Ей вдруг страстно захотелось двигаться, танцевать. Правда, здесь не было музыки, но она могла обойтись и без нее. Маргарет встала и начала танцевать. Она то кружилась, то застывала на месте; ее тело сплетало тонкий узор, кружево, смыслом которого была любовь. Да, любовь! Она нащупала пряжку на плече, рванула – и платье скользнуло к ее ногам. Ей не надо было оглядываться на единственного зрителя этого спектакля – она и так знала, какими глазами он смотрит на нее, ощущала его восторг, его желание, которое раскалялось от ее движений, словно меч в горне кузнеца. Конечно, ей не хватало бус – они так живописно смотрелись на ее обнаженном теле! Но пусть, можно обойтись и без них.
Она сделала последний пируэт – и застыла перед ним, коленопреклоненная, с руками, протянутыми к нему, своему любимому. И нисколько не удивилась, когда в следующую секунду почувствовала, как сильные руки доктора поднимают ее, несут, несут… Куда? Конечно же, в постель. Здесь, на ложе любви, они провели большую часть ночи. Она отдавалась любви с упоением – ведь этого, как и танцев, она тоже долго была лишена и только сейчас, в объятиях Антуана, поняла, как изголодалось ее тело без мужских ласк. Она готова была впитывать их без конца, но, увы, Антуан не мог поспеть за своей подругой, хотя был намного моложе ее. Его натиск стал ослабевать и, наконец, вовсе прекратился, доктор забылся сном.
А Маргарет не спалось. Она поднялась с кровати, накинула на себя халат, наполнила бокал шампанским и села у окна. Легкий ветерок шевелил занавески, на востоке занималась заря. Любуясь этим зрелищем, Маргарет думала о том, что все еще возбуждает в мужчинах страстное желание, как и в юности. А ведь ей уже сорок один год! Как видно, у нее такой же дар к любви, как и к танцам. А ведь Рудольф, ее муж, смеялся, когда она заявила, что хочет посещать танцевальный кружок, учиться восточным танцам. Ах, да что говорить! Он все время смеялся над ней, ни во что не ставил. Просто чудо, что она смогла настоять на своем, преодолеть его неверие, чудо, что у нее не опустились руки.
Воспоминания о юности, которым она предавалась вместе с Антуаном, сейчас снова вернулись к ней. Теперь это были подлинные воспоминания, а не те легенды, что она рассказывала журналистам и своим любовникам. Ведь она никому не говорила правду о тех годах. Слишком горькой была эта правда…
Глава 6
Маргарет вышла замуж, когда ей едва исполнилось восемнадцать. Ей было восемнадцать, а ее избраннику, капитану Рудольфу Маклеоду, тридцать девять. Неравный брак, что и говорить! Впрочем, выбирать ей не приходилось. Она вышла за капитана Маклеода не по любви – можно сказать, ухватилась за него, как за спасательный круг. Сирота, только что сбежавшая от своего опекуна и тирана, крестного отца, в Гаагу, к дяде, который тоже был не в восторге от племянницы. И потом, что значит – «не по любви»? Рудольф ей сразу понравился. Высокий, стройный брюнет с обветренным лицом. Настоящий морской волк! Он покорил ее сердце рассказами о пережитых на морях приключениях, о тайфунах и штормах. А еще ей понравились рассказы Рудольфа об Индонезии, куда они должны были отправиться сразу после свадьбы. Тропические острова, пальмы, удивительные обычаи, и много, очень много солнца… Это так отличалось от скучной, чопорной Голландии, в которой она родилась и выросла!
И вот они прибыли в Джакарту и поселились в собственном доме. На первых порах все шло хорошо. Рудольф сразу отправился в плавание (он водил суда в Китай, Австралию, в Южную Африку), а она осталась вести хозяйство. Это было так здорово! В ее распоряжении был собственный дом, целый штат слуг-малайцев… Она ездила по магазинам, покупала ткани, шила себе новые платья… А потом, когда Рудольф возвращался из плавания, они предавались любви. Бывало, по несколько дней не выходили из спальни, все не могли насытиться друг другом. Маргарет уже тогда, в молодости, поняла, в чем она сильна. В ней, в любви! Она всегда умела разжечь в мужчине страсть и поддерживать этот огонь, чтобы он не гас.
Увы, огонь их с Рудольфом любви горел не слишком долго. Трудно сказать, что послужило тому причиной, но как-то все разладилось. Внезапно выяснилось, что Рудольф совсем не так предан своей молодой жене, как ей казалось, что у него есть еще женщины – и здесь, в Джакарте, и в Сурабае, и в Маниле, и где-то еще. Женщины – и джин. Алкоголь тянул к себе капитана Маклеода так же сильно, как женщины. Все чаще он выходил в рейс смертельно пьяным и не просыхал во время плавания. Это не понравилось начальству, и капитанская карьера Рудольфа Маклеода села на мель. Его перестали посылать в дальние, ответственные рейсы, и пришлось капитану Маклеоду ограничиться каботажным плаванием в водах Яванского и Южно-Китайского морей. Это его страшно злило, и он пил еще больше.
Во всех своих бедах Рудольф Маклеод обвинял свою жену. Она никак не могла понять, как связан его алкоголизм, его мореходные ошибки с ней. Но Рудольф с пьяным упорством настаивал – это она, Маргарет, во всем виновата. Он стал обвинять ее в своих собственных грехах, то есть в изменах. Это было так несправедливо! Ведь вначале, в те первые месяцы, она не была грешна ни в чем, буквально ни в чем! Нет, она, конечно, замечала молодых красивых офицеров, иногда даже кокетничала с ними, но кто же этого не делает? Поэтому, впервые услышав эти обвинения, она бурно зарыдала! Месяц плакала, другой… А потом перестала. Маргарет решила, что должна отплатить мужу той же монетой. Нет, она не стала пить – алкоголь ее никогда особо не волновал. Она нашла себе другого мужчину, более достойного, чем Рудольф, – капитана Йохана ван Редеса. Сначала просто ходила к нему на свидания, а когда Рудольф устроил особенно безобразную сцену, ушла к нему и стала жить с ним, как с мужем.
О, как разозлился Рудольф! Пробовал драться с Редесом, даже вел речь о дуэли. Однако Йохан был моложе и сильнее его, и отбить жену силой у Маклеода не получилось. И тут выяснилось, что Рудольф все-таки привязан к своей Маргарет, тоскует без нее. Он начал уговаривать ее вернуться, обещал бросить разгульную жизнь, взяться за ум… В конце концов, она дала себя уговорить. Дала, потому что понимала, как шатко ее новое положение. Стоит Йохану охладеть к ней – и куда деваться в таком случае? Одной, без мужчины, белой женщине на Яве оставаться невозможно.
Они снова стали жить вместе. Рудольф держал себя в руках, и какое-то время казалось, что прежнее счастье вернется в их дом. Во всяком случае, появился его вестник – ребенок, их сын. Норман! Как она его любила, как нянчилась с крохотным пищащим кулечком! А спустя год она вновь родила, на этот раз девочку, Жанну. Да, в это трудно поверить, но у нее, прославленной танцовщицы и разбивательницы сердец Маты Хари, были дети.
Принято считать, что дети приносят радость. Особенно если ты живешь в достатке и можешь себе позволить держать слуг и няню. Они с Рудольфом могли это позволить; в их доме было много слуг, и няня, и повар. Но как раз эта прислуга принесла им страшное горе. Рудольф рассердился на повара и выгнал его. Тогда этот негодяй подговорил свою жену, которая осталась в доме няней, дать детям отравленную пищу. Оба ребенка мучились. Норман умер, а Жанна сумела выжить.
Какое это было горе для нее! А тут еще Рудольф решил утолить свое горе обычным способом и снова стал пить. Она, наверное, умерла бы от страданий, если бы не нашла себе утешения. Нет, не в объятиях Йохана. Она нашла его в танцах.
Она не лгала, когда говорила, что научилась танцевать на Востоке. Просто чуть-чуть приукрасила правду, рассказывая про посещение «яванских древних храмов», где какие-то жрецы учили ее священным ритуальным пляскам. Не было никаких жрецов и никаких храмов. На Яве укрепляли свою власть мусульмане, оттесняя прежние обычаи, связанные с буддизмом и индуизмом. Эта культура уходила, но еще оставалась. И Маргарет ходила в местный танцевальный кружок и прекрасно себя чувствовала среди музыкальных малайцев. Учителя-малайцы и научили ее тем экзотическим для Европы движениям, которые так восхищали парижскую публику. С каждым разом у нее получалось все лучше и лучше.
Там, в танцевальном кружке, беседуя с другими ученицами-малайками, она и придумала свой артистический псевдоним. Мата Хари… По-малайски это значит «глаз света», то есть попросту Солнце. То есть она, Маргарет, стала солнцем. Ей сразу понравилось это имя, и она стала употреблять его все чаще. А еще она поняла, что ее танцы нравятся людям. Что-то было в ней, какая-то природная грация, очарование, которое заставляло зрителей смотреть на нее, не отрывая глаз. Правда, пока этих зрителей было мало, всего лишь ее напарницы по танцевальному кружку, их братья и отцы, провожавшие девушек на занятия. Эти люди ничего не платили за то, что смотрели на танцы Маргарет. Но ведь в другом месте, где-нибудь в Европе, могли и платить… Она все чаще стала подумывать об артистической карьере.
А Рудольф смеялся над ней! Издевался над ее желанием танцевать, изучать восточные обычаи, одеваться в малайскую одежду. Рассказывал всем знакомым, что у нее плоскостопие, что она и ходить-то толком не умеет, не то что выступать на сцене. Он никак не мог смириться с тем, что у его юной жены появилась в жизни какая-то перспектива, что она более не находится всецело в его власти. Он был самым настоящим деспотом, Рудольф. Сейчас, вспоминая те дни, Маргарет приходила к выводу, что если бы он не был труслив, то, наверное, убил бы ее. Убил бы в тот день, когда она заявила, что хочет уйти. Не к Йохану (капитан Ван Редес к тому времени сменил место службы и уехал с Явы), а вообще уйти. Развестись. Это произошло спустя два года после трагедии с детьми. Рудольф устроил страшный скандал, бил посуду – прямо как баба! Потом была еще целая череда скандалов, она уходила жить в гостиницу… Но, в конце концов, Маклеод смирился с желанием жены. В 1903 году они вернулись в Голландию и сразу же начали бракоразводный процесс. Правда, напоследок ее деспот-муж сумел причинить ей еще одно горе: он смог-таки убедить судей в том, что его юная жена – существо ветреное и изменяла ему, и добился, чтобы право воспитывать их дочь, Жанну, отдали ему. С тех пор Маргарет видела свою дочь всего один раз. И сейчас не знала, где она.
Хотя, с другой стороны… Следует признаться: девочка бы сильно ее обременила. Ну, какая из нее няня, какая воспитательница? При ее артистической жизни, полной постоянных разъездов, встреч с разными людьми, где бы она нашла время и силы, чтобы воспитывать дочь? Но тогда, в Амстердаме, узнав о решении суда, она чувствовала себя обделенной и очень, очень несчастной.
А потом… Потом она сбросила с себя прежнюю жизнь, словно ветхую одежду, и шагнула в новую, сверкающую и манящую. Маргарет поехала в Париж… О, как он ее очаровал, этот город! Очаровал и поразил. Она сразу поняла, что именно здесь добьется успеха. Здесь, и нигде больше.
Правда, поначалу она выбрала неправильное место, почему-то вообразив, что ее восточные одежды (а она вывезла с Явы целый ворох малайских нарядов и тканей) лучше всего будут смотреться в цирке. К тому же она на Яве брала уроки верховой езды, много ездила верхом, и ей это занятие нравилось. Вот она и решила стать цирковой наездницей. Выбрала себе псевдоним «леди Греша» и вышла на арену.
Больше года она этим занималась. Какие-то деньги зарабатывала, на жизнь хватало. Но это было не то, совсем не то! И она приняла решение – будет танцевать. К тому времени у нее уже было много друзей в Париже. Один из них свел Маргарет с русской певицей Киреевской. Та уже имела известность, у нее был собственный салон. И она предложила Маргарет выступить в этом салоне.
Дебют новой танцовщицы состоялся в январе 1905 года и прошел с необычайным, потрясающим успехом! Ей аплодировали, ее вызывали, сцена была засыпана цветами… А потом она познакомилась с мсье Гимэ, и состоялся тот знаменитый вечер в его особняке, превращенном в музей, с которого началась ее всемирная слава…
Да, слава… Маргарет получила от публики все, о чем только может мечтать артист. Ее обожали, ее засыпали подарками, зрители были готовы платить за каждый миг ее пребывания на сцене… Она выступала в самых знаменитых театрах… Отчего же она променяла весь этот успех на карьеру шпионки, которая в любой момент могла закончиться тюрьмой и эшафотом? Ведь не так уж она любила деньги, и не такие большие деньги обещали ей германские вербовщики! И не одна любовь к Вернеру фон Мирбаху привела ее на этот путь. О любви к Германии и говорить нечего – она никогда не испытывала к этой стране никаких чувств. Так что же стало причиной? Неужели ей так нравилась опасность?
Она задумалась. Да, пожалуй. Риск всегда был ей по душе. На Яве она любила, катаясь верхом, проехать прямо под носом у слона. Хотя ее предупреждали, что делать этого нельзя, животное может разозлиться и погнаться за лошадью. Вот и здесь Маргарет решила подразнить «французского слона»…
Но нет, пожалуй, основная причина в другом. В молодости она всегда была человеком незначительным. И муж постоянно внушал своей молодой жене, что она никто и ничто, полный ноль. Поэтому ей страстно хотелось стать кем-то, с кем считаются. Танцы были, конечно, важны, но не настолько. А вот разведка… Как обхаживали ее все эти немецкие полковники, и во Франкфурте, и в Кёльне! Да, эту историю ей приятно вспоминать, не то что годы, проведенные с Рудольфом! Она налила себе еще шампанского, закурила и снова погрузилась в воспоминания…
Глава 7
Из родового имения фон Мирбахов они с Вернером отправились в Брюссель, в оккупированную немцами Бельгию. Там ее возлюбленный познакомил Маргарет с немецким генерал-губернатором Бельгии бароном Биссингом, весьма неприятным и чванливым стариком, и с руководителем немецкой разведки, или же «службы IIIb», полковником Николаи.
Глава немецкой разведки был очень обходителен. Он заявил, что бывал на выступлениях Маты Хари и покорен ее танцами, игрой ее тела. Вообще наговорил ей кучу комплиментов, порой весьма двусмысленных. Но не грубых, нет, совсем не грубых. Она поняла, что Николаи – очень умный и тонкий человек.
Впрочем, она провела с руководителем немецкой разведки не так много времени. Николаи присвоил ей кодовое имя разведчика. Отныне у артистки Маты Хари был собственный позывной «Х-21». После этого он познакомил Маргарет с человеком, которому надлежало стать ее постоянным куратором, ввести ее, так сказать, в таинственный мир шпионажа. Звали этого человека Курт Репель, он был майором. Курт объяснил ей, что им предстоит вместе отправиться в Германию, где ее обучат всем секретам шпионского мастерства.
К сожалению, Вернер не мог сопровождать Маргарет к месту учебы – ему надо было вернуться в штаб армии, где проходила его служба. Расставание было очень трогательным. Впрочем, Вернер обещал, что они будут часто видеться – ведь теперь они оба делали общее дело и служили в одном ведомстве. А кроме того, она с первой минуты знакомства с Куртом почувствовала, что найдет в его лице не только учителя и наставника, но и преданного друга, на которого может вполне положиться. Ну, и, конечно, Курт был красив. Правда, небогат и оттого скуповат, а она не любила в мужчинах эту черту. Ну, да ведь не у всех есть такая куча достоинств, как у барона Мирбаха.
Из Брюсселя они с Куртом отправились во Франкфурт, где поселились в отеле «Франкфуртер гоф». Разумеется, в разных номерах. А неподалеку, в специально снятом германской разведкой помещении, проходила ее учеба. Учителей было несколько. Прежде всего сам Курт, а еще сухопарая, вечно сердитая дама, которую звали Генриетта. Она проводила с Маргарет мнемонические курсы, или же занятия по развитию памяти: учила быстро запоминать текст, или схему, или карту, которую удалось увидеть лишь на несколько секунд. Эти упражнения ей нравились, они были похожи на игру. Еще Генриетта учила нового агента шифровать свои донесения, оформлять их в виде таблицы, заносить туда номера полков и дивизий.
Это было довольно скучно, так же как и занятия по копированию. Ей надо было научиться быстро и правильно копировать различные чертежи и схемы. Иногда это можно было делать обычным карандашом или чернилами, а иногда специальными чернилами, предназначенными для разведчиков. Три склянки с такими чернилами Генриетта вручила Маргарет и научила ими пользоваться. Написанный этими чернилами текст вскоре исчезал, и страница бумаги казалась совершенно белой. Ей понравился этот «фокус», и она с удовольствием занималась тайнописью. В конце концов выяснилось, что Генриетта не такая уж зануда, просто она была очень требовательной и боялась, что новая ученица окажется бестолковой. Когда же Маргарет проявила интерес к занятиям, они с Генриеттой подружились.