– Девочка моя, нашлась! Ты где была, где пряталась? Я так по тебе скучала! Знаешь, мы скоро отсюда домой. Хорошо, что ты нашлась, значит, полетим вместе. А где твой щенок?
Алабаиха позволяла себя теребить, гладить по морде, заглядывать в глаза и прижиматься лицом к боку. Геля тоже была рада встрече. Она нерешительно подняла лапу и положила на колени женщины, потом приблизила морду и дыхнула лицо.
Ольга огляделась. Может, щенок где-то рядом? Но вокруг никакого движения. Значит, Геля продолжает прятать его в укромном месте.
Через минуту собака встала и двинулась вниз. Ольга за ней. Через несколько шагов алабай повернул вправо, к нагромождению огромных глыб, перегородивших подступы к перевалу.
– Эй, ты, куда? Нам на поляну.
Геля обернулась, пошевелила выразительно бровями и … пропала. Вот только сейчас была на этом месте, а уже нет. Провалилась?
Женщина подошла, присмотрелась. Цепочка следов на снегу указывала направление. Шаг, другой, третий, и она уперлась носом в гранитный бок валуна. В недоумении покрутила головой. Где же Геля? А вот и след…Следы вели к узкой расщелине, образовавшейся от столкновения двух глыб. Одна из них размером с комнату имела вид трапеции, поставленной на основание. Рядом валун формой напоминающий неровный треугольник, вершина которого врезалась в землю. Именно такое положение привело к тому, что между основанием трапеции и вершиной треугольника образовалась щель, сходящая на нет у земли и чуть расширяющаяся в метре над землей. Со стороны она не была видна из-за тени, которую отбрасывала одна из сторон трапеции, и только с близкого расстояния, идя вдоль одной из сторон трапеции и поднявшись чуть выше, можно было обнаружить лаз. Видно, именно туда и пробралась Геля.
Ольга последовала за собакой. Стараясь не оступиться, она добралась до щели, сняла, а потом просунула вначале туда лыжи, подтянувшись, забралась внутрь. Это был действительно проход, очень узкий, где можно было пробираться лишь бочком. И он резко поворачивал влево. Каменные глыбы сходились наверху, в ущелье было сумрачно, и если бы не следы Гели, Ольга повернула бы назад. Но если собака двигалась вперед, значит, там есть выход.
Выход показался через несколько минут. Зажмурившись от яркого света, женщина огляделась. Перед ней был настоящий каменный лабиринт из наваленных друг на друга каменных глыб. Одни были меньше, другие – больше.
– Представляю, как они летели с высоты! Ужас!
Но долго любоваться было некогда. Собачьи следы петляли между осколками скал и уводили все дальше влево. Пробираться было трудно, да еще лыжи мешали, цеплялись за валуны. Ольга взмокла, пытаясь догнать собаку. Тропка уходила вверх и влево, и вскоре женщина потеряла ориентацию: где сворачивала, где обходила глыбы стороной, где перебиралась по ним сверху? Она опять оглянулась. Если, не дай бог, низовой ветер или снег заметут следы, ей никогда не выбраться отсюда. Она не найдет пути назад. Так что придется идти по собачьим следам и надеяться, что они куда-нибудь да выведут.
Сколько прошло времени, Ольга не представляла, но пора было обедать, это точно. А ведь она планировала к обеду быть дома. Ладно, погуляет еще. Кто её контролирует? Семен, наверняка, за хлопотами и не заметил, что её так долго нет.
Она очень устала, но выхода, кроме как идти вперед, не видела. Когда-то же закончится этот проклятый лабиринт!
И он вдруг закончился. Последним на её пути препятствием был расколотый пополам огромный камень. С одного боку к нему привалилась глыба с отвесным краем, с другого был обрыв, оканчивающийся метрах в тридцати внизу нагромождением вырванных с корнем огромных деревьев. Жуткое зрелище, если смотреть сверху, а если не удержишься и свалишься? Капец!
Следы Гели вели точно в разлом. Ни один здравомыслящий человек не полез бы туда, но что оставалось Ольге? Вернуться она все равно не могла самостоятельно. Значит, аккуратненько, бочком, упираясь спиной в камень, надо двигаться через разлом.
– Фу-у-у, слава богу!
Выйдя из узкой щели меж двух половинок валуна, она оказалась на краю ровной площадки, заваленной снегом. Надо было подняться еще…
Каменная река уходила все выше и выше, а слева перед Ольгой предстала немалая по размерам поляна, только формой напоминавшая треугольник. С запада и севера два катета соединялись длинной гипотенузой – каменной рекой. Обвал пришелся по правой стороне поляны, оставив нетронутой левую часть. Единственный путь на поляну был как раз через проход, через который Ольга сейчас пробралась вслед за собакой.
Вглядевшись, она увидела цепь следов, уходящие к западному краю треугольной поляны. Камни кончились, идти по сугробам было тяжело, и Ольге пришлось вновь встать на лыжи. Теперь стало легче, и вскоре она увидела то, к чему стремился алабай: на краю поляны, под кронами столетних деревьев, стояла избушка, точь-в-точь как та, в которой она прожила последние месяцы с Семеном.
Крыша, заваленная снегом, навес, с подветренной стороны огромная поленница дров. Геля мелькнула у самого дома и исчезла из виду. Женщина приблизилась. Никаких следов, кроме собачьих, вокруг не было.
Это была одна из опытных станций, о которых говорил Семен, а тому – его отец. Теперь понятно, почему отец выбрал для своего незаконного промысла нижнюю поляну. На этой, урезанной, охотиться вряд ли было можно, да и вертолет здесь не посадишь.
– Геля, ты где? – позвала Ольга.
Из-за поленницы послышалось сопение, потом показался мохнатый зад, а вскоре и вся Геля. Она загораживала собой проход между сложенными колотыми дровами и стеной избы, словно пряча что-то.
– Ну, ты чего застыла? – женщина протянула руку к собаке. – Если я за тобой сюда пришла, то вовсе не для того, чтобы тебе навредить, понимаешь?
Геля поняла и сделала шаг в сторону. И тут же из прохода выкатился пушистый комок с мордашкой, похожей на панду. Темные круги обрамляли глаза щенка, а темный галстук закрывал широкую грудь.
– Как ты вырос! Какой ты хорошенький, – заворковала над щенком Ольга. А тот бесстрашно тыкался ей слюнявой пастью в руки, подскакивал на месте, взвизгивал, одним словом, радовался встрече. – Неужели помнишь, как я тебя спасала? Ах, ты ж мой пушистик!
Женщина схватила в охапку щенка, повалилась в снег и долго тискала упитанное тельце, пока тот облизывал ей лицо и руки.
– Ну, все, хватит, – Ольга слегка оттолкнула щенка, встала, стряхнула с себя снег. – Геля показывай свое жилище.
На двери избушки висел большой амбарный замок. Пошарив сверху, женщина вытащила немаленький ключ, с трудом, но провернула заржавленный механизм, попыталась открыть дверь. Не тут-то было. Дверь от времени чуть перекосило, и нужен был топор, чтобы открыть её.
– Давай поищем что-нибудь железное, чтобы вот здесь приподнять, – обратилась женщина к собаке. Та молча наблюдала за действиями гостьи. – Топор, лопату, кол…Нет ничего такого? Хотя кого я спрашиваю! Так надо сообразить…Если есть дрова, значит, был и топор. Вряд ли его в дом занесли, обычно топор оставляют рядом с поленницей.
Ольга вернулась к поленнице, обошла её, и за домом обнаружила огромный пенек, который и служил для колки дров. Сейчас на нем красовалась шапка снега, которую Ольга сдвинула ногой. Топора не было.
– Так, еще одна попытка. Здесь нет, там нет… Да вот же он!!
Тот, кто колол здесь в последний раз дрова, вогнал топор в стену избы. Топор, конечно, от времени рассохся, но если его опустить на какое-то время в воду, то он быстро реанимируется. А пока пусть послужит рычагом для открытия двери.
Пусть с трудом, но дверь Ольга открыла. Сверху на неё посыпалась труха, наверное, потолок подгнил. Большую часть сеней занимали два больших ящика, обитых жестяными полосами. Дверь в саму избу открылась без проблем.
Так, печь, стол, лавки, два лежака. Еще прибита широкая полка, на ней затянутая паутиной кастрюля, миски, чайник и что-то еще. Разберемся. Возле печи десяток полешек. Под потолком на больших гвоздях брезентовые мешки. В этом соль, в этом спички, еще в одном какая-то непонятная смесь с запахом гнили… О, свечи!
На низком оконце стояла керосиновая лампа с прокопченным стеклом, когда Ольга потрясла её – внутри булькнуло. Отлично!
В отличие от избушки, где останавливался Семен, здесь не было мусора, все было прибрано и оставлено до следующего раза в полном порядке. По всему видать, люди собирались вернуться.
Так, здесь она все обследовала, теперь нужно осмотреть снаружи. В противоположной от поленницы стороне, располагался навес. Сейчас под ним был снег, но можно было разглядеть верх железной бочки.
– Так, это мне знакомо. Неужели и ванна где-то здесь прячется?
Ольга начала расшвыривать снег, но ванны не обнаружила. Значит, сделала она вывод, ученые не занимались обработкой шкур, не за тем они сюда добирались.
– Хорошее местечко! – оценила Ольга. – Жаль, раньше не обнаружила. Хотя зачем мне она нужна была? Да и сейчас ни к чему, скоро, ту-ту, домой. Вот только с Гелей нужно что-то решать. Гелечка, где ты?
Собака появилась бесшумно. Зато щенок, пока пробирался по сугробам, так пыхтел и фыркал, что слышно было на всю округу.
– Будем думать, как смягчить сердце Семена, да, пушистик? Кстати, а как мы тебя назовем? Пушистиком? Нет, для алабая это несерьезно. Надо имя, производное от материнского. Если мать Геля, то ты – Гелий, Гелик! Согласен?
Щенок снова полез целоваться, словно радуясь приобретенному имени.
Ольга вышла из-под навеса, дошла до двери в избушку.
– Гелик, ко мне!
Понял ли щенок команду или нет, но радостно помчался к женщине, взбаламучивая вокруг себя снег. Геля же смотрела со стороны и только тревожно дергала мордой – она тоже решала про себя сложную жизненную задачу.
Сегодня она впервые покинула треугольную поляну и сразу наткнулась на прежнюю хозяйку. Какие-то неведомые предчувствия погнали её туда, где так жестоко расправились с её щенками. Она не решилась подходить ближе, опасаясь винтовки хозяина, но в то же время чувствовала необходимость передать свою неосознанную тревогу людям. Но как? Вот она привела сюда женщину. Зачем? Она не знает, но чувствует, что это нужно было сделать.
– Ты чего задумалась, мамаша? – Ольга запустила руку в густую шерсть собаки. – Мне пора возвращаться. Проводишь меня? А ты, Гелик, оставайся дома, жди мать, понял?
Она натянула лыжи и двинулась в сторону прохода. Обернулась.
– Геля, за мной!
Наверное, такой собачьей команды нет, но Геля послушно потрусила рядом. Щенок со всех ног кинулся вслед. Мать остановилась, оглянулась и тихо рыкнула. Словно на невидимую стену наткнулся щенок: застыл, заскулил, но послушался и не сдвинулся с места, пока женщина и собака уходили к каменной реке.
– Строго ты с ним, – похвалила собаку Ольга. – Но так и надо воспитывать, не то детки на голову сядут.
До наступления сумерек оставалось совсем мало времени, следовало спешить. Геля, не торопясь, пробиралась по лабиринту, иногда останавливалась, дожидаясь, когда женщина преодолеет еще один крутой поворот. Путь назад занял меньше времени, и возле первого ущелья, где они сегодня встретились, собака и женщина оказались за два часа.
Последние лучи солнца еще освещали верхушки гор, а на поляне уже лежала лиловая тьма.
– Дальше я сама, – присела перед собакой Ольга. – Ты со мной не ходи, мало ли что. Я поговорю с Семеном, и тогда решим, что делать с тобой и Геликом. Поняла меня?
Геля подвигала лицом.
– Ну, и молодец! Беги к своему детенышу, а мне сегодня влетит за то, что я так долго гуляла. Пока.
Возле избушки Ольга оказалась через час с небольшим. Свет в окне сигнализировал, что Семен дома.
Интересно, беспокоился он обо мне или даже не заметил моего долгого отсутствия? Будет ругать или обойдется? Есть охота!
Кусок мяса, что она брала с собой и лепешку, она на радостях от встречи скормила Гелику, и сейчас чувствовала – голодный спазм скрутил желудок. Многочасовая прогулка зимой выжала из неё все соки, и она готова была съесть любую бурду, лишь бы была горячей и сытной.
– Ну, вот и здоровый аппетит появился. Что значит физическая нагрузка, – бормотала себе под нос Ольга, ставя лыжи у крыльца.
Ей предстояло хорошенько продумать разговор с Семеном о Геле и щенке, уговорить его простить собаку и взять с собой. Не пропадать же им здесь среди дикой природы. Не то в следующий раз, когда придется вновь посетить поляну, кто знает, может, одичавшие животные будут представлять такую же опасность, как волк или рысь.
***
Два следующих дня прошли в сборах. Семен упаковывал шкурки, складывал в ящики копченые рыбины и обмазанные толстым слоем куски мяса. Ольга занималась будничными делами, радуясь, что большая часть продуктов съедена, а значит, тяжелые ящики с тушенкой не придется тащить к вертолету.
Было солнечно, заметно потеплело, что было не характерно для этого времени года.
– Скоро Никола, а тепло, – удивлялся Семен. – Правильно ученые говорят, что наступает глобальное потепление. Где это видано, чтобы в декабре тепло стало, как в марте? Ну, да нам это на руку: снег осядет, уплотнится. Сегодня пойду агрегат готовить.
Отправившись к ручью за водой, Ольга видела, как Семен пусть с трудом, но стянул маскировочную сеть с вертолета и начал откидывать снег, наваливший по самое железное пузо. Работа была не из легких. Справившись с основной массой снега, Семен начал утрамбовывать площадку вокруг вертолета, а Ольге крикнул, чтобы она брала лопату и прочищала тропу от дома, чтобы было удобнее таскать вещи.
– Ни фига себе, – пробормотала себе под нос женщина. – Да тут метров пятьсот, не меньше!
Но с хозяином спорить – только нарываться на грубость. Надо браться за дело. До сумерек они успели сделать многое, во время ужина почти не разговаривали: Ольга от усталости, а Семен, видно было, обдумывал какую-то мысль. Ольга хотела завести речь о Геле, но подумала, что не вовремя. Настроение у Семена сегодня не очень, и провоцировать его на вспышку гнева не стоило.
Легли спать пораньше, чтобы восстановить силы. Ольге снова приснился экзотический берег с набегающими на берег шуршащими волнами. Она видела отдыхающих, загорелых, веселых. Они перекидывали мяч через сетку, кричали, хохотали, но все заглушал шум волн. Даже визг детей, кидающихся навстречу накатывающей волне, не был слышен. Мерный, монотонный, шуршащий звук, будто проводили наждачкой по камню, заполнил её сон и начал утомлять. Она попыталась отвлечься от него, но ничего не получалось. Звук стал слышнее, и она проснулась.
В избушке темно, и только малюсенький язычок пламени проглядывал сквозь железную дверцу печки. Семен по обыкновению храпит, и какой-то странный скрежещущий звук доносится снаружи.
Женщина выбралась из спальника, подошла к оконцу, но ничего не смогла разглядеть.
Набросив на плечи куртку, сунув босые ноги в сапоги, Ольга решила выглянуть наружу. В сенях звук стал слышнее.
Дождь!! Вот это да! Среди зимы такой ливень!
Она чуть приоткрыла дверь и высунула наружу руку. Теплую кожу обожгло ледяным огнем. Расплавленный лед тек с неба. Такого она еще не видела. Две деревянные ступеньки, ведущие в сени, покрылись не просто ледяной коркой, а представляли собой выпуклые прозрачные кочки, на которые было страшно ступить. Ольга присела на корточки и потрогала верхнюю ступеньку. Так и есть: дождь льется и тут же застывает льдом. Катаклизм! Завтра будет не поляна, а каток! Этого еще только не хватало!
Зябко передернув плечами, она вернулась в избу, юркнула в спальник и попыталась под мерный шум дождя уснуть.
Вспомнился один момент, когда Москву тоже накрыл ледяной дождь. Не выдержали электрические провода и лопнули, как нитки, толстые ветки деревьев отламывались под тяжестью наледи, как хрустальные, где-то обрушились не сильно укрепленные навесы и крыши киосков. Короче, ледяной дождь натворил дел. А чем это явление природы грозит им? Конечно, добираться до вертолета по ледяной тропе будет проблематично, но уж как-нибудь. Да, с утра надо крыльцо ото льда отчистить, а то навернешься, костей не соберешь.