– День к закату, – потащил он меня к двум креслам и столику в углу. – То да сё. Коньяк?
Он выглядел старше, говорил, не останавливаясь, будто торопился, я едва успевал отвечать.
– Маркела давно видели?
– Маркела Тарасовича?
– А я часто у них гощу. Как забыть? Родные места. От Каримова привет. Знакомы с первым секретарём? Слышал, были там зимой, а не зашли?
– У вас мама там?..
– И не говорите. Тащу в город – бесполезно. Упёрлась. Старые люди, знаете ли… – смолк на миг, потянулся к сейфу. – У нас в вэпэша поговорка ходит, не слыхали? Одно люблю: замужнюю и по рублю.
Он расхохотался без радости, скрипнул ключом могучего замка.
– Вэпэша, это?..
– Высшая партийная школа, четыре года отбухал. Лучшее время моей жизни! – Достал яркую бутылку, два фужера – полушария на длинных хрустальных ножках, коробку конфет; плеснул метко до половины, поднял свой ко лбу. – Ну, будем! За знакомство!
Выпив и сунув конфету в рот, рванулся к двери, приоткрыв, крикнул:
– Светлана, закрой нас, когда будешь уходить. – Возвернулся и упал в кресло. – Вы располагайтесь. Как коньяк? Аромат – прямо с Арарата!
И неожиданно смолк, откинулся на спинку кресла, прикрыв веки, словно чего-то дожидаясь, вслушиваясь в себя; бледное лицо медленно зарозовело.
Коньяк действительно покорял, был мягок, тягуч и душист. Я внимательнее разглядывал стены. Портрет вождя над столом, знамя в углу, плакат-календарь у книжного шкафа, верхние две полки в местных сувенирах, на остальных ровные в один могильный цвет томики «В. Ленин. Сочинения».
– Вэпэша – незабываемое время! – Он плеснул в фужеры новую порцию. – У вас юридический? А у меня их два! Но скажу вам, такая школа! Во всех смыслах! Давайте за альма-матер! Всем обязаны!
– В Саратове?
– Там, – он спохватился, сбегал в приёмную, принёс чашки с кофе, затем тарелку с нарезанным лимоном. – Прокуроры мне представлялись сухарями, казёнными людьми. А Маркел!..
– Казёнными дома бывают.
– Тюрьмы? Ха-ха! – он зло залился смехом. – Вот ваш юмор! Прорезался.
Что-то он быстро пьянел… Мне вспомнился странный запах кофе.
– Неужели Маркел Тарасович сформировал у вас такое представление о прокурорах?
– Бобёр – человек! – он так и произнёс доверительно, разомлевшим басом, капельки пота блеснули на лбу, он небрежно смахнул их. – Особая личность! Это не Каримов. Слушайте, как вы с ним уживались? Вы курите?
– Бывает.
– А я закурю, – он снова полез в сейф, пачка, которую небрежно бросил перед собой на столик, пестрела английскими буквами. – Каримов свинья. Ничтожество! Водил, водил меня за нос. А ведь толком так и ничего… Я ему про отца, а он мне за Борданова – кто да кем?
Конец ознакомительного фрагмента.