– От этого пирамида не перестанет быть пирамидой, – сказал он. – Хотя определенная истина в ваших словах есть, господин Береза. Люди поверят. Наши люди во что угодно поверят.
– В этом и заключается самая главная опасность, – сказал Севостьянов. – Если они поверят настолько, что забудут про осторожность, толпа сметет все на свете, а банки ждет крах. Как обычно, пресса добавит огня, один раз сделают шоу на первом у Малахова и зажигай поминальную свечку.
Виктор смахнул салфеткой вдруг выступивший на лбу пот. Неужели он мог проморгать биткоин? Где были несколько тысяч его аналитиков? Доклад Президенту должен был представить он и тогда он сейчас сидел бы во главе секретного совещания.
Севостьянов будто прочитал его мысли.
– Пока прямой угрозы нет, сумма транзакций ничтожна, объем эмиссии не сравним даже с дневной выручкой «Ашана», поэтому вы и ваши аналитики не обратили внимания на данный факт, но… я хочу, чтобы каждый из вас внимательно прочитал доклад и подготовил заключение. Ситуация не должна выйти из-под контроля. В противном случае… мы получим неуправляемый хаос. На этом разрешите закончить. Все свободны.
Зашумели стулья.
Не прощаясь, без единого слова, участники собрания разошлись. Вряд ли кто-то воспримет всерьез это совещание, скорее, наоборот, в череде малозначительных действий, происходящих в здании Думы никто не сможет разглядеть действительную опасность.
Севостьянов закрыл папку, повернулся на стуле и взглянул вверх, прямо в лицо Президента. Тот смотрел прямо на него. Севостьянов смутился, отвел глаза. Он прекрасно знал, что Президент мог просматривать собрание в прямом эфире. И если камера существовала, она находилась примерно там, где висел портрет.
Я опередил этого выскочку Бойко, – подумал он, испытывая чувство удовлетворения по отношению к человеку, занимающему его бывшее место.
Виктор вышел из здания со странным ощущением. Ему показалось, что Севостьянов затеял весь этот спектакль только ради него: всего год назад он пришел в «Росмониторинг», и как ни старался избавиться от людей Севостьянова – ничего не выходило, поймать за руку высокообразованного системного аналитика – дело почти невозможное. Слишком сложная система, слишком умны кроты: но он точно знал – несколько человек постоянно сбрасывают информацию бывшему шефу. Разумеется, не за просто так. Он бы нисколько не удивился, узнав, что ЦРУ получает сведения из тех же источников.
Ларин занимался информационной безопасностью. Судя по диссертации, которую Бойко удалось изъять из спецархива, он добился ошеломляющего прогресса в этом деле, собственно, именно для вычисления кротов он и требовался, ни один другой человек попросту бы не справился.
Виктор плюнул под ноги, чувствуя, как теряет контроль над ситуацией, повертел в руках телефон и, словно решившись на что-то важное, набрал СМС: «Дима, нужно поговорить. Позвони мне как сможешь».
«Неужели ты хотел обмануть человека, написавшего диссертацию по информационной безопасности», – сказал Виктор сам себе, нажимая кнопку «Отправить».
Ночь опустилась на Москву, мириады огней устремились навстречу несущемуся по автостраде джипу, – отражаясь в тонированных стеклах, они соскальзывали с его блестящего черного корпуса, исчезая навсегда в прохладной темноте.
Глава 14
Братья Фрэнкуотерсы, Джек и Дэйв, мягко говоря, отличались завидным невезением. Когда один из выпускников Гарварда спер почти готовый программный код социальной сети, написанный и хранящийся на ноутбуке Дэйва, а потом с его помощью стал миллиардером, братья поклялись, что отомстят любителю замусоленных футболок.
Суды с переменным успехом длились девятый год, но доказать, что код социальной сети изначально написали именно Джек и Дэйв не удавалось, как и то, что оставленный в кампусе потертый ноутбук содержал именно те самые строки программы.
Ситуацию отчасти спасла лень Дэйва. Во многих строках программы он вместо комментариев оставлял пометки с инициалами, чтобы позднее внести сюда дополнительные правки. Загадочные аббревиатуры {D.F.} встречались по всей программе и, естественно, когда социальная сеть заработала, никто не решился убрать непонятные символы, опасаясь, тем самым нарушить работу алгоритма: никто не лезет в чужой код, если он работает.
– Ты хоть и ленивая задница, Дэйв, надо отдать должное, твой талисман спас нас. Кстати, он похож и на мой! – Джек похлопал брата по плечу после оглашения приговора по делу. Там, под дорогим костюмом и сорочкой за три сотни баксов на предплечье Дэйва красовались заветные буквы.
Суд обязал выплатить социальную сеть компенсацию братьям за использование их разработок. Адвокаты ответчика никак не смогли объяснить загадочные символы, рассыпанные то тут, то там – по всему представленному и засвидетельствованному нотариусом листингу с кодом социальной сети.
Эксперт, вызванный представителем обвинения, подтвердил, что данные символы никак не влияют на работоспособность и функциональность, но те, кто используют код в настоящее время, этого не знали и побоялись их вырезать.
– Это просто комментарии, ничего больше, – сказал эксперт после присяги. – Многие программисты оставляют так называемые пасхальные яйца в своих программах. Это как метки. Они не влияют на работоспособность, следовательно их нельзя назвать вредоносными. По просьбе суда я изучил порядка ста мегабайт кода, авторами которого являются братья Фрэнкуотерсы и обнаружил, что они и раньше использовали данные символы.
– Эти символы мог использовать кто угодно, – сказал судья, пожилой чернокожий мужчина огромных размеров, степенный и монолитный.
– У одного из братьев есть татуировка, состоящая из этих инициалов, точь-в-точь повторяющая написание в коде. В суд приглашены свидетели, готовые подтвердить, что Дэйв постоянно использовал данные примечания в программах для того, чтобы прокомментировать их позднее.
– Суд понял ваше объяснение.
– Ноутбук сперли у тебя, а не у меня, – сказал Джек после, когда все закончилось, расправляя плечи. Братья выросли под два метра ростом и каждый, кто видел их впервые, отмечал их удивительную схожесть. Мощная мускулатура, полученная в результате профессиональных занятий большим теннисом, аристократический внешний вид, дорогие костюмы от лучших портных – все это резко контрастировало с их оппонентом – кучерявым парнишкой в пропахшей потом серой футболке.
Кто бы мог подумать, что Фрэнкуотерсы способны на что-то более серьезное, чем махать ракетками на корте. Их никто по-настоящему не воспринимал, – обычная богатая аристократия, из которой состоит высший класс американского общества.
Тем более стало понятно удивление репортеров, когда эксперт подтвердил заключение под присягой.
– Мало, но, кажется, это все, что мы получим, – сказал Джек.
– Шестьдесят миллионов баксов отступных – тоже неплохо, – заметил Дэйв.
Они сидели в ресторане Asiate на тридцать пятом этаже отеля Mandarin Oriental в Нью-Йорке, смотрели на утопающую в зелени 57-ю улицу, которую называют «Ряд миллиардеров» из-за населяющего ее контингента и отмечали победу в суде.
– Не будь ты раззявой… мы бы жили в том особняке, – наслаждаясь отменным блюдом японской кухни, название которого он даже не мог выговорить, Джек показал рукой вниз.
– Давай перевернем эту страницу, – откликнулся Дэйв. – Я уверен, у нас все впереди. И особняк в том числе.
– Он стоит дороже, чем мы сегодня получили. А еще прислуга, мебель… девушки… – Джек взглянул в огромное панорамное окно, открывающее восхитительный вид на Центральный парк, утопающий в зелени.
– Лучше сосредоточим наши усилия на будущем. А оно, – Дэйв очертил рукой полукруг над Центральным Парком, – здесь и сейчас.
– Но чем мы займемся? Рынки только оправились от ипотечного кризиса, вкладывать деньги в акции – невыгодно, рисковать на краткосрочных операциях – безумный шаг. Чем заняться? Питер Дабберт, помнишь, коротышка-инвестор из «Гемини лимитед» предлагал вложиться в алмазные рудники в Анголе, обещал потрясающую доходность, но… – Джек сжал губы.
– …там идет война. Ди Каприо фильм снял про это, – закончил он фразу. Они вместе присутствовали на премьере и сумели пожать руку исполнителю главной роли в кинофильме «Кровавый алмаз», хотя актер вряд ли об этом помнит.
– Не только фильм, он и в ООН выступал, – сказал Дэйв.
– Значит, мы против, – заключил Джек.
– Да.
Обычно их разговор напоминал спор, цель которого не состояла в ссоре. Они искали точки, которые могли сблизить их позиции и немедленно шли друг другу на уступки. Лишь иногда, крайне редко, братья спорили по-настоящему ожесточенно.
Именно такой спор и приключился спустя пять минут после того, как официант принес бутылку шампанского Дом Периньон в серебряном ведре, наполненным сверкающим льдом.
– Давай выпьем за этот день, – сказал Джек, поднимая бокал. – Мы должны запомнить его как начало наших побед. Согласись, мы не слишком ожидали, что разобьем доморощенного выскочку в пух и прах.
– Нам повезло, – отозвался Дэйв. – С такими адвокатами, они могли размазать нас по стенке, купить экспертов с потрохами или придумать ход, который растянет судебную тяжбу еще лет на десять.
– К тому времени мы стали бы старыми и наши нужды свелись к тому, как не проглотить вставную челюсть с порцией утренней овсянки, – Джек улыбнулся, обнажая ряд белоснежных зубов. Он, конечно, утрировал, – до вставных челюстей им еще далеко, но, как знать… время летит так, что его не замечаешь. Кажется, только вчера Дэйв ворвался в комнату университетского общежития и закричал, что кто-то украл ноутбук с разработкой гениальной идеи университетской социальной сети. Выяснилось, что пока он заигрывал с красавицей Энн Лесковски и подошел к ней, чтобы пригласить на вечеринку, ноутбук, на котором хранился проект, попросту исчез. Провалился в тартарары.
Восемь лет пролетело, как одно мгновение.
– Вчера, пока ты носился с нашим адвокатом по экспертным сообществам, я познакомился кое с кем в интернете… – сказал Дэйв. – Он предложил дело. Даже не дело, но… об этом явно стоит подумать. Кажется, это именно то, что нам сейчас нужно.
– Что же это? Как-то связано с русскими? – рассеянно спросил Джек.
– Почему с русскими? – удивился Дэйв.
– Сегодня русские там, где мы завтра только будем, – легким кивком головы Джек показал на компанию парней в черных костюмах, которые отмечали то ли удачную сделку, то ли день рождения. Их стол ломился от самых дорогих блюд в меню. Краем уха Джек услышал, что они заказали трюфелей на пятьдесят тысяч долларов, чем ввергли в ступор щеголеватого официанта, а вслед за ним и администратора ресторана.
– Нет. – Дэйв покачал головой. – Не с русскими, слава богу. Правда, у этих ребят многому можно научиться в части настойчивости и выживания. Я слышал, у них вместо домашних животных медведи.
– Байки. Но тот русский, крайний справа, – Джек снизил голос до шепота и качнул головой, – владеет самой дорогой яхтой и самым дорогим футбольным клубом в мире.
– И ты не веришь, что у него вместо собак – медведи? Даже если будут драконы, я не удивлюсь. – Дэйв снова наполнил бокалы. – Но, слава богу, нет. Не русские. Он назвался Сатоши. Сатоши Накамото.
– Японец?
– По-видимому, да. Мы переписывались в чате, я не слышал его голоса.
– И что он предложил?
Дэйв отпил шампанского, поставил бокал на стол.
– Он написал, что создал новую валюту. И предложил инвестировать в нее.
– Как это, создал новую валюту? Человек, пусть даже и японец, самолично создал валюту? Разве так можно? – Джек посмотрел на брата и тоже поставил бокал на стол. – Ты сейчас говоришь о какой-то… игровой валюте? Типа золота в WarCraft или о чем, не пойму?
– Никакой игровой валюты, он создал новые деньги. Реальные, но такие же неосязаемые, как записи на банковских счетах, или как магнитные дорожки на наших платиновых карточках, вся начинка которых, по сути, – нули и единицы в программном коде Bank of America.
– Одно отличие. Bank of America гарантирует сохранность этих нулей и единиц, и выдаст их тебе по первому требованию в виде новеньких отпечатанных купюр. А этот твой Сатоши… что он гарантирует? Наверняка очередной мошенник, нам с тобой на таких везет, не так ли, мой голубоглазый братец?
Дэйв поморщился. Голубоглазый братец? Это что-то новенькое.
– Я так не думаю. Хотя… поначалу придерживался того же мнения. Я навел справки. Оказалось, в Википедии уже есть запись: разработка биткоина, криптовалюты, так она называется, от слова bit – «бит», единица информации и coin – «монета», началась в 2008 году. Мы многое с тобой пропустили, пока судились с этим говнюком. Суть в том, что система поддерживается одновременно всеми ее участниками, каждый из них равноправен по отношению к другим. Количество биткоинов строго ограничено и не превышает двадцати одного миллиона. И, что самое важное – никакое государство или частное лицо не может управлять всей системой. По сути, она сама собой управляет.
– Как же оно все работает? И где хранится?
– Информация хранится в базе данных, которая распределена между пользователями сети, они же гарантируют что перевод настоящий, а не поддельный. При этом адрес, где хранятся деньги никак не привязан к человеку, он анонимен.
Джек подумал, что услышанное не сильно впечатляет.
– Я пока не вижу особых преимуществ по сравнению со старым надежным Бенджамином Франклином. Какая нам со всего этого выгода? Извини, я, похоже, выпил и ни черта не понимаю, о чем ты мне говоришь.
– Джек, послушай, все проще пареной репы. Помнишь, я ездил в Атланту, а ты остался в Большом Яблоке. На День Благодарения я хотел прилететь, но у меня украли кошелек с картами, а ты не смог перевести мне деньги, потому что все банки оказались закрыты?
– Это единственный День Благодарения, который мы отмечали не вместе.
– Точно. Ну так вот, в случае с биткоином такого произойти не могло. Сеть не уходит в отпуск, у нее не бывает праздничных дней, не сгорает вдруг сервер со всеми данными, а его замена не потребует часов или даже дней… комиссии за перевод мизерные… ты ведь не думаешь, что… – они одновременно посмотрели в сторону русских, которые вдруг умолкли и в зале воцарилась странная тишина.
Крепкие ребята в костюмах от «Бриони» все как один одели на глаза приборы виртуальной реальности, похожие на вытянутые маски для подводного плавания, только без трубок для дыхания, и теперь что-то разглядывали прямо перед собой, изредка перекидываясь односложными репликами.
– Начальная ставка триста пятьдесят. Условие простое, кто первый платит, тот и получает товар.
– Мне это нравится, – сказал русский, сидящий к ним вполоборота, лысый и плотный. – Шестьсот.
– Я беру, – сказал второй, что-то показав в воздухе. – Шестьсот пятьдесят.
– Семьсот, – сказал третий.
Четвертый человек в маске, с козлиной бородкой кивал и одновременно что-то набирал на маленькой клавиатуре.
Сидящий во главе стола олигарх следил за торгами с легкой полуулыбкой.
– Чем платите? – спросил он каждого.
– Банк в Литве переведет завтра через офшор, – сказал один.
– Наличные, – сказал второй. – Но деньги в офисе. Позвоню, через пару часов привезут, сумма немаленькая.
– Биткоин пойдет? – спросил лысый.
Человек с бородкой кивнул и нажал пару кнопок на клавиатуре.
– Я отправил адрес, оплатите и получите товар первым.
Все посмотрели на лысого. Тот снял маску, достал мобильный телефон, нажал несколько клавиш.
– Ушло, проверяйте.
Два других покупателя переглянулись.
– Андрей, это же шестьсот тысяч. Они что, у тебя в телефоне? Что за банк такой?
Тот ухмыльнулся, поддел трюфель и отправил его в рот.
– Платеж поступил, – сказал человек с бородкой.
– Не может быть! Андрей, как ты это сделал? Не боишься, «Росмониторинг» накроет? Или американская налоговая, что еще хуже?
– Никто не накроет, потому что они не смогут отследить платеж.
– Что значит не смогут? Шестьсот тысяч не смогут? Ты нас разыгрываешь. На той неделе я перевел жене двадцать штук в Лондон, ее карту заблокировали через пятнадцать минут! Сам знаешь, почему. У меня в Лондоне суд с бывшим компаньоном и он постарался создать мне максимальные неприятности.