– Тридцать четыре, какие «под сорок», – не удержалась Ирма. – И вообще помолчи, я сама расскажу.
Она пошарила по столу взглядом, потом спросила у Воронова:
– Где сигареты?
Закурила, глубоко затянулась несколько раз, потом продолжила:
– Не «лип» он ко мне. Честно. Парни-то уже и к сиськам лезли, и под юбку, а Клевцов ни-ни. Но все время вокруг меня был, если не уходил на эти самые поиски. Правда, первые дни никуда не уходил, каждый вечер провожал. Я поначалу, правда, боялась, что начнет приставать, а потом уж думаю, приставал бы скорее. Девки-то каждое утро рассказывают, хвастаются, а мне и сказать нечего, – она улыбнулась как-то виновато. – В общем, когда ушел он в свою «разведку», парни ко мне и не лезли. Думали, видать, что я «евоная». То ли боялись, то ли своих хватало – не знаю. Да и не в том дело!
Ирма пожала плечами.
– Как-то раз он мне и говорит: помнишь, ты рассказывала про заимку, которая где-то рядом?
– «Заимка»? Это что еще за зверь? – перебил Воронов.
– Заимкой у нас называют… – начала Нателла и замялась. – Как тебе сказать-то… Ну, вроде дачи, если на современный манер, но не дача.
– Ну, Нателла Иосифовна, – улыбнулся Воронов. – Вас слушать – сплошное удовольствие.
– А ты не ржи, будто мерин, – обиженно опустила уголки губ Нателла.
– Да, мерину-то вроде уж и сил не осталось ржать, – не унимался Воронов, но чувствовалось, что и ему передается напряженность всего происходящего.
– В общем, устраивал человек себе жилище подальше от деревни. Избу там ставил на манер тех, которые тут, забором обносил таким же. Вот! – закончила она пояснения.
– И переселялся туда? – удивленно спросил Воронов. – А зачем?
– Да не переселялся он, а было это… ну… для охоты, для рыбалки, чтобы если поедешь, то не в шалаше с комарами и гнусом жить, а в доме, как человек, а не как бродяга какой.
– То есть как бы вторую квартиру заводил? Чтобы при случае и… – уточнил Воронов.
– Ну, и для сраму, конечное дело. Вас, мужиков, не переделать, – подчеркнуто спокойно согласилась Нателла.
– Да, переделывают, переделывают, Нателла Иосифовна, и не прячутся теперь, и не только баб любят, – в тон ей ответил Воронов. – Ну, а заимка-то эта, она как, общая была?
– Нет, зачем «общая»? Как раз каждый заимку-то ставил, чтобы от людей подальше побыть. Вроде как, по-нынешнему, в отпуск уехать.
– Ну, мало ли… Зима… Охотник заплутал, замерз. Может войти, согреться, от смерти спастись.
– Какой же ты охотник, если в своих краях заплутал? – безжалостно возразила Нателла. – Не знаешь дороги к местам – сиди дома, жену сторожи! И, потом, у нас нехорошо, если чужое берешь, а в дом чужой лезть вовсе стыдно и нехорошо! А на тот случай, про который ты говоришь, что замерз, ну, что, бывало, конечно, но для того все сообща ставили избушку в тайге. Оставляли там еды, всякого важного, печку уже снаряженную, чтобы только спичку поднести и – запылала! А когда собираешься уходить – ты печку-то заново приготовь. Не ты один тут плутаешь. Вот такие порядки у нас.
– Ну, то есть случайный человек в заимку не заберется? – уточнил Воронов. – Ну а вдруг?
– «Вдруг» он и есть вдруг. По-всякому поворачивает, – пожала плечами Нателла.
– Да что вы тут филологией занялись? – вклинилась слегка захмелевшая Ирма. – Могли – не могли, бывали – не бывали! Не это важно. Ты же про Клевцова спросил.
– Да, извини, – согласился Воронов. – Рассказывай.
– Я как-то у костра и рассказала про заимку. Помнишь, баба, ты говорила? – повернулась она к Нателле.
– Про «княжескую», что ли? – оживилась та.
– Ну да, – подтвердила Ирма. – Ты про нее и рассказала? Сказками побаловала?
– А это что за зверь – «княжеская заимка»? Почему «княжеская»? – спросил Воронов.
Нателла усмехнулась:
– Пусть Ирка рассказывает, а я погляжу, чего она там врала.
Ирма кивнула.
– Ты ведь знаешь, как у костра бывает! Каждый хочет что-то рассказать, чтобы выделиться, вот и я тоже. Стала рассказывать то, что от бабы слышала про эту заимку. Будто был тут какой-то князь в наших краях. Беглый князь из знатного рода, который хотел царя убить. Не убил, поймали его и в крепость посадили. А он оттуда сбежал. Тогда его в наши края сослали. Он тут и устроил себе княжескую жизнь, отстроил эту самую заимку и стал там гостей принимать на княжеский манер.
– Погоди-погоди, – не выдержал Воронов. – Что-то я сомневаюсь, что князь сам смог построить хотя бы хилый домишко, а уж заимку!
Он поглядел на Нателлу:
– Вы говорите, будто такая же, как ваш двор?
– Да, та-то, говорят, и побольше будет. Изба-то воистину дворец в два этажа.
– Ну, вот не стал вдаваться в дискуссию о размерах «дворца» Воронов. – Князю такое не поднять.
– Так он и не сам строил. Говорят, мужиков откуда-то привозили ему, – пояснила Нателла.
По взгляду Ирмы Воронов понял, что она об этом слышит впервые.
– Сама-то я, конечно, не видела, – продолжала Нателла, – это ведь давно было, уж и не скажу – когда. Но так люди сказывали.
– А ты мне не говорила, баба, – почти обиженно сказала Ирма.
– Ну, уж и не помню. Может, ты вообще уснула посреди рассказа…
– Ну, и что эта заимка? Что Клевцов-то сказал? – вернулся к главной теме Воронов.
– Клевцов-то? А так, я же дороги-то не знала тогда. А то, что взрослый мужчина меня провожает, было приятно. Вот я и давай выдумывать причины, чтобы не рассказывать то, чего не знаю.
– Почему так ему и не сказала, дескать, не знаю.
– Так он бы и провожать перестал, – улыбнулась Ирма.
– Согласен, – улыбнулся в ответ Воронов. – Ну, а еще что ты рассказывала про заимку?
– Да я больше-то выдумывала. Вспоминала, что баба рассказывала, и сама додумывала.
– В таком случае слово вам, – посмотрел Воронов на Нателлу.
– Да, мое-то слово тоже недолгим будет. Недолгим и будет оно повторением, не больше.
Видя явное нежелание говорить, Воронов вновь обострил обстановку:
– Вы, Нателла Иосифовна, имейте в виду, что я не из праздного любопытства спрашиваю. Напомню, что перед смертью…
– Да, помню я, помню, – отмахнулась Нателла. – Мы с ребятами эту заимку много раз искать принимались. Хоть и война, да мы-то об этом мало понимали. Взрослые тревожились, а мы – что! Игрались все. Мы ведь точно так же у костра-то сиживали, друг другу истории рассказывали. Вот я как-то про заимку начала, а кто-то вдруг в рассказ влез, давай еще что-то рассказывать. Может, правду говорил, может, врал, не знаю. Потом еще кто-то заговорил. В общем, стало нам всем интересно, и решили мы ее найти. Как-то поутру и отправились дорогу искать, да ничего не нашли. Ну, и не каждый день бегать-то получалось. Все-таки война, на поле через день да каждый день выводили, по деревне работы. Городские-то в деревне только что рассуждать да учить любят, а так-то болтаются как кила.
Бабка спохватилась, глянула на Воронова, перекрестила рот.
– Ну, еще как-то собрались, но снова ничего не нашли. В общем, оставили мы эту заимку, другие развлечения ведь есть. А один мальчонка из ленинградских все выспрашивал-выспрашивал про эту заимку. Над ним уж и посмеиваться стали. Мол, умом так тронешься. И вот как-то вечером, поздно уже, появляется он возле костра. Не помню уж, видела я его днем или нет, а вечером его поначалу точно не было. Я точно помню, потому как симпатию к нему имела, – едва улыбнулась Нателла. – Появился, значит, и рассказывает про эту самую заимку. И рассказывает так ладно, что все заслушались, когда он про дом рассказывал. Дескать, забор там такой же, как в любом нашем дворе, а изба совсем не такая, необычная, в общем! Мол, первый этаж из камня выложен и высоко поставлен. Метра два с лишком от земли, да и сам высоченный. А второй этаж уже деревянный, но не так, как у нас из бревен скатан, а дощатый. И внутри тоже деревом обшит, но уже, мол, с украшениями какими-то.
Воронов смотрел на Нателлу так внимательно, что она смутилась.
– Ну, чего смотришь! Я ведь только повторяю то, что он говорил. Мы, конечно, смеяться начали: мол, ври дальше. А он и дальше точно так же гладко, как по писаному, рассказывает, какие там комнаты, какие лестницы, даже посуда, говорит, стоит в шкапчике. Ну, закончил он рассказ, все дальше смеяться: мол, завтра веди нас туда. Он говорит: а и пойдем очень даже просто. Только, говорит, дрын надо с собой взять каждому парню, потому что там, наверное, много собак, потому что он все время лай слышал. Ну, тут снова кто-то насмехаться начал, а мальчонка-то и говорит: вот завтра и проверим.
– И что назавтра увидели? – спросил Воронов, потому что Нателла вдруг замолчала.
– А ничего «завтра», – ответила она. – Пропал мальчонка тот. Только через пару недель нашли в камышах. Ногами в траве запутался, а в воде трава длинная, густая. Кто в нее попадет, считай, уже утопленник. Он, видать, с утра купаться побежал, да и…
Старушка перекрестилась.
– Ну, больше мы про это и не вспоминали.
Воронов подождал несколько секунд, а потом спросил:
– Всё?
Нателла кивнула.
– Так. Значит, насчет заимки мы прояснили, – заключил Воронов. – Тема темная, запутанная, возможно, и вовсе пустая.
– Это в каком смысле? – подала голос Ирма.
– В том смысле, что этой вашей заимки может и вовсе не быть.
– Ну… не знаю… – Ирма не скрывала растерянности. – Да разве это так важно?
– Важно? – переспросил Воронов, глядя на нее в упор. – Важно, что убит Овсянников. Важно, что он счел нужным предупредить тебя. Важно, что он – ты ведь помнишь – мгновение сомневался, а потом все-таки решил предупредить при мне, чтобы я слышал, чтобы я был в курсе дел.
Он закурил, наблюдая за Ирмой.
– Важно, моя милая, что вскоре после этого он был убит! И сейчас мы с тобой должны, просто обязаны понимать его предупреждение как слова об опасности смерти. Я очень хочу, чтобы ты это поняла, в конце концов, и рассказала все, что может иметь хоть какое-то отношение ко всей этой истории.
– Да что ты ко мне привязался! – со слезами в голосе вскрикнула Ирма. – Я не знаю больше ничего! Я тебе все рассказала.
– Ирма, внученька, – бабка говорила каким-то необычным голосом – трепетным и осторожным. – Ты не шуми. Он ведь правду говорит: ничего не ясно. А просто так не убивают ведь. Может, и Иван тоже думал, что ничего важного не знает, а люди решили, что скрытничает. А?
Она повернулась к Воронову всем телом, словно надеясь, что он сейчас развеет ее сомнения и защитит внучку.
– Нет, – ответил Воронов, уперевшись взглядом в стол. – Если бы они решили, что он скрытничает, как вы сказали, Нателла Иосифовна, то они бы его не стали сразу убивать. Они бы его пытали. А они его убили быстро и просто, без затей.
То ли ответ Воронова, не оставлявший лазеек для простого решения, то ли осознание того, что где-то рядом ходит смерть, были тому причиной, но старуха села, и слезы потекли по ее щекам.
– Леша, как же так? – голос ее дрожал. – Что же такое творится-то?
– Не знаю, – ответил Воронов и повторил: – Не знаю.
Потом спросил:
– У вас есть где спрятаться так, чтобы отсидеться полчаса-минут сорок?
Нателла смотрела, не понимая, потом кивнула, и хотела ответить, но Воронов перебил:
– Нет, мне знать не надо. Вы сейчас обе туда идите и сидите тихо, как мышки. Через час выходите, если я раньше вас не позову.
Он оглянулся вокруг, увидел большой оцинкованный таз:
– Вот! В него буду лупить, как в колокол, когда вернусь, ясно?
Бабка после секундного колебания спросила:
– А если не вернешься?
Ирма испуганно вскрикнула:
– Что ты несешь!
А Воронов ответил спокойно:
– Ну, тогда сами по обстановке.
Выйдя со двора, он быстро зашагал к дому Овсянниковых. Ворота теперь были прикрыты, но неплотно. На мотоцикле, стоящем у ворот со стороны двора, сидел старлей и курил.
– Здорово, старлей, – поздоровался Воронов. – Начальство вызвал?
Полицейский поднялся:
– Вы кто такой и что тут делаете?
– Ты осмотр произвел? – не обращая внимания на его вопросы, спросил Воронов. – Обрати внимание на следы шин, метрах в тридцати по направлению к реке. Можешь их туда сориентировать, показать свой профессионализм. Скорее всего, обнаружат там горбатый «запорожец». Помнишь такие?
Старлей уже готов был пригрозить Воронову, совершенно и бесповоротно игнорировавшему его, полицейского, вопросы, но, услышав про «запорожец», спросил:
– Почему именно «запорожец»?
– По базе, протекторам, много по чему, старлей. Ты типа выскажи предположения, а там уж пусть они сами. Теперь…
– Мне вчера после обеда заявка поступила про угон горбатого «запорожца», – перебил старлей.
– Откуда? – сразу же насторожился Воронов.
– Да тут… – уклонился от ответа старлей.
– Ну, правильно, молодец, – похвалил Воронов. – Мне это знать и не надо. Теперь вот что: сориентируй, чтобы осмотрели вон ту часть двора, ближе к забору.
Воронов повел рукой, показывая место, которое предлагал осмотреть, и пояснил:
– Скорее оттуда стреляли, если по положению тел смотреть.
– А вы откуда знаете?
– Да тут ведь полдеревни уже побывало, пока ты приехал.
– Так мне ехать-то сорок кэмэ, – буркнул старлей.
– Да разве я критикую? Наоборот, хочу тебе помочь. Две наколки я тебе дал? Дал. И ты не бойся меня. Я, парень, пенсионер, а до этого в ментовке работал. Так что глаз наметан, – пояснил Воронов. – Теперь вот что: есть у меня еще соображения, но я тебе их завтра изложу. Проверить надо, чтобы людей не обидеть. А у меня к тебе просьба. Ты ведь тут допоздна задержишься?
– Да какое там «допоздна»! – с досадой буркнул старлей. – Вот, думаю, где ночевать?
– Ну, с этим я тебе тоже помогу. Тут бабка живет одинокая, так гостям рада. Да и, поди, страшно ей после такого будет, а?
– Дак я же не могу всех охранять, – вроде возразил, а вроде и объяснил старлей.
– Всех и не надо, – успокоил Воронов. – Да, тебе, собственно, какая разница? Ночевать-то все равно где-то надо.
И, будто заново обдумав что-то, сказал:
– Ты вот что! Я сейчас на пару минут отойду, а потом отведу тебя, дом покажу, чтобы тебе ночью-то не бродить, не искать. Начальство-то когда подъедет?
– Да вроде уже где-то рядом.
– А-а-а-а, ну, тогда пошли. Тут минутку и идти-то.
Чтобы дойти до угла, за которым уже был виден дом Нателлы, нужно было две с половиной минуты.
7
– Воронов, у меня сейчас ноги прямо до бедра сотрутся, – зло сообщила Ирма.
– Ну, значит, меньше будешь бегать, приключения на задницу искать. Посмотри, до чего ты нас довела, – с насмешкой парировал Воронов.
Ирма молчала не больше минуты и снова заговорила:
– Долго еще будет продолжаться этот «Тур де Франс» по тайге?
– Ну, сама посуди, – невозмутимо отвечал Воронов, – как может быть «де Франс» по тайге? Это же тайга, и это был бы «Тур де Тайга», понимаешь?
– Ты меня задолбал, Воронов. Ты вообще мне скажешь, куда мы едем на этих драндулетах?
– Тише говори! – потребовал Воронов и сразу же обиделся. – Не такие уж это и драндулеты. А не нравятся – искала бы сама!
– И нашла бы, если бы ты хоть предупредил! А то, как в школе, все тайком, крадучись. Ты где их спер-то? Ты вообще подумал о будущем?
– А что о нем думать? – удивился Воронов. – Мы в него как раз сейчас и едем. И еще раз прошу: говори тише.
– Воронов, не зли меня! Деревня есть деревня, но сопоставить наше с тобой отсутствие и пропажу двух великов они смогут. На это у них мозгов хватит, не сомневайся!
– Стой! – неожиданно скомандовал Воронов. – Ты можешь молчать?
– Остановись, покурим, – будто не слыша слов Воронова, потребовала Ирма.
– Нельзя тут курить! – резко бросил Воронов.
– Ты что, с ума сошел, что ли? Как это – нельзя?
Воронов положил руку ей на плечо:
– Ирма, запах табачного дыма тут за версту учуют и, если это будут люди на автомобиле, найдут нас так быстро, что мы и сигаретку затушить не успеем. Дошло?