– В самый раз! – минут десять она с удовольствием рассматривала себя в зеркале.
Без десяти шесть Вика позвонила в звоночек. Спустя минуту раздались знакомые звуки. Дверь загремела засовами и распахнулась. На пороге застыл высокий, крепкого телосложения, кавказец.
– Вы к кому? – поинтересовался охранник.
Его вопрос раззадорил воображение. Захотелось ответить что-нибудь из разряда «К Федору из третьей палаты» или «А Гоги дома?». Посмотрела на лицо охранника и решила не шутить. Слишком серьезен взгляд.
«Наверняка не оценит» – подумала Вика, а вслух сказала:
– К Евгении Порфирьевне. Она меня вызывала.
– Проходите, – охранник пропустил ее внутрь, закрыл дверь и направился следом. Спустя несколько секунд, после того как прогрохотал засов на двери, Вика услышала присвист.
– Какая недоступная! Люблю таких!
Виктория ничего не ответила. Прошла в холл, где за пультом управления сидел второй охранник. Он приходился ей ровесником – хлипкого телосложения и непривлекательной внешности, такие в учебных заведениях зачастую бывают изгоями.
– Вы к кому? – сделал грозное лицо коллега.
– К президенту, – даже не посмотрела в его сторону Вика.
– Девушка, стойте! – охранник вскочил с места и побежал за визитершей. – Сюда вход запрещен!
– Олег! – окликнул напарника кавказец. – Успокойся, пусть идет. Это про нее Евгения Порфирьевна и говорила.
– Да откуда мы знаем, что про нее. Она, вон идет, хамит…
– Олег, – раздался голос директрисы спецхрана номер три. – Угомонись. Я ее жду.
– А чего она хамит-то… – услышала Вика возмущения нерадивого охранника перед тем, как вошла в кабинет руководителя.
Начальница выглядела уставшей. Синие круги под глазами, заметные даже из-под косметики, резко контрастировали с нарумяненными щеками.
– Присаживайся, – указала Евгения Порфирьевна на кресло. – Дело долгое.
Начальница сказала правду. На повторное заполнение договора и оформление в соответствии с новыми положениями ТК РФ ушло три часа. Вика четыре раза заполняла договор на семь страниц.
– Что за очередная придумка?! – воскликнула она, когда ошиблась при написании цифры. – Почему из-за одной несчастной помарки нужно весь договор переписывать?!
– Это не я придумала, – ответила Евгения Порфирьевна, во второй раз, заполняя копию договора со стороны работодателя. – Государство требует, народ исполняет.
– В том-то и дело, – Вика взяла чистый бланк, два раза перепроверила что писать. – Придумывают для народа, а не для себя.
– Вика, Вика, – усмехнулась Евгения Порфирьевна. – Так как ты говоришь, было есть и будет всегда. Этот факт надо не осуждать, а признавать. Лучше просто о нем забыть, да плыть по течению. Я, конечно, понимаю, что молодая кровь бурлит, хочется перемен…
Когда Вика, наконец, вышла из спецхрана, на улице начинало темнеть. Доехать на автобусе не получилось. Автобусы в Соминске ходят в лучшем случае до восьми, пришлось добираться на маршрутке.
Ночь встретила холодом и тишиной. Спальный район, где жила Вика, каждый вечер будто вымирал. Единичными огоньками горели окна, плотными рядами стояли машины во дворах, откуда-то издалека доносились пьяные выкрики – либо подростки, либо люди дна. Вике предстояло пройти несколько дворов, затем через школьный стадион и она в родном подъезде. Каблуки цокали на весь микрорайон, потому она не сразу услышала голоса сзади. Разговаривали тихо. Двое мужчин.
Во дворе перед школой, она не выдержала и обернулась. Сзади шли двое. Находились они достаточно близко и, словно волки, замолчали, чтоб не спугнуть добычу. Затравленный взгляд послужил для них сигналом.
– Девушка, – услышала она гнусавый голос. – Не хочешь провести время с двумя потрясающими мужчинами?
Следом последовал противный смех.
«Наверно так смеется гиена в темноте» – пронеслось в голове Вики.
Она знала, что делать. Оставалось надеяться, успеет.
Остановившись, быстро сдернула босоножки и побежала.
– Эй, ты куда?! – послышался удивленный возглас.
До школы, где должен находиться вахтер, Вика добежать не успела. Ее повалили на асфальт. Она больно ударилась головой, в глазах потемнело. Когда чувства начали возвращаться, обнаружила, что лежит на земле. Голова болела, колени, ладони и локти саднили.
Вокруг колыхалась густая зелень и две тени двигались рядом. Вика попыталась встать, но рука прижала ее к земле. Одна тень переместилась за голову, коленями, очень больно, прижала руки к земле.
– Ну, вот, – услышала она. – Очухалась. Начинай!
Вика почувствовала как руки пробираются под юбку. Хотела закричать, но ладонь, воняющая рыбой, закрыла рот. Она задергалась, но трусики уже болтались на щиколотках, а кто-то тяжелый навалился сверху.
– Будешь вести себя хорошо, останешься цела и невредима, – дохнул перегаром насильник.
Изо всех сил дернувшись, Вика его сбросила. Освободить руки не получилось, тогда она укусила за ладонь. Тень над головой зашипела, а Вика закричала:
– Помоги…
Сильный удар по лицу оглушил. Она долго не могла понять, что случилось. Когда мироощущение вернулось, осознала, что сейчас и начнется то, ради чего ее сюда затащили…
Луч света прорезал кусты. На мгновение, осветил лежавшего на ней насильника. Молодой парень, не очень привлекательной внешности, но и не урод. Рука, державшая рот, надавила сильнее.
– Эй, есть там кто? – луч фонаря вновь прорезал кусты.
Вика застонала. Получилось тихо, но в наступившей тишине, не тише взрыва.
Насильник отстранился и сказал:
– Мужик тебе проблем надо? Вали отсюда!
– Проблем мне не надо, – ответил спаситель, луч фонарика начал методичней обшаривать кусты. – Я думаю их и вам не надо. Потому предлагаю выйти и поговорить.
– Да ты чё?! – насильник застегнул штаны. – Страх потерял, пес?! Последний раз говорю: вали пока цел!
– То же самое я предлагаю сделать тебе.
– Пойдем, – махнул насильник рукой приятелю. – Никуда она не денется.
Мужчины, освещаемые фонариком, вышли. Четыре оглушительных хлопка разорвали тишину, а после наполненные болью крики эхом разнеслись по округе. Вика оделась и поспешила выбраться. Она находилась недалеко от школы, в густых кустах, где сама когда-то пробовала сигареты, спрятавшись от учителей.
Спасителем оказался Марат, лейтенант ФСПКС. В первое мгновение Вика его не узнала – отсутствовала форма. Вместо нее белые кроссовки, синие спортивные штаны, да серая майка. Сигарету за ухом заменили наушники. За спиной рюкзак.
Марат держал пистолет, а два горе-насильника схватились за колени и верещали, будто недорезанные свиньи. Лейтенант подошел, пнул одного ногой в лицо. Второму наступил на шею и держал, пока тот не захрипел.
– Может, пожаловаться хотите, сволочи?
– Чтоб ты сдох! – прошипел один из насильников.
Марат подошел к Вике, осветил ссадины на лице.
– Хорошо тебя… Заявление писать будешь?
– Н-нет… – дрожавшим голосом ответила сотрудница спецхрана.
– Пойдем, провожу, – предложил лейтенант ФСПКС.
– Пойдем, – с радостью согласилась Вика, сделала несколько шагов, добавила. – А как же…
– Что? – спросил Марат.
– Ты же им ноги прострелил. Надо скорую вызвать, – хоть эти двое и пытались ее изнасиловать, она испытывала к ним жалость. Человек он и есть человек. А боль, она и есть боль.
– Я из травматики стрелял, – сказал Марат. Он не успел спрятать фонарик с пистолетом в рюкзак. Протянул ей оружие.
Пистолет оказался таким же тяжелым, как отцовский «ТТ». Да и по внешнему виду не сильно отличался.
– Имела дело с оружием? – поинтересовался Марат.
– Поверхностно.
– Я видел, как они тебя в кусты затаскивали, – неожиданно сменил тему разговора Марат. – Была даже мысль не вмешиваться.
Вика так посмотрела на лейтенанта, будто тот признался, что Гитлер его отец.
– Шучу! – лучезарно улыбнулся он. – Реально шучу! Как я мог пройти мимо, когда такую красивую девушку хотят обесчестить?! К тому же… мы ведь почти коллеги! – подмигнул Марат. – Чуть-чуть замешкался, признаю. К тому же подойти надо было бесшумно. Они-то могли и убить…
– Мы пришли, – Вика остановилась возле родного подъезда.
– Так они тебя прям у дверей квартиры?! Ну… Может, пригласишь на чашечку чая?
– Давай в другой раз, – она постаралась придать лицу уставший вид. – Слишком много впечатлений.
– Понял. Разрешите идти?
– Разрешаю, – натянуто улыбнулась Вика. – Оружие возьми.
– Есть! – Марат быстро спрятал пистолет и фонарик в рюкзак.
– Ты так на прогулку вооружаешься?
– Оружие это сила. А некоторые только силу и понимают. Будь у тебя сейчас такой пистолет, не оказалась бы в кустах.
– Вероятно, – ответила Вика.
– Разрешите идти? – улыбнулся сотрудник ФСПКС.
– Разрешаю.
Марат отдал честь и бравым шагом направился вдоль дома.
Первым делом Вика набрала ванну. Хотелось смыть с себя всю грязь.
«Точно пойду на рукопашный! Приставания тренера, если будут, ничто по сравнению с подобными мразями» – решила она.
Следующий день прошел впустую. Вика не могла найти занятия. Начала уборку, да протерев пыль, бросила. Решила постирать шторы. Полезла снимать и передумала. Открыла книгу, но мысли находились где-то далеко и смысл ускользал. Включила телевизор, но посмотреть смогла лишь полчаса – раздражали постоянные рекламы. Решила поспать – сон не шел.
Весь день металась по квартире, как тигр в клетке. В десять вечера приготовила нехитрый ужин, поела первый раз за день. После намеревалась лечь спать. Следующим утром на работу. Поначалу решила даже не мыть тарелки.
«Пусть постоят, – подумала она. – Что с ними будет?»
– Тараканы, – вслух ответила на свой же вопрос.
Вспомнила, как года три назад воевала с этими противными и наглыми созданиями.
Когда подошла к раковине, зазвонил мобильник.
– Привет подруга! – раздался жизнерадостный голос Дарьи.
– Привет, – ответила Вика. Телефон зажала между ухом и плечом. Начала мыть посуду.
– Ну как первый рабочий день?
– Хуже и представить невозможно, – пожаловалась Вика.
– Нет симпатичных спящих?
– Тебе бы только ноги раздвигать! Ты умеешь еще что-нибудь? – Вика чуть не кинула мобильник, но вовремя сдержалась.
– Сдвигать ноги умею! – ни капли не смутилась Даша.
– Молодец, что умеешь. А чего не делаешь?
– А зачем? Жизнь-то одна, а со сдвинутыми ногами в гробу належусь.
– Твоя поговорка устарела. Ты уверенна, что окажешься в гробу?
– Что у тебя приключилось? – серьезно спросила Дарья.
Вика пересказала прошедшие с последнего разговора дни, и события в них случившиеся. Лишь умолчала о неудачном изнасиловании. Такую бы тему подруга не упустила.
– Ничего себе?! – услышала в ответ. – Жуть. С тобой все в порядке?
– Думаю, кошмары мне обеспечены.
– Так ты уходишь с этой работы?
– Нет, – после секундного колебания, ответила Вика. – Работа жуткая, страшная, но хорошо оплачиваемая. Знаешь о чем я начала задумываться?
– О чем?
– Машину решила купить.
– Тю, глупая! – констатировала подруга. – Зачем покупать?! Ты давно бы со своей внешностью могла ездить на «каддилаке» носить шубу дороже килограмма бриллиантов и жить во дворце. Если б, конечно, не связалась со своим изобретателем. Посмотри на меня! Квартира есть, машина есть. Сейчас правда работать приходиться… Но ничего. Найду кого-нибудь…
– Я с ним, кстати, рассталась, – объявила Вика.
– Да ну? – фыркнула Даша.
– Правда. Рассталась, – мокрая тарелка чуть не выскользнула из рук. Вика в последний момент ее поймала, но чуть не выронила телефон.
– Эй, что там у тебя происходит?
– У меня?! Ничего не происходит. Я теперь свободная и счастливая.
– Что-то голос у тебя не слишком веселый, – Даша, словно заправский следователь, пыталась вывести подругу на чистую воду.
– Нет. Правда. Я рада, что мы расстались. Хватит.
– А что же тебя сподвигло-то? Наконец-то?
Вика глубоко вздохнула, решая рассказывать или нет. Пришла к выводу, что Дарья все равно не отцепится. Может даже и обидится. Не всерьез, но припоминать будет.
– Он мне изменил.
– Да ты что?! – хмыкнула Даша. Для нее это новостью не стало.
– На моих глазах…
И Вика рассказала в подробностях ту ночь.
– Мда-а-а-а… – протянула подруга. – А чего ж ты мне сразу не позвонила? Я бы приехала. Вдвоём любое горе кажется менее горьким… А вообще, радуйся! – неожиданно изменился ее тон. – Ты избавилась от беремени на шее! Даже работу сразу нашла!
– Радуюсь, – Вика домыла последнюю кружку. Налила на губку моющего средства и протерла раковину.
– Не слышу я радости, – сказала подруга. – А вообще, работа это зло. Пусть Ян и был козлом, но зарабатывал он всё же неплохо. В идеале, конечно, нужен тот, кто будет обеспечивать…
– Тот, кто будет приезжать в свободное от дел и от семьи время, чтобы удовлетворить свою похоть, – неожиданно разозлилась Вика, вспомнив последние «отношения» Даши. Каким-то образом она стала содержанкой главного прокурора Соминска. Это увлечение стража порядка длилось недолго, но подруга сумела урвать квартиру в центре и недешевую машину.
– Ты чего разрычалась, волчара?
– Потому что я хочу нормальной жизни, с нормальным мужчиной, а не быть дорогой подстилкой у богатенького папика, – Вика выключила воду и отошла от раковины. – Хочу семью, детей и…
– А улыбаться научиться не пробовала? – «ударила» подруга по больному месту. – От тебя мужики, поэтому всегда и сбегали, хоть и красивая мордашка, а смотришь волком. Словно самка богомола, которая убьет самца, когда он станет не нужен. Или как там тебя назвал тот препод в институте? Помнишь, рассказывала?
Конечно, Вика помнила. В первый месяц обучения ею заинтересовался один из старшекурсников. Не стоило больших трудов узнать, что девяносто процентов студенток начали б раздеваться помани он их лишь пальцем. Но Вике нахрапистое и пренебрежительное ухаживание пришлось как наждачка для чувствительной кожи. Апофеозом стало бесцеремонное: «Я обязательно с тобой пересплю, красотка!». Вика растерялась. Вокруг захихикали, предвкушая, о ком поползут слухи, ведь парень никогда не нарушал этого обещания. Неожиданную медвежью услугу оказал проходивший мимо доцент. Он остановился, с ног до головы оглядел будущую жертву насмешек, а после сказал: «А вы ответьте этому молодому человеку, что являетесь реинкарнацией Клеопатры и после ночи удовольствия убьете его». «Ага. Да. Конечно», – промямлила Вика. Дон Жуан местного разлива еще некоторое время пытался выполнить обещание, но вскоре переключился на более легкую добычу. «Клеопатра» же прицепилась до конца обучения.
– Просто меня так воспитывали, – огрызнулась Вика. – Отец с детства говорил, что надо жить своим умом и ни от кого никогда не зависеть. Иначе будешь попросту шлюхой, продавшейся за сытую жизнь.
– В своем глазу бревна не видишь? Что-то ты не говорила таких слов еще совсем недавно. Когда с Яном своим ненаглядным жила и когда он тебя обеспечивал. А твой отец вообще-то, насколько я помню, с детской психикой не считался, – в голосе Даши не осталось и тени прежней жизнерадостности. – Да и о философии ничего не знал, раз такое говорил. А может для тебя станет открытием, что все мы шлюхи! И ты в том числе. Продалась же с потрохами за большую зарплату?
– Это называется работа.
– А проституция самая древняя в мире профессия, – парировала Даша. – Ладно, вижу ты не в настроении. Давай, созвонимся.
– Пока, – Вика положила телефон на стол, подошла к окну.
Летняя ночь была наполнена шумом гуляющей молодежи, ревом двигателей ночных гонщиков и сотнями окон. В каждом из которых кипела жизнь. В одних радовались, в других грустили, в-третьих, просто смотрели телевизор. Но в одно Вика верила: за каждым окном семья.
Она на себе ощутила всю силу русской пословицы. Ее краткость и мощь. Когда в детстве слышала «не родись красивой, а родись счастливой», то не придавала ей значения. Через сколько слез и самокритики прошла пока не убедилась: в ней причины нет, просто хозяйка судьба решила, что Вика должна быть одна.