– Не знаю почему… Ну, вот сейчас я все это слушаю, и сам не понимаю, почему я решился-таки на кражу, – ответил Шизл и почему-то рассмеялся, будто бы речь шла вовсе не о его преступлении. – Но тогда мне это казалось правильным решением. Как бы там ни было, я был уверен, что, запустив Черепа, я обрету вселенскую мудрость, и тебе уже придется считаться со мной, как с Тотом, хочешь ты этого или нет.
– Да, Шизл! Ну, ты меня прям забавляешь, честное слово… вместе с твоей тогдашней одержимой логикой, – ответил Хиз все также добродушно. – Больше меня забавляет только то, как ты сидишь сейчас, весь такой оттаявший, и с детской искренностью мне все это рассказываешь… Будто ты не преступление вселенских масштабов совершил, а тарелку разбил и от мамы скрыл. Знаешь, я крайне редко вношу коррективы в свои планы и расчеты по поводу будущего того или иного существа. А ведь в твоем случае я был готов это сделать, дать тебе больше полномочий и знаний, если бы ты справился с отравляющим тебя и твою жизнь чувством несправедливости и стремлением казаться более достойным, чем ты есть на самом деле. Что тебе мешало воспользоваться этим шансом, Шизл? Стоило лишь перестать страстно желать заиметь то, что есть у другого и нет у тебя. Самому-то вот не обидно теперь, что ты так бездарно распорядился данным тебе шансом?
– Хм, сложный вопрос, Хиз, – ответил Шизл после некоторых раздумий. – Обида в подобной ситуации возникает тогда, когда ты понимаешь, что ты мог поступить иначе и у тебя были все условия для этого. А я не мог, Хиз, и именно потому, что у меня не было условий, способствовавших тому, чтобы я прыгнул выше головы, не повелся на то искушение, которое ты мне подкинул, и затоптал в себе болезненное ощущение несправедливости. Ты вспомни, как ты со мной обращался все предыдущие несколько тысяч лет! Постоянные издевки, подколы и ущемление чувства моего достоинства в присутствии посторонних. Это ты сейчас нормально со мной разговариваешь, и я не чувствую себя униженным. Поэтому и общение у нас с тобой нормально проходит, и меня не тянет бунтовать и пытаться что-либо тебе доказать. Создал бы ты мне тогда более приемлемые условия, и я бы, может, совсем по-другому поступил. И вообще…
– Если б я тебе создал приемлемые условия, то в чем, собственно, твоя-то заслуга была бы, Шизл? – перебил его Хиз. – Уныние, а затем чувство несправедливости вместе с завистью и гневом к тебе бы не пришли так остро, и тебе бы незачем было с ними бороться, чтобы справиться с искушением и вырасти над самим собой, в том числе и в моих глазах. А вообще, Шизл, я с тобой сейчас веду себя по-другому только потому, что и ты изменился то ли с перепугу за свою судьбу, то ли от вымораживания. Ты сегодня совсем другое поведение и эмоции демонстрируешь. Поэтому и я к тебе совсем другое отношение проявляю. Так что ты теперь своим личным примером подтвердил, что желанные изменения в жизни начинаются только с изменения самого себя. Что обидно, и ты, и Тот об этом знали прекрасно и так, но не всегда желали пользоваться этими знаниями себе во благо. Так что поставь себе зарубку на память, Шизл, о чем я тут тебе толкую… Кстати, все поставьте, всех касается…
«Интересно как! – думал про себя Тот. – Я себя уже как только не менял, как только не подстраивался под его желания, чтобы он мне Юзиж вернул. Однако ж, как показал мой визит к фюреру, мне он шанса дать не пожелает. И мыслей у него не возникнет подарить мне еще одну возможность, чтобы я получил то, чего у меня нет, но чего я так жажду. Зарубку я себе на память, конечно, поставлю, но вот хрен ли толку? У меня уж вся память зарублена от стремления изменить себя ему в угоду. А Юзиж все нет и не будет уже! Хиз наверняка знает, что я сейчас крамольно думаю. Но все же не очень-то я верю в его слова, будто он хотел Шизлу дать то, к чему он так стремился, и просто испытывал его. Так бы и доставал его наверняка, даже если бы брат и не спер Черепа. Видимо, сказывается любовь Хиза к спецэффектам. Поэтому и выставляет он это все, как поучительную притчу, что, мол, он хотел, а Шизл, дубина, сам не воспользовался данным ему шансом. Жаль, что мне знания и опыт не позволяют сейчас развесить уши столь же искренне, как Шизл и Гиант. Хотя, думаю, братец тоже не до конца верит в эту театральную постановку… если, конечно, он совсем не отморозился. Он что-то реально какой-то странный и пришибленный, как никогда. Поэтому не удивлюсь, если действительно отморозился».
– А для тех, кто сейчас сидит и всякую чушь про меня и про себя думает, – продолжил Хиз в ответ на мысли Тота, чем изрядно перепугал Хранителя Кристаллов, – изменять себя надо не мне в угоду и не ради того, чтоб я дал тебе то, чего тебе хочется, а исключительно ради того, чтобы сделать лучше своей душе и приблизить свое внутреннее состояние к ощущению блаженства.
– Приблизить внутренне состояние к ощущению блаженства? Хорошо звучит, Хиз, ничего не скажешь! На конкурсе циничных высказываний это взяло бы первый приз! – возмущенно ответил Тот, расстроенный еще и от того, что его мысли были подслушаны и сделаны достоянием общественности. – Я тот, кто был лишен счастья и радости. Я тот, кто более пяти тысяч лет каждый день как будто бы горел в аду, страдая от потери близкого человека, без которого мое существование было окончательно отравлено и потеряло смысл. И ты мне заявляешь сейчас, что я должен был изменить себя, чтобы приблизить свое душевное состояние к ощущению блаженства? Ты не находишь, что в моей ситуации это как-то по-уродски и жестоко звучит? Я был бы рад ощутить блаженство. Но только ты, похоже, капитально против этого был все время…
– Нет, не нахожу, что это по-уродски звучит, Тот, – ответил Хиз со своей обычной довольной улыбочкой. – Ад всегда начинается здесь и сейчас, Тот. Если твоя жизнь вдруг стала адом здесь, ты не можешь надеяться на то, что она станет раем где-то в другом месте, или в другом мире, или в присутствии кого-то нужного рядом. Для этого ты должен изменить свое внутреннее состояние здесь и сейчас, в этой жизни. Потому что любая новая жизнь, не важно где и с кем, в Реальности или в Действительности, – это продолжение твоей прежней жизни. И в новую жизнь, даже если это новая жизнь в другом мире, ты всегда берешь с собой свое душевное состояние из прежней жизни. А уж адом она будет или раем – это все от тебя зависит и от твоих внутренних ощущений, Тот. Так что нет большего несчастья для души, чем быть вечно недовольным тем, что имеешь. И, кстати, ребята, не надо думать, что я тут имел в виду, что не надо ни к чему лучшему стремиться. Одно другому не помеха. Что самое обидное, и ты, Тот, и ты, Шизл, об этих элементарных вещах знаете прекрасно, но почему-то с детства перестали этими знаниями пользоваться.
– С чего ты взял, Хиз? – спросил Шизл, чем удивил и брата, и Хиза, которые уже привыкли, что он сегодня в основном молчит. – Я упорно пытался пользоваться этими знаниями и старался быть довольным той ролью, которая мне была отведена. Но ты ж меня постоянно провоцировал на обиду и раздражение. Как я мог быть этим доволен? Точно так же и Тот наверняка пытался вывести себя на позитивное душевное состояние. Только как ему это было сделать, если он безумно любил свою Юзиж и не может до сих пор ее забыть? Если его терзают страдания от того, что ее нет рядом, как он может быть довольным тем, что имеет?
– Ой, как интересно! – ответил Хиз и громко рассмеялся. – Знаете, когда последний раз наш Тот был доволен тем, что имеет? Последний раз – никогда! Ладно уж, я не буду анализировать период, когда он потерял свою драгоценную Юзиж. Давайте вспомним то времечко, когда она еще была жива-здорова. Сейчас наш Хранитель Кристаллов искренне считает, будто то время было для него истинным счастьем. Но вот погрузимся-ка мы в его внутреннее состояние того времени, когда Юзиж была им еще не потеряна! И увидим, что даже тогда он все время был недоволен. Наш Тот постоянно страдал: то от недостатка ее внимания, то от его избытка… но чаще всего хренью! То же самое и с тобой, Шизл. Ты был всем доволен и не мучился душой вообще только раз в жизни – когда после двухдневного пребывания на морозе вдруг в тепло попал! Вот как раз тогда тебя впервые за много тысяч лет отпустило острое чувство несправедливости и зависти, и перестало отравлять твое внутреннее состояние! Тот, кстати, вот есть уже проверенный вариант для спасения души. Могу и тебя на мороз забросить, чтобы ты хоть узнал, что такое блаженство, и потом старался поддерживать в себе это светлое чувство. Если что, я могу, Тот. Ты только попроси!
– Послушайте, ребята, – устало ответил Тот. – Мы тут что, собрались, чтобы мне кости, что ли, перемывать? По-моему, у нас две важные темы: твоя новая идея с изменениями в сознании человечества и судьба Шизла. Может, мы оставим пустую болтовню обо мне и займемся более важными вещами? Я уже порядком подзадолбался, Хиз, тысячелетиями обсуждать то, что мешает быть мне довольным и не страдать.
– А ты вот зря, Тот, пытаешься с темы съехать, – ответил Хиз. – Думаешь, мне приятно с тобой тысячелетиями эти сопли жевать? Да ни фига подобного! Меня давно от этого бессмысленного занятия тошнит. Но я все равно буду обсуждать с тобой твою Юзиж, пока до сблева и до отвращения тебя не доведу. Чем больше и подробнее мы ее обсуждаем, тем быстрее это столь желанное для тебя состояние наступит. Сколько раз вообще тебе говорить, чтобы ты делал все на сто процентов? В том числе и про свою несчастную загубленную жизнь думал на всю катушку. Если б ты действительно так делал, то давно бы уже надумался на эту тему до отвращения и забыл бы. А то ведь ты как про все это вспоминаешь? Чуть подумал, пострадал, потом вспомнил, что мне в угоду ты должен измениться, чтобы и дальше надеяться, что я тебе твою Юзиж верну, как послушному мальчику, и для виду начинаешь бурной деятельностью заниматься, гоня мысли о своей Юзиж прочь. А потом по новой понемногу о ней начинаешь думать и страдать. В итоге ты и не работаешь на сто процентов, и про бабенку свою на сто процентов не думаешь. Поэтому буду к тебе теперь каждый вечер заявляться и беседовать с тобой про нее. А заодно про то, как я тебе ее никогда не верну. Думаю, ты в этом уже сам убедился, когда со своим другом фюрером якшался. Вот буду тебя такой вот терапией теперь пытать. Но на честные сто процентов.
– Это ни к чему, Хиз, – ответил недовольно Тот, которому действительно порядком уже поднадоело это обсуждать. – Если ты так горишь желанием довести меня до сблева и до отвращения, то это все уже пришло. Я правда не вру. Давай действительно поговорим о том, зачем мы, собственно, тут и собрались…
– Он правда не врет, Хиз! Потому что уже даже меня затошнило от этой темы, а я куда реже ее обсуждаю, чем вы с Тотом, – вмешался в разговор Шизл, закатив глаза в потолок и показывая, как ему надоело это слушать. – Давайте правда от жевания и размазывания соплей переключимся на более интересные вопросы. Меня, например, моя шкура волнует куда сильнее. Перетирать переживания Тота по поводу потери многотысячелетней давности я уже просто не в состоянии! Представляю, как Гиант сейчас загибается от скуки, слушая все это. Давайте его хоть пожалеем! Ему это в принципе не интересно. А все нравоучения Хиза о том, как надо жить и купать свою душу в блаженстве, он просто не в состоянии понять.
– Нет-нет, Шизл, мне интересно все это слушать, – пискнул Гиант. – Очень интересно. Я в жизни не слышал, чтобы люди о чем-то подобном разговаривали. И я пытаюсь понять, хоть и не очень-то пока получается.
– А вот и подтверждение моих слов! – ответил Хиз, указав рукой на Гианта. – Вот у него правильное состояние души. Потому что он находится здесь и сейчас на сто процентов и только из-за того, что пытается научиться чему-то новому и интересному. Это ты, Шизл, вместе с братом твоим в вечное уныние впадали из-за душевной и физической лени. А вот паренек еще ею не оброс. Да и уйма новых впечатлений у него от такого количества новой информации, которую он пытается освоить. Поэтому он единственный тут из вас всем доволен. Хоть и имеет по факту куда меньше, чем вы. Вернее, вообще ничего не имеет. И, несмотря на это, счастлив, потому что он и всем доволен, и стремится к большему одновременно. Приятно посмотреть на душу, которая еще не замучила сама себя.
– Гиант еще ребенок, Хиз, – ответил Шизл. – В детстве все счастливы, поскольку более способны быть в настоящем на сто процентов, нежели взрослые, у которых мозг прогружен проблемами и постоянно скачет в мыслях о них. Мы с Тотом в детстве точно такие же были.
– Хиз, если бы у тебя была ко мне хоть капля жалости, ты бы сменил тему, – голосом, полным безнадеги, перебил брата Тот. – Ну правда, не могу я уже про это говорить. Натуральные пытки, честное слово!
– Ну так, может, хотя бы обратите внимание на то, что Гиант счастливее вас, потому что нет у него претензий к тому, что он имеет. И от того, что он постоянно пребывает в настоящем моменте, а не в мыслях о несложившемся прошлом и не в мечтах о светлом будущем, – упорно продолжал Хиз. – Какая разница, ребенок он или нет? Я хотел вам наглядный пример показать, чтобы лучше дошло. Не случайно же я его привел.
– Да обратили уже внимание, Хиз, обратили, – одновременно и одинаково недовольным замученным голосом ответили Шизл с Тотом.
– Хиз, хватит уже нас пытать, – добавил Хранитель Кристаллов. – Ну реально невмоготу уже. Мы все запомнили, все поняли, будем стремиться, так сказать.
– Да ты мне уже пять тысяч лет говоришь, что все понял, – ответил с ухмылкой Хиз. – А сам ничего не понял и продолжаешь вставать на те же грабли с упрямством дегенерата… Главное, не забудь, Тот. Если и сейчас не дойдет, как и в чем себя надо менять, то следующие лишения и потери придут. Уже калечить начну, как и обещал тебе недавно. Только не пинками по бокам, а физическими увечьями на всю жизнь. И не дам тебе ни твоими знаниями воспользоваться для устранения дефектов, ни услугами Энки… Ладно, действительно хватит вас на сегодня мучить. Все! Моя пытошная закрывается.
– Ну, спасибо тебе, мил человек! – злобненько ответил Тот. – Палач сам устал, что ли, пытать и мучить? Поэтому и пытошную закрыл?
– Я не человек, Тот. Это, во-первых, – ответил Хиз с явным удивлением на лице, которое сразу же сменилось привычной самодовольной усмешкой. – А, во-вторых, ты что-то разговорился прям. Будто ты не Тот, а Шизл в былую эпоху, еще до неудавшегося преступления и вымораживания.
– Да ладно вам! Может, уже поговорим о моей судьбе или о твоей новой идее, Хиз, – вмешался Шизл, взяв на себя тем самым роль Тота, который раньше всегда вмешивался со своими репликами, чтобы предотвратить ругань самого Шизла с Хизом.
– Ну ладно, запытанные, уговорили! – рассмеялся Хиз и сразу же скроил нарочито серьезное и важное выражение лица, чтобы нагнать страху на собеседников. – Давайте поговорим о других важных вещах: о тяжелой будущей судьбе Шизла и о моей задумке. Хотя обе эти темы между собой тесно связаны. Поэтому будем обсуждать сразу и то и другое.
– Хм, прям даже интересно послушать! – ответил Шизл притворно спокойно, но в душе его все ходило ходуном от того, что он вот-вот узнает, что с ним сделают, а, зная Хиза и его незаурядную фантазию, сделать с ним могли все что угодно.
– Наслушаешься еще! – ироничным голосом ответил Хиз, прекрасно понимая, что Шизл вот-вот с ума сойдет от неизвестности, но получая при этом мрачное удовольствие от его внутренней паники. – А оба эти вопроса действительно очень тесно связаны между собой. Начнем, пожалуй, с моей идеи сначала…
– А хотелось бы поменять очередность, – недовольно буркнул Тот, которого судьба брата так же, как и самого Шизла, волновала намного больше, нежели очередная выдумка Хиза по поводу благоустройства этой планеты вместе со скудным мозгом ее коренных обитателей.
– А вообще, ребята, чем больше вы меня перебиваете, тем дольше не узнаете о том, что я приготовил для Шизла в качестве наказания, – бескомпромиссным тоном самоуверенной школьной учительницы ответил Хиз. А затем добавил уже со своим родным хамоватым оттенком: – Так что заткнулись и слушаем! Все комментарии давать будете после того, как я выскажусь.
– Хорошо, Хиз, я буду слушать! – послушно, но радостно и громко выпалил по глупости Гиант, который еще не знал, что после подобных заявлений Хиза действительно нужно наглухо заткнуться и не произносить даже междометия, от чего Шизл и Тот синхронно повернули головы в сторону паренька и с недоумением посмотрели на него, как на обреченного смертника.
– Ну так вот, – продолжал Хиз, проигнорировав глупость Гианта и не посчитав нужным поставить его на место, к удивлению братьев. – Что я решил по поводу внедрения моей идеи по изменению сознания людей? После наших обсуждений в чем-то Тот меня убедил. Не будем рисковать и обкатывать сие новшество на уже развитых цивилизациях типа египтян и шумеров, поскольку выдающиеся результаты развития этих обществ жалко ставить на кон. Поэтому, Тот, давай обкатаем эту идею на каком-нибудь одном менее значимом на данный момент народе, но в то же время на перспективном по всем показателям. Придется тебе вложиться в его развитие, и это будет одна из первоочередных твоих задач. Если кратко, то чего конкретно мы добиваемся? Первое, это уходим от многобожия, чтобы прекратить этот разброд и шатание в верованиях человечества и истовое поклонение каждому члену нашего десанта вместе со всеми их многочисленными пороками и куда меньшими добродетелями. А то я уже не сегодня-завтра ревновать начну, что вы тут каждый прям божество в их глазах. Вон Шизла Гиантовы собратья вознесли до небес, на четвереньках перед ним поползали, так он пошел и Черепа с кристаллами спер. Да еще и после крестьянских похвал пребывал в глупой уверенности, что ему удалось меня перехитрить и я ничего не знаю о готовящемся преступлении. Все, ребята, хватит! Пора прекратить кормить ваше тщеславие, а то оно уже так неприлично разожралось, что просто не пролезает в двери. По первому пункту есть вопросы?