То же самое, почти слово в слово повторяя речь Зины, показала при допросе Маргарита Стрункина. Разница была лишь в том, что в ее версии главным «соблазнителем», сбивающим с истинного пути скромного специалиста по уходу за животными, выступал Шутов.
«Пьяница, наркоман и бабник», – в один голос твердили женщины, причем одна говорила это об Ирмелине, а вторая – о Шутове.
«Так или иначе, похоже, некий предварительный конфликт имел место, – рассуждал Гуров, дочитав протоколы. – Возможно, он был довольно жестким сам по себе, а возможно, явился некой «последней каплей» в ряду других подобных конфликтов, но почва для мотива здесь явно имеется. С наркотиками пока не совсем понятно. В изложении Зины все это звучит как анекдот, а Рита о них почти не упоминает. Но определенные намеки есть. Вопрос в том, насколько серьезны эти намеки. Курить марихуану – это все-таки не то же самое, что колоться «тяжелыми» препаратами и делать инъекции животным. У кого бы можно было уточнить этот деликатный момент?»
Все следующее утро Гуров провел в кабинете Крылова, а около двенадцати часов, захлопнув папку с делом, торжественно объявил:
– Финита ля комедия!
– Закончили, Лев Иванович? – улыбаясь, спросил Крылов.
– Да! Теперь, кажется, все. Против такой доказательной базы ни один аппаратчик не устоит. Даже самый высокопоставленный.
– Понятное дело. Если доказательную базу собирает ас вашего уровня, тут, я думаю, вообще никто не устоит.
– Подлизываешься? – хитро прищурился Лев.
– Восхищаюсь, – снова улыбнулся Алексей.
– Ладно уж, коньяк за мной. Начальство-то точно премию не выпишет за то, что ты тут вместе со мной до поздней ночи сидел.
– Да, это вряд ли.
– Вот и я о том. Но мы, простые труженики, взаимовыручку и взаимопомощь всегда ценим, поэтому внутри наших сплоченных рядов поощрения возможны. И даже обязательны. Сейчас узнаю насчет билетов да заодно заскочу в супермаркет, приобрету чего-нибудь «поощрительного». Нельзя ли мне, кстати, еще раз машину организовать? Конечно, в этот раз не совсем по делам еду, но…
– О чем разговор! – с готовностью отозвался Крылов. – Машина за вами закреплена на все время пребывания у нас, так что не беспокойтесь. Можете ездить, куда и когда посчитаете нужным.
С опытным водителем, хорошо знавшим город, Гуров решил задачу в два счета. Для себя приобрел билеты на ближайший поезд до Москвы, а для коллеги – бутылку вполне приличного коньяка.
– В сейф спрячь, – сказал он, выгружая на стол Крылова коньяк и палку сырокопченой колбасы, – иначе начальство конфискует. Выпьет, закусит, да тебе же еще выговор объявит.
– Понял, – заговорщицки кивнул Крылов. – Сейчас все сделаю.
– Что там с этим цирком? – поинтересовался Лев, наблюдая, как Крылов прячет в сейф «компромат». – Есть что-нибудь новое?
– Да нет, кажется, ничего особенного. Я с Димой сегодня виделся, он говорит, пока все без изменений. Дрессировщик этот вину не признает, продолжает все отрицать. Ну а других подозреваемых, понятно, нет.
– Вагончик его обыскивали?
– Да, конечно. Но, кажется, ничего особенного не нашли.
– Сестра твоего Юры уверена, что Шутов колол своим тиграм запрещенные препараты. Из этой серии ничего не обнаружили?
– Запрещенные препараты? – удивился Крылов. – Наркотики, что ли?
– Видимо, да. По крайней мере, сама девушка, кажется, уверена в этом неколебимо.
– Да нет, про наркотики разговора не было. Если бы что-то подобное нашли при обыске, наверняка было бы известно. Это ведь уже совсем другая история.
– И еще одна дополнительная статья, – заметил Гуров.
– Вот именно. Нет, про наркотики не слышал. Думаю, если бы что-то было, Дима бы сказал. Значит, не было.
– Что ж, не было, и прекрасно. У меня будет просьба. Как раз вот в связи с этой Юриной сестренкой. Я ей пообещал, не хотелось бы обманывать девушку. Человек так ратует за братьев наших меньших.
– А о чем просьба?
– Когда Дима твой дело это закончит и все обстоятельства выяснит, пускай с ней свяжется. Объяснит, что и как, представит факты, аргументированно докажет, что при дрессировке наркотики не использовались. А то она уже статью в газету собралась писать. Боюсь даже представить, что она там может насочинять. А если циркачи эти и впрямь никаких «неправильных» веществ не используют, получится, что оклеветали честных людей.
– Понятно. Хорошо, Лев Иванович, я передам Диме. Думаю, этот вопрос мы сможем решить.
– Кроме того, мы ведь, в каком-то смысле, ей даже обязаны, – чуть усмехнувшись, добавил Гуров. – Ведь это по ее инициативе я в цирк отправился. И в результате, как выяснилось, помешал преступнику вовремя смыться с места преступления. Если бы не она, мы бы до сих пор гадали, кто он, этот таинственный «душитель».
– Да, действительно, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Юрина сестренка, наверное, и сама не предполагала, какую ключевую роль ей предстояло сыграть в раскрытии убийства.
– А уж Шутов – и того меньше.
– Это точно. Не повезло парню. Так вроде бы хорошо все подгадал…
– Только не учел энтузиазм общественных активистов.
– Это точно.
Выполнив обещание, данное Галине, Гуров прошел по кабинетам, прощаясь с сотрудниками, с которыми довелось ему контактировать при работе в самарском управлении.
До поезда оставалось еще довольно много времени, и он решил прояснить для себя еще один вопрос, касающийся «циркового» дела, так неожиданно свалившегося на него в виде своеобразного «довеска» к основному расследованию. «Нужно расставить точки над i, – думал он, доставая из кармана телефон. – Наркотики – это не шутка, нельзя уезжать, не прояснив все до конца».
– Алло, Галина? Здравствуйте, – через минуту говорил он в трубку. – Это Гуров вас беспокоит, Лев Иванович.
– Ой, правда?! – как всегда эмоционально отреагировала защитница животных. – Как здорово, что вы позвонили мне! Такой важный человек…
– Хотел сообщить, что уезжаю.
– Уже? Как быстро. Жаль.
– Дело, по поводу которого я приезжал сюда, закончено, так что у меня больше нет причин задерживаться. Вашу просьбу я, как и обещал, передал коллегам. Как только расследование закончится, они свяжутся с вами и расскажут все, что удалось узнать по поводу наркотиков.
– Правда?! – В голосе девушки слышалось ликование. – Вот это класс! Прямо сами расскажут?
– Сами. И расскажут, и аргументируют, и представят факты, если таковые окажутся. Только вот окажутся ли они – это пока большой вопрос. В фургоне, где проживал Шутов, уже провели обыск, никаких «особых» препаратов не обнаружено.
– Хм… Быть такого не может. А они хорошо искали?
– Можете не сомневаться, – заверил Гуров. – Ответственно заявляю вам, что в местном полицейском управлении работают очень квалифицированные сотрудники. Настоящие профессионалы.
– Хм… Вообще-то это странно, у меня информация достоверная.
– А откуда, если не секрет, она пришла, эта достоверная информация?
– Откуда? – Галина сделала паузу, явно раздумывая, стоит ли выдавать свой конфиденциальный источник. – Ладно. Вам скажу, – наконец решилась она. – Это Жорик мне рассказал.
– Ну, если Жорик, тогда, конечно. Тогда сомневаться не приходится. А кто это, если не секрет?
– Жорик? – переспросила Галина, не замечая иронии. – Ну как же… его все знают. Он у них там распространителем билетов работает. Типа – сезонная работа. Сам-то он наш, местный. Распространителей они всегда из местных нанимают. С собой возить невыгодно, больше проедят, чем наработают. Нанимают в тех городах, где гастролируют. Это и удобнее. Местные уже все ходы-выходи знают, им билеты распространять…
– Хорошо, Галина, я понял. Значит, Жорик работает в цирке распространителем билетов. А откуда он может знать такие тонкости про работу дрессировщиков? Наркотики, уколы. Ведь его профессия, если я правильно понял, тесных контактов с артистами не предполагает.
– Хе! Это надо знать Жорика, – с усмешкой произнесла Галина. – Он у нас по «тесным контактам» главный специалист. Независимо от профессии.
– В самом деле? Что ж, это прекрасно. Если он такой большой специалист по контактам, может быть, он и меня сведет со своим «осведомителем»? До моего поезда времени еще много, как раз хватит, чтобы узнать, из-за чего весь сыр-бор разгорелся. Откуда этот Жорик узнал, что Шутов использовал при дрессировке наркотики, и почему так уверен в этой информации. Причем не только сам, но и вас, Галина, сумел убедить, а вы, в свою очередь, все местное управление на ноги подняли. Со мной во главе. Вот сколько дел натворил, а сам – в кусты.
– Да, Жорик может. Это такой диверсант… Но с информацией у него проколов не бывает, если что говорит, значит, так и есть.
– Так вот я и хотел бы узнать первоисточник этой информации. Нельзя ли мне поговорить с Жориком? Скажите ему, что я свой, что со мной можно быть откровенным.
– Хм… Ладно, я попробую. Только… хм. Ну ладно, попробую.
Результатов Гурову пришлось ждать минут двадцать, зато уж они были именно те, что надо.
– Идите прямо к цирку, он вас будет там ждать, – звучал из трубки уверенный голос Галины. – Я обо всем договорилась. Будет стоять прямо у входа, помните, дверь, в которую в тот раз заходили?
– Такое не забудешь, – с чувством проговорил Гуров.
– Ну вот. Идите прямо туда, он будет ждать. Он такой коренастый, плотненький, даже толстый, можно сказать. Волосы темные, кудрявые. Не перепутаете. Вас я ему тоже описала. Думаю, узнает.
– А телефон его мне нельзя скинуть? Во избежание нюансов, так сказать.
– Нет, свой номер он не разрешил давать. Если потеряетесь, мне звоните.
– Хорошо, как скажете, – не очень довольный таким поворотом, ответил Лев.
Взяв такси, он доехал до городской площади и, подойдя к цирковому шатру, действительно увидел там слонявшегося без дела пухлого молодого человека.
– О! Вот! – воскликнул тот, завидев полковника. – Вы – Гуров! Гуров, да? Точно! Мне Галка все точно описала.
– А ты, по-видимому, Жорик?
– Я – да. Георгий. Но для вас – просто Жора. Вы насчет наркоты хотели уточнить? Дело верное! Вот помяните мое слово – так и окажется, что он его из-за наркоты порешил.
– Кто кого?
– Ну как же, дрессировщик этот. Это ведь он того парня прикончил. Говорят, голыми руками придушил. Такое только из-за денег может быть. Из-за чего же еще?
– А я думал, из-за наркоты.
– Так я же об этом и говорю, – нимало не смутившись этим несоответствием, так же бойко продолжал Жорик. – Он ему либо не заплатил, либо, наоборот, тот ему денег вперед дал, а этот…
– Послушай, Георгий, – прервал Гуров этот невразумительный поток слов. – При обыске у дрессировщика наркотиков не обнаружили. Откуда у тебя информация, что он использовал их в процессе дрессировки?
– То есть как? – впервые за все время диалога не нашелся, что сказать, Жорик. – Как это, не обнаружили? Быть такого не может! Дело верное. Я точно говорю.
– Может или не может, но факт есть факт. Потому я и спрашиваю, кто сказал тебе про наркотики?
– А? Мне-то? – Жорик рассеянно уставился в пространство, по-видимому, соображая, стоит ли выдавать свой источник. – Ну это… как его… – невнятно бормотал он.
– Слушай сюда, Жора, – решил помочь ему определиться Лев. – Наркотики – серьезное обвинение. Если тебе кто-то «слил» непроверенную информацию, просто чтобы покрасоваться и показать свою значимость, это одно. Это мы выясним и сразу забудем. Но если дрессировщик действительно баловался запрещенными препаратами или колол животных, а ты или твой знакомый, зная это, скроете информацию от следствия, тогда…
– Почему скроем? Мы ничего не скрываем, – заторопился Жорик. – Я все, как есть, рассказал. И Галке, и вам тоже. Почему скроем?
– Это я понял, Жорик, – терпеливо внушал Гуров. – За то, что ты мне это все рассказал, я очень благодарен. Теперь я хочу узнать, кто рассказал об этом тебе.
– Мне-то? – Мне это… как его…
– Послушай, Георгий, я…
– Митя, Митя сказал, – снова торопливо проговорил Жорик, по-видимому решив, что лучше не слушать. – Митя, униформист. Он на манеже работает, постоянно возле этих циркачей крутится. Вот и услышал.
– Что услышал?
– Про наркоту.
– Что именно?
– Ну, вроде как ругались они, дрессировщик этот и Антон. Друг на друга наезжали. Тот ему – ты, мол, колешься и зверей своих тоже колешь, а этот – нет, мол, сам ты обдолбай конченый. В таком духе.
Поняв, что по главному вопросу ничего более конкретного от Жорика добиться не сможет, Гуров спросил:
– А этот Митя, он сейчас здесь, в цирке?
– Да он каждый день здесь, – ответил Жорик. – Я же говорю – он на манеже работает. Подай-принеси. Циркачи эти, они без униформистов как без рук. Чуть что, сразу…
– Ясно. Веди меня к этому своему Мите. Будем разбираться, кто там на кого наезжал.
Глава 3
В отличие от первого своего посещения, на сей раз Гуров застал в цирке большое оживление.
Повсюду сновали люди, на манеже одновременно репетировали акробаты, клоуны и фокусник, а в проходах за кулисами ждали своей очереди несколько приунывших лошадок пони.
Разыскать кого-то посреди этого столпотворения, казалось, было просто невозможно, но Жорик ориентировался отлично. Уверенно лавируя в толпе, он перекинулся парой фраз с какими-то людьми, и вскоре Гуров уже беседовал с худощавым светловолосым парнем, рассеянно и немного испуганно переводящим взгляд с него на Жорика и обратно.
– Не бойся, Митя, рассказывай, – подбадривал Жорик. – Это свои. Помнишь, как ты мне говорил, что этот тигриный дрессировщик с дружбаном своим ссорился? Ну вот. Нужно повторить, вот… товарищу. Важный человек, из Москвы. Тебе, может, за ценную информацию поощрение еще назначат. Не бойся.
В укромном закутке за ящиками для реквизита было относительно тихо. Шум и гвалт, царившие на манеже, почти не долетали сюда, и, используя преимущества положения, Гуров начал задавать вопросы.
– Так что же он говорил, этот тигриный дрессировщик, а, Митя? – спросил он. – Неужто так прямо, во всеуслышание про наркотики рассказывал?
– Нет, зачем рассказывать? Он не рассказывал, – медленно, тщательно подбирая слова и, по-видимому, все еще чего-то опасаясь, ответил Митя. – Ссорились они. Вечером после представления. Все уже ушли, а они чего-то задержались. И я тоже. Мне реквизит кое-какой нужно было прибрать с номера и на завтра приготовить. В общем, задержался. И слышу, Гена с Антохой опять лаются.
– А они часто ругались?
– Да почти каждый день. Иногда в шутку, а иногда так, что чуть до драки не доходило.
– А в тот раз как было? В шутку или всерьез?
– В тот раз, похоже, всерьез. Злые, матерятся. Гена Антохе орет, что тот, мол, торгует, и он его хоть завтра может ментам заложить. А Антон ему в ответ – ты, мол, сам долбишься во весь рост, тебя, мол, самого хоть завтра заложить можно. И тигров, говорит, своих колешь. Иначе давно бы сожрали тебя, говорит, со всеми потрохами. Чего это, говорит, они у тебя все время такие вялые? Точно, на дозе сидят. А я вспомнил, что ребята просили рассказать, если с животными плохо обращаются. Ну, и… рассказал.
– Понятно. А часто ты слышал, что они из-за этого препирались?
– Да говорю же, почти каждый день.
– Я имею в виду наркотики, – уточнил Лев. – Часто Геннадий и Антон бросали друг другу подобные обвинения? Что один колется, другой торгует?
– Да нет, – медленно, как бы пытаясь припомнить, проговорил Митя. – Нет, я лично первый раз слышал.
– Вот как? Первый раз об этом услышал и сразу же поспешил сообщить ребятам, что животным делают запрещенные уколы. А если они это все просто придумали? Напраслину друг на друга возвели в пылу конфликта?
– Не знаю… – еще медленнее произнес Митя. – Меня просили, я рассказал. А как уж там они… придумали или нет… не знаю. Они пьяные оба были. Может, и правда, как вы сказали, напраслину возвели. По пьяни чего не скажешь…