Внимательный к нашей материальной жизни человек всегда отметит, что есть нечто большее, чем наше трехмерное пространство. И когда встречаются двое телесных существ, происходит и некая таинственная встреча их сущностей в невербальной плоскости. Порой, эта плоскость переступает даже жесты и внутренние состояния. Самым главным критерием совместимости становится, как это ни странно, родство душ. Большее или меньшее. Таинственная незнакомка внимательно смотрела Ивану в глаза. В них она видела преодолевавшую неуверенность решимость и, наверное, гораздо большее, чем сам Корнилов в тот момент мог о себе сказать.
– Марья, – мягкий голос девушки обволакивал шелком.
– Иван.
Они стояли неподвижно посреди улицы. Субботние лица прохожих непонимающе всматривались в застывшую статую из двух людей. Иван и Марья словно создавали невидимую, но вполне ощутимую атмосферу, которая касалась каждого, кто проходил мимо. Еще миг – и этот счастливый свет норовил фонтаном забить из под земли прямо между ними. В голове каждого шли схожие процессы. Было ощущение, что оба все прекрасно понимают и без слов.
– Кофе? – Иван приподнял брови и улыбнулся.
– Завтра в шесть, – ответила Марья. – В этом кафе, завтра в шесть.
Правый уголок губ Ивана едва заметно приподнялся. Лишних слов не требовалось.
– Пока, – почти прошептал он.
– До завтра, – Марья, словно вспорхнувшая бабочка, взмахнула роскошным платьем и зашагала по тротуару прочь. Это была победа.
Иван зачарованно смотрел ей вслед. Ему казалось, что он соприкоснулся с душой Марьи, прикоснулся к ней руками. Кроткая и дерзкая, открытая и таинственная. Ее взгляд был чист как горный ручей и многозначителен как четырехтомник «Войны и мира». Ивану хотелось с ней говорить. Он хотел ее о многом спросить и многое рассказать. Скорей бы настало завтра! Иван жаждал этой встречи как никогда в жизни.
Местом встречи стала уютная кофейня в провансовском стиле. Кованые столы, стулья и диванчики, искусственные букеты, мягкие подушки, пледы, картины европейских городков, приветливые официантки, отменные десерты и ароматный кофе были визитными карточками заведения. Иван забронировал столик на летней площадке в укромном уголке. Местоположение создавало неповторимую атмосферу. В назначенный час к кофейне подошла Марья. Сегодня на ней было бледно-розовое закрытое платье. Она медленно, с достоинством королевы двигалась к Ивану. Он встал ей навстречу. Они приветствовали друг друга улыбками.
Марья отказалась от сладкого, пошутив про фигуру (которую вряд ли бы испортил маленький кусок шоколадного торта). У Ивана накопилось достаточно вопросов, которые он был готов выдать пулеметной очередью.
– Ты живешь в том особняке?
– Да, когда бываю в городе.
– Не местная?
– Здесь жили родители моего отца. Иногда мы приезжаем сюда.
– Что такая красавица забыла в этом Богом забытом городе?
Марья улыбнулась, потупив взгляд, и посмотрев на Ивана, сказала:
– Бог никого не забывает. А здесь мне нравится бывать.
Иван немного смутился, но выражение лица Марья дало ему понять, что все шло нормально.
– Откуда же ты родом? – продолжил Иван свой допрос.
– Тебе ничего не скажет это название, – Марья улыбнулась.
– И все же?
– Я родилась на Алтае.
– Значит, большую часть времени проводишь там?
– Не могу так сказать. Чаще в разъездах. Да, на Алтае у меня родня, но самые близкие все равно всегда рядом…
– Ты настоящая загадка, – любопытство Ивана в отношении девушки увеличивалось. – У меня за каждым твоим ответом возникает с десяток вопросов… Может, сама немного про себя расскажешь?
– Мне бы хотелось, чтобы ты немного рассказал о себе
Иван впал в ступор. У него возникло чувство, что любой его рассказ о себе – сущая скука в сравнении с жизнью этой красавицы.
– Я работаю в мэрии, – Иван напустил важности. – Но это не очень интересно. Знаешь, дела государственной важности, от них быстро устаешь… А чем ты занимаешься?
– Искусствовед-культуролог, – при этих словах Марья как-то загадочно улыбнулась. Иван словно ловил нотки ее голоса, малейшее выражение лица – чтобы понять, какую нить вытянуть следующей.
– Вот как?
– Да, я специализируюсь… – Марья вдруг слегка замялась, видимо, подбирая слова, – на древнерусской культуре. Это связано с командировками.
– Твои родные тоже культурологи? – усмехнулся Иван.
– Да, у нас научная семья! – при этих словах Марья расхохоталась. Причины этого смеха Ивану не были понятны, но было похоже, что в словах «научная семья» крылась некая ирония.
– В тот вечер, когда я тебя встретил, я следил за тобой, – начал Иван, изображая неловкость. На самом деле никакой неловкости не было и в помине.
– Вот как? – Марья искренне изумилась.
– Да, я даже забрался по трубе к твоей спальне…
Марья разразилась смехом.
– А мы с братом думали, кошка с карниза сорвалась!
Теперь смеялись уже оба.
– Так это был твой брат?
– Так точно, – отвечала Марья. – Мой старший брат Петр.
– Утром, вчера, я видел еще одного бородатого…
– Младший – Семен, – Марья сдерживалась от смеха. Похоже, ей нравилось держать Ивана в состоянии ошеломления. Непрекращающегося.
– Только не говори, что у тебя вся семья такая, – попытался пошутить Иван.
Марья вдруг серьезно посмотрела на него, затем чуть приблизилась и доверительным тоном почти прошептала:
– Ты не поверишь, но это так.
Очередной взрыв смеха начинал приковывать к ним внимания с соседних столиков.
– Да, мой отец выглядит примерно также. И у меня есть еще брат по имени Матвей. Вот так.
– Ты продолжаешь сеять загадки в моей голове, – Иван внимательно посмотрел на Марью. – От этого всходят вопросы, которые тебе же придется пожинать.
– Красивый слог, тонкая метафора, – впервые Иван увидел легкое неподдельное удивление на ее лице. Сказать по правде, он и сам был несколько удивлен тем, что только что выдал. – У тебя большая семья?
– Не очень, – живо отозвалась Марья. – Нас в семье пятеро: трое братьев и я с сестрой. Сестра уже замужем, и живет на Алтае, в соседнем с мамой доме. Двое из братьев женаты, но они всегда при отце, как и третий, нужна помощь в семейном деле.
– По современным меркам немаленькая семья…
– В роду и больше есть. По восемь-двенадцать детей в семье. А у тебя сколько родных братьев-сестер?
– Я один в семье, – робко выдавил Иван.
– Скучно, наверное, одному.
– Немного. Как на счет прогуляться?
– Завтра. Часом позже. Здесь.
– Пойдем, провожу тебя…
– Не стоит. Папа будет ругаться, – она улыбнулась и исподлобья глянула на него своими бирюзовыми глазами.
– Хоть до угла!
– До угла – давай.
Вечерний город в воскресный летний вечер – прекрасен. Парки, аллеи, благородные деревца, мощеные тротуары, памятники создают атмосферу уютного провинциального городка. Ровно в тот же час, у той же кофейни Иван встретил Марью и помчал свою колесницу на набережную Волги. Отсюда открывался замечательный вид на великую реку, противоположный обрывистый берег, еле видневшиеся вдалеке горы. На набережной был разбит парк, отсюда можно было выйти на городскую площадь, эспланаду, к музеям. Пара неспешно начала свою прогулку от городской филармонии. Марья с интересом рассматривала огромный кованый орган при входе. Иван пытался умничать про розу ветров и издаваемые железным инструментом звуки. Было удивительно, что живущая в двадцати минутах ходьбы Марья почти ничего не знала о городе. По ее словам, последний раз здесь она гуляла лет так пятнадцать назад. Тогда парк имел совсем другой вид. Марьин спутник выдавливал из памяти историко-краеведческие факты о проплывающих мимо зданиях.
Они говорили долго и непринужденно. Обо всем. О мужчинах и женщинах, политике, искусстве, современном мире, путешествиях, одежде, еде, спорте и животных. Иван отметил, что Марья старалась как можно меньше говорить о себе, хотя из некоторых ее суждений он все же делал определенные выводы. У Корнилова сложился образ своей новой знакомой как довольно благородной для современности девицы, из обеспеченной семьи, с не совсем понятным родом деятельности. Марья много путешествовала с родней, знала несколько языков. Отсутствие женского общения ее нисколько ни тяготило, хотя даже здесь она имела парочку хороших знакомых, с которыми при желании могла встречаться в каждый свой приезд. Девушка скучала по дому и маме. Любила кошек, собак и лошадей. На родине ее дожидался прекрасный скакун, на котором она по возращении каждый раз с удовольствием каталась. Марья с жаром рассказывала про Алтай, горные реки и озера, ущелья и леса, мед и дикие травы. Ивану в какой-то момент показалось, что там, на Алтае она – далеко не жительница мегаполиса. Ей нравилось танго и русский балет, живопись и скульптура. Марья любила готовить, хорошо знала родную кухню и изучала блюда мира. Платья и длинные юбки были ее любимым нарядом, хотя, признаться, обстоятельства вынуждали заворачивать себя и в более эмансипированную обертку.
Марье был чужд дух сего века. Шумные компании, гулянки, ночные клубы, – всего этого она никогда не знал. Так не было принято в ее семье. Иван склонялся к мысли, что семья ее религиозна, хотя, он знал и людей религиозных, по его мнению, но не брезгующих и повеселиться от души. Вопросы Марьи Ивану носили характер, позволяющий ей разобраться в его ценностях, нежели в происхождении или материальном достатке. Вопросы конструировались, несмотря на ее внутреннюю легкость и простоту, весьма грамотно, порой не в бровь, а в глаз. Иван отвечал честно, хотя в его ответах и присутствовало желание казаться лучше, чем он есть на самом деле. Так, в общем, он поступал на всех свиданиях, когда имел намерение понравиться. Марья смотрела прямо в душу Ивана. Ее энергетика настолько располагала к себе, что хотелось просто раствориться в этом океане легкости и тепла. Женственность девушки словно подкрепляла сильное мужское начало Ивана. А ей было с ним явно спокойно и интересно. Марья будто стала для Ивана некими вратами, дорогой, светом, указывавшим в этой застопорившейся жизни единственный правильный выход.
– Хочешь на Волгу? – неожиданно просил Иван.
– Искупаться захотел? – засмеялась Марья.
– Нет, хочу посидеть с тобой у воды.
– Поехали.
Они прыгнули в его «Фокус», открыли настежь окна и, наслаждаясь опустившейся на город вечерней свежестью, спустились по серпантину к городскому пляжу. Уже через пару минут разувшись, они брели по песку. На пляже было пустынно. Где-то вдалеке в свете фар гуляла веселая компания. О вечернюю тишину бились тяжелые музыкальные басы. Они плюхнулись на песок у самой воды. Иван осторожно положил свою руку на ладонь Марьи. Она словно не замечала.
– Марь, ты очень необычная, – начал Иван после паузы. – Мы знакомы три дня, а ощущение, будто знаю тебя целую вечность…
– Когда в человеке целая вечность, не нужно много времени, чтобы узнать его, – отвечала она. – Но ты ведь на самом деле ничего обо мне не знаешь.
– Да, это так. Но ты… Твоя душа, твои манеры, ты вся… Я как будто знаю тебя очень давно. Знаю, что есть вот такая Маша с такой вот интересной душой. Такая… красивая.
Марья смотрела на стремительно гаснущий закат. Игривая улыбка обожгла Ивана.
– Вань, я завтра улетаю.
Удар молнии.
– Куда?
– Из города, – Марья хотела засмеяться, но у нее не получилось.
– Далеко?
– Далеко.
Они оба молчали.
– Когда ты вернешься?
– Не знаю. Не буду врать.
– Через месяц? – Иван сказал это больше ради самоуспокоения. От мысли, что это светлый лучик, так внезапно осветивший его серую жизнь, вдруг также внезапно исчезнет – ему стало по-настоящему страшно.
– Знаешь… Я здесь была последний раз три года назад. Пять дней. В этот раз чуть дольше – две недели. Честно – я не знаю, когда мы еще сюда вернемся. Как отец решит.
– Оставь мне свой номер. Аккаунт на фейсбуке. Хоть что-то для связи. Чтобы я не потерял тебя.
Последняя фраза током ударила Марью. Снова задумчиво увлеченная закатом, она то ли с обидой, то ли гневом посмотрела на Ивана. Да, кажется, ей тоже было не легко.
– Это не то, что тебе нужно.
– Что мне нужно – я могу разобраться сам, – отчеканил Иван. – Сейчас мне нужна ты.
Бирюзовые океаны грустно колыхнулись.
– Ваня, ты меня совсем не знаешь. Ни меня, ни мою семью… Может, так будет лучше. Пройдет неделя, другая, ты забудешь обо мне и успокоишься…
– Не успокоюсь, – Иван уверенно покачал головой и приблизившись к Марье, внезапно поцеловал ее в губы. Девушка в первые секунды ответила Ивану взаимностью, но очень скоро оттолкнула его.
– Дурак! – она засмеялась и серьезно продолжила:
– Если Богу будет угодно, все сложится. Завтра в обед мы улетаем. Вези меня домой.
Обратно ехали молча. Казалось, им было друг другу что сказать, но слов не требовалось. В Иване сплелись гнев, растерянность, досада и влечение. Марья везла с собой вину, грусть и маленький проблеск надежды. Она улетала. Наверное, навсегда.
Марья попросила, как и вчера, остановить у поворота в переулок. Иван вышел из машины, открывая девушке дверь и помогая выбраться. Придерживая платье, девушка ступила на асфальт и посмотрела на Ивана.
– В жизни ничего не бывает просто так, – свет фонаря освещал ее бирюзовые глаза. – Коль суждено – свидимся. Ты и сам все это знаешь.
В последней фразе крылось так много смысла. Она вселяла вместе с необоснованной надеждой какую-то непоколебимую решимость.
Марья таяла как первый снег на ладони. Иван грустно смотрел ей вслед. Знакомый скрип – и арка дома проглотила Марью. Неужели навсегда?! Иван неподвижно стоял на месте еще несколько минут. Сунув руки в карманы брюк, он задумчиво разглядывал трещины на асфальте. Надежда умирала последней. Спасти ее предстояло Ивану. Прыгнув за руль, он сорвал машину с места.
Иван не спал. Интернет – великое изобретение человечества. На сайте городского аэропорта Иван внимательно изучал расписание всех обеденных рейсов. Он строил гипотезы о возможных маршрутах семьи девушки. Иван еще не мог с полной ясностью сказать себе, что именно он собирается сделать завтра вечером, но очередной дерзкий план зрел в его буйной голове.
В обед из города самолеты вылетали по трем направлениям: в Москву, в Симферополь и в Новосибирск. Алтайскому направлению соответствовал Новосибирск, хотя Корнилов не мог знать точного пункта назначения марьиной семьи. Иван направился в кладовку, достал маленькую спортивную сумку и принялся набивать ее самым необходимым. На что он рассчитывал? Иван был готов к разным поворотам событий. Он шел на серьезный шаг, поэтому его поездка вряд ли могла окончиться чем-то, кроме как свадебным предложением. Эта алтайская девчонка не просто вскружила ему голову. Она проникла в душу.
Окно браузера сообщало о погоде в трех российских городах. Иван вытряхивал из лакированной шкатулки скудную заначку и проверял, на месте ли зарплатная карта. Утюг массировал голубую ткань рубашки на гладильной доске. Бросив собранную сумку у порога, Иван еще раз мысленно проверил себя на забывчивость. Через десять минут он рухнул в кровать, настраиваясь на приближающийся день. Обещавший, пожалуй, самое интересное приключение в его жизни.
Из обрывков короткого сна Иван запомнил взлетную полосу, трап, печальные глаза Марьи и улетевший у него из под носа самолета. Конечно же, Корнилов бежал за набиравшей скорость железной птицей, но догнать ее так и не сумел. С противным чувством безысходности он проснулся на пять минут раньше будильника.
Заехав в круглосуточное бистро, Иван поспешил к особняку возлюбленной, занять позицию. В рабочий день затеряться среди выстроившихся вдоль обочины машин (в центре города были серьезные проблемы с парковкой) не было проблемой. Сложнее оказалось с ходу найти подходящее место, но с этой задачей Иван справился, дважды поймав нужный момент. Начальнику он написал сухое сообщение: «Тяжело заболел. Осложнение на горло». Зашелестел бумажный пакет, и сырный лаваш с яичницей начал безнадежно уменьшаться.
В половину одиннадцатого дверь особняка отворилась, на улицу вышел уже знакомый бородач, принимавший несколько дней назад загадочные коробки. Русые, почти золотистые волосы и крепкое телосложение делали его героем русской сказки о богатырях. Сегодня на нем была клетчатая «рубашка программиста» с длинным рукавом. Стало быть, Семен, младший брат Марьи. Семен прислонился к фасаду особняка и настороженно осмотрелся по сторонам. Буквально через пару минут из-за угла показался черный микроавтобус. Машина остановилась у ворот дома Марьи. Из-за двери появились еще двое бородатых мужчин. Петра Иван вспомнил сразу. Мгновения на карнизе дома хватило, чтобы уловить основные черты и увидев вновь – ни с кем не перепутать. Петр был темноволосым красавцем, с такой же, как у брата, нестриженной окладистой бородой. Из-под рукавов футболки выступали внушительных размеров бицепсы. Петр двигался «аки пардус» – вспомнил Иван запомнившееся по школе описание князя Святослава. Хотя пардуса Корнилов никогда в жизни и не видел, сравнение само внезапно пришло на ум. Имени третьего брата Корнилову было неизвестно, да и видел он его в первый раз. Братья были равны в своей бородатости и крепости телес как на подбор. Иван и сам был неплохо сложен, однако, на расстоянии чувствовал, что за суровым внешним видом братьев стоит не менее суровое содержание. Все трое грузили в машину багаж. Когда братья закончили, появилась Марья. По телу Ивана прокатилась волна радости. Ему показалось, что лицо Марьи было каким-то другим. Не грустным в полном смысле этого слова, но явно не таким радостным, каким его однажды увидел Иван. Казалось, что девушка быстро бросив взгляд по сторонам, пыталась увидеть кого-то. Иван был убежден, что она глазами искала его. Марья снова в голубом платье. Волосы свободно спадали на плечи. Девушка скрылась в салоне автомобиля. Иван, на секунду закрыв глаза, сжал руль.