Когда Чиверс хоронил жену, он не позвал Маккалоха на похороны, а тот нисколько не удивился и уж тем более не обиделся.
Они уже добрались до десерта, когда кончился фильм. Маккалох поднял голову и заметил Софию и Уилла, они как раз выходили из кинотеатра в компании Шарлотты и еще пары молодых людей, которых он раньше не видел. Он махнул им рукой.
– Мой друг Чиверс, – представил он их. – Лучший юрист на этом острове.
– Эх, а развернуться-то тут негде, – сказал Чиверс. – Вот и хожу по барам. Бум-бум. Как фильм?
Он так близко пододвинулся к молодежи, что Шарлотта отшатнулась.
– Бредятина, – бросил Уилл.
– Мы это подозревали, – сказал Чиверс. – Потому и ушли. Напейтесь с нами. – И он налил им плохого вина.
– Мы идем танцевать, – ответила София и посмотрела на Маккалоха. – В «ЧатАп».
– Значит, братание с противником у вас не под запретом? – спросил он.
– Ой, вот только не надо, – произнес один молодой человек. – Это мы оказываем Соф и Уиллу услугу, беря их с собой.
– Мы – авангард, парень, – сказал ему Уилл. – А вы со своими методами застряли в каменном веке.
– Нет, правда, разве она не настоящая ведьма? – спросила Шарлотта.
– Нет, – отрезала София. – В своем деле она ас. Просто нас всего трое, а работы – видимо-невидимо. Она уверена, что там, внизу, что-то есть.
– Она ошибалась и раньше.
– Да и раскоп этот даже не ее, – добавил кто-то.
– Нет, это уж вы не начинайте, – сказала София.
– А что там у нее с Паддиком? – поинтересовался Маккалох.
Студенты переглянулись.
– Почему вы спрашиваете? – негромко спросил Уилл.
– Это он ее терпеть не может, – ответила София. – А она едва помнит, как его зовут.
– Звучит, как начало отличной романтической комедии, – сказал Чиверс. – «Самокопание». Или «Служебный роман». Хотя нет, это, пожалуй, нудновато.
– Вряд ли к концу третьего акта эти двое будут лобызаться, – заметила Шарлотта. – Паддик считает, что путь Гилрой никуда не ведет. И не только потому, что он не фанат ее магического состава. И вообще проекта. Он говорит, что она по жизни чокнутая.
– А они что, работали вместе? – спросил кто-то. Принесли еще бутылку дешевого вина.
– Да, потому он и говорит.
– В нашем деле кого ни возьми, все друг с другом работали, – вздохнул Уилл. – И каждый старается доказать, что он лучше другого.
– Да, но пока она выигрывает, – сказала Шарлотта. – У нее локти острее.
– Ну, конечно, можно подумать! Вы только взгляните, сколько вас и сколько нас.
– Зато она получила его площадку.
Студенты не кричали, просто они разгорячились от вина и заговорили громко, привлекая к себе внимание. Вдруг у кого-то из группы Паддика зазвонил телефон, он встал и отошел, чтобы ответить. Маккалох проводил его любопытным взглядом: держать на острове телефон включенным было дорого.
Светила полная луна. Насекомые летели на разноцветные огни ресторана. Угрюмо сутулился мертвый вулкан.
– Я видел одну ее штуковину, – сказал Маккалох. – Мне понравилось.
– Ну еще бы! – вскинулась Шарлотта. – С ее составом можно столько открыток понаделать…
– Ой, хватит тебе, – перебила ее София. – Ты прекрасно знаешь, что тут не в одной красоте дело. Гипс ведь не прозрачный. А мы кое-что ищем.
– Что же?
Вернувшись, парень с телефоном забарабанил пальцами по столу, привлекая к себе внимание. Глаза у него были широко раскрыты.
– Нам пора идти, – сказал он. Голос его прозвучал сдавленно.
– В чем дело? – спросила София. И тут же: – О гос-споди.
– Они его нашли.
– О гос-споди-и.
Студенты прикрыли ладонями рты.
– Нет! – воскликнула София. – Поздравляю!
– Нам надо идти, – повторил молодой человек. Он моргнул, глядя на Чиверса, и хлопнул себя по карману. – Может, мы?..
– Ни за что, – ответил Чиверс. – Скажите нам лучше, что вы там нашли?
Но группа Паддика уже хором грянула «Спасибо!» – и студенты один за другим выскочили на улицу.
– Как, по-твоему, небезопасно им теперь за рулем? – спросил Чиверс.
– Проф наверняка услышит, – говорила София Уиллу. – Может, уже услышала. Черт.
Вид у нее был взволнованный и сердитый.
– Мы тоже пойдем, – сказал Уилл.
– Я даже рада, что слегка окосела, честно говоря, – призналась София. – Спасибо за пойло. Ладно, мы тоже пойдем: хочешь не хочешь, а никуда не денешься.
Чиверс и Маккалох остались одни, в тишине.
– Что ж, – произнес, наконец, Чиверс. – Полагаю, сомневаться в природе их находки не приходится.
– Большое дело, – откликнулся Маккалох. – Давно уже пора. – Он поджал губы. – Правда, хорошо бы взглянуть. Как насчет не ходить завтра в контору? Встретимся у меня в шесть?
– В шесть? Да ты спятил! Куда в такую рань?
– Так ты хочешь на него посмотреть или нет? Кто знает, сколько они там уже с ним возятся? И ночью наверняка спать не лягут. Расчет верный: с раннего утра у них просто не будет сил, чтобы нас выставить.
Бухтой Свободы на острове называлась крохотная рабочая гавань. Всего в нескольких ярдах от раскопа чадили лодочные моторы. Слухи о находке Паддика и его команды, видимо, просочились в город: когда утром Маккалох и Чиверс прибыли на берег, то обнаружили там небольшую толпу сограждан.
Охрана здесь, в отличие от того места, где работала Гилрой, была куда более многочисленной и состояла из добровольцев и местных полицейских. Они не пытались разогнать толпу, в их задачу входило лишь не пускать зевак за ограждение.
– Не заступайте за линию, леди и джентльмены, – командовал один полицейский.
– Что, Боб, власть почуял, а? – крикнул ему кто-то из толпы. Все тут же засмеялись, включая и самого Боба. Он поправил фуражку и подошел к Чиверсу.
Со склона, поросшего росичкой, Маккалох заглянул вниз, в яму, где возились вокруг самодельного экрана археологи. Там была Шарлотта, он помахал ей, она ответила. Он видел, что она взволнована.
– Смотри. – Чиверс показал куда-то в сторону. Сбоку от дыры, рядом с ребятами Паддика, стояли София и Уилл. – Судя по всему, Гилрой была здесь этой ночью. Академическая любезность. Паддик показывал ей, что они нашли.
– Пари держу, ему это понравилось, – сказал Маккалох.
Студенты стали сворачивать экран. Толпа налегла на барьер. Маккалох привстал на цыпочки.
Внутри большой ямы была другая, у́же и глубже первой, из нее всю ночь старательно выгребали грязь и всякую дрянь, освобождая гипсовую фигуру. Теперь, нежно, словно родители, пеленающие свое чадо, археологи продели под нее веревочные петли и принялись поднимать ее из земли.
Фигура выплывала на поверхность, слегка покачиваясь.
Она была в превосходном состоянии. Совершенно целая. Положение тела было хорошо знакомо Маккалоху по экспонатам из островного музея. Типичная поза смерти.
Но одно дело, когда такое чудище лежит в музее, под стеклом, снабженное соответствующей табличкой. Хотя Маккалох и там всегда чувствовал волнение. Здесь же, когда он увидел, как оно заново рождается из земли, у него просто захватило дух.
Крылья чудовища были сложены. Тяжелая голова клонилась набок. Провалы больших глаз имели необычную форму. Тело спиралевидно изгибалось, напоминая лишенного раковины моллюска. Многочисленные конечности торчали в разные стороны, крохотные ручки застыли в мольбе.
Археологи накрыли гипсовую реплику давно умершего существа тканью, точно хотели его согреть. И унесли прочь.
Прошло около двадцати лет с тех пор, когда из земли была извлечена и заботливо очищена от пыли первая такая фигура.
Почти следом за ней были найдены еще три, и причудливые виньетки со стен храмов у подножия вулкана перестали восприниматься как простые украшения, а превратились в портреты иных местных обитателей. Размеры дверных проемов в домах старого города, казавшиеся раньше архитектурным капризом, сразу обрели практический смысл. Мозаики больше не изображали прошлые или будущие пришествия неких мифических существ: на них было лишь то, что их создатели каждый день видели своими глазами.
Прибрежные воды прочесали вдоль и поперек. Никаких следов того, на что надеялись археологи. Никто так и не узнал, откуда взялись эти существа, как они попали на остров. Так гипсовые статуи и остались единственным – но вполне достаточным – доказательством сосуществования здесь расы людей с расой пришельцев.
Загадочные существа, погибая, лежали с людьми бок о бок, островитяне жались к неведомым тварям. Они вместе трудились. И вместе поклонялись богам, заявили ученые, по-новому взглянув на сохранившиеся кое-где фрагменты фресок, на которых земляне и пришельцы с нимбами вокруг голов стояли на коленях перед алтарями с сияющими на них ящиками.
И вот новая полость. Как знать, что из нее родится, и родится ли вообще что-нибудь. Она поглотила много гипса. Его надолго оставили сушить.
Землю с последней статуи, подтверждающей открытие новой культуры Коллаборантов, счищали долго. Существо, изогнувшись, распростерло свои короткие крылья (оно никогда не могло бы подняться в воздух на этих обрубках, но их упорно называли крыльями) над головами двух человеческих детей, мальчика и девочки, точно защищая их от убийственного потока.
Дети прильнули к нему. Все трое умерли вместе.
В смоле, которую использовала Гилрой, свет мог бы многократно преломиться внутри тела давно мертвой твари, порождая самые невероятные переливы. Маккалох мог бы коснуться руками его лица, ощутить ладонями его гладкость.
Паддик хохотал от счастья, стоя у бетономешалки, в которой плюхался жидкий гипс, и не сводил глаз со своей находки.
– Для него это настоящая победа, – сказал Чиверс. – Такая, к которой многие стремятся, но которая не всем дается. Он давно уже примеривался к этому месту, делал пробные раскопы то тут, то там.
– Я даже знаю, где именно, – буркнул Маккалох.
– Похоже, какому-то парню из министерства шибко нравится попка старушки Гилрой, вот он и поставил ее в очередь вперед старины Паддика. Но ты только посмотри на него. В его случае месть – это блюдо, которое лучше готовить из гипса. И разве не пикантно, что именно он, пользуясь старым, еще дедовским методом, совершил эту находку, а? Причем не в Банто, а в этой давно истоптанной вдоль и поперек гавани, где только ленивый не копал.
– Гилрой наверняка слюной исходит от зависти.
– Те, кто видел ее здесь, говорят, что она вела себя образцово, как подобает профессионалу. Поздравила команду. Попросила, чтобы ей показали раскоп. С особенным вниманием оглядела образец. Короче, упрекнуть ее не в чем.
Чиверс занимался делом, которое он сам называл «свински скучным случаем». Маккалох не видел его несколько дней.
Маккалох считал себя человеком самодостаточным. И даже вздрагивал, если вдруг ловил себя на мысли, что ему скучно. Но на этот раз что-то мешало ему разогнать одиночество разговорами или сексом.
На склоне остывшего вулкана, примерно на полпути к кратеру, лежала небольшая система пещер. В первый раз он побывал там, когда только приехал на остров, потом, годы спустя, повторил свой визит. Сквозь пещеры прорубили тропу, натянули по обе стороны веревки вместо перил. У входа повесили доску с пояснениями, какие именно породы и какие формации можно увидеть внутри, какие виды летучих мышей обитают в пещере. Маккалох вдруг понял, что ему хочется еще раз вернуться в пещеру. Но не поехал. Еще в привычку войдет – устраивать себе траурные церемонии, поминки по первым дням на острове, а то и по детским поездкам в Чизлхерст-Кейвз в Лондоне. Нет, незачем так рисковать.
В магазин вошли посетители. Он понадеялся, что кто-нибудь из них захочет с ним поболтать. Но те молчали, а через несколько дней раздался телефонный звонок.
– Вы можете приехать? – Голос был мужской, молодой, взволнованный.
– Кто говорит?
– Я нашел ваш номер в телефонном справочнике. Так вы приедете?
– Уилл? – Маккалох вспомнил дряхлые телефонные будки у заправочной станции в Банто. – Где ты?
– На раскопе. Привезите кого-нибудь. Здесь Паддик. Они с Гилрой убивают друг друга.
– Что? Зовите полицию!
– Нельзя, они ее заберут, а… У вас есть знакомые полицейские? Может, пришлете кого-нибудь из них? Только поговорите с ними сначала, скажите им, чтобы не забирали ее, пока…
Связь прервалась. Маккалох ругнулся.
Бросив машину посреди тропы на Банто, Маккалох, ежась от холода, вышел на яркий солнечный свет.
Паддик был возле раскопа, кто-то из коллег держал его сзади за руки. Он орал на Гилрой. Та стояла перед ним, нехарактерно нарядная, яростно стиснув кулаки. Между ними двумя метался насмерть перепуганный охранник.
За сценой наблюдали София и Уилл. На щеках девушки еще не высохли дорожки от слез, но плакала она, похоже, от злости.
Уилл бросился к Маккалоху, но остановился, когда из машины вылез коренастый полицейский и поправил головной убор.
– Геншер в теме, – тихо произнес Маккалох. – Я с ним поговорил. Что тут у вас стряслось?
– Спасибо, – сказал Уилл. – Ее нельзя забирать сейчас. – Он оглянулся на профессора. – Я вижу, она кое-что задумала…
Гилрой тоже увидела Маккалоха. Он даже моргнул, столкнувшись с ее пылающим взглядом. От солнечного света ее лицо казалось выбеленным, как старая кость, пыль и грязь осели на деловом костюме.
– В чем дело? – начал Геншер и порысил к месту конфронтации.
– Она воровка, черт ее побери, вот в чем! – выкрикнул Паддик.
– Успокойтесь. Что именно она украла?
– Да, – сказала Гилрой. – Что я украла?
В красной палатке, возле половины тела, лежал новый слепок из смолы.
Это была конечность пришельца.
Маленькая и причудливая. Втрое тоньше руки взрослого человека, с тремя суставами, торчащими в разных направлениях один над другим. Там, где у человека располагалась бы кисть, здесь было нечто вроде перчатки без пальцев, расплывшейся то ли от подвижек земли, то ли от неосторожного обращения, а из нее высовывался хитрый коготь, состоящий из двух перекрещивающихся половин, как ножницы. Все вместе сияло, как подсвеченный люцит[9].
Внутри конечности виднелись фасетки, хлопья света. Еще в ней были запечатаны мелкие камешки, панцири насекомых и осколки металла – они то ли не успели провалиться до дна бывшего тела, то ли, напротив, поднялись в процессе реакции со дна пустоты и так и застыли в ее середине, меж сверкающих поверхностей.
Все уставились на нее, Геншер не подпускал никого ближе.
– Она ее украла! – крикнул Паддик. – Сперла у меня и вырядила в свою мишуру, чтобы доложить о находке в министерство.
Гилрой негодующе фыркнула и вышла.
– Эй! – Геншер двинулся за ней. Тишина в палатке стала напряженной. Все слушали, как Геншер отчитывает безмолвную Гилрой.
– Покажите им, – обратился Паддик к коллегам.
– Да пошел ты, – ответила София.
– Покажите!
Другой мужчина умоляюще взглянул на него. Потом пошарил у себя в телефоне и показал Маккалоху картинку.
– Мы откопали это сегодня утром, – сказал Паддик.
Снова слепок, и снова неземлянин. Он лежал на боку, придавленный рухнувшей стеной дворца. И смотрел прямо в камеру – чужая одинокая смерть, отлитая в гипсе.
У одной из пары верхних конечностей отсутствовала часть. Маккалох перевел взгляд на сверкавшую, точно драгоценность, руку у своих ног.
– Видите? – настаивал Паддик. – Теперь вы видите? Она ее украла.
– Вы нашли это сегодня утром, – сказала София. – А она – два дня назад.
– Да, – отвечал Паддик. – После того, как мы пригласили ее на наш раскоп. Где мы уже начали заливать полости гипсом. Мало ей, что она украла у меня Банто, так теперь еще и это…
– Погодите, – перебил его Маккалох. – Я не понимаю. Что вы хотите сказать? Что она украла у вас кусок дыры? Украла кусок вашей полости и заменила его землей, что ли?
Паддик смотрел на него со смущенной яростью.