– Ничего вы не поняли! Биороботы напрочь лишены чувств, эмоций и переживаний. Они ничего не хотят, им не нужно ничего, кроме электроэнергии. У них нет ни самолюбия, ни чувства собственного достоинства, ни чего-либо в этом духе. У них есть только программа, программа и ничего кроме программы! А на что, вы думаете, нацелены все их алгоритмы? На служение человеку, конечно же! Служение безоговорочное, безропотное исполнение любого каприза владельца, невзирая на личные интересы. У них просто не может быть личных интересов! Разве не таких роботах вы видели в своих радужных снах?
Толпа одобрительно загудела. Тогда Райз неторопливо выпрямился, окинув их немигающим взором, скрестил руки и поставил ногу на парапет, чем напомнил Наполеона под Аустерлицем.
– Если кто-то ещё не понял, мои роботы несут человечеству абсолютную свободу, – продолжил он самоуверенным тоном спокойного превосходства. – Роботы избавят человечество от тяжких повинностей, от которых в былое время мы никуда не могли деться. Во-первых, они снимут с вас бремя труда. Если в прежние времена существовало рабство – не важно, в чистом виде или же в виде якобы свободного найма, то отныне никто не сможет принудить других делать то, что они не хотят. Напротив, каждый будет делать только то, что он хочет. И его биоробот будет делать для него только то, что он хочет. Робот станет для вас идеальным другом, идеальным собеседником, идеальным партнёром, исполнит все ваши мечты, то есть будет тем, кем никогда не сможет стать для вас человек. А главное, он живой, и с ним вы никогда не почувствуете себя одиноким.
– То есть, роботы и статьи писать смогут? – не унимался Айс.
– Да, и статьи. Что вы хотите, то он для вас и сделает.
– Тогда я лишусь работы.
– Да, но оно того стоит. Представьте, что у вас тоже будет робот, который будет сочинять лично для вас свежие сплетни, и никто не подаст на вас в суд за клевету.
– Это аргумент, – почесав затылок, согласился Айс. – Да, вы, кажется, и в самом деле гений.
– Да здравствует гений! – грянула толпа. – Гип—гип, ура!
– Слава доктору!
– Ура спасителю человечества!
– Да здравствует гений!
Громче всех горланили, конечно же, Айс и Мао.
– Слава победителю эксплуатации! – драл глотку Брод. – Доктор, будьте вождём мирового пролетариата!
– Гуманизм восторжествовал, – вторил Айс. – Да здравствует абсолютная свобода!
– Роботов – рабочим, киборгов – крестьянам!
А новоявленный спаситель человечества и вождь мирового пролетариата стоял, уставившись в одну точку где-то над их головами, едва заметно раскачивался взад-вперёд, а затем, не отрывая глаз от этой излюбленной точки, спокойно сказал:
– А теперь позвольте откланяться. Очистите территорию и не мешайте нам работать.
И после этого он развернулся и ушёл. Вот так вот взял и ушёл.
Айс и Мао вылупились на то место, где он стоял ещё пару секунд назад, будто бы надеясь, что он снова появится и они смогут ещё немножко на него поглазеть. Потом они посмотрели на меня полными надеждой, преданными глазами. Я пожал плечами.
– Ну, ничего не поделаешь. Приходите завтра.
Сказав это, я последовал за шефом.
– Здорово! – сказал я, не удержавшись.
Райз резко обернулся, но, впрочем, не остановился.
– Что здорово?
– Я имею в виду, как вы их мастерски заболтали.
– Заболтал? Гм… – Он задумался. – Ничего особенного. Разве могло быть иначе?
Да уж, шеф не тот человек, которому можно польстить. Впрочем, в этот раз я был вполне искренен.
С балкончика мы попали в кают-компанию, где нас ждали Клементина и Степ. Я заметил, что он уже сменил порванную одежду на новую, точно такую же. При появлении шефа робот оживился, если так можно сказать о роботе, и приветливо повернул своё лицо к нему, заглядывая в его ничего не выражающие глаза. После такого оглушительного триумфа Шеф тоже был на редкость благодушно настроен. Я привык, что здесь никто никогда не улыбается, но сейчас мне показалось, что все улыбнулись бы, если бы смогли.
– Ну что скажешь, Степ? Как тебе понравились люди? – спросил Райз голосом, чуть менее ледяным, чем обычно, в чём, видимо, выражалось нечто вроде отеческого отношения к своему творению.
– Не могу сказать, доктор. Просто возникло столько новых вопросов, которые пока не вписались в знакомые алгоритмы, – ответил Степ.
– Ничего страшного. Спрашивай, – разрешил шеф.
– Доктор, разве все эти люди так несчастливы?
Этот вопрос прозвучал до того неожиданно, что лицо шефа, дёрнувшееся в судороге, превратилось в подобие потрескавшейся фрески на стене древнего храма, с которой вместе со штукатуркой обваливается и нарисованное на нём благодушие.
Конец ознакомительного фрагмента.