– Сложновато, милашка, может, я пойду, а ты себе создай проекцию меня, и затирай ей хоть до утра, про все эти тонкости.
– Представь лампочку.
– Это лучше, чем представлять тебя в футболке в минус тридцать. Ну окей, представил.
– От лампочки идет два луча и падает на некий экран.
– Ты же мне сейчас не будешь теорию относительности Эйнштейна рассказывать, там было тоже о лампочках…
– Приходится объяснять на пальцах, раз не понимаешь так.
– Ладно-ладно, лампочка, от нее два луча на экран.
– Два луча это две проекции одного сознания.
– Так лампочка – это сознание! Вот это неожиданный финал! Тебе надо писать детективы.
– Дедуктивный метод тебе сейчас пригодится, Ватсон. Итак, каждый луч, попадая на экран, образует на нем пятно света. Одно такое пятно ты, другое – я. Но оба мы происходим от одной лампочки.
– Круто, мы пятна! А теперь пошли домой.
– Каждое пятно получается уникальным, согласись. Хотя лампочка одна, и свет один, форма и цвет пятна будет всегда каким-то особенным, во многом завися и от цвета и текстуры экрана, на который падает луч.
– Да, пожалуй.
– Я пятно, естественно, побольше и пожирнее, тебе это стоит зарубить на носу.
– Без вопросов, так и запишем: Сана – жирнее.
– Таким образом, ты, хоть тебя и образует свет от той же лампочки, что и меня, обладаешь собственной личностью и у тебя свое пятно-жизнь. У нас есть и другие воплощения, в других веках, ты их не помнишь, так же точно, ты не осознаешь связь со мной.
– Ну, хорошо, а почему я не помню и не осознаю? Я что, какая-то ущербная проекция нашей лампочки?
Сана театрально развела руками:
– Весь мозг ушел в меня, что еще я могу сказать?
Саша молчал, разглядывая ее.
Девушка примиряюще проговорила:
– Ну ладно, не обижайся. Вот скажи, где ты?
– В каком смысле?
– Ну, где сейчас твое «Я»?
– Тут, стоит перед тобой, и голодает без прекрасного супчика, по твоей милости.
– Вот видишь? Ты думаешь, что ты вот здесь. – Сана легонько ткнула указательным пальцем ему в лоб. – От этого и все твои проблемы. А где, по-твоему, я?
– Бог знает, где ты. Неизвестно, что надо выкурить, чтобы хотя бы предположить. На Альфа Центавре?
Сана сложила руки на груди, разочаровано покачав головой:
– Какой же ты глупенький. Что я тебе говорила только что? О схеме лампочки и двух проекций? Мое «Я» сейчас находится почти в лампочке Саша.
– Это жесть Сана. Что я еще могу сказать?
– Я тоже нахожусь здесь и сейчас, но кроме этого я помню и свои прошлые жизни. Я осознаю себя не просто пятном на экране. Я знаю, что моя текущая личность – проекция, одна из многих. Я осознаю свою связь с единым центром этих проекций и через него осознаю их.
– Подожди-ка, ты меня запутала. Так ты лампочка, от которой я происхожу, как проекция, или ты просто осознаешь с ней связь?
– Это сложно объяснить в обычных терминах. Я самостоятельная личность, так же как и ты, отдельная от тебя. С этим сложно поспорить, не правда ли? Я стою, здесь, перед тобой, у меня отдельное тело и отдельный мозг. Мое сознание больше сосредоточено здесь и сейчас, чем где-то еще. Поэтому технически, я проекция лампочки, как и ты. Но я очень развитая личность, мне многое доступно. Я помню свое прошлое, знаю будущие, осознаю ветви вариаций. Кроме текущей жизни и личности, я могу настраиваться на другие, в одну секунду проживая их заново.
– Что, закрываешь глаза, и уже там? Я о таком никогда не слышал.
– Мне не надо даже закрывать глаза! Улавливаешь суть, Саша? Я здесь и сейчас, я Сана Серебрякова, но в то же время, я во многих измерениях одновременно, и это не мешает мне быть собой, моя личность не растворяется и не испаряется, я по-прежнему здесь и живу своей жизнью. Я вижу все связи, я здесь и сейчас, но в то же время, я могу оказываться там, куда сходятся все линии, я источник.
Саша почесал макушку:
– Нда… ты умеешь заставить задуматься. Я кажется, понимаю. Раз ты стоишь сейчас здесь, то ты фактически не есть сама лампочка, но закрывая глаза, ты становишься ею… Квантовая физика…
– Каждый находится там, где думает, что находится, каждый то, что способен о себе осознать. Где твоя точка самоосознания, там и ты. Осознавая другие воплощения себя, я, тем самым, приподнимаю точку самоосознания над плоскостью ближе к тому источнику, откуда идет свет, образующий нас обоих. Врубаешься?
Саша медленно кивнул. Чокнутая девчонка говорила интересные вещи. Если это бред, то в нем было какое-то рациональное звено. Он проговорил:
– Получается, ты здесь и сейчас – Сана Серебрякова, но можешь настраиваться на какие-то свои другие воплощения, и само это уже делает тебя не одномерным пятном на плоскости, а приподнимает над ней, позволяя увидеть все пятна.
Девушка лучезарно улыбнулась:
– Именно! Ты сказал это даже лучше, чем я!
– А почему ты думаешь, что мы как-то связны, что я твое какое-то дополнительное воплощение?
– Потому что, временами я бываю у тебя вот здесь, – проговорила она, наклонившись близко-близко и постучав пальчиком ему по лбу. – Ты – это я, Саша.
Опять эти ее штучки, у него перехватило дыхание, Саша стал тонуть в ее больших гипнотизирующих глазах.
Сана жарко зашептала:
– Я вижу сны, в которых живу твоей жизнью, я знаю о тебе почти все, и чувствую твои мысли. Ты для меня, как реинкарнация в каком-нибудь прошлом веке, которую я могу «вспоминать», но ты не в прошлом, а здесь. Я могу тебя пощупать, я могу с тобой разговаривать – и это очень интересно. Я знаю, что ты моя вторая проекция в эту реальность, так же как ты знаешь, что твоя рука, это твоя рука, а не что-то отдельное.
Саша мог только беззвучно ловить ртом воздух.
– Думай обо мне, как о старшей сестренке, если тебе так проще, -весело проговорила она, ткнув пальцем ему в нос и оттолкнув от себя.
– Господи, ну и двинутая же ты девчонка!
– Ничего не говори, я чувствую, что ты кое-что, наконец, понял, хоть и не веришь мне до конца. Но ты уже допустил, что, возможно, в моих словах что-то есть, и что, возможно, ты и правда что-то большее, чем просто Саша.
Саша с подозрением поглядел на нее. Уж не читает ли, действительно, мысли, как у своего воплощения? Но вот в это он как-то не мог поверить.
Сана выпрямилась, сложив руки за спиной:
– Ну что же, раз, наконец, ты что-то понял, я, пожалуй, пойду.
Саша, пребывающий в задумчивости, лишь машинально спросил:
– Куда?
– Домой. Мне тоже надо иногда изображать, что я принимаю пищу, а то мои родители меня не поймут, хотя, я уже могу и без нее.
– Блин, все-таки ты какая-то чокнутая, сестренка. Можно поверить в то, что ты помнишь прошлые жизни и про устройство сознания выдаешь интересные идеи, но вот эти твои фразочки, что ты стакан аннигилировала, можешь в минус тридцать ходить голой и обходишься без пищи – это как-то через чур. Я как твой внезапно обретенный братик, должен выразить обеспокоенность. Ты такими фантазиями себя покалечишь.
– Вот что, братик, когда я поняла механизм, по которому формируется вся эта реальность, она стала для меня, как пластилин. Так что не переживай. Пока.
– Но ты так вот просто уйдешь и все?
– А что, тебе уже не хочется со мной расставаться? Ты так рвался к своему супчику.
– Нет, я просто о том, что если мы две проекции, нам что – не надо теперь таскаться везде вместе? И вообще, ты к чему мне все это рассказала? Сбила с толку, а дальше-то что?
Сана уже махала рукой и шагала прочь по потемневшему бульвару.
– А дальше, ты просто будешь вспоминать и искать себя.
– Вот делать мне больше не фиг, у меня завтра доклад по ядерному синтезу!
Сана обернулась с улыбкой, пожала плечами и пошагала дальше.
– Ну, ты бы сказала хотя бы с чего начать?
Сана вдруг остановилась, о чем то задумавшись. Сунула руку в кармашек своего пиджачка и подошла. Взяла его руку, положив в нее какой-то предмет.
Саша недоуменно разжал пальцы, увидев игрушечный деревянный домик в китайском стиле.
– Вспомни, во что ты играл в детстве, – улыбнулась Сана, развернулась и пошла.
– Вспомнить, во что я играл в детстве, – пробормотал Саша задумчиво.
Девушка ушла, а он продолжал смотреть ей в след, совершенно ошеломленный.
****
Ядерный синтез – чудо природы, когда из ничего рождается целое солнце. Две маленькие частицы обладают колоссальной энергией, она не проявляет себя, пока они не объединятся, но по отдельности, они никогда не узнают об этом.
Саша убрал руки с клавиатуры, откинувшись на спинку кресла. Чертова Сана, заставила задуматься, и теперь вся эта фигня лезет в голову.
Он еще раз взглянул на текст, удалил последнюю сентенцию, и заменил на более подходящее ядерной физике предложение. На этом, в общем-то, доклад был готов.
Саша выключил и закрыл ноутбук, крутанулся в кресле, оглядывая свою комнату. Потом взял в руки этот чудной игрушечный китайский домик. Провел пальцем по крашеной шероховатой поверхности. Что-то ему напомнило это ощущение.
Как она там сказала? Во что ты играл в детстве? Все вроде бы как у всех, солдатики, машинки, даже странно сидеть и вспоминать такое.
Китайский домик…
Как-то раз, когда он был совсем маленьким, родственники подарили игрушечный домик из дерева в старинном китайском стиле с мебелью и фигурками. Родителей это насмешило, подобная вещь больше подходила девочке, чем мальчику, но родственники находили, что ничего такого, это же не кукольный домик, а китайский. Он был небольшой, искусно сделан – с несколькими комнатами и характерной крышей с загнутыми к верху краями. Внутри были разодетые фигурки, монахи, пара стражей у входа, какие-то дамы. Вообще, это был храм, но Саша сразу стал называть домик дворцом.
На какое-то время это стало его любимой игрушкой. Саша улыбнулся воспоминаниям. Одну фигурку дамы он даже как-то называл. Кажется, Чиан Ми. Надо же, до сих пор помнится. И у нее была любовь с фигуркой стража. Они всегда жили в этом дворце и были счастливы. Смешно, как причудлива детская фантазия – напридумывать все это, с игрушечным китайским храмом!
Кажется, в детстве ему нравились фильмы про Китай, это все всегда казалось чем-то близким.
А постойте-ка. Саша вдруг задумался. А действительно, откуда все это появилось? Что еще за история любви между девушкой и стражем дворца? Это рождало какое-то странное ощущение в душе. Теплоты, боли утраты. Стоило вспомнить об этом дворце и игре, как стали оживать подробности. Больше всего он всегда боялся, что на дворец нападут другие солдаты, и этот страж со своим единственным соратником не смогут его защитить.
Черт, да откуда же все это?..
А образы все расцветали, крутились перед глазами. Он смотрел на игрушку в руках, и что-то домик уже увиделся какой-то большой и настоящий, бегущие люди в китайских доспехах, и щемящее чувство в груди…
И тут началось, комната стала растворятся, это чувство будто увлекало куда-то. Сашу словно выбросило из тела через собственную макушку в бесконечную тьму, он полетел, через глубину веков, в далекое прошлое.
****
Она сидела на мягкой подстилке и расчесывала длинные черные волосы. Было жарко от многослойных цветастых одежд, воздух был наполнен запахами благовоний и горящих свечей.
Она еще раз полюбовалась на свое отражение в зеркале и подумала с досадой, когда же ее юное лицо с круглыми щеками станет более женственными и вытянутым? Хотя и так уже прошло семнадцать лун со дня рождения. Но в целом, она находила себя довольно симпатичной. Кому достанется такое сокровище? Отец обещал не отдавать ее за одного из этих надутых князей с тонкими бородками, что отирались здесь толпами.
Бумажная перегородка отошла в сторону и в комнату заглянула служанка:
– Госпожа, вы готовы? Отец ждет вас.
– Было время, когда ты звала меня просто Чанг Мин.
– Это было давно, и вы были маленькой. А теперь мне нельзя обращаться так к дочери императора.
– Чем я взрослее, тем все вокруг церемоннее.
– Ах, что у вас с волосами? Зачем вы сами их расчесывали, надо было позвать меня!
– Просто, мне захотелось, Чин. Мне кажется… когда-то очень давно, я сама расчесывала волосы, но это было не здесь, в какой-то другой стране.
– Ах, опять эти ваши фантазии. Вы с рождения живете в этом дворце.
– И ни разу не была за его пределами, – поджав губы, пробормотала Чанг Мин.
Служанка Чин принялась укладывать ей волосы.
– Прическа вся нарушена, теперь уйдет слишком много времени, чтобы сделать все, как надо! – посетовала она, засовывая в складки волос поддерживающие деревянные палочки.
– Оставь, Чин, у нас ведь не официальный прием, отец не расстроится, увидев меня с распущенными волосами.
– В таком возрасте неприлично ходить с распущенными волосами, к тому же ваш отец там не один.
Чанг Мин оживилась. Была почти ночь, и если отец в покоях не один, то это точно не сановники, а лишь слуги и охрана.
– Он будет там? – выпалила Чанг Мин куда поспешнее, чем того хотела.
– Будем считать, я не догадалась, о ком вы, госпожа, но конечно он будет там. Ведь он охраняет вашего отца.
– Но сейчас ночь, мы во дворце. От кого? – непонимающе пробормотала она.
Чанг Мин увидела в отражении зеркала, как по лицу Чин прошла какая-то тень. Служанка ответила:
– Наступают сложные времена, поэтому ваш отец уже нигде не чувствует себя в безопасности. Ладно, идемте. Это, конечно, не та укладка, которая должна быть, но мне сказали привести вас как можно скорее, так что пошлите госпожа.
Чанг Мин тяжело поднялась, таскать на себе столько одежды было нелегко. Чин поправила пояс и бант у нее за спиной.
Они вышли в тихий коридор. Чанг Мин горела нетерпением, она снова увидит его! Когда, однажды, отец говорил ей, что позволит самой выбрать мужа и спрашивал, нет ли у нее кого-то на примете, пришлось солгать, сказав, что нет. Но она не могла рассказать ему правду. Потому что она давно уже любила Хен Со, начальника императорской гвардии.
Пройдя по бесконечным тусклым галереям, они вошли в большой, хорошо освещенный зал. Отец сидел на подушках в полном императорском одеянии и с мечом у бедра. Это сразу неприятно насторожило Чанг Мин, но она тут же забыла об этом, встретившись глазами с мужественным человеком в красных пластинчатых доспехах, стоящим рядом с ним. Это был он, Хен Со, ее любовь, с которой ей не суждено было быть вместе.
Его взгляд лишь на минутку потеплел, когда она посмотрела на него, но потом Хен Со просто привычно уставился в точку пред собой. Он тоже понимал, что им не суждено быть вместе, но она знала, что он любил ее. Было несколько прекрасных вечеров в том саду. Ах, она не может думать об этом сейчас, в присутствии отца, к тому же, когда он так мрачен.
– Почему так долго, Чин? Я же сказал привести ее немедленно! – гаркнул император.
– Простите, я просто укладывала волосы.
– Волосы! Скоро это превратится в ерунду, не имеющую значения!
– Что случилась, отец? – взволновано воскликнула Чанг Мин.
– Много чего случилось, дочь, – уже спокойнее проговорил император. – В стране заговор. Этой ночью заговорщики планируют напасть на дворец.
– Что? – ноги у Чанг Мин подкосились.
– Ты немедленно уезжаешь в наши северные предместья. Там тебя спрячут, пока все не уладится… Если все уладится. Ты отправляешься прямо сейчас, Хен Со поедет с тобой, с вами будет небольшой отряд из его лучших воинов.
Мысль о том, что она отправляется куда-то с Хен Со, заставила Чанг Мин испытать немного неуместное сейчас радостное возбуждение, но оно тут же сменилось беспокойством:
– Но как же ты, отец? Ты останешься здесь?
– Я император! Я не могу смотреть, как эти змеи вырывают власть прямо у меня из рук! Я буду сражаться с ними! Верная мне армия встала на стены дворца, предатели не войдут сюда!