Я страстно желал помочь своему любимому существу, которое растворилось в этой зелени, в этом воздухе, в солнечных лучиках, пляшущих на резной листве…
Очень скоро прилетели две синички и уселись на ветку передо мной. Они радостно чирикали, прыгали по тонкому прутику и вертели головами… Вдруг одна из них спорхнула вниз, прямо на земляной холмик, схватила какого-то светлячка ― в тени кустов мигнул изумрудом его крохотный панцирь ― и мгновенно взмыла ввысь!..
Я задрал голову, но увидел лишь тёмную тень, быстро растворившуюся в ослепительном небе… «Он принял душу Макса на небеса!» ― вспыхнуло в мозгу.
У меня словно камень упал с души, стало легче дышать, и неизбывная горечь размывалась в окружившей меня зелени, смешанной с божественно чистым солнцем.
Я тут же развернулся и пошёл прочь, будто опасаясь утерять то чувство умиротворения и радости, которое снизошло на меня.
Потом я частенько гулял в этом парке, вспоминая Макса, и надеялся, что умиротворение будет вечным, а тоска и боль со временем угаснут.
Да, они угасали… Но вдруг накатывала волна, и с новой силой хоровод мыслей и настроений закручивал меня ― для этого было достаточно бросить взгляд на куст, в котором прятался Макс, когда мы играли в прятки, или увидеть изодранный его клыками ясень.
Вот и сейчас: я сел на сломанную скамейку, где так любил пить пиво, гуляя с Максом.
Я откупорил банку и почувствовал, что кто-то присел на другой конец лавки: слышно захрустел кожаный плащ.
Махачкала мусульманский город, поэтому увидеть пьющего человека на улице ―невероятно. На скамейках мужчины обычно играют в шахматы или обсуждают то, что недавно прочитали в газетах. Мамаши толкают перед собой карапузов, которые неуклюже перебирают кривыми ножками, а другой рукой катят пустые коляски…
Полагаю, никто бы не возразил, пей я тихо на лавке пиво, но почему-то не поднималась рука хрустнуть крышкой, откуда с предательским шипением вдруг поползёт снежная пена… Казалось, ты голый среди одетых людей.
Поэтому я предпочитаю густые сумерки и сломанную скамейку в тупике парка, куда не забредают мамочки с карапузами и не чахнут над клетчатыми досками седые любители шахмат.
На этот раз я оказался не один.
Проигнорировав упитанного незнакомца, который развалился на краю лавки, я сделал глоток горького пива. В конце концов это моё старое место, почему я должен бежать.
– Не самое лучшее пиво, ― заметил мой сосед. ― Крепкое, конечно, да.
Я был расслаблен и миролюбив. И сделав ещё глоток, ответил:
– Цена. Три банки пива ― почти бутылка водки. Вкус, конечно, спиртяжный… Но бюджет не страдает.
– Вы скрытый пьяница? ― поинтересовался собеседник.
Ответ был такой же бесцеремонный:
– Лучше быть скрытым пьяницей, чем открытым идиотом.
Собеседник тяжело привстал, сел на краешек всей тушей, и развернулся ко мне: шляпа с полями, надвинутая на глаза, скрывала его лицо.
– Не хорохорьтесь, ― сказал незнакомец. ― Вы потеряли друга и вам кажется, что вы имеете право плеваться во все стороны. Вы сейчас очень жалеете себя, а это прямой путь к агрессии, к саморазрушению.
– О чём это вы? ― спросил я как можно безразличнее. Но внутри меня что-то зашевелилось… Что-то похожее на испуг.
– У вас умерла любимая собака. Я часто видел вас в этом парке ― очень милая ласковая собачонка… ― он замолчал, будто решая, куда двинуть наш разговор. ― Я хочу сделать для вас кое-что. Это важно. Я так думаю… Просто сейчас вы можете неправильно понять мои слова. Вам даже может показаться, что я шучу.
Я отхлебнул ещё пива и попытался уловить подвох в его словах. Посмотрел повнимательнее, но лица так и не разглядел, только край щеки и ухо смутно высвечивались от тусклого фонаря.
– Не бойтесь, я ещё не сошёл с ума от горя, ― ухмылка заиграла на моих губах. ― Если вы станете неприятны, я просто встану и уйду. Вот так! ― я вытряс в рот остатки пива, со скрежетом смял в кулаке алюминиевую пустышку и швырнул в урну.
Незнакомец безучастно посмотрел в урну, на меня и покачал головой:
– Больше не пейте. Нужны свежие мозги и хорошее владение телом. Вестибулярный аппарат и ощущение окружающего пространства должны быть близки к идеальным. Или хотя бы нормальными, ― его рот растянулся в какой-то старой, знакомой улыбке.
На этих словах толстяк будто бы специально повернулся к фонарю ― и я увидел СОБСТВЕННОЕ ЛИЦО! Несколько секунд я вглядывался, очевидно, пытаясь разгадать чью-то злую шутку, кто смог так мастерски загримироваться… Но чем больше вглядывался, тем яснее понимал ― это моё лицо!.. Единственное, это лицо было старше оригинала лет на пятнадцать: из ноздрей торчали волосы, под глазами морщинистые мешки, второй подбородок, как тесто, лез наружу воротника, из ушей торчали длинные седые волосы, как у старого чёрта, ― мерзость!
Незнакомец будто прочитал моё «восхищение» его внешним видом, и снова скрылся в тени.
– Что это было? ― спросил я, то ли его, то самого себя.
– Ваше лицо. Лет через десять-пятнадцать… ― незнакомец натужно вытаскивал свой плащ из-под толстых ляжек. ― Только не думайте, что вы ― это я. Или наоборот. Мы с вами вероятностные двойники, хотя и составляем одно целое.
Последнюю фразу он произнёс дружелюбно, и достал из кармана яблоко:
– Если мы будем кушать это яблоко, каждый свою часть, это значит, каждый будет кушать именно это яблоко, ― он с хрустом разломил спелый шафран и протянул мне половину. ― Если это яблоко разделить на тысячу кусков и раздать тысяче голодным, то все они будут есть одно и то же яблоко ― представляете!
– Гениально! ― я саркастично скривил рот, но к яблоку не притронулся. ― А вы не задумывались, что сейчас на Земле семь миллиардов человек вдыхают один и тот же воздух.
– Вот именно, ― подхватил мой двойник, хрустя сочной мякотью. ― Поэтому все мы являемся единым целым. Наши лица, пол, одежда, религия, физические отличия друг от друга ― это всего лишь условность… ― он на секунду задумался. ― Даже не условность, мы все являемся вероятностью одного и того же. Множеством вероятностей.
– Спасибо, я где-то уже читал об этом… Мы все являемся сном Будды, а Будда, сон Кришны, ― пытался я достать из памяти что-то теософское и наукообразное, дабы не ударить в грязь лицом. ― Всё ― пустота!
– И да, и нет, ― ответил незнакомец. ― Мне впору эти брюки, но это не значит, что они часть моего тела. Я наслаждаюсь вкусом горького пива, но разве это пойло часть меня? Всё вокруг: одежда, люди, секс, мой пенис, пиво, копчёные крылышки ― всё это позволяет мне быть самим собой! Благодаря этому, из вероятности я становлюсь реальностью. Да, да, не обязательно сочинять «Yesterday» ― плевать! Можно просто обжираться салом с водкой и жареной картошкой, бить морду соседу и требовать от жены секс с небольшой дозой здорового извращения. Самое главное, ты существуешь!..
Конец ознакомительного фрагмента.