– Вот, товарищ полковник, орудие убийства, – показал Цареву один из работавших здесь криминалистов довольно крупный булыжник, лежавший в целлофановом пакете.
– А где нашли?
– Да тут неподалеку от скамейки, – показал он на стоящую рядом с трупом скамейку.
– Значит, не позаботился о сокрытии орудия убийства, – покачал головой Царев.
– Или наоборот, позаботился о несокрытии, – присоединился к разговору Полозов.
– Что ты имеешь в виду? – посмотрел на него Царев. – А, ты все носишься со своей идеей насчет подставы, – махнул он рукой. – Будем, будем брать Станкевича. Тем более что и орудие убийства, как и полагается для настоящего каменщика – булыжник, можно сказать, средневековый кирпич. Булыжник – оружие пролетариата.
– Да будем, будем брать Станкевича, я же сказал, но дело ведь не в том, что брать или не брать, дело ведь… А впрочем ладно, – отмахнулся и Полозов, – видно будет. Давай лучше разберемся сейчас с тем, что перед нами в данный момент. Саша, – обратился он к Савчуку, – ану ка прикинь, что тут случилось с молодой девушкой, оцени, так сказать, ситуацию.
– Ну что тут можно сказать, – немного подумал Савчук. – Девушку на свидание пригласил, очевидно, кто-то очень хорошо знакомый. Я бы даже сказал, очень, очень близко знакомый…
– Ты имеешь в виду, любовник? – подсказал Полозов.
– Судя по репутации Татьяны, скорее всего да, любовник.
– Почему?
– Да вы посмотрите на ее одежду.
– А что одежда?
– Да ведь она одета почти что по-домашнему, чуть ли не в халат и тапочки. Так, юбчонка да легкая футболка, да туфельки – почти тапочки. В таком наряде не ходят на свидание к впервые пригласившему на встречу таинственному незнакомцу, желая его обворожить, или предполагая возможное посещение ресторана, например, или дискотеки. Так ходят на встречу к уже привычному, почти родному человеку, для которого наряд уже – не главное, для которого уже главное то, что под нарядом. Так ходят для того, чтобы после короткой встречи провести ночь где-нибудь в укромном гнездышке в любовных утехах.
– Ладно, убедил, – удовлетворенно согласился Полозов. – Дальше.
– А дальше было вот что. Встретились они, посидели, поговорили о том, о сем. Потом решили двинуться в свое гнездышко. Она спокойно встала с этой вот лавочки, на которой они сидели, еще, может быть, немножко и постояла, дожидаясь, пока встанет он. А он в это время спокойно поднял булыжник, которых тут вполне достаточно, и спокойно грохнул свою любимую по головке, после чего она спокойно опустилась на землю, а он спокойно пошел себе коротать предстоящую ночь либо в одиночестве, либо в компании другой девушки.
– Обоснуй, – коротко подвел итог Полозов.
– Если бы у них была не обычная спокойная встреча с обычной предстоящей ночью любви, а, например, между ними возник какой-нибудь спор, или он, например, требовал бы что-то от нее, а она не соглашалась, или что-нибудь в этом роде, то она не стала бы спокойно стоять, повернувшись спиной к скамейке и, соответственно спиной к своему другу, она, скорее всего, вскочила бы со скамейки после ссоры и побежала бы от скамейки, а ему пришлось бы в таком случае догонять ее, в крайнем случае, если бы она в ситуации размолвки и не побежала бы от него, то стояла возле скамейки лицом к нему и, соответственно к скамейке. А так, как видите, лежит она прямо возле скамейки, ничком, головой в направлении от скамейки. Значит, стояла она возле скамейки, спиной к скамейке довольно продолжительное время, по крайней мере, время, достаточное для того, чтобы он спокойно выбрал и поднял булыжник, подошел к ней сзади и ударил. Хотя выбрал он булыжник, возможно и раньше, но тем не менее, то, что она была абсолютно беспечной и ни о чем, угрожающем ей, не подозревала, по-моему, ясно, как день. Вот так вот все, по-моему, и происходило. Хотя, возможны, конечно, и варианты. Я ведь не ясновидящий, в конце концов.
– А сыщик и должен быть ясновидящим. Да ты, впрочем, молодец, можно
сказать, недалеко от ясновидящего, – похлопал по плечу Савчука Полозов. —
Вот только еще… Ты все время говоришь «она» и «он», иными словами, ты даже возможности такой не допускаешь, что убийцей могла быть женщина, а не мужчина?
– Я думаю, навряд ли это могла быть женщина, если взять во внимание характер преступления и способ убийства. Женщина скорее всего придумала бы убийство более тонкое, более интеллигентное, что ли, если убийство может быть интеллигентным, ну отравление, например, или что-то в этом роде. А булыжник – это все же более мужское орудие, тут и психология мужская просматривается, и сила удара, в конце концов, нужна внушительная. А впрочем, жизнь есть жизнь, и никаких вариантов полностью отвергать, конечно же, нельзя. Все возможно…
Конец ознакомительного фрагмента.