Зула обеспокоено взвизгнула и помотала головой, Шах вскочил, бросил взгляд на оконце, за которым металась в горячке женщина и, сделав вокруг себя три круга, снова улегся на широкие доски крыльца, обреченно закрыв свои умные глаза.
Как ни странно, Андрей понял, чем взволнованы собаки. Он потрепал по загривку Шаха, провел ладонью меж ушами Зулы.
– Зря волнуетесь, – сказал он тихо, – такого, как с Региной, не будет. Слово даю.
Собаки никак не отреагировали на его слова, и Андрей, постояв в задумчивости еще минуту, открыл дверь в темные сени. Через несколько секунд в доме загорелся свет настольной лампы у постели больной. Смотреть, как плавно входит блестящая игла в тело женщины, собаки не стали. Они дружно поднялись и бесплотными тенями растворились в темноте. Им следовало позаботиться о свежем мясе для себя и хозяина. Кроме того, ночная охота захватывает, реализует древний охотничий инстинкт прародителей собак. Такая охота будоражит кровь, обостряет чувства, закаливает тело. А жирная тушка пестрого петуха будет лучшей наградой за труды.
Скользнувшие между деревьями тени приостановились на мгновение, отметив, как замер вдруг лес, уловив присутствие серых охотников, а затем исчезли, не потревожив лапой ни тонкой веточки, ни засохшего листика.
Всю ночь Андрей не отходил от больной. Он не был медиком, но за десять лет рядом с Жанной кое-чему научился и знал, что существуют кризисы в болезни, после который или человек идет на поправку, или ему становится совсем худо, вплоть до летального исхода. Именно такой кризис и наблюдал он этой ночью.
Еще два дня назад Андрей догадался, что горячка его гостьи вызвана не столько простудой, сколько нервным потрясением. Он мог предположить, что женщина переохладилась, тем более в такой не по сезону легкой одежде. Ну, скажите на милость, как не замерзнуть, когда подошвы модных сапожек чуть толще бумажного листа? А белье и вся прочая одежда, которая вполне годится для теплого помещения, а никак не для предзимнего леса! Вот уж истинно: форс морозу не боится! А ему теперь мучайся, вытаскивай её из горячечного бреда, прислушивайся к длинным тирадам. Вон опять заговорила.
– Кира…нельзя так…я ничего не успеваю…где моя ручка? Бориса нет дома…ну сколько тебе говорить…мне пора…
Женщина продолжала жить той жизнью, из которой её вырвали, но она еще не знала об этом. Она не догадывалась, что стала дальше от Москвы, чем была до того момента, как решилась сократить пусть до железнодорожной станции, пройдя через глухой угол. Не догадывалась, что её разыскивает не только милиция, но и друзья, знакомые, родные. Кому придет в голову искать её за тридевять земель, в чаще леса, в доме лесника? Еще один без вести пропавший человек, прозвучало в милицейской сводке, а родным и близким оставалось надеяться лишь на чудо.
Под утро жар заметно спал, женщина покрылась сильной испариной, бред прекратился, и Андрей, успокоенный тем, что кризис миновал, а больная стала ровно дышать, решил поспать хоть часик. Но когда он проснулся и испуганно подскочил с лавки, где спал на старом байковой одеяле, в окна уже вовсю били лучи солнца.
Жилин на цыпочках подошел к постели. Ресницы больной чуть трепетали, подергивались губы, словно хотели улыбнуться или сказать что-то веселое, пальцы теребили край одеяла.
– Как вы себя чувствуете? – чуть слышно спросил Андрей, чтобы не испугать женщину.
Ресницы дернулись сильнее и медленно разошлись, открывая светло-серые глаза. Первое, что они увидели, было заросшее бородой лицо, густые широкие брови, три глубокие бороздки на широком лбу и седой ежик на голове. Сосредоточившись на лице, женщина отметила длинный шрам, идущий от внутреннего уголка левого глаза через переносицу, а дальше через правую щеку до самого уха. Шрам был старый, заживший и заметить его можно было, лишь внимательно приглядевшись, да на близком расстоянии. Под густыми бровями обнаружились темно-карие глаза, вокруг мелкие морщинки, а среди густой поросли бороды крепко сжатый рот с чуть оттопыренной верхней губой.
– Как вы себя чувствуете? – снова повторил бородач.
– Нормально, – разлепила губы женщина и улыбнулась. – Здравствуйте.
– Здравствуйте.
Глаза женщины забегали по потолку, по стенам, по залитым солнечным светом окнам.
– А где это я?
– У меня, – ответил бородач.
– А вы кто?
– Я лесник, Жилин Андрей Степанович.
Женщина опять улыбнулась.
– Здравствуйте, Андрей Степанович…
– Зовите меня просто Андрей.
– Неудобно, – смутилась женщина, – вы все-таки…пожилой человек…
– Мне всего-то сорок, – ответил бородач и погладил себя по лицу. – А бороду я к зиме отращиваю, чтобы теплее было.
– Как мило!
– А как вас зовут? – спросил Андрей.
Женщина открыла улыбающийся рот, готовясь произнести свое имя, но замерла.
– Меня зовут…ой…ха-ха-ха! Я что-то растерялась, просто голова кругом! – засмеялась женщина, но видно было, что ей не смешно. – Черт возьми! Я что свое имя позабыла?
Андрей внимательно поглядел на гостью. Она нахмурила лоб, как человек, пытающийся припомнить нечто важное, закусила в досаде губу и даже стукнула кулачком по постели.
– Помогите мне, – попросила она и протянула Андрею руку. – Я хочу подняться!
Мужчина взял маленькую ручку в свою огромную ладонь и тихонько потянул к себе. Женщина поднялась, но тут же со стоном закрыла глаза.
– Ой, – пискнула она и крепко сжала пальцы Андрея.—Голова кружится.
Жилин осторожно уложил женщину снова на подушку, сунул руку в глубокую миску с водой, достал оттуда тряпку, отжал её и положил на лоб больной.
– У вас, наверное, сотрясение, – предположил он, глядя в побледневшее женское лицо. – И не мудрено: на затылке кожа рассечена. А такое возможно от удара чем-то тяжелым и довольно острым. Например, молотком.
– Меня ударили молотком? – простонала женщина, не открывая глаз.
– Не знаю, но удар был сильным, и рана довольно глубокая.
Женщина потянулась рукой к голове, но Андрей перехватил её, с силой уложил назад.
– Не трогайте, – предупредил он. – Рану я промыл, наложил три шва и перевязал. Сегодня сделаем перевязку.
Больная решилась открыть глаза. Было видно, что ей нехорошо, наверное, голова кружится или тошнит.
– Попейте, – предложил Андрей. Он приподнял её немного и поднес к губам кружку с травяным отваром. Та сделала несколько глотков и жалобно посмотрела на него.
– Голова кружится, и в ушах звон. И комната качается…Мне пло-о-о-охо!
– Сейчас, сейчас, – опустил Андрей женщину на подушку. – Полежите спокойно, не разговаривайте и не открывайте глаз.
Он зашарил по столу, нашел ампулу с нашатырем, отломил кончик и смочил ватку. Сначала женщина не среагировала на резкий запах, но потом сморщилась и отвела лицо в сторону.
– Вот и хорошо, – заговорил Жилин. – Вам сейчас надо отдохнуть, а я пока сделаю вам укол.
– Укол?
– У вас все эти дни была высокая температура, и я вам колол антибиотики, – отчитывался Андрей. – Сегодня пятый день пошел…
– Пятый?
– Да, пять дней назад вас нашли в лесу мои собаки.
– В лесу? А…
– Не открывайте глаза! – предупредил Андрей. – И не говорите ничего. Я вам сам все расскажу.
Но прежде чем начать говорить, Жилин зарядил очередную порцию антибиотика и вколол женщине в мягкое место. Она никак не отозвалась на это, хотя тонкие пальцы так крепко сжали край одеяла, что костяшки побелели.
– Ну, вот и хорошо, – похвалил то ли себя, то ли больную Андрей. – Сейчас измерим температуру, попьем целебного чайку, и вы будете отдыхать.
– Вы обещали рассказать…
– Да, конечно, но это терпит.
Жилин встал со своего места, прошел к стоящей посередине печке-голландке, где на чугунной плите грелись эмалированный чайник и маленькая кастрюлька с отваром. Он налил в кружку отвара из кастрюльки, добавил кипятку и вернулся к столу. Из пол-литровой банки на столе Андрей добавил в кружку столовую ложку меда, тщательно размешал питье и наклонился над больной.
– Я вас немного подниму, а вы глаза не открывайте. Вот попейте, вам станет легче.
Жилин поднес кружку к губам женщины. Та сделала несколько глотков.
– Спасибо. Очень вкусно.
– Вряд ли, – хмыкнул Андрей. – Но зато полезно: считай, такой же антибиотик, только внутрь надо принимать. Любую заразу убивает.
Женщина вдруг подняла руку и потрогала повязку на голове.
– Болит? – забеспокоился Андрей. – Может, обезболивающий укол сделать?
– А у вас тут целая больница? – в свою очередь спросила гостья, не открывая глаз. – Странно…
– Что странно?
– Странно, что я с вами разговариваю, а слова против моей воли выскакивают.
– Как это?
– Не знаю, говорю, а сама пытаюсь вспомнить, как меня зовут. Причем, говорю, не думая, а то, о чем думаю, никак не приходит.
Андрей сел у постели больной, взял её за руку.
– Ничего, все будет нормально. Просто вы еще слабы, да и удар по голове…
– Вы считаете, что был удар? А может, я сама упала?
Мужчина на мгновение задумался, а потом убежденно проговорил:
– У меня большой опыт в таких делах…Служил в Афганистане, сколько лет в лесу живу, насмотрелся всякого. И могу отличить, где человек сам ударился, а где его ударили. Вашу голову разбили, и я бы предположил, что удар был нанесен со всей силы, можно сказать, профессионально. Убивать вас не хотели, но вырубить, это да.
– Зачем?
– Ну-у-у-у, вам лучше знать.
– Конечно, лучше, – печально произнесла больная и вздохнула, – но я не знаю. Даже вспомнить не могу, как меня зовут.
Женщина открыла глаза и посмотрела на Андрея.
– Мне память отбили. Такое может быть?
– Не знаю, – честно ответил Жилин. – Я в Афгане контузию получил, так две недели не говорил, только мычал. Врачи подумали, что таким и останусь, а я заговорил. Правда, иногда забывал простые слова, заикался как-то. Но потом все прошло. Вот и у вас пройдет.
– Правда? – с надеждой поглядела Андрею в глаза женщина.
– Без проблем.
– Тогда расскажите мне, как я здесь очутилась, – попросила женщина и добавила, – мне сесть хочется.
– А может, не надо, вдруг голова закружится.
– А мы потихоньку.
– Ну, давайте.
Андрей осторожно приподнял женщину, подсунул ей под плечи подушку, чтобы было удобно. Сам он устроился на широком табурете, не рискнув сесть на кровать, на которой расположилась больная.
– Меня дома не было, когда вы появились здесь, и я голову ломаю, откуда вы здесь. Случайно в этот лес не попадешь. Не с самолета же вы свалились?
Женщина потерла забинтованный висок.
– Я смутно помню какой-то поезд. Это было очень важно для меня. Мне кажется, я ехала на поезде.
–Ну, это вряд ли, – с сомнением в голосе проговорил Андрей. –Ближайшая ветка железной дороги в пятнадцати километрах отсюда, а до ближайшей станции все тридцать наберется. Не выпрыгнули же вы из поезда на ходу.
– Не на ходу, – уставясь в одну точку, проговорила женщина. – Поезд стоял, а мне хотелось пить. Точно! – воскликнула она. – Я хотела пить, а вода была рядом. Я потянулась…
– И что? – затаив дыхание спросил Жилин.
– Не помню, – оживление на лице женщины погасло. – Мне стало очень одиноко. Я это помню. И я пошла.
– Куда?
– Туда, куда ушел поезд.
В комнате повисло молчание. Андрей не мог поверить, что она приехала сюда на поезде, вышла среди леса и каким-то образом оказалась здесь.
– Не может такого быть, – высказал он свое сомнение.
Женщина молчала, но было видно, что она пытается вспомнить хоть что-то.
– Я припоминаю, что шла вначале вдоль рельсов, потом появился такой прогал в лесу, ну…как просека что ли. Там были огромные опоры высоковольтной линии. Провода надо мной так пели…Ы-ы-ы-ы-ы-ы…
– Опоры?
Андрей знал, где проходит линия, но и оттуда тоже далеко до его дома в лесу – километров семь-восемь будет.
– А дальше?
– Дальше? – задумалась женщина. На её лице вдруг возникло выражение страха. – Дальше было очень страшно. Кто-то шел за мной. Я много раз оглядывалась, но никого не видела. Вначале мне показалось, что за мной крадется человек. Он так вздыхал…Потом я подумала, что это зверь, например, волк. Здесь волки водятся? – зябко передернула она плечами.
– Угу, – ответил Андрей, но при этом улыбнулся. – Они тут смирные.
– Да-а-а-а? – не поверила женщина. – А я тогда очень испугалась. Какие-то тени преследовали меня, не давали передохнуть. Они требовали, чтобы я двигалась вперед, сворачивала…Я все бежала и бежала. Вот здесь,—женщина приложила руку к груди, – было так больно, распирало. Я не могла остановиться ни на минуту…
Андрей догадался, что преследовали, вернее, вели женщину, его собаки. Где было ей знать, что волкодавы никогда не показываются чужому, но приведут того именно туда, куда надо. Однажды в лесу заблудился охотник и запросто погиб бы, но Шах, обнаруживший его, вывел на старую просеку, откуда охотник и добрался до жилья. Причем, Шах так ни разу и не показался охотнику на глаза. Заблудившийся потом рассказывал, что какой-то зверь перегораживал ему путь, пугал из зарослей и заставлял поворачивать в нужную сторону.
– Если бы не зверюга, я не знаю, что со мною было бы, – рассказывал после всего случившегося горе-охотник. – Вел меня как несмышленыша. А ведь я не первый год в этих местах охочусь.
Андрей знал о способности своих собак выводить людей поближе к жилью, поэтому не видел ничего особенного в рассказе гостьи.
– Я совсем не помню, как оказалась здесь, – морщила лоб женщина. – Наверное, инстинкт самосохранения вел меня. А я действительно в лесу? – повернула она голову к оконцу. – Ой!
С той стороны окна на неё смотрел и скалил зубы в улыбке темно-серый зверь. Заметив реакцию женщины, зверь смущенно отвернул морду, но потом снова уставился на неё.
– Шах, – укорил пса Андрей. –Ты нашу гостью напугаешь.
– Это ваша собака?
– Это Шах, а есть еще Зула. Это они вели вас сюда. Наверное, решили, что сюда ближе, чем до деревни. Тут деревенька недалеко, километров пятнадцать будет, Кошиха называется. Жилых домов там мало, зато есть прямая дорога до райцентра.
– Значит, я зря боялась? – улыбнулась женщина Шаху за окном. – Какой он огромный!
– А еще умный и преданный, – серьезно сказал Андрей. – Настоящий друг.
– А вторая…как её? Зу…
– Зула? – Андрей поднялся, поглядел в окно. – Два с половиной года назад я спас Зулу от смерти. С тех пор она с нами. Иногда мне кажется, что она человек в образе собаки. У Шаха хоть что-то есть собачье в характере, в поведении, а Зула только шкуру собачью носит.
Женщина внимательно глядела на лесника. Если вначале он ей показался почти стариком, то теперь она заметила, что тому действительно не больше сорока. Она отметила его высокий рост, мощные плечи и руки, седину и то особое выражение лица, которое бывает у людей, много видевших и много испытавших. Но в то же время она не могла не заметить, что Андрей не похож на отшельника, скрывающегося в лесной глуши. Выражение его глаз, мягкий голос и бережные движения рук, когда он делал ей укол или поправлял подушку, говорили о том, что хозяин дома в лесу человек добрый, открытый. Интересно, что заставило его поселиться здесь?
– Только благодаря собакам вы окончательно не заблудились в наших лесах. Здесь много очень опасных мест, да и встреча с хищником была бы не в вашу пользу.
Женщина снова зябко поежилась, натянула повыше одеяло.
– Как же я оказалась здесь? – снова и снова задавала она себе этот вопрос. – И, в конце концов, как меня зовут?
Последние слова она почти выкрикнула. Было заметно, что свою физическую беспомощность она еще как-то воспринимала – с кем не бывает? Но позабыть свое имя?!
– В бреду вы называли несколько имен, – стал вспоминать Андрей. – Чаще всего Кира. Может, так вас зовут?
– Вряд ли, – задумалась женщина. – Обычно люди не обращаются к себе в третьем лице, а говорят: «Я, мне, моё». Черт возьми, какая незадача!