А слышу ли я что-то при этом? Прислушался… – Непонятно. Ладно, разберемся позднее. Ха! А откуда я знаю, что у меня есть это «позднее», и что меня не атакует сейчас с криком «УРА!» местная акула? Или местный гигантский спрут не тянет со стороны моей спины ко мне свои загребущие щупальца… Вот ведь, блин, необузданная фантазия!… Вместо волнения о том, что со мной происходит, я начинаю клоунадничать… Может, спрут красного цвета и протягивает мне тоже пистолет, – от акул?…
Вдох – выдох, вдох – выдох… – НИКАКИХ ОЩУЩЕНИЙ. И что это?…
Глаза сфокусировались лучше, и я увидел вокруг себя листья растений, – явно подводных, а не наземных. Они колышутся, – похоже, в такт моих движений, но и под воздействием как бы течений… Я не силен в распознании морской флоры, потому не могу сказать, по какому меридиану или по какой параллели такая растительность. Потому ориентироваться по виду местной зелени не смогу. Мне всегда казалось, что водоросли в любой части Земли практически одинаковые, – если они есть. Ну, я понимаю, что кораллы на полюсах Земли не живут. Но дальше мои познания не простираются.
Вот с фауной – дело другое. Говорят, что фауна полюсов и экватора сильно отличаются… Ха-ха-ха… Конечно, белый медведь и пингвины резко отличаются от тропических рыбок и морских коньков!
Значит, так… Какие органы чувств и ориентации в пространстве у меня сохранились? Зрение есть, тактильные ощущения и мышечное чувство остались, слух не могу опробовать, обоняние… Тяну «сопли» внутрь себя и ничего не ощущаю… Нет обоняния или в воде его быть не может?…
Пытаюсь сделать выдох, чтобы полюбоваться поднимающимися пузырьками воздуха, а попутно найти верх-низ, но опять ничего не получилось. Изо рта не вышел воздух, но и струи воды тоже не видны и не чувствуются.
Значит, я всё-таки в воде? Я похлопал в ладоши, – прикольненько! Меня развернуло немного по вертикальной оси… Хвост бы отрастить тогда, как у русалки… Для стабилизации, скорости и «поворотливости»…
Ладно, когда-то делал в подростковом возрасте успехи в плавании до юношеского разряда, не помню уж какого по цифрам… Буду и здесь приспосабливаться. Делаю гребок руками, другой… Взмах ногами… А ногами удобнее!… Делаю рыбьи движения ногами и начинаю двигаться… Ихтиандр, блин!…
Протянул руки вперед, потянулся ввысь, как при просыпании, – затекают плечи от бездействия… ОГО! Потянулся, – и понесся вперед с такой силой, что рубашка в области пояса аж завибрировала! Забилась, как флаг на ветру. Понятно, – я представил себе, что повернулся, – и реально поворот произошел так резко, что меня словно на гонках кинуло в противоположную сторону. Ух и скорость!… Тормозим?… Опять повис над колышущимися растениями. В их ветках, – или как это называется, отростки? – плавают какие-то мелкие рыбешки.
Слушай!… Я изначально, когда только «осознал» себя в жидкой среде, локализовал себя «висящим» в вертикальном положении. Потом в процессе ощупываний, движений руками и ногами стал ощущать, что положение тела в пространстве изменилось на горизонтальное… Значит, какое-то ощущение вертикали и\или горизонта у меня присутствует. Если так, то почему я теперь это не могу ощутить? Или не научился? Вообще-то у меня нет плавательного пузыря, как у большинства рыб, потому ни верх-низ, ни барометрическое давление воды я ощутить не должен в принципе… И даже если у меня есть газы в желудке или кишечнике, в этих органах не должно быть пространственного ориентирования. Ну не предназначен наш организм к водным путешествиям без скафандров и плавательных механизмов…
Надо или возвращать себе умение такой начальной ориентировки, или найти ориентиры, по которым это можно всегда сделать. Например, Где у нас свет и воздух? – Вверху. А водоросли куда тянутся? – Правильно, к свету и воздуху, значит вверх. Значит, их положение в пространстве в большинстве случаев можно считать вертикальным. Значит, покачивающаяся подо мной плантация какой-то морской ботвы неумолимо указывает мне направление к солнечному светилу, – а значит и к поверхности воды. Ага, а плыл я, всё же, головой вверх… Значит, ориентирование по геомагнитному полю Землю, всё же, сохранилось!?. Поплыли?
Я поменял положение тела на вертикальное и начал удаляться от ботвы. Становилось всё светлее и светлее… Задрав голову, я смотрел на приближающиеся и всё более видимые разводы света на поверхности легких волн. Блики солнца на поверхности волн, видимые снизу, колыхались в такт движению поверхности воды… И так же, в такт этим приближающимся движениям, колыхалась и нарастала музыка радости в моём мозге: «К солнцу! Только к солнцу! Вверх!»
Удар ногами по воде, еще удар, – и меня практически выбросило выше поверхности воды. Я вылетел по пояс из воды, как касатка, не рассчитавшая скорость выхода на поверхность, или рванувшаяся за какой-то добычей над поверхностью. «Летучая рыба»… Ха-ха-ха!… – Развеселился я своей неуместной аналогии… Полетаем?
Но земное притяжение не дало вылететь сильно из воды, и я с размаху, разбрасывая огромную тучу брызг, опять упал в воду. ЗДО-РО-ВО! Теперь поплаваем! Теперь я хоть часть привычных ощущений себе вернул!
Юля. Дома.
В дверь позвонили, и Юля поспешила открыть. На пороге стоял Гена с прячущейся за спиной очкастой девочкой. Юля постаралась вспомнить, как же ее зовут. Кажется, Анжелика. Настолько неприметная и серая личность что, даже учась в одной группе, было сложно вспомнить ее имя. Единственное что Юля о ней знала, так это то, что Анжелика была двоюродной или троюродной сестрой Гены.
Наверное, ее родители перечитали в свое время тот бурный роман, – подумалось Юле, и она кивнула, приглашая заходить мнущейся на пороге парочке.
– Как и обещал, – сказал парень, протягивая несколько толстых книг. – Тут все что я нашел. К сожалению, в библиотеку не успел зайти, а практической психологии под рукой не оказалось. Зато в интернете, думаю, сможем найти нужные материалы.
– Разувайтесь и проходите. – Юля достала из шкафа свои и отцовские старые тапки. Мимолетное желание не давать отцовских тапок, было быстро отогнано желанием быть радушной хозяйкой. Отец умер много лет назад, но его вещи все еще лежали неприкасаемыми по квартире, ожидая невозможного.
Чистенький и опрятненький коридорчик с разваливающимся старым шкафом и слегка выцветшими обоями, был примером того, как своими стараниями можно привнести уют в квартиру. На стене висела связанная многолучевая звездочка, а в рамках, как картины, висели вышивки со спокойным сюжетом. Зеркало на обувном шкафчике когда-то давно было обрамлено нарисованными цветами, и хоть краска кое-где осыпалась и потускнела, выглядело настоящим произведением искусства. Вазочка с икебаной из различных сухих цветов завершала картину.
В комнате было также простенько и уютно. Старый диван советских времен, был застелен ярким новым покрывалом, пытающимся придать дивану вид нового, а ковер на стене немного провисал посередине, нуждаясь, толи в еще одном гвозде, толи в мужских руках способных этот гвоздь забить.
– Чаю? – предложила Юля и после легких кивков стала доставать из серванта чайный сервиз. Кроме сервиза в стеклянном шкафу было много интересных диковинок, и гости с удивлением их рассматривали. Во-первых, тут были чучела белки, крокодила и кобры, привезенные отцом из дальних путешествий в экзотические страны. Были также и корабль в бутылке и несколько миниатюрных статуэток Будды и пирамида. Больше всего Юля любила хрустального лебедя привезенного из командировки. Но его было трудно протирать от пыли, и сейчас он выглядел как-то устало и понуро.
Хозяйка слегка стеснялась своего старого и уже довольно сильно выцветшего сервиза, и, разливая чай, поглядывала на гостей.
– Так кто же наш пациент? Кого лечить? – решил начать разговор Гена.
– Если честно, то я не знаю, – поджала губы Юля. – Со мной вчера связалась в чате какая-то девушка и попросили помочь связаться с Андреевичем, а сегодня… Ну вы и сами знаете…
– Да уж… Но ты же знаешь, что Андреевич больше не занимается практической психологией. Это у него после того случая как двое его пациентов перерезали себе вены.
– Да? Не слышала. Можешь рассказать поподробнее?
– Ну… Вообще-то это довольно большой секрет, но об этом знают очень многие… – замялся Гена.
– Сказал А, говори и Б, – Юле было интересно услышать что-то новое про старого препода. Большая часть историй о нем была почти легендами. Жил он один и мало с кем общался. И вот только с Геной старик шел на какой-то контакт, и нужно было вытянуть у Гены все.
– Ну… Ты знаешь, АА был довольно известным психологом и много людей хотели получить его консультации и помощь. У него когда-то даже была своя практика. Кстати, часть его работы по ассоциативным расстройствам была даже использована в учебнике. Ну, так вот, к нему в то время пришла пара студентов, которым родители запретили пожениться. И через какое-то время они вдвоем покончили с собой. АА с ними общался в то время, давал советы и потому не смог простить себе того, что не обнаружил опасных симптомов. Он бросил свой институт, и только три года назад его смогли вернуть к преподаванию. Мы с ним про это говорили только один раз. Тогда он показал мне записку. Там было только одно слово – «Простите». Это была записка от той пары, и АА всегда носит ее с собой в медальоне. Больше я про его жизнь не стал спрашивать.
– Я слышала, что чтобы близко к сердцу не принимать тяжелые случаи со своими пациентами, психологи проходят специальную подготовку, и стараются действовать по анкете, чтобы исключить воздействие на себя и на свою психику. Но если не вникать в суть проблемы, то будет сложно разобраться в сложных ситуациях и стать хорошим психологом. А копаясь в психике человека, все равно приходится сравнивать состояния пациента с собой как эталоном личности, и тут обязательно происходит отождествление. Влияние пациента на психолога порой не меньше чем обратное. – Анжелика слегка стеснялась и выглядела смущенной, разговаривая с кем-то кроме Гены.
– Да уж… это очень… интересно. Видно вы с ним стали близкими друзьями? – Юлю очень тронула эта Ромео-Джульетовская история.
– Да не то чтобы друзьями. Дело в том, что в наш институт я поступил только из-за него. Мой отец тоже довольно успешный психолог, и когда он узнал, кто будет преподавать, настоял, чтобы я поступал именно сюда. Ну, а так как единственный, с кем он мог вести высокообразованную беседу… – на последней фразе Гена запнулся, под влиянием уничтожающего взгляда обоих девушек.
– Ладно, профессор. Раз ты так хорошо знаком с работами препода, расскажи и нам о его трудах по диссоциативным расстройствам. – Юля решила не терять времени, ведь в любой момент YA могла выйти на связь, и ей хотелось хотя бы что-то полезное сообщить и хоть как-то помочь.
– Ну… Вообще-то, я не много читал по этой теме. В кругах врачей пациентов с таким состоянием даже считают трофеями и перепродают. Дело в том, что это редкие психологические расстройства. Оно чем-то схоже с амнезией, но на глубоком сознательном и подсознательном уровне. Человек в таком состоянии теряет часть себя, – как память, так и другие элементы личности. Такие расстройства в отличие от обычных болезней вызваны сильными душевными травмами. Можно даже сказать что это болезнь души. Различают несколько видов таких расстройств. Во-первых, это может быть раздвоение личности. Во-вторых, амнезия. Там есть еще разделения на виды раздвоений и типы амнезии, но факт в том, что это все связано вместе. Анатолий Андреевич писал в своей работе, что это осознанное отторжение психики, что-то схожее с предохранительным клапаном, который человек воздвигает внутри себя, чтобы избавится от сильнейших страданий.
– Интересно. И какие же методы лечения? – необычная новая информация заинтересовала и заинтриговала Юлю.
– Ну, скажем, так… персональные. Такие расстройства не обусловлены соматическими, неврологическими заболеваниями, воздействием психоактивного вещества, не являются частью другого психического расстройства. Поэтому причины таких расстройств нужно искать не в физиологии человека, а в событиях вызвавших это нарушение. И постепенно и аккуратно подготовить человека к встрече с воспоминаниями или событиями вызвавшими болезнь. Кстати одним из способов лечения является гипноз.
– Гена даже курсы гипноза посещал, – улыбнувшись, сообщила Анжелика, и влюблено глянула в его сторону.
– Ну, курсы то посещал, но, кроме как на курсах, попрактиковаться так и не приходилось. Никто не соглашается, чтобы в его мыслях копались чужие люди. Да и чтобы этим заниматься, нужно самому быть «в форме». Если болеешь или у тебя какая-то тревога, то сеанс может не получиться. С психикой нужно быть очень осторожным, – слегка напыщенно заявил Гена.
Минутка затишья в разговоре давала собраться с мыслями, но чем больше она затягивалась, тем неуютнее чувствуют себя собеседники.
Гена встал и подошел к единственному островку современности в комнате – компьютеру.
– Мы ждем связи через чат? – спросил Гена, шарясь мышкой по рабочему столу. Юле такая бесцеремонность показалась чересчур наглой, и она стала отбирать мышь.
– Да ладно тебе, – улыбнулся Гена, – ты же не хранишь у себя тонны порнухи на компе.
– Все может быть. У девушек свои тайны, – сказала Юля и, двинув Гену в ребра, отобрала мышь. – И сначала надо спросить у хозяйки, а потом делать то, что тебе вздумается.
– А можно? – наивно и нагло спросил Гена. От своей значимости в общем деле у парня зашкаливало крышу.
– Можно. Только не лазь у меня по компу. Вот я могу тебе показать свой чар в Линейке. Кстати на официале, – сообщила Юля и быстренько, чтобы Гена не успел залезть в ее личные папки, запустила игру.
По экрану поплыла символическая заставка с красивым и статным парнем в рельефной броне и с пылающим мечом его роста. Юля быстро пробежалась по клавиатуре, и, введя пароль, выбрала своего любимого персонажа – темного эльфа-мага.
– Вот. Я уже взяла вторую профессию и меня даже приняли в клан Sebastian. На выходных мы ходили на рейдового боса. Собрали дропа на 18 лямов. Мне, правда, только 800 К отсыпали. Мне как раз на сапог не хватало. Такс… Сейчас посмотрим… – Юля почти улеглась на Гену, все больше всасываясь в игру.
– Мне Не нравится Линейка, – резко встав, заявил Гена. – Здесь нет ничего реального, одна фантазия. Другое дело моя РФ. Вот там настоящий драйв. Там, в отличие от Линейки, все четко и понятно… а какая легенда! Закачаешься! Ты только послушай – на Землю попал инопланетный кристалл, и стал плодиться, в свою очередь этот…
Разгоряченные спорщики услышали сзади тихий плачь. Обернувшись, они увидели, как по лицу Анжелики течет целый ручей слез. Огромные капли падали на руки сложенные на коленях и разбиваясь на тысячи осколков, ослепительно вспыхивали в глазах спорщиков.
– Что с ней? – Юля явно не могла понять причину такой реакции.
– Дело в том, что она не может долго работать за компьютером. У нее сложная форма эпилепсии, и от любой яркой графики может начаться приступ, – пояснил Гена, и они вместе с Юлей соболезнующее посмотрели на Анжелику.
– Вы… вы… мне совсем не обидно быть единственной … зрячей в царстве слепых… – Анжелика посмотрела на ребят и сквозь всхлипы пояснила. – Вы… я столько наблюдаю за … Геной. И ты … ты, Юля, такая же. Мне жаль вас. Сколько времени вы тратите на эту ерунду? Зачем это вам нужно? В этом нет смысла. Вы не делаете ничего полезного. Вы только занимаете себя всякой ерундой.
– Ну не говори так, там много людей, мы с ними общаемся, находим общие интересы, – расстроено начал Гена.
– Какие интересы? Мочить ненастоящих монстров? Покупать ненастоящие предметы?
– Ну, я, например, получаю от игры удовольствие. Я своими усилиями могу стать важным членом группы, и вообще это мне дает расслабиться и почувствовать свою значимость и свои возможности.
Юля честно пыталась пояснить свою точку зрения Анжелике, которая никогда не ходила за артефактами, не убивала в рейде боссов и не штурмовала замок города.