ФИО героя этого произведения и некоторые факты его биографии я позаимствовал у героя романа Сергея Лойко «Аэропорт», журналиста, Алексея Молчанова (разумеется, с любезного разрешения автора «Аэропорта»).
Все остальные персонажи – вымышленные,
любое их сходство с реально существующими людьми – случайно.
Последнее интервью
Веселья час и боль разлуки
Готов делить с тобой всегда,
Давай пожмем друг другу руки
И – в дальний путь на долгие года…
(песенка)
ПРОЛОГ
В уютно обставленной гостиной за небольшим обеденным столом карельской березы с остатками легкого ужина (Хозяин никогда не наедался на ночь, что положительно отражалось на его подтянутой спортивной фигуре) сидели двое. Гость был в строгом темно-синем костюме, Хозяин – в простеньком темном пуловере, светлых брюках и удобных домашних туфлях. Выглядели они очень мирно, по-домашнему, и атмосфера в гостиной была мирной и вполне уютной, но если бы здесь очутилось какое-то травоядное существо, инстинкт моментально заставил бы его забиться в какую-нибудь узкую щель и ни в коем случае не высовываться, потому что… Потому что сидящие за столом были отнюдь не травоядные.
– Ну, о делах больше ни слова. Что на десерт приготовили? – спросил Президент. – Вы ж без подарка не приходите.
– Да так, есть один пустячок, – усмехнулся Директор ФСБ и медленным, тщательно рассчитанным жестом достал из кармана пиджака маленький диктофон. – Есть такой журналист – Алексей Молчанов, может, вы помните…
– Ну как же, – кивнул президент и тоже усмехнулся, но… немного иначе, чем его гость – одними губами… все остальные черты лица эта легкая усмешка никак не затронула. – Конечно помню. Тот, который тогда, на телевстрече с народом еще спектакль устроил – на украинской мове начал спрашивать. А еще раньше долго ерничал где-то насчет моего ответа Ларри про лодку. Не знаю, – президент пожал плечами, – чем ему этот ответ не понравился. Ларри спросил, я – ответил…
– Ну да, – подтвердил Директор. – Но он еще книжонку написал, она определенный резонанс имела, аж на китайский перевели, так вот мы…
– Да, «Аэровокзал». Я в курсе, – перебил его Президент. – Он был единственным из журналистов, кто просидел в этом Краснокаменском Аэровокзале почти неделю. Книжонка получилась забористая, шумиха была, но… типа бури в стакане воды. Так что с ним?
– Так мы его все-таки иногда слушаем. Ну так, чтоб рука на пульсе была, мало ли… И вот вчера он с одним дружком своим выпивал и… Кое-что забавное наболтал – я подумал, может вас развлечет немножко. Хотите послушать?
– Почему бы и нет? – равнодушно сказал Президент. – Включайте.
Директор включил диктофон. И в гостиной раздался голос (качество записи было такое, что казалось говоривший сидит рядом) бывшего корреспондента газеты «Лас-Вегас Таймс», а ныне self-empolyed, а по-русски сказать, безработного журналиста и кое-где даже известного писателя – Лешки Молчанова.
* * *
– Не, Валер, все же на самом деле может быть и не так… Может, он – никакой и не гад, и уж точно не мудак, а просто… Просто он знает что-то такое, чего мы не знаем. И вообще – никто… Ты помнишь, как когда-то… Когда Ельцин сел в горбачевское кресло и по телеку говорил?.. Он сказал, типа: «Заглянул я в личный сейф Горбачева, и там т а к о е…», – и еще такое лицо сделал, так брови приподнял, что действительно…
– Чего действительно? – раздался хрипловатый и явно поддатый голос его собеседника.
– Ну ты прикинь, ч т о может знать Первый! Ельцин ведь был не мальчик, не пальцем деланный и… вообще не outsider, а из той же номенклатуры. Он тоже много чего знал, но… Когда в личный сейф Первого залез, так аж всю морду перекосило. Там же может быть т а к о е…
– Ну и чего – такого там может быть?
– Да все, что угодно! Кто убил Кеннеди… И кто пришил Сталина… Что америкосы творили на этой… на базе 51 с зелеными человечками – прилетали ли они, а если прилетали, то – з а ч е м?.. Да хоть бы, что там с этой… с Атлантидой случилось…
– Ну и хер с ней, с Атлантидой и чего он там про нее знает – н а м-т о что до Атлантиды этой сраной, если он такую свору с поводка спустил и они такое творят – только брызги летят!.. Что ты тут лепишь – надрался что ли?..
– Может, и надрался, но ты послушай, ты же – тоже писатель, ты раскрути воображение, ты…
– Я – тоже? Ну, бл… Это ты – тоже, а я-то как раз…
– Ну не важно, я пошутил. И с Атлантидой – и правда, хер с ней, а вот… Ты представь на секунду, что он… Ну и еще только человек пять в мире… Что он з н а е т, что не пройдет и…
* * *
Запись шла еще четыре с половиной минуты, потом Директор выключил диктофон.
– А дальше что было? – помолчав, спросил Президент.
– Да ничего интересного, – пожал плечами Директор. – Еще поддали, потом… Его гражданская супруга была в командировке и… девки какие-то приехали. Ну все, как обычно.
– Хорошее качество, – еще немного помолчав, заметил Президент. – А его собеседник – это кто?
– Да никто, – отмахнулся Директор. – Звать Валерий Уринсон. Был фотографом в той же газете, что и Молчанов. Но потом им урезали штат, Молчанов стал и жрец, и швец, а этот – на вольные хлеба. С оппозицией не шьется.
– Стало быть, Молчанов его как бы выдавил и куска хлеба с маслом лишил, – задумчиво протянул Президент, – и тем не менее остался в друзьях…Неглупо, – заметил он, и в холодном взгляде его серых глаз, уставленный мимо Директора, на красивые напольные часы 17-го века, фирмы “Norton”, промелькнуло что-то…
(Зачем он спросил про «собеседника», что ему до какого-то фотографа?… Почему я никогда не понимаю, не в и ж у, что у него на уме, – подумал Директор. – А он – видит меня насквозь? Впрочем… если бы было наоборот, я бы сидел в его кресле, а он – в моем. Хотя… Е г о бы я в своем не держал. Ни при какой погоде. Это все равно, что держать в доме киску, типа Pantera Tigris – сколько ни корми, а конец – один…)
– Ну… развлек вас чуток? – осторожно нарушил паузу Директор.
– Да, вполне, – оторвав взгляд от часов, кивнул Президент. – Занятная у парня фантазия. Он вообще – пьющий?
– В последнее время – да. Нервишки шалят, – Директор усмехнулся и пояснил, – мы ему звоночки организовали и…. Еще кое-что в этом роде.
– Физику? – спросил Президент.
– Нет, так… – Директор неопределенно пожал плечами, – по мелочам…
– Кстати…эта его книжонка – «Аэровокзал» – тут надо бы что-то сделать.
– С книжонкой? – не понял Директор. Но через секунду понял, – В смысле, с автором?
– И с тем, и с другим, – едва приметно усмехнулся Президент.
– Ну… Можно пугнуть уже как следует, а можно и физику применить, – осторожно предложил Директор.
– Да нет, – поморщился Президент, – это все – паллиатив… Ну, ерунда, по-простому. Тут нужно что-то кардинальное.
– Так что… того?
– Да нет, – отмахнулся Президент. – Вам как скажешь что-то, так сразу – того. Того можно т о г о, кого нельзя использовать, а в этом парне… что-то есть. Во-первых, харизматичный, во-вторых, он все-таки реальный журналист, а не кастрюли паяет. В третьих, фантазия, как видите, работает. В общем, – помолчав, сказал он, – мы сделаем так…
И он подробно объяснил Директору – как.
– А зачем, – внимательно выслушав его, недоуменно спросил Директор. – Жаворонков из него все равно не получится, как ни верти, и…
– А это и не нужно, – мягко перебил его Президент. – Певчих птичек, – его губы чуть искривила знакомая всему свету усмешка, в которой явно проскользнуло презрение, – у нас и без того хватает.
– Так я, пожалуй поеду, – сказал Директор, чуть приподняв (так вопросительно) свой зад от диванчика.
– Да, поезжайте, – кивнул Президент, – мне еще надо с документами поработать, а у вас завтра будет трудный день.
_ Почему – трудный? – слегка удивился Директор. – Нет, вообще-то, у нас легких не бывает, но…
– Ну как же, – изобразив на лице подобие дружелюбной улыбки, сказал Президент. – Во-первых, надо будет дать очень четкие указания вашему заму по поводу Молчанова. А во-вторых, на 11 вы назначили совещание, а к нему еще надо немножко подготовиться. Так что, поезжайте. Удачи.
– А… – Директора как-то кольнуло это «удачи» – никогда раньше Первый не прощался с ним таким словом. И от этого он чуть было не спросил: «А откуда вы знаете про совещание», – но вовремя понял идиотизм такого вопроса и прикусил язык. – Да, заму я все на пальцах разъясню. – Он потянулся было к лежащему на столе диктофону, но Президент остановил его небрежным жестом правой руки с плотно прилегающими к запястью часами Patek Philippe – во всяком случае, так было написано на циферблате (лишь пять человек, включая самого Президента и Директора, знали, что этот никакой не Patek и совсем не Philippe).
– Оставьте, – сказал он, – дам послушать мадам, может, ее тоже развлечет. Кстати… – он на пол секунды задумался, – а ваши… ну из аудио-отдела, кто пишет – слушали это?
– Две девчонки могли, – пожав плечами, сказал Директор.
– И больше никто?
– Только мы с Вами. А…. Что?
– Да нет, ничего, – опять махнул рукой с часами Президент. – тоже развлеклись, наверное… Удачи.
Директора опять кольнуло это во второй раз произнесенное слово, а холодный взгляд серых глаз Первого…
«Как бритвой полоснул, – подумал он, уже подходя к своей машине, – И на кой черт нужны такие сложности… такие игры с этим сраным Молчановым?.. И про тех, кто слушал… И что это за «поработать с документами», он никогда после ужина не работает, это железное правило, и…» – он вдруг поежился от холода, хотя… вечер был теплый, а пальто на нем – верблюжьей шерсти.
Часть 1
Веселья час…
1
Очередной (и последний) рабочий день Директора ФСБ начался с 8-ми утра. В своем кабинете, куда не могло попасть ни одно живое существо без его, Директора, ведома (а если бы и попало, не прожило бы и 20-ти секунд), он долго и обстоятельно разъяснял своему Заму по «общим вопросам», что надлежит предпринять по поводу бывшего журналиста «Лас-Вегас Таймс», Алексея Молчанова. Зам внимательно слушал, делая пометки в своем блокноте и ничему не удивляясь. Способность ничему не удивляться была главной особенностью этого Зама (Директор за это его и держал) – если бы ему приказали повесить Молчанова на Лобном месте, тело сжечь на Красной Площади, а потом захоронить его прах с почестями в Кремлевской стене, Зам бы тоже не удивился.
Потом Директор пил травяной чай и готовился к расширенному совещанию с начальниками Главных Управлений своего ведомства.
Потом проводил это самое совещание.
Потом съел обед (диетический и совершенно безвкусный) у себя в кабинете.
Потом побарабанил пальцами по столу (барабанил минут пять), нажал на кнопку селектора, связывающую его с начальницей отдела аудио-записей, и затребовал у нее запись № S42D645287.
Через девять с половиной минут на селекторе загорелся огонек, Директор опять нажал на ту же кнопку, и начальница отдела аудио-записей, слегка запинаясь от страха, доложила ему, что таковая запись отсутствует.
– Так спросите у своих девок, что писали, куда они ее подевали, – раздраженно буркнул Директор.
Начальница отдела, уже почти заикаясь от страха, сообщила, что спросить у «девок» нет никакой возможности, поскольку старший лейтенант Ковалева и капитан Вершинина сегодня на работе в назначенный час не появились, а отправленные к ним на квартиры по протоколу группы проверки обнаружили… Обнаружили их обеих в своих апартаментах без наличия признаков жизни.
– Причины смерти? – помолчав, спросил Директор.
– В-вскрытия еще не было, т-товарищ Директор, – но п-признаков насильственной н-не обнаружено. По п-предварительному заключению – с-сердечные п-приступы.
Директор дал отбой.
В мозгу прокручивались отрывки вчерашнего разговора с Первым: «Кстати… а ваши… ну из аудио-отдела, кто пишет – слушали это?.. – Две девчонки могли… – И больше никто? – Только мы с Вами. А…. Что? – – Да нет, ничего, – тоже развлеклись, наверное…»
– Но почему? – шепотом спросил сам себя Директор. – Должна же быть какая-то серьезная причина, какая-то с х е м а, а тут… Молчанов этот ведь вообще никто, и вдруг…
И вдруг в мозгу у него начала вырисовываться с х е м а. Она была настолько чудовищной, настолько невероятной, что просто не могла быть истинной. Но Директор был человеком начитанным и знал знаменитое изречение классика детективного жанра: нужно отбросить все невозможное, и тогда то, что останется, каким бы невероятным ни казалось, и будет истиной. Кроме того, Директор, сталкиваясь с чем-то опасным и даже страшным, никогда не прятал голову в песок, наподобие страуса. А еще он обладал прекрасным логическим мышлением, и это мышление сейчас подсказало ему… Подсказало, что для завершения этой «схемы», этого «домика» из косточек домино нужно еще одно… Нужна еще одна «косточка», и тогда можно будет…
Он нажал другую кнопку на селекторе и сказал:
– Мне нужно точное местонахождение Валерия Урин… – тут он запнулся, поняв, что говорит в мертвый аппарат. Связь в его кабинете невозможно было отключить, но она была отключена. И самое интересное – это его совершенно не удивило.
Как не удивило и то, что из-за тяжелой портьеры, закрывающей фальшивое окно, вышла Смерть, облаченная в хорошо сидящий серый костюм и держащая в руках предмет, похожий на обыкновенную перьевую авторучку. Это не только не удивило его, но даже обрадовало, поскольку избавить его сознание от кошмарной, навалившейся на него тяжести этой самой «схемы», могла только…
– Точное местонахождение Валерия Уринсона, – мягко сказала Смерть, надевая колпачок на заднюю часть авторучки, – морг 62-ой городской больницы. Вторая секция, третий стол – сейчас как раз идет вскрытие. Заключение будет – острая сердечная недостаточность.
Последняя косточка этого «домино» легла на свое место.
Возле правой ноги Директора находился небольшой выступ в паркете. Стоило лишь слегка надавить ногой на этот выступ, и любое существо, любой объект, излучающий тепло, близкое к температуре человеческого тела (кроме самого Директора), был бы мгновенно прошит разрывными пулями с разных сторон.
Просто ради интереса (прекрасно зная, каков будет результат) Директор надавил на этот выступ правой ногой. Система была так же мертва, как селектор на его столе.
– Знаете, что – не собака, палкой не отобьешься? – спросила Смерть в сером костюме?
Директор улыбнулся, кивнул и сказал:
– Знаю. Судьба. Значит ты так его называешь? Скажи… Ты читал «Остров сокровищ» Стивенсона?
– Возможно, – сказал серый костюм, – а что?
– Помнишь, там есть такой капитан Сильвер? Ну, одноногий пират?
– Помню, – кивнул костюм, – только если можно, побыстрее, а то у меня еще дела есть, – добавил он, если и пошутив, то хорошо скрыв это.
– Так вот этот Сильвер там говорит: «Через час… те из вас, кто останется в живых, позавидует мертвым.»
– Это все?
– Все, – кивнул Директор. – Только помяни мое слово: Ты еще мне позавидуешь. А вот он… Тот, кто тебя послал – он завидует мне уже сейчас. И знаешь, я р е а л ь н о ему сочувствую, ведь я – знаю лишь несколько минут, и уже жду тебя, не дождусь, а вот он… – Директор улыбнулся, – Он знает, видимо, уже давно, и ему еще придется с этим жить. Давай, не тяни.