Андрей Яковлев
Далёкая и близкая Сибирь
Повесть
Екатеринбург. 2015г
Пролог
Помню ли я Николая? Странный вопрос. Конечно, помню. Ведь мы соседи, наши семьи были дружны, а матери – лучшие подруги. Став уже взрослыми, мы всё равно продолжали общаться.
Коля был холост и часто говорил, что всё это неспроста. Я знал, что он суеверный. Иногда мы выпивали у нас на кухне. Под это дело он рассказывал истории из своей жизни. Все они были буквально пронизаны одним событием, которое Коля считал главной своей ошибкой.
В конце 2002 года он исчез. Его мама сказала, что Коленька уехал на Дальний Восток. Да, он признавался, что собирается, но всё не мог решиться, и вот, видимо уехал, полагаю, уже насовсем.
1
Салон самолёта ТУ-154 быстро заполнялся пассажирами. Был февраль 2001 года. Люди заходили внутрь салона, снимая шапки и стряхивая снег с верхней одежды.
Рейс Екатеринбург – Хабаровск всегда был востребован. Свободных мест не было. Менее решительные пассажиры вплоть до самого взлёта стояли в проходе, ожидая, когда им укажут на их места. Шестичасовой перелёт весьма утомителен, но Николай уже привык к этому. Последние полтора года он много времени проводил в командировках. Хабаровск, Комсомольск-на-Амуре, Благовещенск и Владивосток стали для него родными.
Взлетая поздно вечером из Кольцово, самолёт преодолевал несколько часовых поясов, вылетая из темноты ночи в залитый ярким солнцем день. Интересная картина, созданная большой разницей во времени между Дальним Востоком и средней Россией.
– Мужчина, – обратилась к Николаю молодая дама, сидевшая в соседнем кресле. – Простите, можно Вас попросить поменяться со мной местом? Пустите меня, пожалуйста, к иллюминатору.
– Да не вопрос, – согласился Николай. – Давайте поменяемся.
– Честно Вам скажу, я плохо переношу самолёты.
Они пересели. Дама уставилась в окно иллюминатора, а Коля осторожно стал рассматривать свою неожиданную спутницу. С виду до тридцати лет, в профиль она казалась весьма привлекательной.
По громкой связи объявили о завершении посадки. Одновременно с этим закрылся входной люк. Самолёт весь затрясся, выруливая на взлётную полосу. Потом разгон и отрыв от земли. Девушка – бортпроводник вышла к пассажирам и жестами сопровождала объявляемый регламент полёта, доносившийся из громкоговорителей.
Николай, отвлёкшись от созерцания спутницы, переключился на стюардессу, внимательно следя за её действиями, пытаясь расслышать, когда будут разносить еду.
– Вы в Хабаровск в командировку? – вдруг спросила его соседка.
– Да, на недельку, – ответил Николай. – В выходные обратно, а с понедельника уже и на работу.
– Часто приходится летать?
– В последнее время часто.
– Не боитесь? – спросив это, дама пристально уставилась на своего собеседника.
– Чего же тут бояться? На автомобиле ездить куда опаснее, чем летать самолётом.
Женщина кивнула, подтвердив, что ответ принят. Потом она вдруг предложила:
– Давайте познакомимся. Меня зовут Людмила.
– Николай.
– Очень приятно, Николай.
– Мне тоже.
– Знаете, я такая трусиха. На самолётах летала уже несколько раз, но до сих пор не могу привыкнуть. Поэтому всегда для храбрости прихватываю с собой коньяк. Николай, извините меня за бестактность, но я Вас очень прошу, составьте мне компанию. Выпейте со мной.
– Почему бы и нет, – согласился Николай. – Если Вам от этого будет легче, то я готов.
– Благодарю Вас, что не отказали.
Людмила открыла свою сумку, достав оттуда плоскую бутылочку армянского коньяка и два пластиковых стакана. На закуску – плитка шоколада.
Коля откупорил бутылку, разлил спиртное в стаканчики и сказал:
– Давайте, за встречу, что ли.
– Ага, за встречу.
– Людмила, Вы, значит, из Хабаровска? – спросил Коля, пережёвывая шоколад.
– Ага.
Утверждение «Ага» вместо «Да» чаще всего Николай слышал в разговорной речи дальневосточников, обратил на это внимание когда стал летать в командировки.
– В Екатеринбурге-то какими судьбами?
– По работе отправляли с технической документацией, – ответила Людмила.
– Хороший коньяк.
– Да, неплохой.
– Тогда давайте ещё по одной? Как говорится, между первой и второй перерывчик небольшой.
– Ага, наливайте…
Коля разлил ещё понемногу. Выпили.
– Самолёт для Дальнего Востока – незаменимый вид транспорта, с учётом такого расстояния, – немного поёживаясь, сказала Людмила. – У нас на предприятии работники часто летают в Питер или Москву. А сейчас открыли новое направление – на Екатеринбург, и меня, как самую молодую, стали в командировки посылать. Всю дорогу дрожу, вот и приходится коньяком спасаться.
– Люда, скажите, чего Вас так в этом пугает? А?
– Самолёты в последние время стали часто падать. А знаете, Николай, почему?
– Почему?
– Из-за человеческой халатности, разгильдяйства и безответственности.
– Да?
– Ага. Вот смотрите. Видите, сейчас полный самолёт, нет свободных мест! И в проходе люди стоят. Там, вон в хвосте. Видите?
– Ну, вижу, три человека, – ответил Николай, окинув салон взглядом.
– А что это за люди? Знаете?
– Нет.
– Это безбилетники. То есть они заплатили не в кассу аэропорта, а непосредственно экипажу, чтобы не сидеть и не ждать следующего рейса. А это по Вашему что?
– Что? – переспросил Николай, удивляясь красноречивости Людмилы, вызванной, вероятно, действием алкоголя.
– А это есть перегруз самолёта! Ведь он рассчитан только на сидячих пассажиров. Понимаете?
– Понимаю, – согласился Коля. – Вы действительно думаете, что они безбилетники?
– Конечно. В прошлый раз вообще весь проход был занят.
– Возможно, это работники спецслужб аэропорта. А хотите, Люда, я подойду и спрошу об этом у стюардессы?
– Николай, прошу Вас, не стоит. Мы так хорошо сидим.
– Ладно. Сидим действительно хорошо.
– Вот, в туалетах самолёта по-русски же написано – «Не курить! Кислород!» – продолжала Люда. – Заходишь по нужде, а там накурено, хоть топор вешай.
– Согласен.
– Вот, видите, Николай, а Вы говорите, почему я боюсь.
– Людмила, знаете, самолёты сейчас чаще падать не стали. Раньше, в советское время, информация о крушениях не всегда публиковалась, а в нынешние времена, не скрывая, сообщают обо всём. При этом, как ни крути, всё равно самолёты – самый надёжный вид транспорта. Ваша подозрительность к происходящему на борту, как и боязнь летать, объясняется одним словом.
– Каким же?
– Аэрофобия.
– Да?
– Да.
– Вы, Коля, видимо, этим не страдаете?
– Признаюсь честно, стараюсь не обращать внимание на все эти вещи, – развёл руками Николай. – Просто летаю – и всё. Меньше думаешь, легче спишь. Не хочешь самолётом, бери билет на поезд и трясись неделю. А насчёт курения в самолёте Вы правы.
По проходу с подносом в руках продвигалась стюардесса, приветливо улыбаясь, предлагала пассажирам мятные леденцы. Коля зачерпнул горсть конфет, предложил Людмиле.
– Спасибо, – сказала Люда. – Налейте тогда ещё.
– С удовольствием, – отозвался Николай, отвинчивая крышку бутылки.
– Знаете, Николай, Вы мне напоминаете моего мужа…
– Как-то Вы грустно об этом сказали. Видимо, недавно в разводе?
– Нет, мой муж погиб в Чечне.
– Простите.
– Ничего, я уже привыкла. Мы прожили-то всего ничего. Дочка у нас родилась. Он военный, там не спрашивали, отправили на войну – и всё. Как будто украли у меня семью. Дочери уже четыре, а она всё ждёт, когда папа вернётся…
На глазах Людмилы навернулись слёзы.
– Коля, Вы не обращайте внимания. Лучше расскажите о себе.
– Чего рассказывать, – пожал плечами Николай. – Живу с родителями, семьи своей пока не завёл. Наверно, не пришло ещё время.
– Сколько Вам?
– Тридцать два нынче будет.
– Хороший возраст, – вдохнув, сказала Люда.
– Да, хороший.
Немного погрустив, Николай решил, что будет правильней перевести разговор в другую плоскость. Ничего более не мог придумать, как рассказать несколько анекдотов.
Коньяк был выпит примерно в течение полутора часов. Людмила уснула, положив голову на плечо своего спутника. Николай не возражал и старался не делать резких движений, чтобы не беспокоить молодую особу. Когда разносили обед, не стал её будить, а просто взял для Людмилы рыбное блюдо. Потом, сам немного подкрепившись, уселся удобней, но уснуть почему-то не получилось.
Глядя на мирно спящую девушку, он думал, сможет ли полюбить ещё раз. Размышлял и о том, как быстро идёт время. Командировки, дом, работа. Эта формула, по которой ему приходится жить. У всех его знакомых уже есть свои семьи, а он один. А ведь была когда-то любовь. Но, увы, ему не удалось использовать тот шанс. Николай всегда с нежностью вспоминал свою по-настоящему первую любовь, которую не сумел сохранить. Он был молод и глуп, и сейчас, с высоты прошедших двенадцати лет, безутешно грустил о своих ошибках. Как бы тогда устроилась его жизнь, не пойди он на поводу обстоятельств.
2
Вот Николаю восемнадцать. С приходом совершеннолетия пришла и повестка в армию – осенний призыв. Служить пошёл с желанием, хотя мама плакала, словно провожала его на войну. Отец крепился, но когда новобранцев садили в автобус, также смахнул скупую слезу.
Дальше – сборный пункт, распределение, а затем поезд примчал их в Новосибирск. Там учебная часть, недалеко от аэропорта Толмачёво. Через полгода обучения распределили уже в военную часть в глухой тайге, недалеко от уездного городка «Б», что под Новосибирском.
Лето в Сибири жаркое, но весьма короткое. Комары, мошка, оводы и слепни. И, что интересно, каждый летний месяц появлялись разные виды этих насекомых, отличающиеся от своих предыдущих собратьев цветом или размером. В особо знойный период вспыхивали лесные пожары. Солдат всё время посылали на их ликвидацию.
С ноября по март устанавливались морозы. Особо трескучие – под минус сорок пять – в декабре и январе.
Из развлечений у солдат – телевизор в казарме, библиотека и увольнение по выходным в уездный городок. Ко всему этому быстро привыкаешь: хорошее питание, свежий воздух, а главное в том, чтобы к тебе относились как к человеку. Командование части заботилось о своих подопечных, это отмечали все без исключения военнослужащие.
Так время быстро пролетело от первого лета до второго, а этой осенью уже и домой ехать. Случился день, когда после обеда Николай должен был смениться из наряда по КПП. Дежурный позвонил на пост по телефону и попросил его какое-то время ещё побыть там до прихода новой смены, вероятно, задержавшуюся при разводе.
Погода отличная, лёгкий ветерок раздувал полуденный зной. Чтобы не помереть со скуки, Николай сел на ступеньки перед входом служебного помещения с внешней стороны территории, выходившей к лесу, и стал бросать в небольшую лужу маленькие камешки, коих было много рассыпано вокруг. Его внимание привлекла большая бурого цвета жаба, вылезшая из травы. Николай начал кидать камни в её сторону. Попадая в жабу, он радовался, как ребёнок. Им овладел непонятный азарт. Бедное земноводное, пытаясь скрыться от ударов камней, забралось в лужу. Из воды торчала только верхняя часть головы. Но Николай по-прежнему бросал камни, не желая останавливаться. При точном попадании жаба на некоторое время опускалась на дно, потом опять всплывала, высовывая морду на поверхность.
Стойкость жабы начинала надоедать солдату, и тогда он поднял двумя руками большой камень и зашвырнул в лужу, придавив земноводное ко дну.
Сделав такое дело, Николай зашёл внутрь помещения. Вдруг он почувствовал позывы своей совести. Для чего всё это? Зачем было убивать невинное животное? Откуда взялся этот глупый азарт? Откуда эта агрессия по отношению к беззащитной твари? Ответа он не находил.
Через окно Николай видел, что поднялся сильный ветер. Погода неожиданно стала меняться, ещё минуту назад ничего не предвещало перемен. Набежали тяжёлые тучи. Ветер усилился. Открытая форточка колыхалась из стороны в сторону. Коля хотел было закрыть её, но порыв ветра распахнул створку. Та ударилась о раму, стекло треснуло, а следующий порыв закрыл форточку. Осколки стекла полетели на пол помещения.
– Ничего себе, – пролепетал Николай. – Ну, где же там следующая смена? Куда они провалились?
Пошёл сильный дождь. Вспышки молний чередовались раскатами грома. Капли хлестали по стеклу и попадали в помещение через разбитую форточку. Под подоконником образовалась большая лужа, ручейками растекающаяся по неровному полу.
Минут через десять дождь стал стихать. Внимание Николая привлёк яркий шар, непонятно откуда появившийся перед самым окном. Солдат хотел подбежать ближе к окну, чтобы лучше рассмотреть шар, но остановился.
– Это же шаровая молния, – прошептал Николай.
Он часто слышал рассказы об этом явлении, но никогда прежде не доводилось его наблюдать, тем более так близко. Из этих рассказов он усвоил одно – нельзя шевелиться, чтобы не привлечь молнию к себе. Между тем сгусток энергии диаметром примерно сантиметров десять или чуть более влетел в разбитую форточку и медленно, снижаясь к полу, плыл по комнате. Иногда шар менял направление полёта. Было ощущение, что он что-то ищет, будто действиями этой энергии кто-то руководит.
Неожиданно шар остановился, потом стал перемещаться в сторону, где стоял Николай. Молодой человек замер, ужас овладел им. Внутри полупрозрачной сферы ему показалось, что он видит силуэт той самой жабы, которую недавно так нелепо расстрелял камнями. Это что? Наказание свыше? Ещё каких-то полметра – и молния коснётся его.
На крыльце со стороны территории части послышались быстрые шаги. Шар опять остановился и поплыл уже в сторону звука. Дверь открылась, в комнату вбежал молодой солдат, пришедший ему на смену. Следом спешил сопровождающий – младший сержант – помощник начальника караула.
– Ти чого, Микола, от грозы сховався? – спросил солдат-украинец.
А дальше всё произошло очень быстро. Сержант, напиравший сзади, непроизвольно впихнул молодого солдата внутрь помещения. Тот, чтобы удержаться и не потерять равновесия, ухватился рукой за металлический багор, непонятно с какой целью стоявший в углу. Как раз в этот самый момент огненный шар подлетел к металлическому предмету. Раздался оглушительный взрыв.
– А-а-а! – вскричал солдат.
Он упал на пол и начал кататься по нему, корчась от боли. Лужа из дождевой воды стремительно окрашивалась в красный цвет.
– Что? Что это было? – кричал сержант, тряся Николая за грудки. – Отвечай, что ты тут такое сделал!
– Шаровая молния! – кричал в ответ Николай.
– Что?
Видно было, что они все были оглушены взрывом. Объясняться смысла не было, нужно было помочь пострадавшему.
– А-а! Допоможите, боляче! – вопил солдат. – А-а!
Оттолкнув сержанта, Коля подбежал к солдату, пытаясь понять, что с ним.
– Петро! Петро! – кричал Коля. – Покажи, чего у тебя там?
– Рука, рука!..
Левая рука Петра была вся чёрная, из неё сочилась кровь.
– Товарищ старший лейтенант, у нас тут раненый! На КПП! – орал сержант в трубку телефона. – Срочно нужен медик!
Минут через десять бедного пострадавшего перемещали на носилках в медсанчасть. А через час приехал начальник части и вызвал к себе Николая.
– Рассказывай, Коробков, – сказал полковник, глядя исподлобья на Николая. – Как так получилось? Почему солдат пострадал?
– Товарищ полковник, когда была гроза, в форточку залетел яркий шар, то есть шаровая молния, – отвечал Николай. – А в это время пришла смена. Рядовой Пётр Мажула случайно схватился за металлический лом с пожарного щита. И, видимо, его ударило током.
– Всё?
– Ну да.
– Послушай, Коробков, я не верю в шаровые молнии. Помощник начальника караула, присутствовавший при случившемся, не видел ни молнии, ни яркого шара.