– Фантастика!
– Вот именно. Мало того…
– Интенсивность! Она растёт? – спросил я.
– Так и есть! Подожди, откуда? А, ты же у нас любитель золотых чемоданчиков, читал закрытые отчёты. Да, сила излучения возрастает от вспышки к вспышке, от затмения к затмению. Причём в строгой геометрической прогрессии.
– А коэффициент?
– Хороший вопрос. Около десяти, точнее – восемь целых пятьдесят четыре сотых.
– Странный коэффициент.
– Страшный коэффициент, даёт лавинообразный рост. И все предыдущие вспышки были детской забавой. Так, пики-предвестники.
И тут до меня дошло.
– А ближайшая вспышка будет через год, первого августа?
– Верно. И она будет последней. Наступит Судный день, но заметят его не сразу. А потом каждый третий умрёт от рака. И главное, дети перестанут рождаться. Бесплодное население.
– Половина населения, – сказал я.
– Увы, нет, – Сергей повернулся ко мне. – Вот и последняя странность: вспышки всегда идут сериями.
– Очередями?
– Дуплетами. Каждая серия – пара вспышек. Первая – в миг затмения. А вторая вдогонку, спустя двенадцать часов.
– Когда Солнце на другой половине земного шара!
– Именно так, – Сергей смотрел на меня.
Тавровский и Белый тоже молчали, будто ожидая чего-то.
И озарило меня:
– Луна!
Часть 2
Лунная тень
Проявления сверхцивилизаций носят космический характер, мы просто не умеем отличить их от природных космических явлений.
Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий. За миллиард лет до конца света
Глава 4
Космическое послание
Не люблю астрономию, предпочитаю гастрономию. Но Сергей рассказывал вкусно.
– Луна, в самом деле Луна. Она-то и натолкнула нас на идею космического сигнала. Смотрите, какие странности. Первая: точное совпадение угловых размеров Луны и Солнца, очевидное во время затмений.
– Случайность?
– Допустим, – Сергей почесал аристократический нос. – Но вот ещё: почему Луна обращена к нам всегда одной стороной? Такого не должно быть; миллиарды лет огромные метеориты таранят лунный шарик – и хоть бы что. К тому же обратная сторона нашего естественного спутника разительно отличается от видимой.
Помолчав, он продолжил:
– И, наконец, интенсивность излучения – с постоянным коэффициентом прогрессии. Правда, цифра какая-то странная. И что мы будем с этим делать?
А в самом деле, почему столько: 8,54? Если бы 3,14 – тогда понятно. Это число π. Или, скажем, 2,72: число е, основание натуральных логарифмов. Это вселенские константы, одинаковые во всех мирах.
(– Чему равно число π?
– Сейчас не знаю, а на войне до семи доходило).
Не отвлекаться. А если π возвести в квадрат? Где же авторучка?
И сразу наткнулся на суровые взгляды Тавровского и Белого.
– Сожгу потом.
Однако квадрат числа π равен 9,86. Немного больше наших 8,54. А е в квадрате? Получается 7,4. Думай, думай. А если умножить е на π? Ну-ка, ну-ка… Ах, твою мать!
Все изумлённо уставились на меня.
– Александр Павлович, такие эмоции? – озадачился Сергей.
– Прошу извинить, само вырвалось. Красиво излагаешь.
– Ну-ну. Я продолжу?
За спиной Леона уже новая картина: в космическом безмолвии лунный шарик вползает между Землёй и Солнцем.
Теперь взгляд с Земли. Лунный круг надвигается на солнечный край. Солнце тускнеет, вместо круга алеет лишь тонкая дуга с ослепительной точкой посередине; но вот меркнет и белая точка.
Светило становится страшным. Над чёрным ликом – вздыбленные седые космы. Два круга – лунный и солнечный – сливаются в один. Солнце не просто загорожено Луной – наложение ювелирное.
Снова вид из космоса – огненная атака на нашу планету. Но теперь видно, как по земной поверхности медленно скользит тёмный круг – пятно лунной тени.
– Знамение не случайно, – продолжает Сергей. – Точнейшая равновеликость двух небесных тел – уже чудо. И точно в этот миг – выброс плазмы! Таких совпадений просто не бывает. Значит, это сигнал.
– Внеземные цивилизации?
– А кто же ещё? Ведь совмещение размеров Луны и Солнца пришлось как раз на человеческую эпоху. Раньше Луна была к Земле много ближе, а со временем, наоборот, удалится. А раз не случайность, то что? Предупреждение.
– Никаких сомнений. И вот последняя точка, – я протянул листок с произведением мировых постоянных. – Покажи-ка Леону Альбертовичу.
– Ого! – шеф изумлённо взглянул на меня.
– Тоже мне, бином Ньютона. На берёзовых бруньках.
Глава 5
Убежище
– Шанс на спасение – третий пункт. Да, да, нам подали условный знак, указав путь в укрытие, – Леон потёр ладони. – Луна идеально защищает нашу планету от губительных дельтонов. Так, Серёжа?
– Да. Экранирующая способность толщи земного шара гарантирует защиту от канцерогенного и стерилизующего действия дельта-мезонного излучения даже…
– Ох… Ладно, идём дальше.
– А где находится это самое убежище? – спросил я.
– Полное затмение будет наблюдаться на длинной полосе и захватит Новосибирск, Ноябрьск, Нижневартовск…
– Но где именно во время вспышки…
– Об этом рано. Итак, мы получили мощную подсказку. Но что можно сделать? У нас есть выбор; сколько вариантов, думаете?
– Два, – сказал я.
– Не два, но дважды два. Теоретически. А фактически – судите сами. Вариант первый: мы ошибаемся, и выброса не будет. Что ждёт планету в этом случае? Ничего хорошего. Не забывайте, вирус агрессии для человечества смертельно опасен, – взгляд Леона переместился с меня на Белого.
– Кино смотрели?
– Да, Леон Альбертович. С большим интересом.
– Вот! Истреблю с лица Земли всех людей, которых Я сотворил… ибо Я раскаялся, что создал их.
– «Бытие», книга шестая, – сказал Сергей.
– Верно. Получается, катастрофа неизбежна в любом случае. Ядерный терроризм и всё такое.
– Да уж, – сказал Белый.
– Переходим ко второму варианту. Наша версия верна, но мы ничего не делаем. Считаем вспышку естественным ходом событий. Она предрешена за миллиард лет до нашего появления. Так было задумано. Значит…
– В этом и есть сермяжная правда, – вставил Сергей.
– Что? – Леон изогнул чёрную бровь. – А, классика. О чём я?
– Вариант второй, – подсказал Белый. – Мы умываем руки.
– Да, да. Исход ясен. Треть населения погибнет, да ещё полная стерилизация. …Но таковые будут иметь скорби по плоти, и мне вас жаль, – Леон с ухмылкой уставился на Сергея.
Тот призадумался:
– Сейчас, сейчас. Нет, не то. А, вот: Первое послание к коринфянам святого апостола Павла.
– Силён, силён. Хоть не из нашего сектора, но силён. Итак, что мы имеем? Прогноз опять-таки невесёлый. Идём дальше: вариант номер три. Через наши каналы на Материке извещаем все страны о глобальной угрозе. Подсказываем, что делать.
– А что делать? – не удержался я. – Места под Луной для всех маловато.
– И мы об этом же, – хмыкнул Тавровский. – Но можно ведь и иначе.
Заныло левое бедро; эх, встать бы, да размяться.
– Но как? – спросил я.
– Ещё не догадались? При обстреле эта сторона улицы наиболее опасна. Перед самой вспышкой эвакуируем население на западную, то есть ночную сторону. А через двенадцать часов – назад.
– Но…
– Вот именно, – ответил Тавровский. – Это невозможно технически. Не говоря о геополитических проблемах. Плюс невероятная паника и массовые жертвы, – он забарабанил пальцами по столу. – Но кто-то и уйдёт от лучевого удара.
– Крупнейшие политики и военные, олигархи, а также члены наиболее организованных преступных группировок. Сорняки, причём самые злостные, – сказал Белый.
– Агрессивус в чистом виде, – дополнил шеф. – И не окажется ли тогда затея со спасением человечества напрасной?
– Полную гарантию может дать только страховой полис, – подпустил цитату Сергей.
– Вот-вот. И не последуют ли в этом случае новые санкции со стороны сверхцивилизации? – он поднял глаза к потолку. – Вот в чём вопрос.
– На одну ладонь положат, другой прихлопнут, – шепнул Сергей.
– И вот что начали они делать, и не отстанут от того, что они задумали делать, – Леон умолк.
– «Бытие», книга 11, – вдруг изрёк Белый.
Вот от кого не ждал! Хотя о чём я: знакомство с Ратниковым ограничивалось пятью годами в юности и тремя встречами в Москве.
Тавровский же обрадовался чрезвычайно:
– Что значит наш сектор! Знаете, кто вы, Толя?
– Отец русской демократии? – спросил Сергей.
Леон покосился на него.
– Анатолий – образец будущего человека: и мозги на месте, и кулаки имеются. И, – он на мгновение задумался, – и душа должна быть; или как там по фэншую: горячее сердце? В общем, добро должно быть с кулаками.
«Добро с кулаками» привстало с кресла и вновь опустилось.
Но шеф не остановился:
– Первый сектор – гвардия Академии. Первый – всегда первый.
– Леон Альбертович, – не выдержал я, – насчёт сигнала хотел уточнить. А если бы мы, то есть вы – не догадались?
– Цивилизация должна сообразить. Нет? Значит, не цивилизация. Плесень.
Глава 6. Выкурил сигарету – спас лошадь
– Спасение избранных – вариант четвёртый и последний. И лишь он реален. Вопрос в другом: кого спасать?
– Метод Ноя, – предложил Сергей.
– Всякой твари по паре? На семь пар чистых – две пары нечистых? Ох уж эти нечистые, – вздохнул Тавровский. – Теряется всякий смысл.
– Академия представляет интересы человека разумного, его и спасаем. И никого больше, – высказался Белый.
Что-то здесь не так.
– Понятно, мы будем как прогрессоры у Стругацких. Но что делать с не очень разумными?
– Саша, что тут непонятно? Изживший себя и опасный подвид человека перестанет размножаться. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
– Торжество науки против ханжества и мракобесия, – вставил Сергей.
Тавровский пропустил ехидную реплику мимо ушей.
– Итак, человечество катится в пропасть – пункт первый. Новая угроза, дельтонная вспышка – пункт второй. Шанс на спасение, Луна – пункт третий. Четвёртый пункт – это… Четвёртый пункт…
– Брюки превращаются… брюки превращаются, – не шевеля губами, прошептал Сергей.
– План спасения, Леон Альбертович.
– Да, Толя. Пока лишь план, без деталей. И ключевой момент, повторюсь – вопрос выбора. Кого спасать?
– Вы уже сказали, Леон Альбертович. Лучших.
– Тогда иначе: а кого считать лучшими?
– Элиту, – ещё уточнил Ратников.
– Очень ценная мысль. Вопрос: какую элиту?
– Перспективную, – Белый не уловил иронии.
– Поставим точки над «i»: перспективную с генетической точки зрения. То есть людей, способных дать элитное потомство. Мы должны думать с дальним прицелом, – Леон мельком взглянул на Сергея, тот ответил долгим взглядом.
– Все мы на самом деле бессмертны, – продолжил Тавровский. – Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, а тление не наследует нетления. Говорю вам тайну: не все мы умрём, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мёртвые воскреснут нетленными, а мы изменимся.
– Святой апостол Павел, – сказал Сергей – И последние станут первыми. Так что первый – не всегда первый.
Тавровский ушёл от полемики:
– Утомил я вас. Вижу, устали. И знаю, о чём думаете: пивка испить по кружечке. Или по две?
И правда, пара кружек не помешает.
– Точно, о пивке мечтаете. А кто-то о табачке. Но вы не очень увлекайтесь в буфете, нам ещё человечество спасать, – Леон хитро прищурился. – Толя! Капля никотина убивает лошадь.
– Так точно! Выкурил сигарету – спас лошадь.
Глава 7
Ноев ковчег
– Что в плане самое важное? – разрумянившийся Тавровский бодро расхаживал по кабинету.
– У шефа тоже коньячок в сейфе, – шепнул Белый. – Привилегия сотрудников первого сектора. А я надоумил закусывать посахаренными помидорами.
– Так вот за что тебе присвоили третий уровень.
– Итак, что же главное? – Леон взглянул в нашу сторону.
– Ресурсы? – предположил Ратников.
– Мимо, друг мой.
– Думаю, вектор. Верное направление.
– И наука на сей раз ошибается. Эх, молодёжь, молодёжь! Главное в любом деле – название. Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт. И какое же имя дадим плану спасения лучшей части человечества?
– Катерина! – и какой бес толкнул меня в ребро? Или пиво сверху на коньяк?
Леон поднял смоляную бровь:
– Почему так?
– Классика, в школе проходили. Катерина – луч света в тёмном царстве.
Ох! Вот же гад! Уже не бес, а Белый ткнул меня хитро сложенным кулаком исподтишка, прямо в печень. И ещё лыбится, скотина белобрысая.
– Друг мой, что с вами? А, понимаю: шутка. Юмор мы ценим.
– А если так: «Лунная тень»? – предложил Сергей.
Тавровский ухватился за подбородок:
– Хорошее название, поэтичное. Сразу видно: пятый сектор. А не слишком лирично получится?
– Пожалуй.
– А что это у нас Толя молчит?
– Звезду ждёт-с, – на всякий случай я отодвинулся от Ратникова.
– Предлагаю, – Белый покосился на меня, – «Ноев ковчег».
Шеф снова вцепился в подбородок:
– А ведь пожалуй. Что скажете? Саша, вы настаиваете на своём варианте?
Я взглянул на твёрдые кулаки Ратникова.
– Нет-нет. «Ноев ковчег» – замечательное название. Звучное, лаконичное.
– Отлично. Итак, главный вопрос мы решили.
Ничего себе, они решили.
– Но как же отбирать лучших, Леон Альбертович? Вот у военных ясно: при угрозе гибели генерала или майора спасают генерала. А здесь?
– Детали обсудите с бывшим наставником, – Тавровский кивнул в сторону Сергея. – Или вопрос принципиальный?
– Конечно. Как измерить ценность человека? Пусть отбираем мы из хороших – лучших, из талантливых – гениальных. Но способности-то бывают разные.
Чего это они переглядываются? Не договаривают?
– Да, Саша, не всё, что с крылышками, летает. Похоже, нам придётся раскрыть все карты.
– Мы ведь работаем не одни, – продолжил Леон, – а в контакте с Американским отделением. Ваш вопрос, критерии отбора, разрабатывали наши заокеанские коллеги.
– И к чему пришли? – спросил я.
– На Западе главный козырь – успешность. А чем измеряют успех? Деньгами.
– Но это неправильно. Таланты часто непробивные.
– Как говаривал старина Эмерсон, – вставил Сергей, – самый великий человек в истории был самым бедным.
– Да, творческие люди обычно непрактичны, – согласился шеф. – Так и не надо.
– Но как же?
– А как в жизни? Есть даровитые – и есть предприимчивые. Есть творцы – и есть менеджеры, – сказал Сергей.
– Команда, – сообразил я.
– Вот и ответ, – кивнул Тавровский.
– А можно узнать, каков бюджет проекта? И стимулы для участников?
– Какой бестактный вопрос, – шеф повернулся к Ратникову. – Разве не объяснили товарищу?
– Не успели, Леон Альбертович. Сейчас поправим, – и Белый бодро начал:
– Операция строго засекречена. Мегапроект имеет гриф «абсолютно сугубо», сокращённо – «АС». Режим исключает финансовую документацию, чтобы не навести на след.
– Именно так, – включился Тавровский. – И я предлагаю девиз: «Спасти, не разгласив».
– Отлично! – поддержал Белый.
Надо же, ушли от ответа. Не, так не пойдёт.
– А как же индульгенция, насчёт моего долга?
– Ах, это. Внутренние трансферты – пожалуйста. Как условились, в случае успешного участия, друг мой. А что касается наличных, то в пределах положенного, – он взглянул на Сергея. – Что у нас полагается?
– Оклад сотрудника первого уровня, столько же за режим секретности, плюс суточные. Двести рублей в России, тридцать долларов за границей. Всё.