщине казалось невыразимо соблазнительным. Ее улыбка была не просто дружеской, глаза смотрели с намеком, но в то же время загадочно. На фотографии она была видна только выше пояса, в завязанной под грудью рубашке с глубоким вырезом. Фоном служила какая-то небольшая кухня, женщина опиралась о столешницу. Незнакомая обстановка. Я показал фотографию Дональду.
– Ты ее знаешь?
Он взял фотографию и рассматривал ее несколько секунд, потом отрицательно покачал головой.
Рик отыскал среди одежды старый кассетный плеер и пачку кассет.
– Кто-нибудь это возьмет?
– Это уже слишком мрачно, – со вздохом сказал Дональд.
– Да уж. Рик, пожалуйста, давай уже уедем отсюда. Я чувствую себя стервятником, обшаривающим труп в поисках последних клочков плоти.
Рик отложил кассеты и начал засовывать остальные вещи в сумку, и тут из прочего хлама выпал небольшой предмет. Мы все проследили за тем, как он – блокнот-ежедневник в потертом нейлоновом чехле – бесшумно прокатился по матрасу и замер. Рик взял его в руки и тут же обнаружил, что чехол застегнут на молнию – стоило ее расстегнуть, и из-под обложки выпало несколько бумаг и мелочей.
– Надо же, забито под завязку.
– Наверное, какие-то бумаги с работы, – предположил я.
Рик улыбнулся, что показалось мне непристойным в этой комнате. Но я тут же понял, что его внимание привлекла выпавшая из ежедневника коллекционная карточка в пластиковом чехле. Он подобрал ее и какое-то время разглядывал, потом объявил:
– Дебютка[1] Бобби Орра[2]. Странно, что этот засранец Сэмми не прибрал ее и не продал. Должно быть, проглядел.
Рик затолкал бумаги обратно в ежедневник и застегнул чехол, но его взгляд оставался прикованным к карточке. Впервые в его глазах появилось что-то необычное.
– Слушайте, вы не против, если я возьму ее себе?
Прежде чем я успел ответить, Дональд положил руку Рику на плечо и сказал:
– Уверен, что Бернард был бы этому рад.
Рик кивнул, не переставая улыбаться.
– Определенно, – согласился я. – И давайте уже поедем, а?
Рик сунул карточку в карман, Дональд взял фотографии. Только тогда я сообразил, что у меня ничего нет, схватил ежедневник, сунул его под мышку и пояснил, что потом гляну повнимательнее, что там есть.
В каком-то смысле, уходя из подвала, мы впервые прощались с Бернардом. Ни у кого из нас до сих пор не было возможности сделать это лично, и мы молча замерли у лестницы, окидывая взглядом все, даже балку, на которой он висел. До нас дошла окончательность произошедшего, и впервые возникло ощущение, что все кончено, как будто Бернард по-настоящему умер только теперь, и пришло время тихо оплакать и обдумать его смерть, обратиться к добрым воспоминаниям и попрощаться.
Мы примирились с этим ужасным тесным подвальчиком, каждый по-своему, и поднялись наверх. Но тьма, которая так часто предстает живым существом, пошла следом.
Она с нами еще не закончила.
Глава 3
Обратно в Поттерс-Коув мы ехали почти в полном молчании, что, наверное, было к лучшему. Дождь все лил с темных небес, и мы вместе погрузились каждый в свои мысли. Я думал, не заговорить ли о том, что Бернард врал о своей службе в морской пехоте, но в тот момент это ничего бы не дало, так что я отодвинул от себя и кошмар, и сомнения и обратился к более приятным воспоминаниям.
Не успел я опомниться, как мы снова оказались на парковке у кафе.
Рик припарковал автомобиль, но оставил включенными двигатель и дворники.
– Мне надо добраться до дома и немного поспать.
– Мне тоже, – негромко сказал Дональд.
Я верил Рику, но знал, что Дональд сначала зайдет в бар или какой-нибудь магазин и проведет какое-то время с бутылкой. Скажи он об этом прямо, я бы к нему присоединился, но, так как он промолчал, я сунул ежедневник Бернарда под куртку и приготовился к броску до собственной машины.
– Я вам позвоню, – рассеянно сказал я.
– Как думаете, почему он жил в подвале?
Рик бросил взгляд на меня и тут же отвернулся. Я посмотрел на Дональда поверх спинки сиденья.
– Ты о чем?
– Почему он не жил наверху? – Дональд уставился на меня так, будто я знал ответ и отказывался ему объяснить. – С чего запирать собственного двоюродного брата в этом ужасном закутке, если можно выделить ему какой-нибудь диван?
– Не знаю, – сказал я. – Может, так было проще…
– Почему? Зачем так поступать?
– Дональд, я без понятия.
– Мне этот парень совсем не понравился, – объявил Рик.
– Тебе никто не нравится, – напомнил я.
Он помотал головой, и серьга затанцевала как живая.
– Не, есть в нем что-то такое, неправильное. Как будто Бернард его напугал.
– Ну блин, найти удавленника в собственном подвале довольно страшно, – заметил я.
– Я не об этом. Как будто его пугало то, что Бернард поселился с ними, так что он затолкал его в подвал, с глаз долой.
– С чего ему бояться Бернарда? Бернарда никто не боялся.
– А что с этими морпехами? – неожиданно спросил Дональд. – Зачем Бернард про них выдумал? Что толку? Я никак не могу понять.
Не мог и я, но был уверен, что здесь и сейчас нам не удастся решить эту загадку. Я потер глаза, чувствуя нараставшую за ними головную боль.
– Слушайте, нам всем надо передохнуть.
– Да, я не спал с прошлого вечера, а мне сегодня еще на работу, – вздохнув, согласился Рик. – Давайте встретимся через пару дней, вместе пообедаем, например.
– Отлично. – Я оглянулся на заднее сиденье. – Дональд, у тебя все будет в порядке?
Его глаза потемнели, и я не смог определить, то ли это я нечаянно коснулся больной темы, то ли он хотел мне что-то рассказать, но отчего-то не мог.