Он рассмеялся, зацепил вилкой кусок рыбы, бросил себе на тарелку (Пирогов разливал всем в рюмки водку), подмигнув Гоше, продолжал, глядя на Семёна:
–Силен наш начальник гарнизона. У него полковник, из городской комендатуры, Харитонов, вот здорово играет, паразит. Нам с Гошкой и Пироговым в прошлый раз навтыкали.
Пирогов поднял рюмку, взглянул на хозяина:
–За здоровье?
–Дай бог! – согласился тот.
Все выпили.
В столовую вошёл Кочнев – первый заместитель хозяина. Он был в легком трико.
–Где Курков? Обещал ещё с утра подъехать.
–Править остался! – рассмеялся своей шутке Петр Сергеевич. Его не дружно поддержали остальные.
Семён ушел в свою комнату (её ему показал администратор), разделся, пошел под душ. Тёплая вода смывала пот, упругими струйками обвивала тело. Хорошо, что не поехал домой. Алкоголь притушил мысли о Вере. Он начал думать о том, как постарается понравиться хозяину – здесь все старались ему нравиться. Отменно лизали жопу, как выражался Гоша. Хозяин уже начал примеряться к нему – чувствовал, что Гошу всё больше скручивал недуг.
«Готовится в долгий путь», – усмехнулся про себя Семён. Интересно, как бы он сам жил, если бы так же медленно умирал, пожираемый болезнью? Глядя на Гошу нельзя было сказать, что он паниковал, пить вот стал больше, а так держался молодцом.
Вскоре приехал генерал-майор Гудков, начальник местного гарнизона, куда входили: бригада связи, полк ПВО, пара сапёрных и несколько отдельных танковых батальонов. У него было много прихвостней, но полковник Харитонов – комендант города, тот постоянно отдыхал с ним. Казалось со стороны, что Гудков ставил его выше многих старших командиров и держался накоротке.
Несмотря на заявление поставить Семёна в ворота к генералу, хозяин оставил его играть с собой, к Гудкову отправил Кухаркина и Гошу, а полковника забрал себе. Как не старались они, как не горячился Петр Сергеевич, генеральская шайка снова была на высоте.
–Да я с вами не хочу играть! – с наигранной обидой воскликнул Петр Сергеевич, когда счёт стал шесть-два в пользу генерала.
–Давайте в волейбол, – предложил Гоша.
–Точно, – согласился главный. – Вот в этом мы вас нагреем.
Семён играл в волейбол отвратительно, поэтому отказался, ушёл в комнату, валялся остаток дня, смотрел телевизор по кабельному вещанию – документальные фильмы о голливуде, о русских звёздах хоккея в НХЛ. Можно было поиграть на компьютере в какую-нибудь стрелялку или стратегию, но Семён не питал слабости к виртуальным забавам.
Вечером пошли в баню. Хозяин с Гошей и Пироговым остались играть в биллиард, а генерал с полковников, Семён и приехавший начфин Курков решили попариться, а потом голыми искупаться в озере. Взяли с собой водки, коньяку, фруктов, ледяное бутылочное пиво.
Генерал лежал на верхнем полке, в облаках пара. Нестерпимый жар обжигал кожу, проникал в горло, легкие. Семён хлестал его дубовым веником, вытирал с лица катившийся градом пот, ноги чесались. Было хорошо. Сзади его обдал холодной водой Харитонов. Семён вскрикнул. Генерал радостно рассмеялся. Курков отсиживался на нижнем полке, похлопывал себя по телу ладонями, посмеивался.
–Завтра с утра все на охоту. Ты, Семён, с хозяином будешь на номере, мы с Пашкой, – кивнул на полковника. – На подстраховке. В лесничестве уже всё приготовлено, ждут. Ох, как мы охотились в степи на волков с вертолёта… Хозяина звал, не хочет лететь. Говорит, с воздуха – не настоящая охота. А-а, не понимает он в этом ничего…
–Летом охотились? – спросил снизу Курков.
–Зимой. А раз в пургу попали. Да, – генерал сел, шумно вздохнул. Харитонов окатил его водой. Семён лег на место генерала, закрыл глаза и тут же почувствовал, как хлестко обожгла кожу листва веника – Гудков стал парить с потягом.
Минут пять в парной царила тишина.
–Павел, на, похлещи Семёна, руки устали.
Генерал медленно, неуклюже спустился с полок на пол, достал из ведра с холодной водой бутылку пива, открыл её зубами, стал жадно пить, блаженно отдуваясь. Полковник, с таким же потягом, продолжил мучить Семёна.
Гудков поставил недопитую бутылку обратно в ведро, потянулся.
–Искупаемся?
Дверь открыли, полыхнуло прохладой и свежестью. С гортанными криками и смехом помчались по траве к воде. В темноте сверкали белые ягодицы.
Семён рухнул в воду, поплыл. Блаженство.
Так бы жить, без забот и проблем, радоваться бытию.
Только так не будет…
* * * * *
После прямого и откровенного объяснения с Семёном, Катя словно взорвалась изнутри, поняв, что заинтересовалась этим странным мужчиной по-настоящему. И чем больше она размышляла над неожиданно нагрянувшим чувством, тем сильнее погружалась в него. Но это ещё была не любовь. Это была какая-то неосмысленная тяга,
стремление видеть его, говорить с ним, обладать им физически – жадно, страстно, похотливо, изливая накопившуюся в себе за долгие недели нервного напряжения, неуверенность и страх перед, пришедшим к ней новым положением разведенной женщины.
Панин первым заметил в ней перемену.
–Катя, ты стала другой.
–В чём я изменилась? – Катя с тоской отодвинула скоросшиватель с материалами очередного уголовного дела, улыбнулась Панину усталой покорной улыбкой.
–Огонек в тебе погас, Катюша, – Панин нагло уселся на её стол и стал качать ногой.
Катя секунду следила за его ногой в итальянском лаковом ботинке, потом пожала плечами.
–Какой может быть огонек, Петя? У меня пауза в жизни.
–А раньше говорила – личная жизнь кончается у стен управления.
–Это было раньше.
–Тогда заканчивай грустить, – Панин взглянул на циферблат своих наручных часов. – Есть дело, заодно и пообедаем там. Помнишь, я тебе рассказывал о моем одном знакомом старике, у него ещё книга есть старинная о конце света?
–Что тебе от него нужно? Всё-таки собрался обмануть бедного старичка? – грустно произнесла Катя.
–Ну, тебя. Ты даже шутишь с кислой миной на лице. Поехали. Ничего не буду объяснять, сама увидишь.
Так как выезд был не на убийство, то дежурную машину получить не удалось (в управлении боролись с излишней расточительностью) и поехали на автобусе, заплатив свои кровные.
–Панин, я убью тебя. Какое у тебя дело? Нельзя было съездить без меня?
–Не жадничай. И, вообще, ты с начальством как разговариваешь? Таким тоном с начальством говорить не полагается.
Сделав выговор, всю дорогу Панин молчал.
Вышли они на конечной остановке. Катя была в этом тихом районе впервые. Вот тебе и коренная горожанка! От площади бетонная дорожка вела через парк к небольшому уютному микрорайону ещё хрущевской постройки из двух пятиэтажек и двух четырехэтажек.
– Хорошо здесь, – заметила Катя.
–Тут старикам жить хорошо.
–Почему?
–Слишком спокойно.
Они миновали спортивную площадку и оказались у четырехэтажного двухподъездного дома.
–Пришли.
–Бедный старик, – хмыкнула Катя. – Тебе обязательно, чтобы я присутствовала при грабеже?
–Молчи. Надеюсь, при старике хватит ума так не шутить?
Катя подняла руки.
–Молчу.
Её веселость не вызвала у Панина ответной улыбки. Успокаивая его, Катя убрала с него несколько пушинок, потом крепко хлопнула ладонью по груди.
–Действуй, бандит.
Они вошли в узкий подъезд, поднялись на третий этаж. Катя посмотрела на номер квартиры – двенадцать. Панин уверенно толкнул дверь. Она оказалась не запертой. Это Катю поразило. Неужели никого не боятся в наше непростое время?!
–Кто там? – хмуро спросили из тёмной прихожей.
–Это мы, дядя Ваня.
–А, Петька. Проходи. Жду. А это кто с тобой? – навстречу вышел бодрый старик с хитрым бандитским лицом, даже седая солидная борода лопатой не придавала ему благообразия. – Здравия желаем.
–Здравствуйте, – Катя даже растерялась.
–Свои люди. Знакомься, дядя Ваня, Катя Карышева, мой помощник. Тоже следователь.
–Милиционер. Э-э, полиция… Очень приятно. Ну, проходите, садитесь. Обедать будем.
Катя вошла в узкий зал, увидела сидящего на диване перед телевизором молодого парня и смутилась ещё больше. Парень тоже смутился, скупо поздоровавшись, замер.
–Мой внук Андрей, – пояснил старик.
Панин поздоровался с парнем за руку.
–Привет, Андрюха, – оглянувшись на деда, спросил. – Так что за дело, дядя Ваня?
–Сейчас.
Старик вытащил из шкафа большущий свёрток, положил его на кровать, развязал. Глазам предстала пухлая старинная книга в кожаном переплёте.
–«Судьба»? – глаза Панина вспыхнули алчным азартом, он оглянулся на Катю. – Смотри, Катюха, вот подлинная реликвия.
Старик самодовольно хмыкнул – реакция Панина пришлась ему по душе. Он бережно открыл книгу, стал медленно перелистывать – пергаментные листы были испещрены рукописной старославянской вязью. Катя подошла ближе. От книги шел волнующий аромат древней русскости. Кровь в венах побежала быстрей, сердце замерло в какой-то слабительной истоме. Катя впервые испытала нечто такое, что принято именовать коротким словом «трепет».
–А!? – Панин улыбался и весь светился самодовольством, словно книга уже принадлежала ему. – Дядя Ваня, как, читал уже о конце света? Когда помирать будем?
–Не читал.
–А что так? Это же самое важное.
–Не всё так просто.
–Ты же говорил, в ней прописано всё открытым текстом. Когда небеса на нас рухнут, где спастись можно будет.
–Так и написано, только каждый, кто читает её, сам находит в ней своё предсказание.
–Тебе одно предсказывается, а мне другое?
–Вроде того.
–Не понятно.
–Когда начинаешь читать, тогда становится всё ясным.
–А спасти всё человечество?
–Это книга – спасение для избранных.
–Кто определяет, кто избранный, а кто отверженный?
–Книга сама находит избранных. Кому удается её почитать, тот узнает, как спастись, а дальше…
Катя со скепсисом слушала разговор Панина с хитрым дедом. Что-то мудрено пояснял старик. Как она и предупреждала Панина – книга состоит из загадок. Вон, Нострадамус назагадывал столько, что веками бьются в его катренах…
–Дядя Ваня, тебе задание – срочно прочитать книгу и сказать, когда заказывать билеты. У меня загранпаспорт всегда при себе.
–Петя, дело не шуточное. Можешь верить, можешь не верить, а всё прописанное здесь несколько веков назад, сбылось и сбудется. Это предупреждение всем нам. Божественное откровение.
–Я верю, дядя Ваня. Так зачем позвал, если ещё ничего не вычитал из неё?
–Просьба у меня к тебе, Петюня, – серьёзным тоном произнёс старик. – Схоронить надо книгу. Боюсь, украдут. Охотятся за ней.
Катя поразилась просьбе деда, перевела взгляд на Панина. Тот был потрясен не меньше. Он даже побледнел, потом мотнул головой.
–Я понимаю этих охотников. «Судьба» – бесценная книга. Важней её нет во всем мире. Но, дядя Ваня, я скажу нет. Такой ответственности на себя я не возьму. Нет. Она наиглавнейшая реликвия.
–В том-то и дело. А ты в полиции следователь, сам мне говорил – квартира на сигнализации. К тебе мазурики не полезут.
–За книгой этой, дядя Ваня, не мазурики охотятся. Другие люди.
–Знаю. Потому боюсь – не уберегу.
–И я от них не защита, – вздохнул Панин. – Ты бы, раз так боишься её утратить, прочитал её скорее.
–Вот, пока хранил, сам бы прочитал.
–Я не силен в старорусском.
–Я бы к тебе приходил. Вместе бы разобрали предсказания.
–Нет. Не проси, – Панин даже отвернулся, чтобы не видеть глаз дяди Вани.
–Что ж, жаль. Ладно, придётся другое место поискать, – старик выглядел явно расстроенным, закрыл книгу, хотел вновь её завязать шерстяным платком, но Панин удержал:
–Дай ещё полюбоваться, дядя Ваня.
–Смотри.
–Как думаешь, неужели вправду придёт конец света?
–Придёт. Не первый раз мир людей погибает, погибнет и наш. А ты, дочка, пойдем на кухню. Поможешь на стол собрать, – старик взял Катю за локоть и повел в маленькую тесную кухоньку.
–Подожди, дед. Я сам, – вскочил с дивана Андрей.
Катя, непонятно почему, снова смутилась. Что-то часто она смущается при виде симпатичных мужчин. Хотя этот слишком молод для неё.
–Я вам помогу, – сказала она.
–Хорошо, – просто отозвался Андрей. – Вы нарезаете колбасу, а я лук. Быстренько зажарим колбасную яичницу. Вы едите колбасную яичницу?
–Судя по названию, аппетитная вещь, – улыбнулась Катя.
Андрей вытащил из холодильника батон сыроваренной колбасы, десяток яиц, несколько спелых помидоров, улыбнулся, тоже спокойно и как-то уверенно.
–Это правда, что вы следователь?
–Не похожа?
–Нет. Вы такая очаровательная, такая хрупкая.
Катя смутилась и почувствовала, что её щеки начали наливаться румянцем – ну вот, нарвалась на комплимент молодого джентльмена.
–Эй, Андрюша, не смущай моего сотрудника! – крикнул из зала Панин. – Я всё отсюда слышу!
Андрей рассмеялся.
–Всё успевает. Прямо, как Машенька из сказки: «Высоко сижу, далеко гляжу! Не садись на пенёк! Не ешь пирожок!».
Катя рассмеялась.
Ничего, вроде, этот Андрей – себе на уме. И, подтверждая её мысли, Андрей, кромсая ножом помидоры, ей заговорщицки подмигнул.
* * * * *
Когда следователи ушли, Андрей стал названивать своей пассии Лидочке. Он приехал из Бийска только вчера, ещё не видел её. Они вместе учились в институте, как-то сразу друг другу понравились, но что-то у них вечно не клеилось – дальше поцелуев дело не шло. Спокойная красота Кати вдруг взбудоражила его, и Андрей понял, что если ему удастся зазвать Лидочку на дачу, то он обязательно добьётся своего.
Коротко переговорив с ней о пустяках, он назначил ей свидание на завтра и, со спокойным сердцем, опустил трубку на домашний аппарат (на сотовом, как всегда, был отрицательный баланс). Кого бы он с удовольствием обработал, так эту следовательницу с мерцающим взглядом. Катя Карышева. Катя. Красивое имя. А Панин как взволновался, когда он стал легонько флиртовать с ней! Наверное, дерёт её в обеденные перерывы. Укладывает спиной на свой желтый конторский стол, расстегивает блузку, начинает лапать руками её груди. Какие они? Средненькие, спелые. Потом он задирает её юбку к животу, обнажая бёдра. А под юбкой нет трусиков. Она ждёт, снедаемая желанием, её сухие губы просят поцелуя.
–А вот и мы! Здравствуйте!
Андрей тряхнул головой, сбрасывая наваждения. Даже сердце разболелось от столь яркой картины.
В прихожей снимали обувь Ксения и Артём. Явились, только их здесь не хватало!
–Где бабуля? – спросила Ксения, проходя в зал.
–Сейчас придёт. У соседей, – хмуро отозвался Андрей. В Бийске до чёртиков надоели, ещё и сюда припёрлись.
Вчера они не стали заезжать к старикам, высадили Андрея у магазина, а сами напрямую помчались домой. Сегодня, видимо, совесть всё-таки им подсказала сделать визит.
Тёма невнимательно пожал руку Андрею, пошёл на кухню, выгружая на стол из пакета водку, овощи, копчёные кости, селёдку, сыр, зажаренную на гриле курятину, усмехаясь, спросил деда: