–Никакого криминала, –вальяжно хмыкнул Пастухов, уже снова расслабившись сверх всякой меры ( неугомонный!). – Мы с Прозоровским играли в карты на счёт. Одного дня не хватило, остались в паре ещё на дежурство.
«Картёжники», – ухмыльнулась про себя Александра.
–А такое возможно: захотели не меняться и не поменялись?
–Почему же нет? Мы здесь сами себе начальство. С одного объекта переехали на другой, и продолжили матч.
–Ну, – Александра удивилась. Что-то, слишком заморочено у них получается, вроде правила есть, а, как бы, их и нет. – Если такое возможно, не меняться парам, в чем смысл перемещений, чехарда с партнёрами?
–Чтобы не возникало отдельных группок, течений. Коллектив маленький, и он должен быть монолитным.
–И был монолитным? – сразу активизировалась Александра. Сейчас он что-то такое скажет, за что можно будет зацепиться, а там, наседая и отступая, она всё выведает…
Но Пастухов просто улыбнулся и пожал плечом.
Разочарованная (не получалось «раскрутить» капитана), спросила отвлечённо:
–Кто же выиграл принципиальный, длительный матч в карты?
–Конечно, я, – Пастухов чуть выпятил грудь, но тут же, хмыкнув, ответил правдиво. –
Естественно, Прозоровский… Он ас во всём!
–Но вы дали ему карточный бой?
Пастухов качнул головой, мол, как бы… дал.
Александра внимательно изучала Пастухова, сверлила его взглядом.
–Он заядлый охотник?
–И охотник. Но, когда бывает в отпусках… Здесь не до охоты, здесь служба… Но медведя он завалил лихо. Хоп! Я тогда его зауважал по-мужски. Настоящий мужик.
Александра торопилась записывать – Пастухов говорил искренне.
Она заметила:
–Есть мнение, что он неуравновешенный. Когда нормально общается, а когда может давить на человека. Спеси в нём много… Не замечали?
Пастухов отвечал, не задумываясь:
–Не замечал… Это кто вам такое сказал? Синицын? Прозоровский полковника Синицына не жалует – слишком тот затюканный, зажатый в себе. От чего это в нём такое – не понятно. Может, дела гражданские всему виной… Но Прозоровский иногда над ним подшучивает… Не скажу, что зло, но, на грани фола… А мы смеемся… Ну, смешно…
–Кто смеется? Вы?
–Да все, – ушёл от прямого ответа Пастухов.
–Ещё над кем смеялся Прозоровский? … Как они с Игиным контактировали? – Александра торопилась записывать, шурша клавиатурой ноутбука, а сама прикидывала, мог ли Прозоровский вступать с кем-либо в открытый конфликт самолюбий.
Пастухов пояснил:
–Прозоровский любит держать себя на высоте.
–Свысока? – поправила Александра.
–Как вам нравится. Просто его надо принимать таким, каков он есть, а не дуться. Он хороший парень. У меня с ним отличные отношения.
Александра догадалась, услышав выражение «а не дуться»:
–Так он и над вами зло шутит?
Выражение лица Пастухова не изменилось, он показывал, что не понимает сарказма Александры:
–Шутит. Но я понимаю шутки.
–И Игин понимал?
–Игин? Игин, вроде, нормальный мужик… Но, больше, он сам по себе…
–Почему же они поспорили, кто убьёт медведя? Был ведь какой-то вызов?
Пастухов заулыбался.
–Так, милая история. Игин увлёкся, в последнее время, вместе с Сёминым, атлетизмом. Сделали себе штанги и гантели. У Игина дело пошло хорошо. Он и на объекты с собой железо таскал, там занимался. А тут они в беседке уже отзанимались, Игин отошёл к бочкам, стал освежаться, смывать пот, а Сёмин убирал инвентарь. Тут пришёл покурить Прозоровский, что-то у него было кислое настроение, он и рявкнул на Сёмина: «Пошёл вон!». Тот обиделся, но ничего не сказал.
–Вы это видели?
–Лично видел. Подошёл Игин и, играя мускулами, пошутил, мол, кто обижает моего подопечного, сейчас я разберусь. Я – Терминатор! А Прозоровский дунул в него табачным дымом, и сказал, что тот не Терминатор, а турбо-мастурбатор. Тоже пошутил.
Александра хмыкнула. Дерзкие шутки, на грани фола. К такому человеку, действительно, необходимо привыкнуть.
–Игин взвился, – продолжал Пастухов. – Мол, тебе ли, мешку требухи, дёргаться? Прозоровский не смутился, сказал, что у него есть право так говорить. В эти дни, как раз, нас набегами медведь замучил. Вот его Прозоровский и зарезал, чтобы доказать, что мужик, а не балаболка.
–И больше у Прозоровского с Игиным и Сёминым конфликтов не было?
–И это был не конфликт.
–Ладно, скажите, а какие у вас были отношения с Викторовым?
Пастухов пожал плечами, особо не задумываясь:
–Служебные.
–Вы в отпуск вместе выехали.
–Что же? Я в одну сторону, он – в другую.
–Прозоровский и над Викторовым шутил?
–Думаете, Прозоровский будет убивать? Надсмеялся над всеми, потом испугался, что сильно обидел своими шутками, и стал убивать?… Нелепость. Наоборот, если бы кто, как следует, обиделся на него, его бы и убил… Не там ищите, товарищ следователь.
Александра пытливо посмотрела на Пастухова – он опять начинал ей хамить. Или он по жизни такой наглый?
Пастухов не выдержал её взгляда, отвернулся, стал барабанить пальцами по стулу.
Она уткнулась в экран ноутбука. Две версии, и ни по одной нет зацепки.
–Скажите, Пастухов, психологическая обстановка на базе была здоровая? Вы вот рассказали, что Прозоровский над всеми зло шутил, может, кто-то ещё что подобное делал? Тут ведь тайга – вы и лес. Как в космосе. Кто-то не выдержал, и пошли убийства, да не просто, а с пытками.
–Может быть, – Пастухов остался равнодушен. – Я в отпуске выветрил усталость. Может, кто и слетел с тормозов, иначе бы такого кошмара не случилось.
–А ваша версия? Какова может быть причина убийства?
Пастухов не хотел раскрываться.
–Не знаю.
Александра стала налегать:
–Но вы ведь обдумывали происходящее?
Пастухов внимательно посмотрел на Александру, словно пытаясь ответить правдиво только взглядом, словами озвучив очередную отговорку:
–Да, обдумывал. Признаюсь, кроме мысли, что в нашем коллективе появился безумец, ничем другим объяснить происходящее не могу.
Александра резко переключилась:
–Как ваша семья?
–Спасибо, хорошо… А зачем вы это спросили?
Александра пожала плечами, сама удивилась:
–Просто… Чтобы не выглядеть черствым следователем… Ладно, Пастухов, идите, отдыхайте. Позовите из беседки Прозоровского.
–А что, я уже не интересен? – опять пошутил капитан.
Александра, смеясь, качнула головой.
–Идите, идите. Ну, вас.
Оставшись одна, она не спеша допила чай. С теми, кто отвечал на её вопросы, ничего подозрительного не творилось – они вели себя естественного, без нервного надрыва. Для убийц слишком они выдержанные. Они ведь не киллеры-профессионалы, и не разведчики, обычные офицеры-операторы и только. Александра рассчитывала, что во время приватной беседы-допроса ей удастся вычислить того, кто сжатой пружиной держал в себе груз убийств… Был ещё шанс, что кто-то выскажет то, что будет ключом к разгадке. Пока было всё ровно, но по версии с вертолётом уже появились четыре подозреваемых: Игин, Гущин, Стёпушкин и, чересчур забывчивый начальник базы Фарафа… Теперь Прозоровский – этот может быть толчком, нарывом тяжёлых противоречий (если они были), толкнувшим кого-то к преступлениям. Могло ведь и так случиться, что Прозоровский кого-то попросту «опустил», а такие, как Пастухов, сделали такому недотёпе несносную, насмешливую атмосферу, и тот, боясь Прозоровского, вылил злость на менее сильных обидчиков.
–Разрешите? – в приоткрытую дверь заглянул майор Прозоровский.
–Да, входите. Садитесь, пожалуйста.
Александра ещё раз внимательно изучила лицо Прозоровского. На нем читалась печать природной снисходительности к окружающим. К таким тянутся люди, таких уважают, именно, за этот вид, вальяжно-спокойный, уверенный… Да, трудно, глядя на человека, сразу же определить его душевный расклад.
Александра непростительно громко вздохнула, быстро вывела на экран новый бланк допроса и набрала фамилию Прозоровского.
–Устали? – доброжелательно спросил Прозоровский.
Александра улыбнулась – и голос у него харизматичный, с покровительственными нотками.
–Да нет. Извините… Что ж, давайте побеседуем.
Она прочитала на экране имя и отчество Прозоровского.
–Скажите, Андрей Владимирович, вам не тяжело в коллективе?
–Не понял, – искренне удивился Прозоровский. Он явно не ожидал такого вопроса. Начало, так начало!
Александра порадовалась про себя, что сразу вызвала лёгкое замешательство в стане «противника».
–Многие говорят, что вы, подчас, общаетесь с людьми чересчур, ну, как сказать по вежливее, вольно. Не стесняясь в выражениях.
–А… вы о моих шутках, – Прозоровский заулыбался. Лицо его при этом было спокойное, добродушно-рассеянное. – Я так говорю с мужиками, причём без злобы. Если такое кого-то не устраивает, пусть мне в лицо скажет. Если его слова меня убедят, я перестану над ним шутить.
–Получается, вас многие не любят на базе, но боятся сказать об этом открыто?
–Я не думал об этом. Да нет. Подлостей я не делал. И никогда не перегибал в шутках – это точно!
–Расскажите, как вы узнали об убийстве Сёмина?
Александра снова задала неожиданный вопрос, но, на этот раз, Прозоровский не отобразил на лице никаких эмоций, стал отвечать без всякого напряжения:
–Я был в домике. Забежал Игин, глаза дурные, ошалело заявляет: « Бабкин Сёмина нашёл мёртвого». Я побежал вслед за Игиным к навесу, там уже Фарафа, Синицын… Так это было.
–А про других?
–Также. Мне сообщали, когда убитых уже находили. Сам я никого первым не обнаруживал. Радиста нашёл Фарафа, Стёпушкин – Васина и Викторова.
–Четыре трупа. Убийца выведен из себя. Почему? В чём причина?
–Не знаю. У нас всегда всё было прилично. Убивать нет причин никаких. Случилось что-то аномальное. Что-то пришло извне… Убивают по какой-то причине, никак не связанной с внутрибазовыми отношениями… Так мне кажется.
Александру это откровение, как током пронзило – «золотой вертолёт». Ещё один человек, кроме неё, понимает, что всему виной внешнее воздействие! Прозоровский стал ещё более харизматичен в глазах Александры – всё понимающий, флегматичный интеллектуал.
–Что же тогда? – спросила она.
Прозоровский снисходительно, почти театрально, развёл руками.
–Я не знаю. Ищите. Вы профессионал.
Эти последние слова майор произнёс с нескрываемым сарказмом.
Александра улыбнулась, нисколько не обидевшись. Она ожидала, что он клюнёт на её симпатичную мордашку и доверительный тон, но просчиталась – майор снова состроил снисходительную гримасу. Александра поняла, что собеседник понял её манёвр, и теперь потешается.
–А всё же? – спросила она.
Прозоровский мотнул головой.
–Увольте, не знаю. Но понимаю, что убийца, каким-то образом, переводит стрелки на меня. Думаю, и вы, ко мне присматриваетесь более внимательно, чем к остальным.
–Почему вы так решили? – удивилась Александра проницательности Прозоровского.
–Медвежий след. Признайтесь, история с медведем у всех на слуху, и вы держите меня одним из основных подозреваемых. А я скажу вам честно – не убивал. Люди не медведи, чтобы их резать, да ещё и мучить.
–А как убиты пилоты! Ваш удар – как того медведя.
–Нет. Вы совершенно не разбираетесь в ножевом бое, товарищ следователь.
–Кое-что знаю.
–Тогда, вам должны были уже сообщить, что того медведя я ударил по рукоять, а пилотов били в сердце и коротко, как укус, чтобы не вскрикнули. У нас многие владеют таким ударом.
–А вы?
–Я не порчу руку. Часовых снимать меня не учили. Я медвежатник, мне надо быть на всё лезвие.
–Кто же умеет снимать часовых из ваших коллег?
–Посмотрите в личных делах офицеров. Кто кончал общевойсковые училища, тот и натренирован на поединки. Пехота.
–А вы, какое закончили?
–Я закончил училище связи, но служил не по специальности.
–Хорошо, товарищ майор, я посмотрю, кто окончил общевойсковые училища… Что ж, идите, можете отдыхать… Пригласите из беседки Игина.
Прозоровский молча поднялся, и спокойно ушёл. Всё равно, он не развеял своей харизмой настороженности Александры, она к нему присмотрится основательно и будет всегда держать его в поле зрения.
Компьютер выплюнул на экран фамилии общевоисковиков: Гущин, Фарафа, Стёпушкин. Догадка о Стёпушкине всплыла вместе со словами Пети Загина: кто его видел, после возвращения Александры в канцелярию? Он мог жах, жах пилотов, и пойти дальше. Неужели это выход на возможного убийцу?
Александра решила ещё налить себе чаю, встала из-за стола, плеснула в чашку из термоса. И вдруг её озарило – учить убивать коротким ударом могут и не в училищах. Она набрала файл предыдущих мест службы офицеров с базы и, словно красной строкой, высветилось напротив фамилии Прозоровского: Алейская бригада спецназа ГРУ. Он ас рукопашного боя! Как сказал Пастухов – он ас во всём… И как сразу он раскусил её психологический трюк с доверием! Неужели он?… Терпение, Александра, не радуйся, а просто возьми на заметку, и спокойно переговори со всеми, особо обратив внимание на Фарафу – с ним явно что-то не чисто.
«»»»»»
Она подошла к окну, не спеша пила чай, смотрела на сидящих в беседке офицеров. Земля парила. Уже появилась назойливая мошка. Офицеры размахивали перед собой веточками. Вепрев с автоматом на перевес прогуливался перед беседкой, то и дело шлёпая себя по шее и щекам пухлой ладонью. Скучно, противно, тягостно. Если убрать шок от свалившихся убийств, такая тягостная, меланхоличная обстановка здесь была постоянно. Как в тюрьме. Закрытое пространство и не вырвешься. Прав Синицын – тайга. В неимоверной скуке можно от однообразия и тоски сойти с ума… Явных сумасшедших только не видно. Все приличные, взволнованные и невиновные. Вот определи здесь – кто? А генерал Харченко бодренько пожелал за три дня раскрыть преступление, и с победой вернуться в Москву… Не получится за три дня.
Александра ещё раз взглянула через стекло окна на офицеров в беседке, залпом допила чай – он уже был не горячим. Если она не найдёт убийцу уже завтра, то в Москву возвращаться будет некому – вот здесь какая ситуация. Будь это террористы с вертолёта золотодобытчиков или маньяк-одиночка, возненавидивший мир, быстрая методичность убийств показывала, что с ещё живыми долго церемониться никто не собирался.
Она открыла дверь канцелярии. Перед лицом мгновенно повисла туча мошкары, а несколько микротварей попали в ноздри. Подавившись и кашляя, Александра кивнула Вепреву, чтобы пускал Игина.
Захлопнув дверь и просморкавшись, вытирая выступившие слёзы, она вернулась к своему ноутбуку. Хорошо, что мошкарики не успели покусать, иначе лицо в мгновенье покроется воспалёнными волдырями, и балаболки-капитаны поднимут её на смех.
Вздохнув от неизбежного ( мошка всё равно искусает), она вывела на экран карточку Игина. Ну-с, дорогой капитан Игин, узнаем, кто вы такой!
–Разрешите?
Игин вошёл, аккуратно затворив дверь.
–Проходите, пожалуйста.
Игин кивнул головой, быстро сел на стул, вздохнул тяжко.
Александра подняла на него взгляд, улыбнулась.
Игин пояснил свой вздох:
–Мошка, обычно, не лезет внутрь помещений. Наружи жрёт, а внутрь – ни-ни. А тут… Видимо, вы, москвичи, вкусно пахнете…
Александре стало смешно:
–Свежее мясо?!
Игин тоже заулыбался (вот и возник контакт):
–Вроде того…
–Понятно, – Александра задумалась над первым вопросом – он решит многое, от него зависит ход беседы. О чём же спросить? Всё, неожиданно, вылетело из головы… Что это с ней?! Повернуть Игина к взаимоотношениям с Прозоровским? Нет, надо отодвинуть на время свои предложения, пусть Игин выведет разговор в удобное ему русло, тогда Александра легко наставит порогов и омутов, которые слижут с лица Игина напускную вежливость. – Скажите, Владимир Исаич, обстановка на базе была нормальная?