Улыбнулась, радостно отмечая, как я обожаю свою неповторимую, изумительную мамульку. Она у меня самая лучшая, но все же останусь я без еды, если сама не позабочусь. Застыла на лестнице и попросила:
– Мам, ты в кухню иди, а я переоденусь и прибегу. Не волнуйся, я сама в холодильнике все найду. Надеюсь, любимый повар не поменялся?
– Что ты! Конечно нет! Такого замечательного человека, как Вера Николаевна нигде не сыскать. Божественно готовит! Восхитительно! А как у нее получаются блинчики. Между прочим, вычитала где-то… в одном престижном журнале, что…
– Мамуль, мысль не теряй. Я мигом прибегу, – прокричала и помчалась на второй этаж, зная, что, если буду слушать, усну прямо на лестнице.
Прибежав в спальню, швырнула сумку на пол, и сняла свои вещи, определив их на кресле. Достала из шкафа шорты и футболку, натянув на ходу. Ополоснув по пути в ванной руки и лицо, спустилась на первый этаж, направившись прямиком в кухоньку.
Мама сидела за столом и рисовала на белой бумаге (в каждой комнате имеется такая нужная вещь). Ухмыльнулась и, достав из холодильника котлеты с макаронами в контейнере (думаю, специально для меня отложили, кухарка – феечка), поставила в микроволновку. Салат тоже сграбастала в большой миске с крышкой. Когда уже принялась уплетать, проговорила:
– Мамочка, рассказывай. Что нового?
Анастасия Александровна отвлеклась от своего творения, и счастливо посмотрев на меня, произнесла:
– Прости, всегда рисую, когда задумываюсь. У нас все как обычно. А ты как? Замуж не собираешься?
Котлета чуть поперек горла не встала. Вот зачем этот вопрос задавать, когда я ужинаю? Причем всем и всегда в самый ненужный момент! Популярная тема?!
Улыбнулась и честно призналась:
– Да кому я нужна такая вредная!
– Нет! Ты у меня добрая и милая девочка, – убежденно воскликнула она.
Вилка застыла на полпути. Маман про кого сейчас рассказывает? Про меня, что ли?! Если так, то… буду знать.
– Да, мамуль, когда зубами к стенке сплю, – согласилась я с ней.
– И еще с хорошим чувством юмора.
«Это да! Зашкаливает конкретно и постоянно!»
– Угу, – промычала и добавила: – Мама, а как Лизка?
– Лизонька, как всегда, умница и красавица. Мы на нее с Петей не нарадуемся. Добрая такая, отзывчивая, ранимая и…
– Вот! С «ранимой», пожалуйста, поподробнее, – проговорила, жестикулируя вилкой, а потом залезла в салатик. Мой любимый – «Цезарь».
– Ой как узнала, что ты не приедешь, расстроилась и даже из комнаты не выходила. Я звала и отец, а она все не выходит… Совсем! На следующий день то же самое, а ведь выходные! Хотели культурно отдохнуть: галерея, парк или музей. Потом бы в ресторан…
«Вот мне… кроме ресторана ничего не понравилось…»
С моей мамочкой туда ходить – нереальная каторга. А если быть честной, лучше воздержаться от столь щедрого предложения. Везде стоим фиг знает сколько и смотрим (то есть я пялюсь и мучаюсь, а мама любуется). Восторгается она очень долго, восхищаясь необыкновенным творением гениев. Столько прилагательных и наречий с детства знаю, что жуть, даже ругалась по-особенному. Но это было давным-давно. Сейчас все как надо, обычная ненормативная лексика.
– И? – поторопила ее.
– Ой, точно! Ну и вот… а потом она вышла и сказала, что ты приедешь. Я была так счастлива! Очень! Ты так обрадовала маму!
Взяла пустую, но грязную тарелку и, поцеловав в щеку любимую женщину, направилась мыть посуду, все же уточнив:
– Так что с Лизкой?
– Не знаю, ничего не говорит. Молчит как рыбка, а глазки такие печальные. Вижу, душа не на месте. Ой, не на месте!
– Угу, – промычала, стараясь закрыть рукой зевок, а потом пробубнила: – Может, в комнату переместимся?
– Ты иди. Завтра поболтаем. А у меня такая интересная идея возникла, что не описать! Вероятно, от эмоций, когда тебя увидела. Поэтому я пойду в мастерскую, а ты отдыхай.
Отпираться не собиралась, устала как лошадь, хоть и не пахала. Обняла маму и поплелась в комнату. Раздевшись, плюхнулась в постель и мгновенно отрубилась.
***
– Лизонька, ну не плач. Расскажи все спокойно. Я ничего не понимаю, – проговорила я своей сводной сестренке, нежной милой девушке, рыдающей навзрыд, но КРАСИВО. У меня так никогда не получается, даже если я буду стараться. Если реву, то страшная и опухшая, как Баба-яга.
В обед, заглянув к ней в гости, после того, как она пришла с универа, увидела ее рыдающей. И вот до сих пор мы не продвинулись ни на словечко с ее объяснениями.
– Он… Он… – просипела Лиза и, закрыв лицо тонкими пальцами рук, разревелась.
– Что он? – уже резче произнесла, надеясь, что все же будет продолжение. Очень интересно было бы узнать, какой козлик обидел добрейшую умницу на свете.
– Он сказал… Он сказал…
«Добавилось слово… это хорошо, – подумала, посматривая на золотые часики на своей руке. – Отлично, через час узнаю все точно и в подробностях!»
– Что он сказал? – спокойно уточнила, рассматривая ее золотистые волосы, белоснежное личико, пухленькие губки и красивые голубые глаза. Красавица!
– Что с прилежными навязчивыми овечками не танцует, а я… а я… пригласила его на белый танец. Он говорил, что будет ждать! Ухаживал! – воскликнула она, прикладывая ладони к алым щечкам.
– И что? Ну, сказал и сказал. Пошел к лешему и из сердца вон, – буркнула в ответ, не понимая в чем трагедия.
– Он это сделал при всех! На спор! И они это… засняли! Какой позор!
– Что-о?! – протяжно рявкнула, уже желая конкретики, раз этот говнотоп решился на подлость. – Еще раз, а то в отличие от тебя я немного туповата, и мне нужно понятно и четко выдавать информацию.
– Он ухаживал… так красиво! А потом я пригласила его на белый танец… Все стали смеяться. И эта ужасная… омерзительная статья, что все овечки ждут крутых парней, хотя притворяются, делая безразличный вид. Боже мой! Почему это произошло именно со мной?!
Резкий выдох, и Лизонька горько расплакалась, вытираясь об мою белую футболку. Любимую, стоит заметить. М-м-м да-а-а… но что не вытерпишь ради такого наивного доброго человечка, которого я люблю как родную сестру? Взяла несколько салфеток со стола и дала ей. Дождалась, пока она перестанет всхлипывать, и попросила:
– Лизи, посиди тут, а я через пять минут приду. Окей?
Девушка кивнула, а я быстро вылетела в коридор, через секунду оказавшись в своей комнате напротив, где обычно живу, когда приезжаю в гости. Если быть честной, жить навсегда здесь – не хотела, чем бы меня сюда не приманивали.
Даже замечательно, что я учусь в институте в Новосибирске. В родном городе, где прожила с мамулькой 18 лет, а после ее переезда, так и осталась там.
Мама встретила мужчину своей мечты и переехала сюда. Ну а я… оказалась предоставлена сама себе. Что поделать, если такая милейшая особа – спортсменка, не комсомолка, да и в общем-то не красавица, но вполне симпатичная девушка. А если кому не нравится, всегда могу продемонстрировать уроки карате, айкидо, кикбоксинга… и много чего другого, в чем я действительно умница.
Да, и, между прочим, этот факт значительно улучшает мое общение с парнями. Прямо-таки заставляет их учитывать мои желания и воспринимать категоричные ответы с пониманием и улыбкой на лице. У меня их было два, а с Саней сейчас почти даже серьезно.
Пока рассуждала, надела черную майку с надписью: «Милейшая стерва» и мгновенно направилась к сестре, продолжающей непрерывно плакать. Села рядом и заявила:
– Так, давай мне данные, где он там его выложил, и я посмотрю. Подумаю, что и как можно сделать.
– А-а-а… я там как влюбленная дура, – прохныкала она, сгрызая зубками идеальный маникюр.
– А ты не такая? – спросила и громко рявкнула: – Пальцы со рта вытащи!
Сестра мгновенно вздрогнула и определила их на голубое платье, идеально подчеркивающее ее фигуру.
– Спасибо, Кристи. Нет, я не люблю Артура. Просто я подумала, что он красивый и на Новый год, когда будет маскарад, мы будем идеальной парой, ведь Пашенька такой стеснительный. Я надеялась, он будет ревновать. А теперь, когда в этих проклятых группах универа в контакте и ватсапе гоняют ролик с моим позором, мой любимый… даже не здоровается со мной.
– Значит, этот сморчок тебе не подходит, – категорично выдала, ставя себе галочку поговорить с мальчиком.
– Нет! Я его люблю с первого класса, а он…
– Тряпка? – предположила, но тут же заметив поток слез, мгновенно исправилась: – То есть стеснительный, да, примерно так…
«Стеснительный он, гляди-ка! Страус… Голову в песок… и задницу кверху…»
– Пашенька… он такой! Такой! А Львов опозорил меня…
Встала с розового диванчика (в этой комнате все в таком поганеньком цвете, но на вкус и цвет товарищей нет) и, сделав несколько шагов взад-вперед, проговорила:
– Добавь меня в одну из групп…
– Я удалилась везде, чтобы не смотреть. А принимает туда только Львов Артур, в ватсапе он под ником – Принц.
«Принц… да-а-а, обязательно запомню… и сожру… так, что волки удивятся и позавидуют…»
– М-м-м… слушай, а, может, мне ему морду набить? – с улыбкой предложила, видя в этом выход. Но, слыша, как Елизавета громко ухнула, испугавшись за меня (надеюсь), продолжила: – Еще и двух спортсменов приглашу для подстраховки. Всякое ж бывает…
– Нет! Меня будут звать не только папенькой дочкой, а еще…
«Ну-у-у… про это я знаю. Не стоит развивать тему…»
– Ладно… Ладно… Поняла. И что, говоришь, этот выпендрежник написал? – уточнила для конкретики.
– Мы… овечки…
«Хорошо начала! Сразу смысл определяется…»
– Это я поняла, а почему именно ты?! Что отличниц примерных не нашлось больше? Первокурсницы больше не в почете?!
– Не знаю, – прохрипела Зелинская, тяжело вздыхая. – Хотя знаю: учусь с его девушкой, и мы не сошлись с ней взглядами. Понимаешь, я не согласилась ей помогать с курсовой, намекая, что нужно учиться самой, а не… и вот…
«Оо-о-о… уже более понятно…»
– М-м-м… хорошо. А что переживаешь? Ну, подумаешь? Что там группки его.
– Там весь универ. Весь! И теперь… все смеются надо мной. Все! И я даже на карнавал из-за этого не пойду. Хотя уже купила костюм!
Повернулась к ней и, подняв бровь, уточнила:
– И какой?
– Золушки конечно! – восторженно воскликнула Лиза, и вновь принялась шмыгать носом.
Округлила глаза и рявкнула:
– Э-э-э не надо вот опять. Пойдешь ты в своем платье! Не плач только!
– Нет. Я туда ни ногой… Ни за что! – слезно прохрипела сестра.
Закусила щеку, что обычно делаю в момент глубокого мысленного процесса в соображении какой-нибудь гадости, и усмехнулась. Предвкушающе потерла руки и радостно заявила:
– В общем, не переживай. Увидишь, на карнавале этот гад получит свое. Я гарантирую.
Лиза насупилась и произнесла:
– Нет. Я не хочу, чтобы ты…
– Ой, да ладно. А то вдруг я перед Новым годом совсем заскучаю?! Еще две недели до него и мне совсем нечем заняться. А тут справедливость и все такое… Ведь нужно защитить честь младшей сестры, пусть и инкогнито.
– Мне 20, – напомнила она, очаровательно улыбнувшись.
– А мне 22, так что успокойся и не рычи. Сегодня же вечером познакомлюсь с этим хлюпиком.
– Ты что, он-то ого-го! Так же, как и ты занимается восточными единоборствами и к тому же настоящий красавчик. Все девчонки восторженно вздыхают, стоит ему оказаться рядом.
– Нда-а-а… жаль, – буркнула, обдумывая, как быть, и тут же добавила: – Не волнуйся. Все будет хорошо.
Сестренка настороженно уставилась на меня и пробубнила:
– Эх… чует мое сердечко, что это «хорошо» боком кое-кому вылезет.
– Ага, одному хмырю, – усмехнулась и кинула ей свой телефон, приговаривая: – Номерок забей, а я его в ватсапе найду, да познакомлюсь.
– Бесполезно. Артур даже в группу не всех добавляет, а чтобы знакомиться… Львов же весь такой классный. Тебе с твоим характером не светит, тем более, если он тебя не знает.
– Не волнуйся. Я поражу его в самое сердце своим чувством юмора.
Сестренка зависла и просипела:
– Уже страшно… за него…
Глава 3
18 декабря
Половину дня не знала, чем себя занять. Слонялась по дому, как неприкаянная, так как никого не было, все в делах, а Лизка в универе. Побеседовав с Верой Николаевной о том о сем, совсем загрустила.
Скучно было как никогда. Хотелось выть от понимания того, что я здесь лишняя. Дома бы я обязательно что-нибудь придумала. Однозначно, а тут я в гостях. Вот и маюсь…
Думала, побуду с мамой, но возникли непредвиденные вопросы по проектам, и она бесследно пропала, решая их, что меня ужасно огорчало.
Направилась в спортивный зал, который кроме меня и Лизы никто больше не посещал, да и сестра не любительница. Так, иногда аэробика и беговая дорожка. Позанималась несколько часов и вдруг услышала мелодию сотового.
Честно, настроение моментально поднялось. Я, как довольный ребенок, кинулась к телефончику и, увидев абонента, обрадовалась вдвойне. Лидия. Автоматически посмотрела на часы, отмечая, что у нее обед, и нажала на прием.
– Ну, рассказывай, – без предисловий начала, зная, что нужно поторопить Атаманову, ведь всегда на самом интересном моменте у нее, как обычно, закончится перерыв или зайдет начальник либо коллеги. Закон подлости.
– И тебе привет. Как добралась? – ленивым голосом поинтересовалась подруга.
– Нормально. Вкратце: приехала ночью, в столовой по пути в Челябинск кормили погано, или просто мне дали самое несъедобное в наказание за то, что я каждое блюдо уточняла на свежесть и придиралась к внешнему виду, – честно призналась, совсем не чувствуя вины по этому поводу.
– Представляю, как тебя ненавидела раздатчица. Минимум диарею тебе заказывала своими молитвами.
– Все может быть, но вроде обошлось. А вообще, считаю, что могли бы и нормально готовить. Люди, уставшие… голодные, хочется отдохнуть и вкусно перекусить, а тут давись непонятно чем.
– Сама научись готовить и бери в дорогу! Будет лучше всего: полезно и вкусно, – засмеялась подруга, и тут же раздались характерные звуки, когда отпивают чай.
– Эх-х-х, видно, не судьба мне быть путевой домохозяйкой, – пробурчала, осознавая, что меня и не тянет быть отличной поварихой, а хуже всего – данный факт ни капельки не расстраивал меня.
– Не беспокойся, как замуж выйдем, сразу научимся, – подбодрила Лидия.
– Кстати, о замужестве. Как опера? – осведомилась, еле сдерживая себя от наглого расспроса.
Тишина. Даже неслышно, что чай пьет. Нахмурилась и все же вновь полюбопытствовала:
– Колись давай. Поделись счастьем!
– Обещай, что не будешь ржать? – резким тоном поинтересовалась Атаманова, еле сдерживает хохот.
– Конечно, нет! – нагло соврала, вспоминая, как она вечно ржет над моими неприятными ситуациями, хотя свято клянется, что даже не пикнет. Ага. Пикают тихо, а когда она начинает хохотать, то это громко, звонко и весело, что я следом начинаю смеяться.
– В общем, пришли туда. Я нарядилась в черное платье по колено. Шикарная и обольстительная, на загляденье всем. Но как только Валентин увидел меня, скривился и всячески пытался закрыть меня своим телом, шипя о неподобающем наряде. Дальше интереснее, он додумался предложить свой пиджак, заботясь о том, чтобы прикрыть мой срам. Слов нет. Ладно, я стерпела, а потом…
– Он, случайно, не служителем в церкви работает? – не удержалась, представляя, с каким негодованием терпела его поведение моя боевая подруга.
Если честно, поражена ее странному поведению. Тем более я знаю Лиду с другой стороны: сильной, выносливой, и невероятно упрямой. Нужно видеть, когда она участвует в спаррингах. К ней идут только «счастливчики», так как у Атамановой мгновенная реакция, и она сильно работает как руками, так и ногами. У меня верхние конечности как-то активнее идут в ход.
– Чертов учитель физики. К слову, в школе не переваривала этот предмет.
– Я тоже, кроме физкультуры ничего не любила. Хотя нет, литературу обожала, особенно сочинения писать, только жаль с ошибками. А что ты любила? – поинтересовалась, сидя на мате и поглядывая в окно.