– Три дня назад гражданка Петренко продала мотоцикл за триста долларов,– сообщил Горелов.– Имя покупателя, его адрес ей неизвестны, она в глаза его не видела. Сделка совершена через посредника по имени Ванька. Торгует на рынке запчастями. Он у нее взял мотоцикл и техпаспорт. Рынок закрыт, придется с утра продолжить поиск.
– Замечательно! – с азартом воскликнул майор. – Уж посредника мы, наверняка, разыщем, а через него выйдем и на покупателя. Так держать, Виктор! Но не слишком зазнавайся. У меня тоже есть кое-какие ценные соображения по этому поводу.
– Какие, интересно знать?
– Главная причина, на мой взгляд, в разделе собственности. В фонде госимущества то ли сознательно, то ли случайно допустили промашку. Пансионат «Лазурь», как незавершенный объект с готовностью 85 процентов, следовало выставить на аукцион. Заранее о торгах объявить через газету или по радио. Кто больше дал, тот бы и стал владельцем, городская казна от этого бы выиграла. Были бы финансы на погашение задолженности по зарплатам учителям, медикам и работникам культуры, которые часто бастуют, а кое-где даже объявляют голодовки.
Аристов, хорош гусь, попытался переиграть потенциальных конкурентов и был, близок к этому. Ему оставалось с представителем НПУ Цуклиным подписать документы о купле-продаже объекта. Перевести незначительную, заведомо заниженную сумму на банковский счет. Я внимательно изучил содержание его папки.
В последний момент Аристову помешали. Наверное, прежде были угрозы, но он не придал им значения, не обзавелся охраной. Надо по этому поводу опросить вдову Нинель Львовну.
– Наверняка еще кто-то мог претендовать на этот привлекательный для бизнеса объект? – спросил Горелов, строя версии.
– По моим сведениям, пока что два человека. Директор малого частного предприятия «Прогресс» Чернецкий Яков Моисеевич и зам. начальника одной из торговых фирм Вайнбрук Людвиг Борисович, возможно и другие конкуренты, действующие по волчьим законам. Кто именно причастен к убийству, предстоит выяснить.
– Ты уверен, что кто-то из них, а не другие подставные лица? – засомневался капитан. – Может Аристов случайная жертва, а киллеры охотились на Калюжного или Цуклина?
– С коммерческой точки зрения, наличия капитала, недвижимости, Калюжный и Цуклин не представляли большого интереса. Я исхожу из того, что, где вращаются большие деньги, где сталкиваются интересы, там не исключен криминал. Если, конечно, враждующие стороны не пойдут на компромисс. Алчность, стяжательство и зависть, нередко, лишают рассудка и ослепляют. Думаю, что это как раз тот случай. Главной мишенью в этой кровавой разборке все же был Аристов.
– У него могли быть и другие конкуренты.
– Вполне с тобой согласен. К сожалению, мы недостаточно знаем и изучаем криминально-предпринимательскую среду, отношения, связи, нравы. Надо активно внедрять туда своих ребят, доверенных лиц, чтобы владея оперативной информацией, бить не по «хвостам», а работать на опережение, на профилактику заказных убийств.
– Задержаны ли подозреваемые? – спросил Горелов.
– Увы, пока нет веских оснований. Но со слов сторожа Карнауха, известно, что Аристов и Чернецкий неделю назад встречались на объекте. Что их свело, пока трудно сказать. Почему вместо Чернецкого оказался Калюжный. Это наводит на мысль, что ему стало известно о готовящейся акции. Возможно, он сам приложил к ней руку, в смысле организации? Дело в том, что еще год назад у Якова Моисеевича были самые серьезные намерения взять «Лазурь» в аренду с правом выкупа.
Но вскоре его энтузиазм угас, либо капитала не хватило. Ни для кого не секрет, что чиновники во главе с мэром, свившие осиное гнездо в горсовете и исполкоме, дерут с предпринимателей три шкуры, а те потом, завышая цены на товары и услуги, отыгрываются на простых гражданах. Одним словом, ни чиновники, ни коммерсанты, создавшие систему поборов, в накладе не остаются. За все из тощих кошельков расплачиваются законопослушные граждане.
Но речь сейчас не о них. Дойдут и до коррупционеров когда-нибудь руки, будь на то политическая воля президента и главы правительства. Чернецкого и Вайнбрука нам следует опросить в качестве свидетелей.
– Не спугнем ли их раньше времени? Если брать, то сразу, имея железные доказательства вины, – заметил капитан. – А то вдруг сбегут в страны ближнего или дальнего зарубежья.
– Некуда им бежать, семьи держат прочно, как якорь. Не бросит Чернецкий свое доходное предприятие.
– Тогда Людвига Борисовича надо напрячь?
– У него железное алиби,– ответил Зарубин.– Вторые сутки находится в командировке в Львове. Так что придется, пока Чернецкого осторожно, но верно брать в ежовые рукавицы. Он все эти дни находился в городе. Следует изучить его деловые и неформальные связи. Попытаюсь у прокурора добиться санкции для установления наружного наблюдения, прослушивание телефона. Авось проколется.
– Не торопимся ли?
– Мы и так утрачиваем инициативу, – возразил майор. – Главное – натиск, чтобы по «горячим следам»…
– При такой спешке, полезной при ловле блох, не сбиться бы нам на ложный путь, – предостерег Виктор.
– Не собьемся! – с оптимизмом ответил Зарубин. – Быстрее избавься от пессимизма и сомнений.
– Я все подвергаю сомнению, таково мое правило,– напомнил капитан. – Верю только неопровержимым фактам, доказательствам.
– Доказательства накапливаются. На пустой пачке сигарет” 555” Дрябин выявил отпечатки пальцев, сделал оттиск. Идентичных отпечатков в нашем банке дактилоскопии нет,– сообщил следователь.– Значит, преступник впервые наследил, видимо, по неопытности.
Теперь надо дождаться заключения баллистической экспертизы. Ясно одно, что киллеры допустили роковую ошибку – не сбросили автоматы на месте преступления. Их подвел старый мотоцикл. В противном случае нам бы не удалось получить зацепку.
– Петренко сообщила, что ее сын Роман лихачил на «Яве». Может он и доконал мотоцикл.
– Слушай, а ведь продавца запчастей мы реально можем разыскать, не дожидаясь утра, – вдруг осенило Зарубина.
– Каким образом?
– Вспомни, кто на нашем рынке отделением милиции руководит?– заметил Валерий.
– Рафаэль, Рафик Варганян, майор.
– Он там всех торгашей, спекулянтов, как облупленных знает, и они его за версту чуют. Среди цыган, кавказцев и другого люда Варганян большой авторитет. Звони ему на квартиру. Он уж точно знает, где обитает этот неуловимый Ванька-встанька. Не будем терять время, оно сейчас работает на преступников.
В списке сотрудников милиции Зарубин отыскал домашний номер телефона Варганяна. Виктор поднял с рычага трубку, набрал номер, и услышал голос с характерным акцентом:
– Майор Варганян на проводе, у аппарата.
– Извини Рафаэль, тебя беспокоит капитан Горелов.
– Какой извины, нэ нада, дарагой, Рафик поможыт.
– На рынке запчастями торгует некий Ванька, высокий и тощий, как жердь, лицо конопатое…
– Не говоры дальше, знаю,– остановил Варганян.– Фамилия у него под стать внешнему виду – Жердев.
– Назови его адрес.
–Дам тебе адрес,– в голосе майора чувствовалось удовлетворение от того, что он помог товарищу. По шелесту Горелов понял, что Рафик перелистывает блокнот, потом назвал адрес.
– Что он натворил? – поинтересовался Рафаэль. – Очередную женщину завел? Его жена Наталия жаловалась, что Иван изменяет ей, часто дома не ночует.
– По другому поводу, – успокоил Виктор.– Купил он у одной гражданки «Яву», надо разобраться. Спасибо за информацию.
– Всегда к услугам, дарагой,– охотно ответил Варганян.
– Ну, что, полуночник, вперед,– улыбнулся Зарубин. Они вышли из кабинета, вызвали дежурный УАЗ. Назвали милиционеру-водителю адрес Жердева, и машина тронула с места. На город опустились холодные сумерки, в разводьях темных туч блистали звезды. Но Зарубина и Горелова занимали в этот момент земные заботы.
5. Выход на свидетелей
1
Подъехали к пятиэтажному дому. Водитель-сержант остался в машине, а Зарубин и Горелов вошли в тесный с разбитыми дверями подъезд. На ощупь по лестнице поднялись на третий этаж, где по всем признакам находилась квартира Жердева.
С верхней лестничной площадки проникал тусклый свет. Плитка у дверей была выщерблена. Капитан взглянул на номер и, убедившись, что не ошиблись, нажал на кнопку звонка. Минуты через три внутри послышались шаркающие шаги и сонный женский голос спросил:
– Кто, чего надо?
В следующее мгновение появился светлячок “глазка”.
– Милиция, – властно ответил следователь.
–Покажите документы, в то еще какие аферисты-грабители. На ваших лицах не написано, кто такие?– потребовала женщина. Оценив ее бдительность (сами ведь через газету и радио поучали горожан не открывать двери незнакомым лицам), майор развернул и поднес к “глазку“ удостоверение.
Он предполагал увидеть пышную, как роза женщину и был обескуражен, когда, отцепив цепочку перед ними предстала дама в комнатных тапочках на босу ногу, худая, как подросток.
Смутилась, запахивая полы старого выцветшего халата и пряча тощую вислую грудь. Жидкие светлые волосы на голове были завиты на бигуди. Женщина, осознавая свой неказистый вид, взирала большими карими глазами на ночных визитеров. При ближайшем рассмотрении ее лицо не утратило былой красоты и наивности, было типично для облика худосочной балерины или актрисы.
– Вы и есть Наталия Жердева? – обратился к ней Горелов.– А где ваш муж Иван? Позовите его.
– Муж объелся груш, – произнесла она бледными губами.
– Каких еще груш? – удивился Зарубин.
– Присказка есть такая,– жалко улыбнулась Наталия. – Нахлестался, наверное, и бродит, как мартовский кот.
– И вы ему позволяете? – спросил Виктор.– Другая бы жена скандал устроила, выгнала за порог.
– Надоело, – махнула женщины тонкой худой рукой.– Что я, сыщик, чтобы за ним по пятам ходить. Догуляется морда конопатая, СПИД, сифилис или гонорею подхватит. Тогда приползет, как пес побитый. Господь воздаст по заслугам.
– А как же дети? – попытался развеять ее печаль капитан.
– Бездетная я, – вымученно промолвила Жердева.– После первого аборта. Это он настоял и всю мою жизнь исковеркал. Я мечтала в театре выступать, соблазнил змей-искуситель. Гуляет, пьет, хоть бы в ЛТП его отправили, закодировали и капсулу вшили.
Чувствуя, что эта исповедь надолго, Зарубин сухо спросил:
– Где он сейчас может находиться?
– В общежитии стройтреста. Краля его там пригрела,– хмуро ответила женщина. – Что он еще натворил? На пятнадцать суток или в медвытрезвитель его посадите, хоть отдохну от скандалов.
Извинившись за поздний визит, они удалились.
– Вместо того, чтобы спать, мы выслушиваем семейные драмы, – произнес майор. – Дело надо довести до конца. Едем в общежитие.
Входные двери трехэтажного общежития заперты. С трудом удалось поднять вахтершу – грузную с ленивой походкой женщину. Весь ее облик с надменно поджатой нижней губой и заспанными оплывшими жиром глазами выражал крайнюю степень недовольства.
– Почему в доверенном вам общежитии в столь поздний час посторонние граждане?– официальным тоном спросил Зарубин, показав удостоверение сотрудника милиции. – Кто вам позволил нарушать режим общественного места?
– Это кто же посторонний? Что вы городите-хороводите? – в тон ему, не оробев, грубым мужским голосом ответила вахтерша и как монумент преградила дорогу.
– Иван Жердев.
–Какой же он посторонний,– секунду назад каменное лицо женщины расплылось в добродушно-ехидной улыбке.– Он, почитай, здесь каждую ночь проводит у своей зазнобы. Любовь у них с Эльзой, как у шекспировских Ромео и Джульетты.
– В каком они номере? – спросил следователь.
– Второй этаж, сороковая, только я вам ничего не говорила,– засуетилась вахтерша.– Сами нашли, вы милиция – все знаете, от вас никаких секретов не утаишь.
– Что ж вы, гражданка, поощряете разврат, в общежитии устроили притон?– упрекнул ее майор.
– Вы бы сами попробовали удержать Ивана. У него глаза кровью наливаются, прет и орет, как бык, все на пути сметая, – сказала она.– Вы уж пожалейте меня. Сексуальная революция, все взбесились, заложат за воротник и спариваются, ни стыда, ни совести…
– В следующий раз вызывайте наряд милиции,– посоветовал Зарубин. По сбитым ступеням лестницы они поднялись на второй этаж. Горелов постучал в дощатую, выкрашенную в темно-коричневый цвет, дверь. Тишина, видимо, затаились. Капитан постучал настойчиво и в комнате не выдержали.
– Какого черта! Я занят,– раздался угрожающий рык.
– Милиция. Проверка паспортного режима. Открывайте, а то взломаем дверь кувалдой,– предупредил Виктор.
В комнате шум, приглушенные голоса. Заскрипел ключ в замке, дверь приоткрылась и на фоне окна, как на кинопленке проявилась долговязая фигура мужчины с голым торсом, в семейных трусах.
– Ну, вы, блин, мужики и даете! Вздумали в полночь паспорта проверять, – возмутился Жердев.– С женщиной пообщаться мешаете. На рынке от Рафика нет покоя, здесь вы вторгаетесь в личную жизнь. Никакой свободы, никакой демократии. За что боролись, глотку драли?
– Заглохни, демократ базарный, – осадил его Зарубин.– Ты почему общагу в блат-хату превратил, женщин насилуешь? Хочешь срок за содержание притона схлопотать?
– Что вы, мужики, какая блат-хата, какой притон? Мы с Эльзой об искусстве, литературе и живописи беседуем.
– Ладно, Казанова, половой разбойник, живо собирайся, поедем! – оборвал его тираду следователь. Успеешь еще женщине надоесть, искусствовед. Это ж надо такое придумать, об искусстве он среди ночи ведет светские беседы.
– Согласен утром, а сейчас меня ждет Эльза, – заупрямился Жердев. – Вы не имеете права нарушать покой.
– Тебя ждет Наталия со скалкой в руке, – напомнил капитан.
– А-а, язва старая, худая, ребристая, как стиральная доска,– замахал он длинными руками.– Сухая, как вобла…
–Ну-ка, прикуси язык. Отдохнешь в медвытрезвителе,– предложил альтернативу Зарубин. – Или очень близко познакомишься с ПР-72 за пошлость и оказание сопротивления работникам милиции.
– Не-е, вытрезвитель не надо, – присмирел Иван. – Там мерзкий запах, у меня от него аллергия.
– Хватит паясничать, Иван,– встряхнул его за плечи следователь– Признавайся, ты у Екатерины Петренко мотоцикл покупал?
– Что с того? – протрезвел Жердев и, нехотя, ответил.—Да, покупал драндулет.
– За сколько?
– За четыреста долларов.
– Петренко сообщила, что за триста,– подсказал Горелов.
– У нее старческий склероз, – невозмутимо ответил Иван.
– Выясним у кого склероз и кто мошенник? – заметил Виктор. – Собирайся, покажешь, куда отогнал «Яву».
Поняв, что легко не отвертеться, Жердев, скрипя сердце, согласился.
– У тебя не горит, всегда успеешь, а у нас служба такая,– объяснил Валерий. – Время упустим, и ищи ветра в поле. Так что не обессудь, Эльза никуда не денется, только сильнее любить будет.
– Женщину надолго оставлять рискованно, – возразил Иван.
– Но ты же без всяких опасений оставляешь Наталию в одиночестве? —упрекнул его Виктор.
– Кому она теперь нужна, старая кляча, ухватиться не за что,– досадливо произнес он.– В молодости красавицей была, а сейчас, словно египетская мумия, одни кости да ребра, никто на ее прелести не позарится.
– Не мучил бы ты несчастную женщину, разошелся по мирному,– посоветовал капитан.
– Нет уж, дудки! Кто меня кормить, обстирывать будет, да квартира ей принадлежит. Лохов нет. Она и сама помышляет, как меня вытурить. Рафику наябедничала о моем образе жизни.
– Бессердечный ты, Жердев, – строго сказал Зарубин. – Если и дальше будешь над законной женой издеваться, распутничать, то велю оформить тебя в ЛТП. Там тебе быстро мозги вправят.
– Не надо, начальник, я все понял,– встревожился бабник, и покорно последовал за офицерами.