В дверь неожиданно позвонили. Кто это мог быть? Вероятно, не дождавшись свою любимую доченьку примчалась Наталья Валериановна…
– Я открою! – Крикнула Ленка откуда-то из глубины квартиры. Затем послышались её торопливые шаги. В прихожей раздались голоса… И в комнату влетела… совершенно запыхавшаяся и раскрасневшаяся от быстрого бега Анечка. Следом за ней появилась торжествующая дочь.
– Игорь, что случилось? – С трудом переводя дыхание, выдохнула Анечка. – Мне Леночка сказала, что тебя отправляют в ссылку. Я отпросилась с работы и прибежала. Что происходит?
– А происходит Анечка у нас следующее. – Ехидно объяснила Ленка. – Твоего ненаглядного Игоря и моего папулю родственнички хотят сослать на север… Вот эта дама Анечка: Марина, бывшая жена моего папы и моя мама. А это нынешний муж моей мамы и самый близкий друг твоего Игоря Марк, или, как его зовут в нашей семье, Марик.
– Игорь, – бросилась ко мне совершенно растерявшаяся Анечка, – я ничего не понимаю. Что ты натворил? За что тебя хотят сослать? Объясни мне.
– Аня, успокойтесь. Никто Игоря никуда, в прямом смысле этого слова, ссылать не собирается. – Вовремя вмешался Марк. – Это наша Леночка так выражается и нагнетает истерию. Я предложил Игорю возглавить крупный проект в Архангельске. Проект, который может коренным образом изменить финансовое положение моего друга. Сделать его очень состоятельным человеком. Естественно, на несколько лет Игорю прейдёться уехать из Москвы. Но, во-первых, не в арестантском вагоне. Во-вторых, с первого дня у него будут комфортные, и даже роскошные условия проживания в элитном районе города в собственной квартире, которую я предоставлю Игорю безвозмездно. В-третьих, и самое главное, его оклад, как руководителя проекта станет на порядок и разы отличаться от оклада главного инженера второсортной компании по изготовлению металлических дверей. Компании, коих в Москве сотни, а возможно и тысячи. Ну, и последнее, и, на мой взгляд, немаловажное – статус руководителя проекта европейского масштаба. Вот такую «ссылку» Аня я предлагаю своему другу.
– Игорь, что ты решил? – Взволнованно спросила Анечка. Но, честно говоря, я не знал, что ответить.
– Аня, а какое решение устроит вас? – Задала свой коварный вопрос «гарпия» Маринка.
– Любое. – Твёрдо, и ни на секунду не задумываясь, ответила Анечка.
– «Жесть»! Анька, ты точно «шиза»? – Возбуждённо воскликнула Ленка. – Ты хочешь, чтобы папа уехал в этот долбаный Архангельск?
– Если Игорь примет такое решение я уеду с ним… Если, конечно, он меня возьмёт… И, даже, если не возьмёт…
– Анечка, ты чокнутая декабристка. – Констатировала потрясённая дочь. – А как же твой литературный институт? Кто на следующий год собиралась поступать? Ты же хочешь стать писательницей.
– Леночка, писать можно везде, не только здесь в Москве. Москва это не вся наша страна, а лишь её малая часть. Люди живут везде. И везде живут достойные умные духовно богатые и внутренне красивые люди. А в провинции их больше. Я знаю что говорю. Я сама из провинции. И пишу для этих людей, а не для тех самодовольных циничных наглых жадных беспринципных и бездушных орков которые подобно тараканам сползлись в этот город, и превращают его из исторической святыни народа в мерзкий ужасный меркантильный Мордор… А поступать буду на заочное отделение. Ничего страшного. – Анечка порывисто чмокнула меня в щёку. – Я всё поняла… В общем, я побежала работать. Позвони мне вечером.
Я несколько смущённый произошедшей сценой нашёл в себе силы только вяло и нейтрально кивнуть в ответ.
– Игорёк, где ты откопал такое сокровище. Слушай, а ведь эта девочка любит тебя по-настоящему.
В голосе Марка звучало уважение и некое восхищение и, как мне показалось, зависть.
– Папуля познакомился с Анечкой в книжном отделе в универмаге.
– Игорь, ты читаешь книги? – Маринкиному удивлению не было предела.
– Да, мамочка, папа читает книги. – Ленка торжествовала. – День и ночь читает.
– Насчёт ночей даже не сомневаюсь. Вот с такими Анечками. Так читает, так читает…
– Мама, никогда не говори гадости про Анечку. Никогда. Слышишь. Не смей. Я тебе запрещаю. – Дочь резко и очень серьёзно оборвала Маринку. – Ты бы за папой на север не поехала ни за что и никогда в жизни. А Анька, дура, хоть сейчас готова туда мчаться.
– Не тебе судить детка. Молода ещё… Вижу, ты за этот год много набралась от своего папы.
– Да, мамочка, много. И ещё наберусь. Не волнуйся.
– Даже не сомневаюсь. Папа тебя ещё в свою группу не взял? А, что, ты прекрасно играешь на гитаре. По крайней мере, месье Фурнье тебя очень хвалил. Лучшая его ученица. Вся в папу пошла. Вот и будете вместе скакать по сцене… Отличная перспектива в жизни.
– Да, отличная. Рок-музыканты мамочка, если хочешь знать, миллионы зарабатывают.
– Точно, особенно твой папа.
– Так, Марина, Леночка, прекратите базар. Вы ещё подеритесь, «горячие финские парни». Напомню, мы не для этого собрались. – «Закрыл тему» Марк и снова разлил водку. Мы выпили. – Ну, так что ты решил?
Я честно рассказал Марку о заказе, о своём новом статусе Диминого компаньона, и о серьёзных положительных финансовых изменениях в моей жизни.
– Понятно. Значит отказываешься. – Констатировал совершенно расстроенный Марк. Я попытался было объяснить, что решение не принял, но упёртый, словно танк Марк не поверил. – Игорёк, я тебя, как самого себя знаю. Ты никогда не бросишь своих пацанов в бою. Даже в самом страшном и безнадёжном. Не бросишь ни за какие сокровища в мире. И Диму ты не оставишь один на один с его заказом. А, следовательно, мне при придётся искать другого кандидата на эту должность.
– Слушай, Марик, чего ты летишь вперёд паровоза и без меня, меня женишь! – Не возмутился, взорвался я. – Если я сказал, что пока ничего не решил, значит, я действительно в данный момент, то есть именно теперь ничего для себя не решил.
– Лады, Игорёк, время у тебя есть всё обдумать. Мы неделю в Москве пробудем. Но улетая, я хочу знать твоё решение. Для меня это важно.
Ленка стремительно уселась на дива между мной и Марком, обняла меня и очень серьёзно произнесла: – Марик, мамочка, я вот что вам скажу. Если папа уедет в Архангельск, я поеду с ними. Так и знайте. Там школу закончу. Надеюсь, школы в Архангельске есть?.. Да, и потом, ты же мамочка сама говорила, что Архангельск прекрасный город. А на севере я никогда не была… А с бабушкой я всё равно не останусь. Хотя мне её жалко. Она останется совсем одна. Но я стану приезжать к ней часто-часто, так что она соскучиться не успеет. Мы с папой будем к ней приезжать по очереди… Но, я уеду по любому. Я хочу жить с папой и Анечкой. И попробуй папочка только не взять Аньку с нами. Всё твои гитары и барабаны с девятого этажа полетят. Я не шучу… И не вздумай, мамочка, возражать. Это бесполезно. – Ленка завелась конкретно.
– Бог с тобой, делай что хочешь. – Махнула рукой совершенно расстроенная Маринка. – Правильно сказал Марик, вишня от яблони растёт недалеко…
– Яблочко от вишенки недалеко падает. – Поправил Маринку педант Марк…
– Пошли вы все к ени матери! Я уезжаю к маме! – Маринка, пунцовая от ярости, вскочила и стремительно направилась в прихожую. А мы втроём, совершенно не уместно в этой ситуации, принялись безудержно-истерично хохотать над её экспромтным каламбуром, катаясь практически в буквальном смысле этого слова по полу, точнее, по дивану. Маринка вернулась. Вприщур обвела нас своим учительским высокомерно-уничижительным взглядом. – Дураки! Какие же идиоты! Господи, ну и семейка мне досталась.
6
Я уже час долбил этот соляк. Центральный соляк главной композиции альбома. Композиции, которую мы практически закончили и даже записали основные барабанные и гитарные партии…
Я спешил. Мне хотелось, чтобы этот альбом, наш с ребятами последний совместный альбом вышел пока я ещё нахожусь в Москве. Я не знаю, что нас ждёт в будущем. Что станет с группой. Возможно, с моим отъездом она распадётся. Возможно, ребята сохранят группу, пригласив нового гитариста. Возможно, мы и дальше сможем работать вместе, несмотря на разделяющие нас тысячи километров. Теперь благодаря технике, технологиям и интернету это вполне разрешимая задача…
Я торопился. Но соляк, который ещё совсем недавно, всего несколько дней назад звучал мощно супертяжёло напряжённо агрессивно энергично и брутально теперь мне никак не давался. Выходил какой-то безликий аморфный никакой. И совершенно не соответствовал неистовому урагану гитар и барабанов, работающих в унисон подобно армаде штурмовиков-бомбардировщиков.
Не знаю, что со мной произошло. Наверное, давала о себе знать усталость, связанная с самым трудным начальным этапом выполнения заказа. Да и приезд Марка и Маринки, архангельский проект внесли в душу совершенно ненужные теперь волнение сумятицу и неопределённость, разрушили привычный размер жизни, спокойное состояние. Но, самое главное, необходимость принятия важного судьбоносного решения давили тяжёлым грузом, не давая настроиться… И, как следствие, к завтрашней записи я оказался совершенно не подготовлен…
– Игорь, ты очень не хочешь уезжать? – Анечка обняла меня сзади, прижалась, поцеловала в шею и положила свою головку мне на плечо. В её вопросе звучали тревога и грусть. Я захваченный врасплох её вопросом нашёл в себе силы только спросить, почему она так решила. – А это видно… Ты не обидишься, если я скажу честно, что думаю… У меня такое ощущение что ты боишься ехать в Архангельск. Конечно, я в это не верю. Ты прошёл войну и просто так на войне не награждают…
Я отложил гитару в сторону. Нежно взял её за плечи. Притянул к себе. Посмотрел в её какие-то растерянные и печальные глаза. И стараясь придать голосу спокойствие, ответил.
– Маленькая моя, ты права, я действительно не хочу и боюсь уезжать. Но это не тот страх, что на войне. Там опасность постоянно рядом, а с ней естественный для любого человека страх за свою жизнь. Но если ты не последняя сволочь и трус, ты его преодолеваешь… Мой теперешний страх другого рода… Не знаю, как объяснить… Я боюсь не за себя. Не за неудачу с проектом. Чем я, в конечном счёте, рискую? Ничем. При самом худшем раскладе я всегда смогу вернуться сюда домой… Впрочем, это не случиться. Я запущу проект… Я боюсь за тебя. Боюсь, и не хочу испортить твою жизнь… Так получилось, что ты стала для меня всем… Нет, в моей жизни по-прежнему остались мои самые любимые люди. И Леночка, и Пашка, и Маринка, и Марик, и Наталья Валериановна, но для меня нет никого ближе и дороже тебя. Я не хочу и не имею права сломать тебе жизнь, исковеркать твою судьбу…
– Игорь, что ты такое говоришь!? Чем ты сломаешь мою жизнь, судьбу? Тем, что мы уедем в Архангельск? Ты действительно считаешь, что можно жить только в Москве? – Анечка смотрела на меня глазами полными слёз. Моё сердце разрывалось, но я должен был завершить начатый разговор.
– Девочка моя, дело не в Москве. Полноценной, насыщенной жизнью можно жить везде, даже в пустыне. Важно не что вокруг тебя, а что внутри. Тебе это хорошо известно… Понимаешь, конечно, всегда трудно менять привычный образ жизни, обстановку. Особенно это тяжело, когда ты уже не мальчик, за плечами долгая жизнь, и на тебя возложена ответственность. Колоссальная ответственность. Я не могу, не имею права подвести Марка… Впрочем, это не самое главное… Я давно хотел поговорить с тобой, но не мог найти время…, точнее, собраться с силам, с духом… Анечка, скажи только честно, зачем я тебе нужен? Ты такая молодая, а я… Я понимаю, сейчас у тебя увлечение мной. Точнее, даже не мной. Во мне ты нашла человека, способного, пусть и иллюзорно, заменить тебе ушедшего отца. Анечка, но что дальше? Моя жизнь проходит, проносясь, подобно мчащемуся автомобилю. А твоя только начинается. И впереди у тебя долгая жизнь, в которой ещё будет настоящая и светлая любовь с молодым человеком. Зачем тебе я?
– Игорь, прекрати! Никогда мне больше такое не говори! Слышишь, никогда! – Резко, дрожащим и взвинченным голосом оборвала меня Анечка. – Я хочу, чтобы эта тема сегодня закрылась навсегда. Игорь, я далеко не наивная девочка, знаю жизнь и всё понимаю. Понимаю, насколько тебе сейчас трудно. По сути, ты теперь заново начинаешь жизнь, и при этом на тебя взвалена ответственность, которая не каждому по плечу. Отсюда все твои метания и страхи. Но эти страхи временные. Они пройдут, как только ты преступишь к работе.… Что касается меня, я хочу прожить с тобой, именно с тобой столько, сколько нам отмерено свыше… А если у тебя кто-то появился, ты мне можешь об этом сказать честно и прямо. Без твоих дурацких экивоков. Я всё пойму и постараюсь пережить.
Я ничего не стал отвечать Анечке, а просто привлёк её к себе и принялся страстно и горячо целовать, она отвечала мне не менее пылко… И в это время, словно в каком-то низкосортном кино, распахнулась дверь и на пороге появилась Ленка.
– Вот, опять «лижутся»! Слушайте, и как вам это ещё не надоест? Мне с одним и тем же мальчиком надоедает через неделю.
– Вообще-то, Елена, воспитанные люди стучаться, перед тем, как войти, а не вламываются в комнату, словно группа спецназа. – Я попытался поставить дочь на место, но от Ленки все мои педагогические усилия отскакивали, точно от стенки горох.
– А я стучалась, просто вы так «увлеклись процессом», что не слышали… И, вообще…, почему я должна стучаться в своём собственном доме? Вы ведите себя прилично, не подавайте дурной пример подрастающему поколению, тогда и стучаться не нужно будет.
Мы с Анечкой расхохотались. Я смеялся, и со смехом уходили прочь напряжение и страх. Я словно только теперь осознал самое главное – чтобы со мной не произошло в жизни, какие бы испытания не готовила в будущем судьба, рядом со мной находятся мои самые близкие и любимые люди, на помощь, участие, понимание которых я всегда могу рассчитывать…
7
– Значит уезжаешь. – Не спросил, констатировал Дима. Я утвердительно кивнул. – Знаешь, Игорёк, если честно, я за тебя рад. Марк, акула бизнеса, правильно всё рассчитал, предложив именно тебе возглавить проект.
– Ты скажешь тоже, акула бизнеса. В случае со мной Марк ничего особенно не рассчитывал. Просто ему в проекте нужен свой человек, которому он безоговорочно доверяет. Вот и всё. Дима, а, ты бы поступил по-другому? Взял любого «варяга» с улицы и вверил ему судьбу, безопасность проекта и огромные, я бы сказал колоссальные средства? И, заметь, не только свои личные. Думаю, вряд ли.
– Ничего подобного, дело не только в этом. Сам понимаешь, не всегда деньги играют решающую роль. Кроме финансовой стороны у этой медали существует ещё одна. Называется человеческий фактор. И во многих случаях этот самый фактор важнее денег. В тебе, в твоём громадном потенциале Марк уверен на тысячу процентов. Он ни на секунду не сомневается, что ты костьми ляжешь, но вытянешь его проект.
– Я думаю Дима, что ты меня сильно переоцениваешь.
– Нет, Игорь Олегович я тебя не переоцениваю. Это ты себя серьёзно недооцениваешь. И всю свою жизнь недооценивал. И в институте, я это хорошо помню. Ты, с твоей башкой спокойно мог бы окончить его с красным дипломом, а там аспирантура, и, как минимум кандидатская. Но тебе твой рок, репетиции, записи, гитары-барабаны, восторженные поклонницы всегда оставались важней самых важных лекций и научной карьеры. А Санька Морозов. Господи, Санька Дефект тихой сапой уже доктор наук… А вспомни свой бизнес. Так великолепно стартовать и так глупо всё потерять. Да и в семье… Впрочем, чего ворошить прошлое. Теперь у тебя появился шанс, настоящий шанс изменить ситуацию, судьбу… В, общем, Игорь, я тебе искренне желаю удачи, и очень за тебя рад… Хотя мне станет тебя не хватать.
– Дмитрий Михайлович, я не первый и не последний инженер в этом городе. И, вообще, друг мой, я считаю, что пора уступать дорогу молодым… В семидесятые годы прошлого века жил величайший гитарист всех времён и народов Джимми Хендрикс. Он прожил всего двадцать семь лет. Что такое двадцать семь лет? Ерунда, почти мальчишка. Вспомни себя в этом возрасте. Но за двадцать семь лет, точнее всего за несколько лет в музыке Джимми Хендрикс сделал столько, сколько большинству из нас за всю свою долгую и счастливую жизнь не сделать никогда. Дима, есть множество молодых талантливых ребят, способных достойно заменить меня и выполнить ещё не один твой заказ.