Кстати, этим летом всей семьёй ездили за грибами. В лесу держались кучно, друг от друга далеко не отходили. Грибов было мало, но изредка попадались благородные. И сколько Гришу не просили, чтобы он уж если и не хочет собирать грибы, так хотя бы показывал на них, подводил к ним и не топтал их, когда находит, так он, упрямец этакий, со всем соглашался, но всё равно, лишь имитировал поиски грибов. Так о чём это говорит?
А вот есть грибы каждый мастак! Даже Гриша…
Гриша крепко спал. За окном была осень. Смеркалось. Дачники возвращались в свои городские квартиры, детей на улице не было. А их и днём-то не много, одни алкаши да пенсионеры. Ну, ещё гастарбайтеры, они теперь есть везде. Русские работать либо не хотят, либо не могут, нет навыков…
Гастарба́йтер (нем. Gastarbeiter дословно: гостящий работник (нем. Gast + Arbeiter) = гость + рабочий) – жаргонизм, обозначающий иностранца работающего по временному найму.
Слово заимствовано в конце 1990-х из немецкого языка, получило широкое распространение в СМИ на территории РФ и СНГ, сначала в Москве и Санкт-Петербурге, а затем вошел в разговорную речь россиян и граждан бывшего СССР.
В отличие от таких слов как «гастроль» (выступление в гостях), «гаст-профессор» (приглашенный для чтения курса в другом вузе), пришедших в русский из немецкого, слово «гастарбайтер» – не нейтрально, и имеет негативную окраску[5].
ВНИМАНИЕ! Впервые в мире автор данного романа использует НОУ-ХАУ – рекламу и отступления от сюжета с целью привлечения спонсоров и расширения читательского кругозора!
Разве можно представить сегодня какую-либо передачу на ТВ без рекламы? Выступление президента или показ футбольного матча – это не в счёт!
Друзья мои, давно пришло время исправить пробел! Я считаю, что первые Указы нового Президента России (выборы уже на носу) должны быть посвящены этим и только этим жизненно важным вопросам. Реклама должна быть везде, начиная с туалетной бумаги и заканчивая детскими книжками-раскрасками. Представляете себе малыша, который ещё и читать-то толком не умеет, а уже осваивает азы политического плаката!? А девочкам это вообще подспорье, если сызмальства козявка начинает калякать-малякать карандашами, акварелью, а, достигнув половой зрелости, т. е. к 12 – 13 годам, начнёт умело наносить макияж на своё личико, а там – символ партии или ещё какая-нибудь фигня…
ВНИМАНИЕ! В новом сезоне исполняются любые желания и сбываются самые смелые бьюти[6] – мечты. Помада цвета фуксии[7], бронзовые румяна, тени всех цветов радуги или полное отсутствие макияжа: тенденции из области красоты подойдут любому типу лица[8].
Дети-хоккеисты с верхнего этажа, одному 5, другому 8, были ещё вне дома и никаких шумов от шайбы, летавшей из угла в угол, да истеричных криков родителей, постоянно выяснявших между собой отношения, слышно не было. Гриша спал.
Тяжело представить себе, о чём может кто-либо думать во сне?! Этому ведь нигде не учат?!
Помнится, как-то раз, я ехал поездом на юг и наблюдал интереснейшую картину. В купе было четверо, вместе со мной. Лёжа на верхней полке, чуть свесившись в проход, я пытался рассмотреть мелькавшие за окном виды. Хотя, если честно, то и смотреть-то было нечего, т. к. ехали мы по украинской степи. За столом сидела, с одной стороны, молодая женщина с 6-ым размером груди и третьим, максимум четвёртым номером бюстгальтера[9], что, собственно, и заставляло всех бодрствовать… А спать-то хотелось, т. к. маленького росточка старичок, пивший, наверное, пятый или даже шестой по счету стакан чая с одним и тем же пакетиком заварки, всю ночь давал храповецкого, сопровождая яростными газовыми атаками свои залихватские рулады. В купе было душно и смрадно, но дверь никто не открывал, т. к. рядом был туалет, откуда тянуло такой дрянью, что казалось, будто находишься в центре новой городской мусорной свалки в разгар летнего сезона. Дамочка уже третий час пыталась подвести левую бровь, но каждый раз, как вагон подпрыгивал на какой-нибудь неровности, она тыкала себе то в глаз, то ещё куда-то, вскрикивала и слюнявым пальцем стирала рисованную бровь. Именно в эти моменты дедуля просыпался, отпивал свой жидок, вздыхал и поворачивался к окну, в грязи которого отражалась вываливающаяся женская грудь. Затем он закрывал глазки, тихонечко вздыхал и засыпал. Между чаепитиями, т. е. во сне, он по два-три разика тихонечко подпускал, издавая едкий, старческий запах тухлых яиц, скисшей капусты и деревенского навоза. И так длилось долго-долго.
Напротив меня под простынею, в больших семейных труселях возлежал крепыш Бухельвальда[10] Антон – студент политехнического техникума, полусогнутые ноги которого упирались в стенку. Его то и дело кидало из стороны в сторону, т. к. вес его не вдавливал в спальное место и могу лишь предположить, что если бы вдруг каким-то чудом открылись окно и дверь, то его бы просто сдуло с верхней полки.
Студент откровенно пялился на прелести, выпиравшие у дамочки наружу, отчего он почему-то расстраивался и то и дело отворачивался к стенке.
– Придурок, ты зачем эту ерунду пишешь? – закричала прямо в ухо моя благоверная.
– А что? – недоумевал я.
– А то, что этот бред никто не станет даже читать!
– Но ты же прочитала?
– Ах, ты гад, поганый! Придурок поганый! – раздался хлёсткий удар правой рукой по плечу, хотя жёнушка целилась в голову, но я удачно увернулся, чуть не разбив при этом монитор ноутбука. – Иди лучше в 46-ую квартиру, там опять вода на кухне течёт. Хоть денег заработаешь! А то сидишь за своим компьютером и толку от тебя никакого.
– Да ладно, ладно, не шуми…
– И не смей даже продолжать писать всякую ахинею про всяких там баб и про…
Зазвонил телефон, и она упорхнула на кухню. Я с облегчением вздохнул и, поправив ноутбук, чуть было принялся за продолжение, как передо мною вновь нарисовалась грозная жена.
– Я кому сказала, иди, займись делом, эгоист поганый!
– Да ладно, ладно, я только допишу главу и пойду…
– Писатель хренов! Никаких дописываний! Иди сейчас же и чтобы всё сделал, как положено. А мурню я тебе писать не позволю.
– А можно я только оставлю чуть-чуть про прелести?
– Про какие такие прелести?
– Про женские, например…
– Что?
– Понял, понял.
– Я тебе покажу сейчас прелести! Убирай всё отсюда к чёртовой матери и давай дуй в 46-ю. Одна нога там, другая здесь! – и она ушла с тряпкой в руке на кухню.
– Гриша, солнышко! – неожиданно раздалось с кухни, – Иди, поешь яблочко!
Гриша сорвался с дивана с такой скоростью, что если бы кто-нибудь оказался на его пути, то он бы его просто снёс. Увидев кожуру и два больших огрызка, бедный лабрик уже ни о чём больше не думал, как только о том, как бы поскорее проглотить вкусняшку. Громко чавкая, не прожевывая, он поглотил содержимое миски практически молниеносно.
Вот так были разбиты в пух и прах все мои новации, связанные с рекламой, лирическими отступлениями, с многосюжетностью и т. д. и т. п.
А что же Гриша?
Дорогой читатель, Гриша так и не женился. То ли жена моя не захотела, чтобы он стал отцом, то ли родня невесты потеряла к Грише интерес, но какой смысл писать о том, чего не было? Я после критических замечаний моей драгоценной супруги многое почикал, что-то убрал, оставив лишь про женскую грудь для тех, кто любит её больше пива, но не знает её строения.
Вероятно, и это можно было бы убрать из романа, но я взял, да и оставил, тем более, что такие классные рисунки просто так не сотрёшь.
Женская грудь – строение молочной железы
Эту главу можно смело пропустить, т. к. она не несёт никакой смысловой нагрузки. Однако тем, кто носит или щупает грудь, данная информация будет полезна.
Женская грудь – сложноорганизованный орган, построенный так, чтобы обеспечивать оптимальные условия для выполнения своих главных физиологических функций: образования молока и кормления ребенка. Грудь состоит из кожи, под которой скрывается собственно железа, как ее еще называют, железистая ткань – тот самый орган, в котором образуется молоко. Железистая ткань (железа) крепится с помощью соединительной ткани к мышцам грудной клетки. Вокруг железистой ткани, между ее долями лежит жир – жировая ткань.
Количество жира в женской груди варьирует в очень больших пределах. У одних женщин грудь состоит почти исключительно из жира. Как следствие – их грудь может сильно меняться в размерах при колебаниях массы тела. У других – железистой ткани намного больше, чем жира, и размер их груди от диет, от веса практически не зависит. Если рост жировой ткани можно форсировать обильным питанием, то рост железистой ткани частично управляется гормонами. Это объясняет, почему размер груди может меняться в течение менструального цикла или после менопаузы. Под молочной железой лежит большая грудная мышца. Грудь как бы крепится к этой мышце, но в самой груди, вопреки распространенному убеждению, мышц нет, поэтому увеличить размер груди с помощью физических упражнений невозможно. Можно подтянуть вокруглежащие мышцы, но это приведет лишь к увеличению объема торса и не скажется на размере самой груди. Разумеется, и подтянуть отвисшую грудь с помощью физических упражнений невозможно.
Пластика груди и потеря чувствительности.
Существует расхожее мнение, что пластика груди имеет негативные последствия: что после пластической операции грудь теряет рефлекторную отзывчивость. Якобы при разрезе перерезаются нервы, вследствие чего грудь теряет чувствительность и перестает быть эрогенной (особенно чувствительной) зоной. Это не совсем так. За чувствительность соска и ареолы отвечает 4 межреберный нерв. Он проходит на уровне подмышечной линии, разветвляется на две части и, проходя по окружности груди, входит в ткань железы. Как показано на рисунке внизу.
Сегодня одной из самых востребованных пластических операций остается увеличение груди.
Что нужно знать пациентке, которая мечтает увеличить свою грудь с помощью эндопротезов, но боится операции? При операции этот нерв не перерезается, однако, если имплантат устанавливается неправильно или устанавливается слишком большой имплантат, этот нерв может оказаться зажатым между протезом и грудной клеткой и защемиться. Если 4 межреберный нерв защемляется или повреждается, грудь может потерять чувствительность. Такое осложнение встречается у 21 % женщин.
Утверждение темы диссертации
Ленинградские чекисты встретили Лобова сдержано и спокойно. Настороженность – это вовсе не то, что сквозило во взглядах сотрудников института повышения квалификации работников КГБ. Вовсе нет. Это было что-то новое, доселе неизвестное Николаю Михайловичу. И здесь уместно рассказать одну историю, имевшую место в Первом медицинском институте, о которой впоследствии прокатилась серия скандальных публикаций в желтой прессе по всей стране благодаря студентке Насте.
Идёт экзамен и профессор спрашивает студента по билету. Студент начинает путаться и плавать. Поскольку он не молчит, а что-то лепечет, профессор колеблется и не решается поставить двойку. Он надеется, что студент всё-таки что-то, да расскажет и тогда он поставит три с минусом и вздохнет спокойно, уж больно не хотелось из-за обалдуя приходить на пересдачу в свой выходной день.
– Так. Последний вопрос: назовите мне три вида или типа человеческой негативной реакции, – профессор в душе надеялся на чудо и искренне желал тройки для нерадивого студента.
– Товарищ профессор, существует не три, а четыре вида, – достаточно уверенно заметил студент.
– Позвольте с Вами не согласиться, – воспротивился профессор. – Науке известны лишь три вида человеческой негативной реакции.
– Не три, а четыре, товарищ профессор, – по-прежнему настаивал студент.
– Так, хорошо. Называйте, – предложил несколько обиженный невежеством студента пожилой и многоопытный профессор.
– Позвольте воспользоваться Вашим телефоном, – попросил студент и предложил профессору набрать любой, абсолютно случайный номер телефона.
Профессор набрал номер своей соседки и передал трубку студенту.
– Алло, здравствуйте! – радостно приветствовал студент.
– Здравствуйте, – ласково ответил очаровательный женский голос.
– Позовите, пожалуйста, Сергея, – попросил студент.
– Извините, такого здесь нет, – удивилась женщина и повесила трубку.
– Вот, товарищ профессор, это – первый тип негативной реакции – удивление! Пожалуйста, наберите снова этот же номер.
– Алло, – снова раздался теперь уже знакомый женский голос.
– Здравствуйте, будьте добры, Сергея, – невозмутимо попросил студент.
– Молодой человек, здесь такого нет. Набирайте правильно номер телефона! – женщина была сильно расстроена и бросила трубку.
– Товарищ профессор, это – второй тип негативной реакции – раздражение! Пожалуйста, наберите ещё раз этот же номер.
– Алло, – нервно ответили на другом конце провода.
– Здравствуйте, будьте добры, Сергея, – невозмутимо попросил студент.
Далее последовал поток нецензурной брани и угрозы в адрес бедного студента. Женщина рвала и метала. Она находилась на грани нервного срыва: за одну минуту три звонка и все звонки адресованы какому-то Сергею!?
– Товарищ профессор, это – третий тип негативной реакции – ярость! А теперь, пожалуйста, наберите в последний раз этот же номер, – попросил студент с невинным взглядом.
– Алло, – женщина уже кричала с самого начала.
– Здравствуйте, это – Сергей, – невозмутимым голосом сообщил студент своей новой знакомой. – Простите, мне никто не звонил?
– Что?! – это были единственные слова, которые отчётливо, с сильным удивлением и интонацией торговки-одесситки, но с большой задержкой раздались на другом конце.
– Вот, товарищ профессор, это – последний тип реакции, самый сильный – охуевание.
У профессора начался ступор. Он широко раскрыл глаза, пытался что-то молвить, но не мог. Похоже, он и сам малость охуел от всего увиденного и услышанного.
Студент вместо тройки получил пятёрку.
Ленинградские чекисты все как один достаточно быстро охуели от Лобова. И что удивительно, дебилизмом или тупостью здесь и не пахло. Новый начальник учебного отдела, у которого не было ни протекции, ни друзей, кроме капитана Макеева, вел себя со всеми ровно, с женщинами пытался шутить, но этого ему пока не удавалось. Говорил он витиевато, активно шуровал бровями. Его красивая и достаточно спортивная фигурка нравилась практически всем. Подкупали ежедневные занятия бегом, плаванием, игра в волейбол, и, конечно же, опрятность. Отутюженные брюки, начищенные до блеска ботинки, хорошо пошитое по фигурке обмундирование – всё это сразу же становилось предметом обсуждения и восхищения. Зато речь была какой-то уж больно мудреной, непонятной. Когда Николай Михайлович говорил, то возникало ощущение, что он говорит слишком научно, слишком глубоко копает…