глава 2
Избранные поколения
Екатерина Надеждина относилась к очень интересному, можно даже сказать, избранному поколению. Родилась в начале 70-х годов XX века. В разгар эпохи брежневского застоя. Самое, как теперь считается, безмятежное советское время. Школу окончила в эпоху Перестройки. В студенческие годы увидела развал СССР и сопутствовавшую этому смуту. Все «интересные» времена прошли перед глазами.
Таким образом, Катино поколение успело вырасти в СССР, застать все этапы перехода к новой России, будучи уже достаточно взрослым, чтобы помнить и судить о прошлом, сверяя рассказы с собственным опытом. И в то же время, в эпоху перемен это поколение было ещё достаточно юным для яркости и быстроты восприятия происходящего и энергичного вхождения в новую жизнь.
Впрочем, наша героиня относилась к той части соотечественников, которые по личному складу не имели шансов вознестись на новорусской волне к вершинам успеха, как его стали понимать в 90-е. Очевидно, «не так была воспитана». Катя всегда не любила эту фразу. Говорила: «На воспитание, как на дрессировку, ссылается тот, кто не имеет своего мнения и не работает над собой. Я же делаю то, что соответствует моим взглядам». Но в данном случае, да простит нас Катюша, потому что влияние воспитания, среды или генов, явно, просматривается.
Катин отец – Надеждин Геннадий Васильевич – был убеждённым коммунистом. Честнейшим, скромным и ответственным до невероятности. Почти полтора десятка лет возглавлял партийную организацию одного из ведущих конструкторских бюро Ленинграда, работавших на оборонную промышленность. И никаких льгот и преимуществ за это не имел. В партии работал без отрыва от производства. Даже отчётно-перевыборные собрания проводил после окончания рабочего дня.
Отдельную квартиру долго не мог получить из-за партийной же должности. Когда подходила его очередь, являлась на приём какая-нибудь мамаша с младенцем:
– Уступите мне свою квартиру, Геннадий Васильевич, нам с малышом в коммуналке никак нельзя…
И Геннадий Васильевич уступал, хотя сам ютился в такой же тесной коммуналке с молодой женой и Катюшкой. Уступал неоднократно. До тех пор, пока из исполкома не пришёл ордер на его имя за личные заслуги.
Только тогда Надеждин признался жене, что квартиру могли получить уже раза три – не меньше. Он был счастлив, что теперь никто не попросит его уступить ордер. И что квартирка досталась маленькая: случись Надеждину оставить этот мир, к жене с дочкой никого не подселят – нормы площади не позволят. Он радовался, а жена – плакала.
Так Геннадий Васильевич, коммунист, парторг получил свою отдельную квартиру. На 57-м году жизни.
А заслуг у него было… И не только партийных.
Он был инженером-подводником от Бога. Ведущим конструктором, несмотря на отсутствие соответствующего высшего образования (только техникум). Зато опыт в машиностроении, ракетостроении, кораблестроении у него был колоссальный (говорят, одно время работал с Королёвым – основателем отечественного космического ракетостроения).
Из Северодвинска, где базировался советский подводный флот, приходили в конструкторское бюро «Малахит» телеграммы с просьбой прислать на сдачу лодки именно Геннадия Васильевича. Он приезжал один, без чертежниц и помощников. Он мог не вылезать из подводной лодки неделями, месяцами, пока не найдет решение и не доведёт до ума каждый узел конструкции. Бывало и так, что долгожданные идеи приходили ему во сне. Заказчики знали, что Надеждин ничего не упустит и всё сделает как надо, на самом высоком уровне.
Говорили, что там, на подводной лодке он получил радиоактивное облучение, и из-за этого ему, якобы, сделали полное переливание крови. Не знаем. Как-то он, действительно, ложился в больницу. Жена с дочкой навещали его. Но на вопросы «Что за обследование?» и «Какие процедуры?» – он отшучивался.
Сдержанность и крайнее немногословие, особенно по поводу работы, всегда были характерны для Геннадия Васильевича. Старая партийная привычка. Дочери он о себе вообще ничего не рассказывал. Катя всё, что знала о папе, узнала от мамы. А мама звала мужа «человеком в футляре». От такой сдержанности мимика Надеждина была настолько монументальной, что морщин на его лице практически не было до самой смерти, чему всегда удивлялись окружающие.
Но эта сдержанность – результат суровых условий жизни. Душа у Надеждина была тонкая и чувствительная. Катя помнит, как папа забирал её из детского сада и водил гулять на Елагин остров, кормил по дороге грецкими орехами. Собирал с ней новогоднюю ёлку. И нежно, любя целовал сонную дочку, совсем маленькую, каждый день, уходя на работу. И как девочка трогательно плакала от переизбытка чувств, когда папа возвращался из командировок.
Катя была его поздним и любимым ребенком от второго брака. С первой, московской женой Надеждин расстался давно. В воспитание сына, по её просьбе, не вмешивался (хотя алименты платил исправно). Но однажды уже взрослый сын явился внезапно. Студент, отличник, ленинский стипендиат! Можно гордиться! Геннадий Васильевич с молодой женой его радушно встретили (Катюша тогда была ещё младенцем). И за разговором студент проболтался, что бывает в Ленинграде каждый год у родственников.
Это был шок для Надеждина: каждый год сын был здесь и ни разу не зашёл к отцу, зная адрес?! Что ж сейчас явился?
Оказывается, компания парней флиртовала с девчонками. Слово за слово… Так и сели в самолёт из Москвы в Ленинград. А когда прилетели, то выяснили, что денег на обратную дорогу нет.
– У кого здесь родственники?.. Отец?!
И послали сынка за деньгами…
Обида для Надеждина была глубокая. Денег дал. Хотя сумма для них с женой была немаленькая, но заняли, собрали по соседям. Однако сына не пожелал больше видеть никогда. Катя брата так и не знала. Геннадий Васильевич был горд и непреклонен.
Умер он внезапно. Как умирают сильные, настоящие люди.
Никогда ни на что не жаловался. Не бывал на больничных. Даже карточки его не было в районной поликлинике. Умер за считанные секунды. Вышел из комнаты, якобы, поставить чайник на огонь. Видимо, чтобы не пугать жену и дочку. А когда они через несколько минут пошли следом, то нашли отца на кухне уже мёртвым. Это подтвердили и врачи скорой помощи, которые потом еще полчаса делали реанимационные процедуры, больше для очистки совести.
Надеждин умер за год до развала СССР. Может, так оно и лучше: убеждённому коммунисту тяжело было бы наблюдать то, что происходило со страной и миром после 1990 года.
Катя часто думала потом, что перед уходом эпохи всегда бывает много смертей. Высшие силы как будто специально забирают людей, очень искренне и прочно связанных с уходящей эпохой. Кому слишком чужды и болезненны будут грядущие перемены. Ангелы небесные как будто защищают эти души от ненужных им потрясений.
Если о своих предках со стороны отца (по причине его молчаливости) наша героиня не слышала почти ничего, то о родственниках со стороны матери (в связи с её разговорчивостью) Катя слышала даже очень много.
Дед её – Никита Петрович – в своей семье был фигурой культовой.
К слову сказать, Екатерина, имевшая неприятие ко всякого рода кумирам, а также уставшая от рассказов про деда (он умер, когда она была маленькой), со временем стала считать его просто сумасбродом. Тем не менее, другие его внуки и правнуки чуть ли не боролись за право назвать своих новорожденных мальчиков Никитой в честь знаменитого предка. И даже, говорят, обижались, если кто-то кого-то опережал на этом поприще.
Итак, со слов Катиной мамы, Никита Петрович мечтал стать либо великим артистом, либо великим полководцем. Наполеоном – ни больше ни меньше. А стал убеждённым коммунистом, одним из 20-титы-сячников, поднимавших сельское хозяйство страны после разрухи гражданской войны, и героем войны Великой Отечественной.
Прошёл её полностью. Не умея плавать, форсировал все реки. Не участвовал только во взятии Берлина, так как был раздавлен пушкой накануне и провалялся в госпитале в Чехословакии. Хотя до этого случая не был ранен ни разу! Видно, и правда, горячих да отважных пуля боится.
А сам Никита Петрович больше, чем пуль и снарядов, боялся, что детей его будут упрекать в трусости отца. Так и рождались чудеса стойкости. А смерть? Не самое страшное. В крайнем случае, многодетную семью погибшего героя страна заботами не оставит. Так считал Катин дед.
Воевал на легендарном Невском пятачке. За героизм, проявленный при освобождении Ленинграда, Никита Петрович был награждён правом свободной прописки в нашей северной столице. Не воспользовался. Вернулся после войны на Урал.
Сколько было у деда наград – не перечесть! Одних только Личных Благодарностей Сталина (была такая редкая награда) – 74. Сейчас памятник Никите Петровичу стоит на аллее Славы в городе Челябинске.
А при жизни, судя по всему, Катин дед был человеком шумным. Любимцем женщин (и как только бабка его терпела?!), неутомимым рассказчиком (все кинофильмы знал наизусть), спорщиком и фантазёром. И балагуром, что уж греха таить. В детстве убегал из дома воевать на гражданскую (против белых, разумеется). Хорошо, красноармейцы вовремя поймали шалуна, уже в эшелоне, и отправили назад, к родителям.
Был неутомимым агитатором за советскую власть и борцом за интересы народа. Поэтому с отчётом в район Никиту Петровича (в бытность его председателем колхоза) жена отправляла в чистом белье: вдруг, расстреляют. Но Бог, которого Катин дед считал первым коммунистом на Земле, – миловал. И свои не расстреляли, и кулаки вилами не закололи (хотя старались).
Говорили, Никиту Петровича пробовали в чекисты, да не прошел он тест на болтливость в пьяном виде.
А коммунистом Катин дед был искренним. Наверное, даже романтичным. Надеждина глубоко уважал и восхищался им.
Много переживал Никита Петрович за те негативные явления, которые видел в партии и в стране. Много рассказывал семье о войне. Плакал по детям блокадного Ленинграда. И, к немалому удивлению врачей, уже тяжело больной раком, не умирал, пока не получил новый партбилет.
Любопытно, что такой человек был внешне очень похож на Гитлера. Да ещё и усиливал это сходство характерной косой чёлкой и усиками. Видимо, Никиту Петровича это забавляло.
Льготами и привилегиями он пренебрегал, как и Катин папа. Впрочем, это вообще всегда было характерно для окружения нашей героини. Геннадий Васильевич в своё время отказался собирать документы на полагавшуюся ему персональную пенсию: не захотел обивать пороги инстанций. А о том, что папа успел побывать на фронте, Катя вообще узнала случайно, уже после его смерти.
Ни один из прошедших войну родственников за льготами к власти не пошёл! И даже Катина первая учительница – малолетняя узница фашистских концлагерей – не стала оформлять компенсацию и умерла без привилегий.
Сколько таких?! Непривилегированных. Но избранных временем для настоящих больших дел! И потом смытых этим же временем в одну общую забытую человеческую массу…
Катюша родилась на рассвете в день осеннего равноденствия. Когда солнце будто зависает над Землёй и думает, куда ему направиться: назад к лету или вперёд к лету? (Это фигура речи. Движется, конечно, Земля вокруг Солнца. Школьники 20-го века это знали точно, в отличии от некоторых школьников 21-го. Хотя всё в мире относительно.)
И родилась наша героиня не по правилам. Её маму как роженицу старше 30-ти лет, наблюдали «светила» медицины особо тщательно. Кто-то готовил диссертацию и смело шёл на эксперименты. Результатом стали преждевременные роды, переполох врачей и специальный бокс для недоношенных. Однако видавшая виды медсестра шепнула Катиной маме, что ребеночек от природы крепкий, и посоветовала не отдавать его на попечение людей в белых халатах.
Какие чудеса выхаживания младенцев совершила Катина мама – теперь один Бог ведает. Но уже через год врачи с изумлением увидели совершенно здорового ребенка, не найдя в нём никаких признаков влияния медицины.
Так и вошла Катюша в жизнь – с хорошим генетическим багажом и стойким недоверием к защитам диссертаций вообще и представителям некоторых профессий – в частности.
Говорить Катя начала очень рано, в 9 месяцев. Считается, что это признак врождённых способностей. Однако и среда тому способствовала: Катюше было, у кого учиться. Её мама (дочь Никиты Петровича!) говорила прекрасно, по-учительски поставленным голосом и дикцией. И очень много.
Был даже такой курьёзный случай. Мама заговорилась с соседкой у подъезда. Возвращавшийся с работы папа, молча, на глазах у жены взял коляску с дочкой и увёз домой. Проболтав ещё какое-то время, увлечённая разговором женщина забыла о случившемся. И, распрощавшись с соседкой, не сразу поняла, где ребёнок.
Впрочем, однажды Катя потерялась по-настоящему.
Ей было года три. Семья гостила у родственников на Урале. Больших детей – Катиных кузин, – чтобы не мешали взрослым, отправили в парк на аттракционы. Катюша, конечно, осталась и болталась под ногами. Дядя, мамин брат, возьми, да скажи малышке:
– Иди в парк за сестричками.
И Катя пошла. Парк был рядом. Но она-то не знала дороги. И ушла в другую сторону. Шла, разглядывая город. Заходя во все магазины подряд.
Какой-то молодой мужчина заметил девочку, гуляющую без взрослых. И… отвёл потерявшегося ребенка в ближайшее отделение милиции. Там Катюшку и нашёл перепуганный родной дядя, чуть ли не убитый за свои неосторожные слова Катиной мамой.
Святое было время, когда незнакомцы отводили заблудившихся детей в милицию… В 21-м веке этот уральский город стал наркотической столицей России…
Екатерина Надеждина училась хорошо.
Ещё в детском саду она была «палочкой-выручалочкой» для воспитателей на всех праздниках, потому что знала огромное количество стихов и охотно их декламировала. Мамина школа! А может, гены демонстративной личности, доставшиеся от деда? Или склонность к учебе от прадеда, служившего, говорят, инспектором народного образования в царской России?
Однажды в раздевалке детского сада, когда мама с трудом собирала домой скачущую, как блоха, Катюшу, к ним подошла мама Катиного одногруппника:
– Так это Катя и есть?
– А что такое? – удивилась Катина мама.
– Мой сын заявил, что к ним в группу пришла новая девочка Катя. И она знает больше воспитательницы!
А накануне поступления нашей героини в первый класс произошел такой случай. Катюша ехала с родителями в троллейбусе. Семья возвращалась домой с покупками: первыми тетрадками и прочими школьными принадлежностями. Вагон был набит галдящей ребятнёй. Какая-то древняя старушка оглядела эту шумную ватагу и показала на Катю:
– Вот эта девочка будет учиться лучше их всех.
Так и вышло. И хотя круглой отличницей в школе Катюша не была, но, перефразируя Фигаро Пьера Бомарше, можно отметить, что её знания и потенциал были выше её школьных оценок. А кто из отличников может сказать о себе то же самое?
Катя была универсалом: физика, математика, литература, история, биология… Не было предмета, который был бы Катюше не по силам. Поэтому ей никогда не натягивали оценок, как натягивали их иным узкоспециализированным «отличникам» для выравнивания общей успеваемости. Скорее наоборот, иногда нашей героине оценки чуть занижали в воспитательных целях: чтобы не ленилась, «выезжая» на уроках за счёт хорошей памяти и способностей.
Неровности в учёбе возникали ещё и оттого, что Катя была натурой очень увлекающейся и эмоциональной. Зная свою слабость, она старалась внимательнее учить те темы, которые ей не нравились. Лучше готовилась ответить тем учителям, с которыми сложнее складывались отношения. Поэтому нелюбимые предметы наша героиня часто знала лучше любимых. Сложные лучше простых.
Впрочем, между любимым и нелюбимым порой такая зыбкая грань. И зависит она от таких, казалось бы, мелочей… Настроение можно создавать или разрушать тончайшими нюансами и деталями.