– Проходи, – взмолился охранник, с усилием распахнув скрипучую дверь клуба.
– О'кей, гарсон. Веди себя хорошо, и я никому не расскажу про твоё невежество.
Зрелище, представившееся моему взору внутри, было по-настоящему впечатляющим. Цербер не наврал, вечеринка действительно была только для комильфо. Шариков с веселящим газом здесь и в самом деле не наблюдалось, но они и не требовались. Всё происходящее смахивало на обряд вызова дождя в племени зулусов. Вошедший в транс шаман бился в конвульсиях в центре зала. Перед ним был не барабан, а аппарат с множеством кнопок и лампочек, но особой разницы между ними не чувствовалось.
Остальные участники церемонии либо дёргались под музыку на танцполе, как ужи на сковородке, либо просто храпели в такт, лёжа на барной стойке. Рядом с ними я и увидел толстого субъекта в ярко-жёлтом пиджаке. Он сидел на высоком стуле лицом к танцующим, положив локти на стойку, болтал пухлыми ножками в воздухе и лениво потягивал из бокала густую жидкость ядовито зелёного цвета. Он был чуть постарше меня, но, что называется, солиднее и добротнее – сразу видно, субъект хорошо и регулярно питается, не утруждает себя лишними физическими нагрузками, снимает стресс в массажном салоне и не омрачает жизнь размышлениями о ней. У него было лощёное лицо с крупными чертами, чуть отвислые щёки, круглый подбородок, окаймлённый серебристой бородкой. Узенькие, потонувшие в жировых складках глазки смотрели на мир с детской наивностью, которую он весьма неумело имитировал. Это и был Айс Вист – прославленный скандалами светский хроникёр, ради которого я и притащился в это заведение.
Мы были поверхностно знакомы с тех времён, когда я подрабатывал в средствах массовой информации. Поверхностно – то есть чуть более близко, чем это позволяют современные приличия. Пару раз мы довольно весело проводили время на вечеринках, обмениваясь едкими замечаниями на счёт подвыпивших коллег. После моего ухода к Райзу мы поддерживали отношения ровно настолько, насколько могли друг другу пригодиться.
Заметив меня, журналист сделал вид, что обрадовался.
– Касио! – воскликнул он. – Наконец-то кто-то живой в этом царстве зомби! Что заставило тебя спуститься с твоего Олимпа на нашу грешную землю?
– Я всего лишь Меркурий, которого Юпитер посылает делать то, что ниже его достоинства.
Я залез на стул рядом с ним, и Айс жестом заказал бармену два коктейля на его усмотрение.
Вообще-то я сразу заметил, что Айс мгновенно напрягся, и даже жирные веки не могли скрыть лихорадочного блеска его зрачков. Мы могли бы перейти к делу не медля, но ему хотелось соблюсти светские условности, а мне – немного над ним подтрунить, раз уж выпала такая возможность.
– Я смотрю, Айс, ты превратился в опытного дегустатора коктейлей.
Журналист, за которым раньше и вправду не водилось большого энтузиазма по этой части, попытался хихикнуть, но получилось утробное хрюканье.
– Да как подумаю, сколько эти остолопы оставят здесь промоутерам, так сразу понимаю, что промахнулся с выбором профессии.
– Брось прибедняться, Айс. Эти люди когда-нибудь поставят тебе памятник за то, что ты регулярно снабжаешь их темами для бессмысленной болтовни, которая отвлечёт их от реальных проблем и поможет избежать серьёзных разговоров. Да и вообще, что бы они делали без тебя? Все они смотрят не в окно, а на экран телевизора или компьютера. Перефразируя слова великого – никто не знает, чего он хочет, пока ты не покажешь им свою статью5. Если бы такие как ты не ходили на подобные вечеринки, люди непременно решили бы, что отдохнуть можно и как-нибудь по-другому, а не только в полуживотном забытьи.
– Да, ты прав, – согласился Айс. – Так выпьем же за здоровье тупоголового обывателя, который даже если за окном будет бушевать ураган или на нас нападут марсиане, будет жаждать статеек про гламурные интрижки!
Он залпом вылил в свою глотку бокал, и я показал бармену подсмотренный у Айса жест – не люблю оставаться в долгу, тем более за выпивку. Хотя до этого я незаметно вылил на пол содержимое своего бокала, и со второй порцией намеревался сотворить то же самое.
– Вот ты презираешь их, Айс. А я им завидую.
– Чего это?
– Меньше знаешь – лучше спишь. И меньше пьёшь.
Он фальшиво рассмеялся, погрозив мне пухлым наманикюренным пальцем.
– Ты всё в своём стиле, язва ты эдакий!
Но лимит его терпения явно истощался, и он не выдержал.
– А как там Райз? Изобрёл чего-нибудь наконец?
– Ты, Айс, парень не промах. Ждёшь, что я вот так невзначай подкину тебе чего-нибудь горяченького?
– Что ты, Касио? Я же чисто по-человечески…
Он шумно сглотнул слюну и уставился прямо мне в рот, опасаясь, что мои слова исчезнут по дороге и не долетят до его ушей.
– Ладно, ладно. Не прибедняйся. Мы с тобой ведь свои люди. Ты подумал об этом сразу же, как только увидел меня здесь, и даже потратился на коктейль, чтобы я был разговорчивее. Вот только зря, Айс. Я и так бы тебе рассказал, потому что у меня на него зуб, и я хочу его проучить. До вчерашнего дня я не знал, над чем трудится Райз, а как узнал, так вот и обомлел. Он создал первого в мире биоробота!
– Ничего себе!
Дрожащими руками журналист поднёс ко рту бокал, не заметив, что он пуст, кое-как поставил его на место и вытер вспотевшую физиономию жёлтым галстуком.
– Да, представляешь. И мне ничего не сказал. Это при том, что я столько для него сделал, да и вообще, что бы он смог без меня?
– Вот мерзавец! И ведь прессе тоже ничего не сказал.
– Да, за это бы его вообще следовало бы четвертовать. Только никому ни слова, что это я тебя просветил.
– Касио, ты же меня знаешь.
– Знаю. Потому и предупреждаю.
– Касио, я напишу «из проверенных источников».
– Пиши что хочешь.
Он вскочил с места, и, замявшись, пробормотал:
– Тогда я пошёл… извини, я вспомнил, у меня там срочные дела…
Я решил избавить его от необходимости тратить время на благодарности и соблюдение видимости приличий, тем более, что несколько минут в компании этого типа не приносили мне никакого удовольствия.
– Давай, куй скандал, пока горячо.
И он побежал к выходу, даже забыв со мной попрощаться, за что я, правда, нисколько на него не обижался.
Итак, рыбка клюнула. Я даже удивился, как легко всё получилось. Но, стоило мне расплатиться с барменом и засобираться к выходу, как выяснилось, что вечер только начинается.
Двери клуба распахнулись от удара сапога, и в зал вихрем ворвалась чёрная толпа. Тусовщики как по команде сползли под столы, бармен исчез под стойкой. Очевидно, это было ограбление. Мне было прятаться некуда, так что я просто не шевелился, пытаясь слиться с обстановкой. Может, меня примут за восковую фигуру? Ведь на моём лице не выражалось ни эмоций, ни мыслей.
Над моей головой просвистел стул. Он протаранил стеллаж с бутылками, и они рухнули вниз, как раненые бойцы после пушечного выстрела, внизу разлетаясь вдребезги. Гнилой запах винных паров стал ещё сильнее. Тем временем ряды погромщиков регулярно пополнялись, и сейчас их стало уже под сотню. До меня этой шумной ватаге не было никакого дела.
Следующий стул сбил с потолка блестящий шар. Ритмичная музыка стихла, и вместо неё заиграл тяжёлый рок. Кто-то поднял над головой красные и коричневые флаги. Вот очередная порция хулиганов внесла на руках некое худосочное тело и водрузила его на один из столиков.
– Револю-ю-юция! – заверещало тело, взметнув высоко над головой острые кулачки. – Буржуев долой! Банкирам смерть!
– Ур-р-ра! Власть народу! Да здравствует анархия!
У него была лохматая шевелюра и борода клинышком. Ярко-красный пиджак смотрелся небрежно. Его возраст было трудно определить, и, если бы я не знал, кто это, то дал бы ему от сорока до ста. Но я знал Мао Брода – редактора оппозиционной газеты, пользующейся популярностью у трудных подростков и пенсионеров, всё ещё ждущих мировую революцию.
– Нет глобализации! – воскликнул он в экстазе, похожем на истерику. – К чёрту общество потребления! Наплюём на сытый обывательский рай! Все на баррикады!
Меня всё время подмывало спросить его: если долой глобализацию, то что вместо неё? Что может противопоставить Мао Брод столь ненавистному мещанскому счастью и бездуховному потреблению? У меня неоднократно была возможность спросить его об этом, но я не горел желанием тратить попусту время. Он ответил бы одним из своих лозунгов, ничего не значащих, а только кружащих голову и будоражащих воображение, а мне не хотелось снова окунаться в компот из несовместимых идеологем далёкого прошлого, которым он потчевал своих немногочисленных последователей.
Собственно, тем он и привлекает страдающих юношеским или старческим максимализмом. Ломать, как известно – не строить, да и в глубине души они понимают, что их бунт ничего не изменит. Если бы они действительно получили такую возможность, они просто испугались бы этого. Слишком большая ответственность. Чтобы что-то построить и сделать мир лучше одного лихого задора мало, нужно всестороннее образование, эрудиция и способности, которых у них не было, и они это знали. Хаос, который творился у них в голове, не способствовал интеллектуальному развитию. Так что всё это сборище по сути было тем же, что и прерванная ими вечеринка.
При всём при этом Мао чрезвычайно удобен тем, кого он столь яростно критикует. Любой маломальски здравомыслящий человек, послушав агитацию этого бунтаря, приходит к мысли, что только помешанный будет протестовать против существующего миропорядка. Если он призывает вешать банкиров на фонарных столбах, значит, власть банкиров – самая разумная власть. Если он выступает против потребительства, значит, только подобные ему сумасшедшие отщепенцы не разделяют общепринятых идеалов. Так что все, кто считает себя приличным человеком, будут покупать разрекламированные товары, которые им не нужны, хотя бы только лишь для того, чтобы делать всё наперекор заветам Мао. Современные хозяева мира должны молиться на него, и, как я подозреваю, они щедро благодарили его за то, что он есть.
– Комарадос, это же Касио Кей! – закричал Мао, метнув в мою сторону кулачок. – Он служит буржуям, но в душе он наш человек. Касио, расскажи товарищам, как живётся тебе под гнётом эксплуататоров.
– Спасибо за предоставленное слово, команданте, – ответил я. В голове сразу же созрела мысль: глупо не воспользоваться такой ситуацией и не направить фонтанирующую впустую энергию в нужное мне русло. – Да, товарищи, грозовые тучи нависли над мировым пролетариатом. Буржуазный мрак затмил солнце анархии. Это биороботы, несущие с собой дух гнили и разложения империализма. Дедал Райз давеча создал первого из них.
Толпа замерла, у кого-то даже невольно вырвался напуганный возглас.
– Мы должны восстать ради слома рабских оков, – продолжал я. – Товарищи, разнесите эту весть всем, кто готов к классовой борьбе. Поднимайте тех, кто способен подняться. Мао, эта новость должна оказаться на передовице твоей газеты.
– Правильно! Все на баррикады!
– Крушить роботов!
– Вешать их на фонарных столбах!
Получив поддержку аудитории, я покинул трибуну, предоставив слово основному оратору, который тут же ринулся в бой.
– Товарищи, настало время решающего поединка с сатрапами и эксплуататорами! Наша классовая ненависть – наша великая сила!
К тому моменту я уже под шумок покинул клуб. Пока я не захлопнул дверцу аэромобиля, до меня продолжали доноситься крики: «Смерть роботам!», «Власть анархистам!», «Слава нации!» и так далее. Я был чрезвычайно доволен собой – ну кто сделал бы Райзу лучшую рекламу, чем я?
На экране двери моей комнаты я увидел распоряжение Райза: в какое бы время я ни вернулся, он ждёт меня в кают-компании с докладом. Я поднялся в лифте и застал его сидящим в кресле с лазерным паяльником в руке, которым он чинил какую-то микросхему. Он всегда делал это, когда нужно было отвлечься: так многие люди решают кроссворды или вяжут носки.
Я поведал ему о своих приключениях, он выслушал, кивнул и резюмировал:
– Всё правильно, Кей. Всё, как я и рассчитывал.
Будто бы это он всё это проделал. И никакой благодарности.
– Спасибо за доверие, Шеф.
– Не в этом дело, Кей. Вы не могли не сделать этого. В людях я не ошибаюсь.
– А, понятно. Но даже если и так, можно всё равно вас кое о чём попросить?
– Если это не будет противоречить нашей цели.
– Можно взглянуть хоть одним глазком на этого вашего биоробота? А то как-то не честно рекламировать то, чего ты даже не видел.
– Вы думаете, что все, кто что-то рекламирует, говорят правду?
– Нет. Но они её хотя бы знают.
– Вот что, Кей. Всему своё время. Биороботу будет чему поучиться у вас, так что рано или поздно я вас познакомлю. Но не сейчас. Пока что вы можете сбить его с программы.
– Ну ладно…
– Теперь идите.
Я вышел и пошёл спать. Слова Шефа казались очень странными, и я хотел было даже подумать над ними, но потом решил, что лучше не рисковать. Как там это… можно с программы сбиться. Тогда я принял душ, а точнее, душ принял меня, лёг в постель и заснул.
IV. Невероятная презентация
Из состояния экономии энергии меня вывели какие-то необычные звуки, доносившиеся с улицы. Они напоминали гудение моторов сотен аэромобилей. Это было странно, потому что за всё время моего пребывания в лаборатории, я не мог припомнить чего-то, что выходило за рамки строго установленных Шефом правил. Гул с улицы в них явно не вписывался.
Я подошёл к иллюминатору, и пред моим взором предстала фантастическая картина. Перед зданием лаборатории собралась огромная толпа, заполонившая всё свободное пространство, и уходящая за горизонт. На передовой бок-о-бок стояли Айс Вист и Мао Брод. Оба что-то скандировали, и физиономии у обоих сверкали от пота и возбуждения.
«Быстро же, однако, – подумал я.
Кое-где над толпой качались флаги с анархической символикой, пятиконечными звёздами и свастиками. Можно было подумать, что это и есть то самое волнение революционных масс, которое видел в радужных снах Мао, если бы не вспышки фотокамер, мерцающие то там, то здесь, и поднятые высоко над головами гаджеты. Если зайти сейчас в любую социальную сеть, там наверняка будет тысяча записей вроде «я в горах. А вот моё фото на фоне непонятного железного здания. Я не знаю, что я здесь делаю, но все мы потащились за двумя клоунами в разноцветных пиджаках.» Собственно, большая часть собравшихся пришла сюда, чтобы потом похвастаться перед коллегами на обеденном перерыве. Да и вообще это же отличная возможность раскрасить серые будни. Журналисты этого не понимали и кричали:
– Биоробота! Покажите нам биоробота!
Разобравшись, что к чему, я направился к Шефу. Тот как ни в чём не бывало сидел и спаивал свои провода.
– Вы ещё здесь, Кей? – осведомился он, не поднимая на меня глаз.
– А где же мне быть, Шеф? Жду ваших инструкций.
– Ах, ну конечно же, Кей. Я всё время забываю, что вы без них не можете. Идите к ним и успокойте их. Потом я сам к ним выйду.
– Понял.
У нас в лаборатории есть маленький балкон, уж не знаю, зачем его сделали. На него я и вышел. Сделал вид, что недоволен столь злостным нарушением общественного порядка и вторжением на частную территорию, оглядел это сборище недружелюбным взглядом и крикнул:
– Чего вы все тут забыли?
При этом я не забыл подмигнуть Айсу, чтобы он не испортил весь спектакль.
– Нам нужен биоробот! – заверещал Айс.
– Трудящиеся хотят знать правду! – подключился Брод.
– Общество должно знать, что вы скрываете в своих застенках! – неистовствовал Айс. – Мы имеем право доступа к достижениям прогресса!
– Даёшь прогресс в массы! – вопил Брод.
Толпа уже смекнула, в чём дело, и тоже стала скандировать: «Би-о-ро-бот! Би-о-ро-бот!»
– Нет здесь никаких биороботов, – ответил я, пытаясь перекричать сразу тысячу глоток. – Разве только кроме меня.