Глава 9
Жарко… Солнце стоит прямо над головой. Пустыня, простираясь до самого горизонта, сливается там с небом – создается эффект гигантской золотой чаши. Ветер, меняя свое направление и силу порыва, навевает невысокие холмы с причудливыми абстрактными рисунками. Бесконечное разнообразие оттенков желтого цвета поражает воображение.
Лоренс с холодной печалью глядел, как только что созданный шедевр бесследно исчезает из-за легкого порыва ветра. Созерцание бесполезной и от того более ценной работы, этой вечно меняющейся красоты, приносило ощущение покоя, бесстрастия, очищения.
Таких реликтовых, не тронутых человеком уголков природы на планете осталось совсем немного. Наряду с пустыней сохранено еще несколько первозданных мест: океан, окруженный скалистыми берегами, гряды высоких, неприступных гор, необъятное царство вечного холода и льда на полюсе. Это были эталоны красоты первого порядка. Вся остальная часть окружающего мира преобразована Великими Творцами.
Безграничный покой пустыни почти ощутимо объял Лоренса. Он накатывал сухими, горячими волнами, вливался в кровь, замедляя ее бег, проникал в самые отдаленные уголки сознания. Не переставая наблюдать, как мириады песчинок-кирпичиков создают постоянно меняющуюся, но неизменно совершенную картину, Лоренс предался размышлениям об истоках величия и славы Альдеона.
Его непревзойденная красота и мощь создавались трудом тысяч Мастеров. Большинство из них – клонированные потомки выдающихся ученых и художников, истинных поборников интеллектуального творчества и Высокой науки. Несколько веков понадобилось жрецам, чтобы собрать и воссоздать генетические копии гениев, живущих в невообразимо далеких мирах.
За относительно короткое время Альдеон украсился бесчисленным количеством совершенных произведений искусств. Бесподобные по замыслу, безупречные по исполнению шедевры, лишенные страстей и примитивных эмоций, заполнили выставочные залы, площади, города.
Смелые научные открытия и изобретения следовали одно за другим. Деятельность ученых, основанная на использовании высоких технологий и развитии собственных ментальных способностей, стала сродни волшебству. Альдеон заслуженно приобрел славу мира Совершенства и Бесстрастия.
Лоренс прикрыл глаза и приостановил поток мыслей. Тихий шорох песчинок, едва различимый звук ветра, песчаные волны, бесконечно сменяющие друг друга, – из ничего возникает видимость всего и вновь уходит ни во что – таков незыблемый закон вечности. Сознание приближалось к высшей своей точке – великому безмолвию, где единственной, обладающей страшной силой, реальностью, был одинокий разум – вечный, свободный, бесстрастный… Перед ним возникли будущие контуры новой мелодии. Лоренс взял пригоршню песка, тихой шелковой струйкой тот потек сквозь пальцы. «Наверное, такие же шелковистые и легкие волосы у Милиоки. Что будет, если запрокинуть ее голову и долго-долго смотреть в ее глаза?» – незваной гостьей промелькнула дикая мысль.
Он спохватился, вновь попытался настроиться на высокий лад почти сложившегося музыкального образа, но ощущение бесстрастия и покоя безвозвратно покинуло его.
– Ах как скверно! – произнес вслух Лоренс, морщась, как от боли.
Все началось неделю назад. В тот день он много и хорошо поработал. От усталости ныла спина, слегка кружилась голова. Сразу вспомнилось, как давно он не покидал свою мастерскую, захотелось выйти на воздух, пройтись по городу.
Бродя по центральным улицам, Лоренс подолгу останавливался перед работами Переселенцев Первой волны. Созданные ими образцы архитектуры, живописи, скульптуры поражали воображение разнообразием идей и средств выразительности.
Площадь Неиссякаемого Творчества с постоянно обновляемой экспозицией его разочаровала. Новых сооружений было как никогда мало, а те, что появились, нельзя было назвать образцами Высокого Искусства.
«Ни одной свежей идеи! А ведь когда-то за право здесь выставиться боролись лучшие художники планеты», – с досадой недоумевал он. Его еще что-то смущало. Ну да, конечно, город заметно опустел. Совсем недавно на этой площади с трудом можно было протолкнуться. Похоже, одно из преимуществ их совершенного мира оборачивается неприятной стороной.
Альдеон существовал в условиях двух разноскоростных потоков времени. Настроившись на вибрацию определенной чистоты, можно оказаться в любом периоде своей жизни, переживать одно мгновение неопределенно длительное время. Это давало возможность в полной мере почувствовать глубину, значимость момента, понять его смысл.
Но за последнее время слишком большое число художников возвращалось в прошлое. Исчезнув из основного потока событий, известные всему миру Мастера пребывали там все дольше, рискуя навсегда остаться добровольными пленниками времени.
Размышляя о причинах столь странного и печального факта, Лоренс, незаметно для себя, прошел всю Парковую зону и оказался у стен мастерской Милиоки.
Ощутив импульс мыслетворчества, Лоренс замедлил шаг. То, над чем работала Милиока, удивительным образом совпадало с его настроением. Это обстоятельство давало ему право предложить свое сотрудничество, Лоренс приблизился к дому. Широкие окна позволяли увидеть небольшой, с зеркальными стенами белый зал. Единственное его украшение – высокие напольные вазы с ветками цветущих деревьев.
Лоренс прислушался к хрупким, прозрачным звукам музыки. Танец девушки – под стать им. Точно рассчитанные, чеканные движения танцовщицы завораживали. Они следовали одно за другим, чередуясь с отдельными, зафиксированными, выверенными позами. Лоренс получал огромное эстетическое наслаждение от пластики ее тела, от танца, но сюда примешивалось еще что-то, что беспокоило и мешало сосредоточиться.
Внезапно танец прервался, сама собой затихла и музыка. Милиока встала, вскинула лицо вверх, а потом, закрыв глаза и раскинув руки, стала медленно кружиться. Темп кружения постепенно убыстрялся. В ушах послышались отрывки дикой, но при этом неожиданно красивой мелодии. От этой музыки мысль теряла ясность. Вдруг, наступив на краешек длинного платья, Милиока потеряла равновесие и упала.
Лоренс забеспокоился. Большинство жителей Альдеона в той или иной степени обладали способностью целительства. Но, потеряв сознание, девушка могла оказаться совершенно беспомощной.
Лоренс решительно шагнул к дому, поднялся на невысокое крыльцо, распахнул ажурные створки двери и замер от удивления: Милиока, сидя на полу посередине комнаты, смеялась. Смеялась! Такое он видел лишь на старых видеозаписях. Первые переселенцы Альдеона еще позволяли себе подобные выходки. Но чтобы современный человек, Мастер… …Не веря своим глазам, Лоренс потряс головой.
Милиока, почувствовав присутствие постороннего, неловко поднялась и тихо спросила:
– Чем обязана появлению столь высокого гостя?
Выслушав объяснения Мастера, девушка поблагодарила его за заботу.
– Еще раз приношу извинения за непрошеное вторжение, – поклонился Лоренс.
Он собирался уйти, но в это время на середину комнаты упал широкий луч света. Отразившись в многочисленных зеркалах, он, как в фокусе, сосредоточился на фигуре Милиоки. Лоренс остался стоять, не имея сил оторвать взгляд от девушки. Так близко он видел ее впервые. Ее нельзя было назвать красавицей в полном смысле этого слова…. Линии ее тела и черты лица не были совершенными, но в совокупности эти недостатки составили неподражаемое очарование. Собранные в замысловатую прическу пепельно-русые волосы, жемчужно-розовые губы на словно светящимся изнутри лице и глаза. …Глаза – цвета неба, изумрудно-зеленые.
Между тем на лице девушки появились признаки удивления и недовольства. Слегка поклонившись, Лоренс поспешно покинул мастерскую.
…Впервые он увидел Милиоку на одном из конкурсных показов и с тех пор старался не пропускать ее выступлений. Она по праву слыла основателем особого жанра.
Каждый миг-поза был наполнен своим особым смыслом. Плавно переходя друг в друга, они составляли небольшой рассказ философского содержания,
Сложный грим танцовщицы превращал ее лицо в маску, пластика тела также была лишена чувственности. Продуманные, выверенные, утонченные движения свидетельствовали о колоссальном потенциале физического тела. Являясь еще слишком материальным, тело устремлялось к вершинам своих возможностей. Маленькие спектакли, танцы-притчи, вызывали неизменный интерес зрителей.
Все эти подробности припоминались Лоренсу в течение целого дня. А ночью он проснулся от звучащей в голове музыки, под которую сегодня танцевала Милиока. Лоренс вдруг ясно увидел ее всю, от кончиков серебристых туфелек до рассыпавшихся пепельных волос. В ее кружении, напоминающем некое магическое действо, было что-то ужасное, таящее в себе угрозу; это волновало, беспокоило, вызывало почти физическую боль.
«Волнение крови», – само собой всплыли давно забытые слова, – вот та грозная опасность, которая исходила от нее и которую он так явно ощущал сейчас.
Лоренс попробовал обрести душевное равновесие среди своих любимых работ. Получилось еще хуже. С недоумением и нарастающим раздражением он рассматривал линии своих любимых музыкальных конструкций. Еще вчера казавшиеся безупречными, сегодня они выглядели вычурными, претенциозными, чужими. Мелодия, над которой он работал последние дни, утратила свойственную его стилю высокую торжественность и хрустальную ясность. С ним творилось что-то неладное.
Он решил обратиться за помощью в медицинский центр, к доктору Арсулу, к которому всегда испытывал особенное расположение. Исследовательский талант ученого, огромный врачебный опыт плюс врожденная интуиция делали его непревзойденным диагностом. Кроме того, Арсул был одним из самых известных и почитаемых поэтов. Его поэмы поражали изысканностью рифмы, лаконизмом, строгостью формы и являли собой образец абстрактного мышления.
После внимательного осмотра доктор подтвердил свое предположение:
– В энергоинформационной оболочке прошли незначительные изменения. Их можно легко подкорректировать. – Немного подумав, добавил: – Если захотите. У меня было нечто подобное. Коллеги вовремя обратили внимание на мое состояние и помогли вновь обрести покой. Правда, я до сих пор не знаю, хорошо это или плохо.
Лоренс помнил эту громкую историю. Блистательный доктор, став заложником своих чувств к женщине, едва не погубил свою карьеру. Эурика, так, кажется, звали ту особу, отказалась от психокоррекции, предпочтя позорное изгнание. Интересно, где она сейчас обитает?
– Вам не кажется странным, что, при всей декларируемой свободе доступа к информации, мы ничего не знаем о тех, кто добровольно или по принуждению покинул Альдеон? – будто отвечая на его мысли, обратился к нему доктор.
«Видно, не зря говорят, что он обладает незаурядными телепатическими способностями, он экзосенс, отсюда и его уникальный целительский талант», – подумал Лоренс. Ему не хотелось продолжать разговор на острую тему, и он ответил вопросом на вопрос:
– Я давно не видел ваших новых сочинений, почему?
– Потому что я перестал писать. Даже для себя. И позвольте вас уверить, – в янтарных глазах доктора зажглись яркие золотистые искорки, – я не обладаю в полной мере телепатическими способностями. Не говоря о том, что использовать их без ведома собеседника было бы, по меньшей мере, неприлично. На самом деле, предугадать ход мыслей давно знакомого человека не составляет трудностей. Впрочем, не стоит сейчас об этом, – Арсул вежливо улыбнулся. – Вы заметно устали за последнее время. Небольшие функциональные нарушения можно быстро устранить с помощью резонансной терапии. Но я бы посоветовал вам просто отдохнуть в одной из реликтовых зон. А потом, если не возражаете, мы встретимся еще раз.
Лоренс выбрал пустыню, так как считал ее одним из самых совершенных творений природы. И вот результат – он сидит на горячем песке и думает о женщине. Все его усилия оказались тщетными. Остается только одно: найти новый источник вдохновения и сосредоточиться на творчестве. Еще лучше – переключиться на другое дело. Впереди – ответственные соревнования по боевому искусству. Участие в них потребует полной отдачи физических, психических, интеллектуальных сил. Переключение с одного вида деятельности на другой всегда благотворно сказывалось на деле. «Действовать, действовать, действовать – вот лучшее лекарство от хандры!»
Глава 10
Четверг выдался на редкость незадачливым днем. С утра зарядил дождь, машина заводилась с трудом, что-то в ней стучало и пыхтело. Ник посоветовал не рисковать и не садиться за руль, клятвенно пообещав сегодня же отвезти ее в мастерскую. Пришлось ждать автобус, и Мэг чуть не опоздала на работу. Мало того, в конце рабочего дня шеф собрал всех врачей у себя в кабинете и зачитал новые инструкции, поступившие из департамента здравоохранения.
Было уже семь часов, когда Мэгги вспомнила, что хотела посмотреть выступление фигуристов по телевизору. Позвонила домой. Как ни странно, сын оказался на месте. «Ну, конечно, завтра у него экзамен по биохимии – дело серьезное».
– Ник, что там с машиной?
– Пустяки, завтра можно будет забрать. А ты скоро будешь дома? Я не ужинал, жду тебя.
– Нет, милый, я немного задержусь, ты, пожалуйста, поешь один. Да, чуть не забыла, сегодня по телевизору будут показывать фигурное катание, если не трудно, запиши на видео.
– О`кей, – без всякого удивления согласился Ник. С ним всегда было легко договориться, у него был на редкость легкий характер.
Приехав домой, Мэг первым делом заглянула в комнату сына. Там горел яркий свет, но Никки уже спал, положив голову на учебник. Попыталась разбудить его – бесполезно: на секунду открыл глаза, пробурчал что-то нечленораздельное, повернулся на бок и тут же заснул. «Пусть поспит, – решила Мэг, – все равно лишние два часа ничего не решат, лучше завтра пойдет на экзамен со свежей головой».
Спустившись вниз, Мэг сварила крепкий кофе и уселась перед телевизором. Ник добросовестно записал всю программу соревнований. Пропустив первую часть, Мэген оставила последние три выступления. Глядя на безукоризненное катание фигуристов, думала: какого совершенства может достичь талантливый человек, но сколько труда нужно приложить, чтобы так владеть своим телом.
Русский спортсмен вышел на лед последним. Комментатор в нескольких словах изложил суть его выступления. Маргарет на одном дыхании просмотрела этот номер, провернув пленку назад, посмотрела еще и еще раз. Казалось, она видела и чувствовала скрытый, магический смысл этого танца, совершенно не совпадающий с пояснениями комментатора.
Бессмертная душа, свободно парящая в бесконечном космосе, спустилась на Землю, воплотившись в человеке. Забыв свою Божественную сущность, человек жил по всем законам земного существования – бездумно и праздно. Но вот встретилась любовь. Познав великую радость и печаль, человек преображается, предчувствует свое бессмертие и Божие величие, даровавшее его.
Последние торжественные аккорды музыки. Маргарет не могла оторвать взгляд от самозабвенно страстного и вдохновенного лица исполнителя – окрепшая душа, обогатившись опытом любви, освобождается от плена здешнего мира и возвращается домой, в Вечность.
Выступление окончилось, миг ликования, шквал аплодисментов, пауза перед судейским решением. На экране снова крупным планом показали русского спортсмена. Мэг почти со страхом всматривалась в эти странные, неожиданные черты лица.
Выключив телевизор, она некоторое время ничего не могла делать. Впечатление от этого маленького спектакля оказалось необычайно сильным. Увиденный образ не оставлял в покое. Порывшись в шкафах, Мэг достала узкий кусок грунтованного холста на подрамнике, коробочку с углем и, немного подумав, принялась за работу.
Раньше с ней нередко случалось такое: западет в душу чье-то лицо, будь то ребенок, мужчина или женщина, и она начинает маяться, пока не сделает хотя бы карандашный набросок. Это было время, когда Маргарет всерьез занималась живописью и собиралась стать художником. Раннее замужество и рождение ребенка заставили забыть об увлечении. И сейчас Мэг с удивлением и удовольствием замечала, что полученные когда-то навыки не утрачены.