В плену у демона
Вера Порет
Редактор Клэр Вирго
© Вера Порет, 2020
ISBN 978-5-4490-7765-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1. Возвращение домой
Страх держал стальными когтями за горло, не давал закричать и не отпускал обратно, в спасительное забвение. Верхний свет заливал комнату и нещадно бил по глазам. Люди стояли полукругом. Среди белых халатов застыли разноцветные узоры, будто в палату явился цыганский табор и неподвижно ждал, когда позволят выступить. Человек в чёрном балахоне с капюшоном, сдвинутым на лицо, был ближе всех. Он произнёс несколько слов, и страшная боль сдавила голову, перетекла в живот, достала до пальцев рук и засела в ступнях.
Анна провалилась в бездну. Засасывающая чернота не хотела отпускать, но металлический голос заставил разомкнуть веки. Человек в чёрном балахоне склонился к лицу и откинул капюшон: тёмные глаза пытались пробуравить душу, губы повторяли заклинание. Всё вокруг походило на дьявольский ритуал.
Чёрная бездна манила и сулила вечное ощущение полёта. Неторопливое падение убаюкало, и сознание погрузилось в глубокий спокойный сон.
Кто-то стиснул виски, глаза открылись, из груди вылетел стон. Анна увидела руки над своим лицом. Дьявольский ритуал продолжался. Мелькнул чёрный перстень-печатка на среднем пальце левой руки. Сплетение множества колец не давало ни отвести взгляд, ни сомкнуть глаза, и рождало беспредельный ужас.
Когда странный перстень исчез, на смену демоническому шёпоту пришло безмолвие. Густой тёмно-серый туман, словно дым от пожара, заполнил всё пространство, к невесомому телу подобралось знакомое чувство безмятежности. Серые клубы превращались в бесплотных людей. Они пытались подойти ближе, но растворялись, не преодолев и половины пути.
Тишину разрезал голос, чуждый этому месту. Анна прислушалась. Женщина нараспев повторяла фразы, но, кроме имени, ничего нельзя было разобрать.
Яркий свет огромной лампы заливал комнату и заставлял часто моргать. Люди в белых халатах перешёптывались. Две женщины в пёстрых платьях сложили руки крестом на груди. Чёрной фигуры в этой белой комнате не было.
– Аня, очнись. Ты меня слышишь? – эхо повторило фразу десяток раз.
Сил не было кивнуть.
– Она слышит, – ответил приятный женский голос, тот самый, который вплетал её имя в песнь. Анна повернула голову набок и увидела бусы из крупного светло-жёлтого янтаря с застывшими осколками прошлого. – Я медиум, – продолжила эта женщина, – я помогу тебе вернуться.
Анна закрыла глаза, но теперь её сознание никуда не стремилось. Она дремала, ни о чём не думая. Больше не было ни засасывающей чёрной бездны, ни тумана, похожего на дым. К ней подходили люди в белых халатах, бросали короткие взгляды, что-то записывали в свои блокноты, иногда поправляли одеяло и подушку и уходили.
– Аня, ты меня слышишь?
Она кивнула и увидела возле себя двоюродного брата. На нём был белый халат с логотипом из синих букв и красных линий на нагрудном кармане.
– Слышу, – ответила она и обвела взглядом помещение, похожее на отдельную больничную палату.
– Ты меня помнишь? – спросил Роман.
– Да, – выдохнула Анна. Слова давались с трудом.
Брат что-то нажал, кровать едва слышно зажужжала, её спинка приподнялась, и Анна смогла рассмотреть комнату. В углу стояла светлая тумба, на стене висел телевизор. Кузен сидел на стуле, держась одной рукой за поручень кровати.
– Ты помнишь, что с тобой произошло?
Анна искала, за какую картинку из прошлого зацепиться. Перед глазами промелькнули эпизоды её жизни: звонкое детство; юность, полная необдуманных решений; молодость с калейдоскопом перемен; зрелость и осознанные шаги к краю пропасти.
Она вспомнила себя, измученную супружеской жизнью, мужа-деспота и кроху-дочку. Роман задавал наводящие вопросы, пытался подсказывать. Её мужа звали Игорем, а дочь – Маришкой, Анне очень нравилось это имя. Вскоре всплыли отрывки из семейного быта, вечные скандалы, упрёки. Пару раз пришлось обратиться к врачу: муж её бил.
Последняя сцена не желала уступать место какому-либо другому событию. Игорь закричал так, что кровь застыла в жилах. Анна спрятала дочь в шкафу и хотела кинуться к телефону, чтобы позвать на помощь, но не успела: Игорь влетел в детскую и набросился с кулаками. Она вырвалась и метнулась в спальню, но этот изверг взял в руку что-то тяжёлое. После первого удара Анна упала и увидела свою кровь на полу. Потом была боль, а за ней последовала пустота.
– Я умерла.
– Да, – подтвердил Роман, – это случилось десять лет назад. Ты упала с лестницы.
Анна пошевелила пальцами рук, но тело едва слушалось.
– Наверное, муж тебя толкнул, а потом откупился, у него же водились деньги и имелись связи, – Роман нахмурил лоб. – Мы с Лизой пришли к такому выводу гораздо позже. Ты ведь помнишь Лизу, мою старшую сестру?
Анна не хотела ничего вспоминать и слушать небылицы, которыми её муж кормил родственников. Разве это имело значение сейчас, спустя столько лет?
– Твоя внешность… – запнулся Роман. – Это временно. Мы над этим работаем.
Анна посмотрела на руки – они были совершенно прозрачными. Она заглянула под одеяло и увидела все складки на белой простыне под едва различимым телом. Ни удивления, ни волнения она не почувствовала. Анна посмотрела сквозь свою руку на Романа. Тот говорил что-то об испытаниях, экспериментах, исследованиях, поисках, о науке и магии; о том, что совсем недавно учёные нашли какую-то связь между миром живых и миром мёртвых; о том, что души витают среди нас, но не всех можно вернуть. Он вздохнул и потупил взор. Анна опустила руку и спрятала её под одеяло.
– Это была теория, – продолжал Роман, – на практике всё оказалось гораздо сложнее.
Он каждый день приходил в палату и много говорил об исследованиях, о том, как они помогут Анне восстановить тело. Одну половину она прослушала, а вторую не поняла. Ей были безразличны и эксперименты, и её дальнейшая судьба. Чтобы не показаться совсем равнодушной, она спросила о дочери.
– Маришка с Ольгой, второй женой Игоря. У неё своих детей двое, тяжело, но она справляется.
– А Игорь?
– Умер пять лет назад. Проблемы с сердцем, он какое-то время болел.
Анна не знала, о чём бы ещё спросить, и просто лежала молча, глядя на выключенную квадратную лампу в белом потолке. Жалюзи на окне были сдвинуты в одну сторону, но дневной свет не справлялся с освещением палаты, и мягкие тени дарили надежду на спокойный отдых. Но кузен не уходил и не давал заснуть.
Роман видел, что эксперимент провален: Анна выглядела совсем не так, как в последние годы жизни, редко задавала вопросы о родных и близких, никуда из палаты не выходила, почти всё время дремала или спала. Телевизор её не интересовал – она ни разу не переключила канал.
– Я видела чёрную фигуру.
– Во сне?
– Не знаю. Этот человек меня звал. Я лежала в комнате с белыми стенами и большой лампой под потолком. У него пугающий перстень с переплетением колец на среднем пальце левой руки.
– Это просто сон, тебе сейчас стоит подумать о чём-нибудь хорошем, – Роман опустил взгляд и поправил очки.
Того странного человека в группе сразу невзлюбили, и работалось с ним тяжело. Методы, которые он предлагал, казались абсурдными и невыполнимыми, его высокомерие и упрямство раздражали, поэтому когда его отстранили от эксперимента, все вздохнули с облегчением.
Роман был в той самой комнате, как и остальные участники: медиумы, маги, некроманты, шаманы и экстрасенсы. Под огромной лампой стояла ёмкость, похожая на ванну, наполненная особым раствором, и каждый участник мог испробовать свой метод. Маг просил слишком много времени, влезал с неуместными замечаниями и называл коллег шарлатанами. Начальство шло на уступки, но вместе с ними росли и требования этого неприятного человека. Душа Анны материализовалась гораздо позже, мага уже к тому времени отстранили, успех приписали медиуму, добродушной полноватой женщине с водянистыми зелёными глазами и янтарными бусами на крепкой шее. Роман обдумывал слова Анны, иногда просил рассказать её о том «сне» с чёрной фигурой, но не осмеливался признаться, что этот человек реален и тоже участвовал в её воскрешении.
***
Анна помнила Романа совсем юным парнем. Он учился в столичном институте, а все летние каникулы проводил в родном городе и ходил в какую-то лабораторию практиковаться. С его старшей сестрой, Лизой, Анна крепко дружила. Были какие-то другие родственники, наверное, имелись ещё и родители, но попытки что-либо вспомнить отнимали много сил, и Анна закрывала глаза, чтобы спрятаться на короткий миг от этого чужого для неё мира. Роман будил её и беспрестанно спрашивал о чём-нибудь из той жизни, которую она давным-давно покинула.
Воспоминания походили на рассыпавшийся пазл из тысячи элементов. Коробку перевернули, куски разлетелись повсюду, и нельзя было понять, какая должна получиться картинка.
Роман отвозил Анну в лаборатории, сажал в белые ванны, обливал какими-то растворами. Она мало ходила самостоятельно, чаще просто лежала в палате и дремала в ожидании, что на этот раз сон откроет двери туда, куда её душа однажды упорхнула.
Но Анна вновь просыпалась и будто отходила от наркоза. Слабость и постоянное желание сомкнуть веки не давали сосредоточиться на простых просьбах. Вопросы утомляли, возвращаться к тому, что было давным-давно похоронено, не имело смысла. Анна хотела, чтобы все эти суетящиеся вокруг люди в белых халатах оставили её в покое.
***
Когда в эксперименте поставили жирную точку, Роман обратился за помощью к сестре. Лиза тепло относилась к кузине, всегда с ней ладила, и именно её Роман попросил приютить возвращённое с того света привидение.
Лиза согласилась поселить Анну у себя и сохранить это в секрете. Руководители эксперимента не препятствовали родственникам. Возможности держать в стенах института прозрачную женщину не было. Вернуть её в мир мёртвых тоже не вышло, но об этом Роман не рассказал даже родной сестре. Анна застряла между мирами. Она уже не была покойницей, но ещё не вернулась к жизни.
Роман привёз Анну в дом сестры в середине апреля. В частном секторе почти на окраине маленького городка было темно: в фонарях разбили лампы, исправлять это никто не торопился, и приглушённого света, исходящего из окон небольших домиков, не хватало. Было холодно, Роман пожалел, что не взял перчатки. На привидении угадывалось лёгкое длинное платье, но непогода была не страшна этой душе – Анна ничего не чувствовала.
По лобовому стеклу застучали капли, пришлось включить дворники. В простенькой иномарке окна не были тонированы, и Анна лежала на заднем сиденье. Она послушно выполняла все указания, не перечила и ничего не предлагала. Роман остановился у нужного дома, обернулся и увидел в её сложенных под головой руках, в подогнутых ногах смирение. Она просто ждала, когда кто-нибудь скажет, что делать дальше.
– Мы приехали, – произнёс Роман как можно мягче, и Анна села. В едва улавливаемых чертах лица, на почти невидимых тонких губах читалась покорность. Покорность самой судьбе.
Лиза ждала гостью, и как только Анна вошла в дом и за ней закрылась дверь, принялась обнимать и ощупывать кузину.
Роман призывал Лизу успокоиться и не донимать двоюродную сестру расспросами. Анна мялась посреди большой комнаты, не зная, куда себя деть. От шума она уже устала, на вопросы отвечать не хотелось, тянуло в сон.
Лиза всегда была чересчур активной, а её голос – слишком звонким. Она упорхнула в кухню, но тут же вернулась с горой фотоальбомов.
– Лиза, не сейчас, – то и дело останавливал её Роман.
Андрей кардинально отличался от своей импульсивной супруги. В любой ситуации он сохранял спокойствие, и часто ему удавалось остудить свою жену, когда та начинала терять над собой контроль из-за какой-нибудь мелочи. Он выхватил у жены альбомы и отложил их на диван.
– Анютка, как я рада! Как я рада! – постоянно повторяла Лиза. Роман видел, что сестра относится к встрече с кузиной как к чему-то скоротечному, будто к ней в гости на пару дней заскочила дальняя родственница. Лиза стала рассказывать, как изменился её дом, что в нём было отремонтировано и переделано, но тут Роман не выдержал и призвал сестру замолчать.
Настя – четырнадцатилетняя дочь Лизы и Андрея – наблюдала за кутерьмой, творящейся в гостиной, из кухни. Её мучило любопытство: как же выглядит вернувшаяся с того света душа. Ничего особенного она не увидела, посреди гостиной стояла всего лишь прозрачная женщина, похожая на голограмму из фантастического фильма. Анна сказала, что не может летать и ходить сквозь стены. Скукотища! Настёна ушла на второй этаж, в свою комнату, заперлась на хлипкую задвижку и включила музыку в плеере на полную громкость, чтобы заглушить голоса предков.
Андрея интересовало, что находится по ту сторону жизни, и он был крайне огорчён, когда Анна ответила, что ничего там нет. Только пустота и лишь иногда проблески света, будто сны. Он попросил рассказать о них, а Анне говорить не хотелось, но заикнуться, что пора отдохнуть от всей этой суеты, она побоялась – это могло обидеть сестру.
Лиза в свои тридцать пять была женщиной миловидной, одевалась по последней моде. Она хотела походить на кузину, которая являлась воплощением женственности, держалась более естественно, быстро находила общий язык с любым собеседником. У Анны было множество отборных кавалеров, богатых и красивых. Лиза завидовала, но разница в возрасте не дала сёстрам рассориться. Лиза полагала, что спустя годы научится так же ловко пользоваться косметикой, кремами, у неё появятся деньги на стилистов-парикмахеров, время на походы в фитнес-зал, и она станет такой же обворожительной. Годы прошли, кожа начала увядать, появились морщины, а обаяния, которым когда-то обладала Анна, Лиза так и не достигла.
Андрей был мягок, как пластилин, она вылепила из него то, что ей нужно, и всё равно не уставала находить в своём благоверном изъяны.
– Андрюш, заканчивай расспросы! – сказала она, когда Роман её окончательно убедил, что Анне нужен отдых. – Придёт время, сам увидишь, что там есть: туннели со светом или райские облака.
Лиза приготовила для сестры постель в кабинете мужа. По сути, это была вытянутая крохотная комнатушка с книжным шкафом и письменным столом, маленьким окошком и тонкой простой занавеской. Ещё там стоял старый диван, механизм у которого давным-давно заклинило и он больше не превращался в кровать. Других подходящих комнат Лиза не нашла. В доме было две спальни: супружеская и детская, гостиная представляла собой проходную комнату с лестницей на второй этаж. В кладовке лежал хлам. Лиза сперва подумала переделать под спальню её, но там не было окна. Как же жить в комнате без окна?
Утром Лиза возилась на кухне: надо было прибрать, на всех приготовить, обзвонить подруг, узнать, какие у них новости. Дел было невпроворот.
Анна устала сидеть в кабинете, глядя в одну точку, и спустилась в надежде поговорить с сестрой.
– Все уже занимаются огородом, а Андрюша лентяйничает, – пожаловалась Лиза. – Ведь надо вскопать, посадить цветы, пересадить смородину, чтобы наш участок был не хуже, чем у соседей. А если у нас ничего не взойдёт, что они скажут? Наточка всегда спрашивает, что уже посажено. А Андрюша с утра умотал к другу! Какая безответственность! Он же семейный человек! Ему постоянно об этом надо напоминать!
Лиза переключилась на дочь, на нравы современной молодёжи. Настя, по её словам, совсем расслабилась: у неё скоро экзамены, а она гуляет до самой ночи и спит до обеда. А ещё родители не совсем здоровы. Им уже за шестьдесят перевалило, с возрастом болезни умножились. Нужно искать врачей и деньги на лекарства. В начале осени родителей следует отправить в санаторий, а позаботиться о льготной путёвке надо уже сейчас.
Лиза вдруг поняла, что чересчур много болтает о своих повседневных хлопотах, а сестра и слова вставить не может.
– Как ты себя чувствуешь, Анют? – спросила она.
– Нормально, – ответила Анна. Она никак не могла понять, зачем её вернули. Здесь ей места уже нет.