– Ну, интересно.
– Порядочные девушки не шляются по ночным клубам, – небрежно проговорил Никита и закрыл глаза.
Перепад настроения вогнал его в депрессию. В Ниццу он приехал чисто развлечься, в отеле случайно увидел Марьяну и воспринял это как знак судьбы. Он давал себе слово не искать с ней встречи, но так уж вышло. Настроение поднялось под самый потолок и обрушилось, когда он увидел, как Марьяна садится в такси – с мужем и вещами. Она уезжала, а он оставался с туристкой легкого поведения.
В номере он принял на грудь. Лиля восприняла это как сигнал и честно отработала часть своего долга перед ним. Отказываться было глупо.
– А я не шляться, просто зайти.
– Хочешь сказать, что ты порядочная? – осведомился Никита.
– С тобой – нет, а вообще – да.
Лилю он снял в Курске, мимоходом. Увидел ее на улице, подъехал, она прыгнула к нему в машину. На следующий день он временно на ней женился, а чуть погодя забрал с собой в Ниццу.
– И какой я у тебя по порядку?
– Не скажу, что первый. Четвертый.
– В какой сотне, в первой или в десятой?
– Не смешно! – Лиля отложила пилочку в сторону и легла на бок, спиной к Никите.
Она изображала обиду, но попку расслабила и пододвинула к нему. Только вот не было у него желания искупать свою вину сексом. Девочка, конечно, хороша собой, но таких много.
Вот если бы Марьяна с ним была, то он никогда не изменял бы ей. Но она с другим. А он живет так, как привык. В семье, с Ларисой. Иногда отправляется в производственную командировку по заданию босса. Лариса думает, что ее законный супруг сейчас в Курске, а он уже два дня как оттуда вылетел.
– Ладно, сходим в клуб. Попозже, – смилостивился он.
Но Лиля продолжала изображать из себя невинность и получила очередную плюху.
– Посмотришь, как во Франции стриптиз исполняют. Тебе это нужно, – заявил Никита. – Может, новенькое что-то увидишь, будешь в своем «Бегемоте» крутить.
Лиля дернулась, резко повернулась к нему, выкатила глаза.
– Что смотришь? – Он усмехнулся. – Думаешь, я не знаю, чем ты в этой жизни занимаешься?
Она работала в стриптизе, а там все бывало. Никите об этом, конечно же, знать не полагалось. Но у него появился интерес, поэтому нашлись люди, которые удовлетворили его любопытство. Не мог же он взять с собой в поездку непонятно кого.
– Да, занимаюсь, – выдавила Лиля.
– Вот и занимайся.
– Все равно ты со мной несерьезно, – заявила она с надеждой на ошибку в своих прогнозах.
– На пару тяг, – подтвердил он и пальцами сделал движение, каким отбрасывают окурок.
– Ты свинья! – Она глянула на него с обидой и опаской.
За такие слова и по морде можно схлопотать. Она это по себе знала, поэтому пугливо вздрогнула, когда Никита вскочил с кровати. Но бить он ее не стал. За что? Как ни крути, а в чем-то она права.
Он взял бумажник, выгреб из него чуть ли не всю наличность, бросил деньги на стол.
– Сама в клуб сходишь. Только французскую болезнь не подхвати. Вдруг ты мне еще пригодишься.
Денег было много – и на брендовый прикид хватит, и на выпивку. Неудивительно, что Лиля сразу подобрела и смылась, пока он не передумал.
А Никита вернулся к бутылке. Ему нужно было смыть с души осадок, который остался после близости с красивой потаскушкой. Появилось вдруг чувство, как будто он изменил Марьяне. Нельзя было тащить Лилю в постель сегодня, хотя бы денек обождал.
Но чувство это зыбкое, неразумное. Очень скоро оно развеется, как утренний туман над водой. Он уже привык жить без Марьяны, с Ларисой. Спустит пар, вернется к жене, к детям. Будет изображать порядочного семьянина, пока Трофим не отправит его в очередную командировку, где он сможет вдохнуть чужого, но свежего воздуха. Так и продолжится до скончания века. А Марьяна будет приходить к нему только во снах.
Глава 2
Кондиционер – такое же великое изобретение, как и стиральная машина, но лучше обходиться без него. Тем более что на улице повеяло прохладой.
Марьяна выключила сплит, подошла к окну, распахнула створку, вдохнула свежего воздуха, который швырнул ей в лицо ветер, и глянула на небо. Тучи собираются. Это к дождю и к переменам.
Она, конечно, была против сделки, о которой говорил Алексей Антонович, но понимала, что бодаться с Демьяновым чревато. Как бы совсем без штанов не остаться.
Алексей Антонович все это видел, поэтому всерьез подумывал о белом флаге. А Марьяна подбивала бабки, пересчитывала стоимость активов компании. Денежные средства, депозиты, финансовые вложения, готовая продукция, производственные запасы, незаконченное строительство.
Работа сложная, долгая, особенно если начинать с нуля. Но у нее имелись текущие данные, нужно было всего лишь уточнить и систематизировать информацию. Отчет уже практически готов, осталось только причесать детали, и можно делать доклад.
Она уже собиралась отходить от окна, когда вдруг открылась дверь. В кабинет хлынул сильный сквозняк. Воздушный поток рвался к двери и зацепил фотографию, которая стояла на столе. Рамка со снимком упала на пол.
В кабинет вошел мужчина лет сорока пяти, еще статный, осанистый, но уже с небольшим брюшком. Благородная седина, стильные очки, дорогой костюм. Дверь ему открыл сам Алексей Антонович.
Гость переступил порог. Алексей Антонович втянулся в кабинет вслед за ним.
Пока они заходили, Марьяна подняла с пола фотографию, на которой была запечатлена в обнимку с Игнатом. Это был ее самый любимый снимок из семейного альбома. С фотографией ничего не случилось, но стекло в рамке разбилось.
– Марьяна Шуринова, мой финансовый директор, – с угодливой улыбкой проговорил Алексей Антонович.
Марьяна растерянно посмотрела на него, на гостя, перевела взгляд на фотографию в руках. Она ничего не понимала, но и вопросов не задавала. Если генеральный директор представляет ее гостю, значит, так надо. Возможно, это какой-то очень влиятельный чиновник, к которому Алексей Антонович обратился за содействием. Если хочешь победить, то против чужой силы нужно выставлять свою, а не просто слова.
– Ведерников Евгений Романович, – представился гость.
При этом он сделал движение, как будто собирался взять Марьяну за руку. Но остановился чуть ли не в самый последний момент, подался назад. Возможно, он рассчитывал на встречный порыв, но Марьяна даже не шелохнулась.
Этот самый тип смотрел на нее так, как будто хотел поцеловать не только руку. Глазки его замаслились, в складках губ проклюнулась порочная улыбка.
– Ведерников? – Она заинтригованно повела бровью. – Компания «Стройкамень», если я не ошибаюсь.
– Генеральный директор. – Мужчина польщенно улыбнулся.
– Марьяна, ты должна знать, что мы с Евгением Романовичем собираемся объединить наши компании. – Алексей Антонович выглядел очень даже серьезно.
– Это неожиданно. – Марьяна не пыталась скрыть удивление.
– Ты закончила работу? – спросил Шуринов.
– Да, я готова представить полный отчет.
Алексей Антонович вопросительно глянул на Ведерникова. Мол, готовы ли вы к восприятию важной, но нудной информации?
Тот в ответ качнул головой и сухо сказал:
– Я пришлю к вам своих финансистов.
Марьяна кивнула, покорно принимая его решение. Ведерников имел полное право не доверять ее отчету, за красивым фасадом которого мог скрываться банкрот. Для полноты представления он должен был провести собственную оценку активов компании будущего партнера.
Но и Шуринов должен был знать о состоянии дел в его компании. Это значило, что Марьяне, скорее всего, придется рыться в чужом белье. Или лучше привлечь к этому делу оценочную компанию со стороны, чтобы избежать обвинений в предвзятости?
– Отличное решение, – сказал Алексей Антонович и натянуто улыбнулся.
– Но мне нужен будет и ваш отчет, – заявил Ведерников. – Хочу сравнить цифры. Не думаю, что у нас будут значительные расхождения.
Судя по тому, как он смотрел на Марьяну, это был комплимент в ее честь.
– Ни в коем случае! – Шуринов скрестил руки на груди.
– Надеюсь, это не последняя наша встреча, – проговорил Ведерников, не сводя глаз с Марьяны, и загадочно улыбнулся.
Из кабинета Ведерников выходил походкой не гостя, а хозяина. Важный, самоуверенный, напористый. Дверь он открыл сам, рукой, но у Марьяны почему-то возникло ощущение, что был удар ногой. Шуринов поспешил за ним.
Марьяна вернулась к рабочему столу, опустилась в кресло, взяла фотографию в рамке с разбитым стеклом. Не понравился ей Ведерников с его липким, сальным взглядом. Но больше ее встревожили обстоятельства, при которых тот появился. Это ведь он вызвал сквозняк, который скинул на пол ее с Игнатом фотографию. Плохая примета.
Алексей Антонович не стал вызывать Марьяну к себе, сам зашел к ней в кабинет. Устало опустился в кресло за приставным столом, расслабил узел галстука. Дышал он тяжело, как будто пешком по лестнице поднимался. Вроде бы не старый, лишнего веса почти нет, а одышка как у толстяка. Неужели сердце дает сбои?
– Я тебя удивил? – спросил свекр, с тусклой насмешкой глянув на нее.
– В какой-то степени, – ответила она.
– Я и сам удивлен. Ведерников свалился как снег на голову.
«Снег – субстанция холодная, а если еще и на голову! Может, у Алексея Антоновича что-то отмерзло под крышкой черепа?» – подумала Марьяна.
– Решение окончательное? – спросила она.
– Нет, конечно.
– Может, нужно подумать, на солнышке постоять?
– На солнышке? – Алексей Антонович с иронией глянул на нее. – После того как снег на голову упал?
– До того, как произойдет слияние и поглощение.
– Насчет поглощения ты зря. – Шуринов качнул головой. – Мы с Ведерниковым в одной весовой категории, но по разным углам ринга. Конкуренция у нас.
– Я в курсе.
– А для Демьянова мы оба соперники. Он ведь и на Ведерникова наехал. Что тебя смущает во всей этой истории?
– То же, что и вас. Ведерников сам сделал вам предложение. Значит, он видит в нем выгоду прежде всего для себя.
– Объединение выгодно и для нас. Ты должна понимать почему.
– Думаете, объединенная компания будет не по зубам Демьянову?
– Я уверен в этом.
Марьяна кивнула, пытаясь настроить себя на одну волну с боссом. Алексей Антонович уже много лет в бизнесе, ему видней, как вести дела. Она же тут без году неделя. У него – опыт, знания, а у нее – всего лишь сомнения, на которых далеко не уедешь.
– Выпить есть? – спросил Шуринов, потирая грудь на стыке ребер.
Марьяна удивленно вскинула брови.
– Ну да, откуда у тебя! – Он улыбнулся.
Она качнула головой. Дело не в самой выпивке, а в желании принять на грудь. Оно не совсем здоровое. Будь Шуринов уверен в необходимости грядущей сделки, он выпил бы в компании с Ведерниковым. А он желает хлебнуть в одиночестве. Значит, его одолевают сомнения. Не все так просто.
– Не пьешь, не куришь, – в раздумье проговорил Алексей Антонович.
Марьяна посмотрела на него с легким удивлением. Разве это плохо?
– Красивая, не гулящая, умная, – продолжал он. – Редкое сочетание.
– Это вы к чему, Алексей Антонович? – Она с подозрением глянула на него.
– Да к тому, что Игнату повезло.
Марьяна едва заметно повела подбородком. Нет, не из-за Игната он завел этот разговор. Какая-то крамола завелась у него в мыслях, и она это почувствовала.
– Плохо, что мужчины к тебе липнут.
– Да, – согласилась она.
– Для Игната плохо и для тебя. А если это для дела хорошо?
– Я вас не поняла.
– Ты же видела, как Ведерников на тебя смотрел.
– Как он на меня смотрел? – Марьяна распахнула глаза.
– Как-как!.. Видела ты все. Да и я тоже. Он очарован тобою!
– Допустим. И что?
– Очарованный мужчина слаб. Этим можно воспользоваться.
– Как? – резко спросила она.
– Если вдруг Ведерников пригласит тебя на ужин, откажи ему. А если на обед, соглашайся. Это по большей части деловая встреча. Задавай ему вопросы. Как, что, почему? Я хочу знать, в чем подвох.
– Значит, он все-таки есть?
– Все возможно. Ты согласна? – Алексей Антонович смотрел на Марьяну едва ли не умоляюще.
– На обед – возможно. На ужин – точно нет.
Марьяна и сама хотела выявить червоточину в намерениях Ведерникова. Значит, не стоит отказываться от деловой встречи в непринужденной обстановке. Красота – главное оружие женщины. Нужно быть совсем глупой, чтобы не понимать этого. Но этим оружием нужно еще уметь пользоваться, стрелять глазами на расстоянии, не опускаться до рукопашной схватки.
– Да, ужин – это слишком, – в раздумье растягивая слова, не очень уверенно проговорил Шуринов.
Возможно, он был не прочь отправить Марьяну и на ужин.
– Ты же не думаешь, что я толкаю тебя в постель к этому фрукту? – осведомился вдруг Алексей Антонович.
– Не совсем, – ответила она.
– Что значит не совсем? – Свекр подозрительно глянул на нее.
– Обед – не совсем ужин. Алексей Антонович, я понимаю, вы сейчас на распутье, вам страшно, вы боитесь прогадать. Но не надо сходить с ума.
Какое-то время Шуринов растерянно смотрел на нее.
Потом взгляд его прояснился, и он сказал:
– Да, дочка, ты совершенно права. И обед не нужен. Прости меня. Забудь все, что я тебе сейчас наговорил.
– Я вас ни в чем не упрекаю. – Марьяна принужденно улыбнулась и перевела взгляд на компьютер.
Мол, у меня много дел, мне нужно работать.
Именно так и понял ее Шуринов. Прежде чем покинуть ее кабинет, он еще раз извинился.
Простуда подкралась едва слышно. Вчера утром она лишь слегка облизнула его глотку и затихла, как будто ее придавил иммунитет. Весь прошлый день Игнат чувствовал себя прекрасно, а сегодня притаившаяся зараза коварно атаковала его по всем фронтам. В носу пробка, в груди свербящая тяжесть. Да еще и температура поднялась, разлилась по костям, ознобом разошлась по крови.
– Я, наверное, сегодня дома останусь, – сказал он.
Игнат чувствовал себя ребенком, который не желал идти в школу и радовался простуде. Но вместо мамы перед ним сидела жена. Казалось бы, достаточно было поставить ее перед фактом. Однако Игнат смотрел на Марьяну так, как будто спрашивал у нее разрешения.
– Да, конечно, – сказала жена.
Она не могла ответить иначе. Он точно это знал, но все-таки спросил. Потому что привык во всем искать ее согласия. Марьяна вела его по жизни. Мягко, без принуждения, но уверенной рукой. Она и сама такая – внешне мягкая, а изнутри железная.
Игнат хорошо помнил, как собирался жениться на ней. Он обещал Марьяне золотые горы, которые мог насыпать отец, а она выбрала самостоятельность, готова была отправиться с ним в неизвестность и начать жизнь с чистого листа. Это могло оказаться дешевой бравадой, за которой скрывалось желание прибрать к рукам сына богатых родителей, но сейчас Игнат так не думал. Марьяна действительно могла начать путь к успеху с нулевого цикла. Она реально сильная женщина, упорная, выносливая, терпеливая. Ее работоспособности мог бы позавидовать сам Сизиф.
Марьяна вышла за него замуж. Они уехали в деревню, где отец по случаю приобрел дом и кустарный цех по производству тротуарной плитки. Это дело находилось в запущенном состоянии. Игнат собирался его поднять, вывести на рентабельный уровень, но у него вдруг опустились руки. Ему захотелось домой, к родителям, в обеспеченный быт.
Но Марьяна не позволила ему сдаться. Игнату пришлось доводить дело до конца. Она правильно тогда поставила вопрос. Дескать, ты даешь результат или переходишь в разряд жизненных неудачников. Марьяна привела его к успеху, заставила поверить в себя.
Потом они вернулись к нормальной жизни. Игнат пошел на завод заместителем директора, а она – в бухгалтерию. Через год Марьяна возглавила ее, еще через два приняла финансовый отдел всей компании, которой владел свекр. Сейчас она и вовсе финансовый директор.
А Игнат так и остался на заводе. Он занял директорское кресло и крепко держал руку на пульсе событий. Но если Игнат вдруг исчезнет, то завод продолжит работу в прежнем режиме. Потому что там был Игорь Андреевич Бельчинский, его заместитель, на котором фактически все держалось. Именно Бельчинский управлял заводом, а Игнат контролировал его самого. Автоматический режим работы, что в этом плохого?