– Засулевич?
– До него ли теперь? – нервно передернулся штабс-ротмистр. – Собирайтесь, мадам.
– Мадемуазель, – поправила Варвара Ильинична и вдруг капризно сбросила с плеч белый платок. – Без него я не пойду.
Что это еще за новости? – обомлел штабс-ротмистр, вслух же спросил:
– Причем здесь Засулевич? Скоро здесь будут красные.
– И пусть. Даниил Пантелеймонович обходился со мной как со светской дамой, каждый день цветы дарил. Обещал в Париж увезти, в «Бристоле» поселить, по утрам в шампанском купать. А вы что можете предложить? Насколько мне известно, положение на фронте безвыходное, белая армия разбита. И чего ради я буду с вами, рискуя жизнью, пробиваться в Крым, а потом гнить в Константинополе? Ха. Мне это не подходит. И вообще, я влюблена в красного командира Засулевича. Он такой смелый, отчаянный, сильный. Не то, что вы.
Грановский никогда в жизни не оказывался в столь идиотской ситуации. Вот ведь женщины! Нет, легче с сатаной порой найти общий язык и предугадать его намерения.
Обернулся на ординарца Янберга, но тот только состроил отвратительную гримасу.
– Но я должен выполнить приказ! – взмолился штабс-ротмистр. – Я дал барону слово чести!
– Кому теперь нужно ваше слово? – хмыкнула баронесса. И как вы собираетесь тащить меня через укрепления красных, на плече? А догадалась, видимо, мой дядя распорядился подогнать к восточному побережью Азовскую флотилию. Все равно, без Засулевича не пойду.
Черт, выругался про себя Грановский. А ведь, в самом деле, как ее переправлять через линию фронта? Свиридовский бронепоезд наверняка положил половину добровольцев, а остальных теперь не соберешь, да и красные знают, что они лазутчики. Полный провал операции.
Янберг почесал подбородок, что-то нарисовал мыском сапога на пыльном полу.
– Есть один вариант.
– Да? – поднял брови штабс-ротмистр, не ожидая помощи от красного ординарца.
– Перелететь Перекоп на аэроплане. Здесь неподалеку стоит авиационный гарнизон. Я помогу. Только с одним условием – возьмете меня с собой. Честно признаться, мне давно опостылела эта война. Ну, победят красные, и что будет? Судя по тому, что они сейчас творят, ничего хорошего. А я давно мечтал о Париже. Между прочим, окончил юнкерское училище. Почти. Выгнали.
Еще один неожиданный поворот совсем сбил с толку Грановского, но он быстро взял себя в руки.
– Бог с вами, – выдавил он. – Присоединяйтесь.
– Я без Засулевича не полечу, – надула губки баронесса.
– Будет вам Засулевич, – махнул рукой ординарец.
Он побежал в угол подвала, разрыл руками яму, вынул большой кожаный саквояж. Когда расстегнул его, по подвалу забегали искры. Внутри саквояжа находились золотые украшения, разноцветные камни и бриллианты.
– Недаром под пулями бегал, – облизал губы Янберг. – Золотые плоды войны. Все равно бы сгинули. При коммунизме сокровища ни к чему.
Грановский сглотнул тяжелую слюну, но ничего не сказал. Теперь разговоры о политике и морали были бессмысленны.
Когда вылезли наружу, бронепоезд Свиридова уже наполовину завалился набок. По нему били прямой наводкой из крупного калибра. Последний вагон, вероятно с боеприпасами, взорвался и представлял собой груду покореженного металла.
Добровольцев с Засулевичем, нашли в русле высохшей речки. Руки его были связаны сзади его же портупеей, во рту торчал кляп. Полковник Дубовал отсутствовал, все еще искал остальных.
Грановский приказал следовать за ним. Красный командир, увидев свою любимую женщину, замычал, задергал ногами. Ему поглубже запихнули в рот тряпку.
В стороне поселка горело и изредка взрывалось. Искать Дубовала или добровольцев не имело никакого смысла. Для каждого судьба теперь определила свою дорогу. Варвара Ильинична попросила обходиться с комбригом более бережно. Донцы ей пообещали и врезали Засулевичу хорошую затрещину.
Побежали, пригнувшись вдоль зарослей камыша и осоки по берегу соленого озера, затем снова высохшее русло реки, на холм и с него открылась площадка на летное поле. Вернее, это была обычная довольно ровная поляна, размеченная зелеными, синими и белыми флажками. У покосившегося ангара стояли два четырехмоторных биплана – гигантские бомбардировщики «Илья Муромец».
Красноармейцы подвешивали к самолетам бомбы, бросали в просторные кабины какие-то мешки. Бойцов было немного.
Внезапно, как из-под земли вырос полковник Дубовал с двумя десятками казаков и донцов. Они были изрядно потрепаны, в крови. Спрашивать где остальные не имело смысла.
– Без нас хотели улететь?
Не получив ответа, полковник снова спросил:
– И сколько человек каждая такая птичка сможет поднять?
– У птичек нет выбора, сколько надо, столько и поднимут, – ответил красный ординарец. —
Видел, что на Муромцах человек по десять на крыльях висело. Вперед!
Никто не удивился, что захватом командует красный ординарец Янберг, прижимавший к животу тяжелый саквояж.
С красноармейцами церемониться не стали, перестреляли за несколько секунд. Потом пожалели, что поторопились. Сгоряча убили одного из пилотов.
Самолеты оказались заправлены, готовы к взлету и второй летчик без лишних уговоров полез в кабину «Муромца». На его борту было написано белой краской: «Товарищ Троцкий». Другой самолет имел название «Ильич». Летчик возмутился, когда увидел, что «беляки» не только набились в кабину, но и повисли грушами на крыльях.
– Так не пойдет, мы не взлетим! – кричал он.
– Если не взлетим, то все останемся здесь. Навечно, – хладнокровно ответил полковник Дубовал, забравшись в кабину «Ильича».
– До Феодосии дотянем?
– Если не сшибут. Баки рассчитаны на пять часов полета, – обреченно пожал плечами пилот, застегивая шлем.
Баронесса ни за что не желала садиться в биплан, но тут на холмах вздыбилась земля, загрохотало. Еще пара минут и будет поздно. Барышня проворно нырнула в кабину бомбардировщика. Ей на колени свалили Засулевича. Сзади устроился ординарец со своими сокровищами. А Грановский уселся на место пилота, тупо глядя на руль и рычаги. «Прямо Боинг-747. Что? Какой Боинг?»
– Дроссель до упора и газ, – крикнул летчик из «Товарища Троцкого». – Руль – влево, крен вправо и наоборот. На себя – вверх. Понятно? Но сначала нужно пропеллеры раскрутить.
Добровольцы взялись за дело, как будто всю жизнь только этим и занимались. Вскоре на двух бипланах уже работали двигатели.
– Не оторвемся, – качал головой пилот, глядя на вцепившихся мертвой хваткой в крылья и стропы добровольцев.
Но «Муромец» довольно легко взмыл в воздух.
Биплан, которым пытался управлять Грановский, крутился на месте. Баронесса что-то кричала, мычал и командир 8 красной бригады с заткнутым ртом. Никто и не подумал вытащить ему кляп.
Работающий мотор поднял жуткую пыль, и в этом пылевом тумане вдруг нарисовалось перекошенное лицо полковника Щетинина.
– Не оставляйте, братцы!
Ординарец Янберг попытался спихнуть его с фюзеляжа сапогом, но тщетно. Полковник уже крепко вцепился ему в ногу. Откуда взялся?
Но, видно, Щетинина сам бог послал. Видя, что Грановский не может справиться с управлением, он перебрался в кабину и быстро надавил на нужные рычаги.
– Я на императорских курсах азы пилотирования изучал! – крикнул полковник штабс-ротмистру.
Через минуту и второй биплан с кучей народа на крыльях уже находился в небе. Воздух был прозрачен как хрусталь.
Вскоре внизу слева можно было разглядеть свежевырытые окопы большевиков. Красные задирали головы, приветливо махали руками и шапками. Вдали справа – Турецкий вал. Судя по редким дымкам, Русская армии еще пыталась держать оборону.
Жив ли еще командующий 1 армией Кутепов?
Попали в мощный воздушный поток. Как ни удерживал рычаги полковник, самолет неуклонно сносило к Перекопу. Грановского это не радовало. Сначала полковник Свиридов на своем бронепоезде уничтожил, чуть ли не всех добровольцев, шедших к нему на помощь, теперь свои же подобьют над валом.
Не успел об этом подумать, как рядом с бипланом начали раскрываться ватные бутоны. Было видно, что белые целятся в них и из винтовок. Удар в корпус, еще удар. Кабину заволокло сизым дымом, запахло гарью.
– Бомбы надо сбрасывать, – крикнул Дубовал, – иначе взорвемся!
Нажал куда-то и «Ильич» подбросило кверху, словно его пнули гигантским сапогом.
– Еще бы ваших солдатиков с крыльев сбросить, – хмыкнул Янберг.
Куда упали бомбы, было непонятно, то ли на красных, то ли на белых, только в биплан стали палить и те и другие. Грановский глянул на крылья и обомлел. Добровольцев, державшихся за реи крыльев, осталось всего двое.
Еще один разрыв швырнул самолет в обратную сторону от воздушного потока, и его почти перевернуло вверх ногами. Грановскому показалось, что он сейчас вывалится наружу. Каким-то образом Засулевичу удалось освободиться от кляпа, он завопил:
– Приказываю поворачивать назад!
За всех ответил его ординарец Слава:
– Все, комбриг, твоя власть осталась за Перекопом. Теперь сиди и молчи, если не хочешь полетать вместе с чайками.
– Что у тебя за сумка? – вдруг задергал скрученными сзади руками Засулевич. Он явно ее узнал.
– Правильно догадался, наш боевой общаг. Будешь хорошо себя вести, выделю тебе пару побрякушек на проезд до Константинополя. Обратной дороги к красным тебе все одно нет. Фрунзе с Якиром тебя лошадьми разорвут за обман со Свиридовым. Доложил, что с ним покончено, а он пол 13 армии из бронепоезда угробил. И как удалось ему в Мариуполе поезд угнать? По чьей халатности? Спросят ведь. За все спросят. Так что застынь и наслаждайся полетом.
Следующий хлопок наполнил кабину уже черным дымом.
– Свои! Свои! – высунулся в окно кабины ординарец, закашлялся. Кому он кричал, белым, красным или чайкам он и сам не знал.
– Все, – ударил по рычагам полковник Дубовал, – рули направления и высоты заклинило.
– И что теперь? – встрепенулась баронесса.
– А ничего, полетим, куда бог пошлет.
Внезапно снизу вынырнул «Товарищ Троцкий». Из двух его правых двигателей валил розовый дым. Показал весь свой гигантский фюзеляж и резко пошел вниз. Грановский потерял его из виду, так как неуправляемый «Ильич» вошел в сильный туман. Оставалось только молиться.
– Хорошо хоть компас работает, – крикнул полковник, а высоту не разберешь. Идем куда-то на юг, должно быть в сторону Алушты. Только бы в горы не врезаться.
После прекращения обстрела, гарь и дым пропали. Минут сорок самолет шел довольно ровно, натужно работая моторами. Вдруг правый двигатель зафыркал, а после этого заглох. Вскоре остановились и другие. Ужасающая тишина и свист ветра. Самолет начал планировать, заваливаясь на правое измочаленное осколками крыло.
– Видимо, баки пробило, – спокойно сказал полковник. – Падаем.
– Куда? – задал дурацкий вопрос Щетинин.
– Обхватите головы руками, – озвучил неизвестно откуда пришедшую мысль Грановский. – Прижмите их к коленям.
Сам он головы не опускал, пристально всматривался в клочья тумана, раздираемые тупым носом «Ильича».
Внизу показались скалы, потом плоскогорье, заросшее деревьями. В последнюю секунду он увидел, что самолет несется прямо на две огромные сосны.
Удар с двух сторон, оба крыла, вместе с донцами, срезало как бритвой, а фюзеляж с отвалившимся хвостом продолжал скользить по плоскогорью. Грановский влетел лбом в висевший впереди прибор, на миг потерял сознание.
А когда открыл глаза, понял, что кабина остановилась, зажатая между валунами на краю обрыва. Жив! А баронесса?
Как ни странно, но и баронесса и все остальные, находившиеся внутри биплана, остались целы и почти невредимы. У всех, правда, на лицах были синяки и ссадины разной величины.
– Пудовую свечу в соборе Парижской богоматери поставлю, – подал голос Янберг, который так и не выпустил из рук саквояж.
– Ты сначала до него доберись, – проворчал комбриг Засулевич. – Да развяжите мне кто-нибудь руки, черт возьми. Мы, в конце концов, находимся на свободном Юге или все еще в Совдепии?
– Ишь, как заговорил, – хлопнул его по плечу бывший ординарец.
Когда стемнело, все беглецы сидели в мраморной пещере внутри огромной скалы. Полковник Щетинин высказал предположение, что они находятся у горы Чатыр —Даг, под Алуштой. Именно там есть такие дивные пещеры.
Впрочем, уточнить это можно было лишь утром, с рассветом, если погода позволит рассмотреть с высоты горизонт.
Среди сталагмитов и сталактитов развели костер, расположились вкруг. Баронесса села рядом с Засулевичем. Он снял с себя кожанку, накинул ей на плечи.
Грановский никак не мог поверить в этот абсурдный романтический союз между большевиком и троюродной племянницей барона Врангеля. Впрочем, жизнь большая охотница на всякие сюрпризы и давно пора перестать удивляться ее выкрутасам.
Все шестеро пристально смотрели на огонь. Никто не хотел первым нарушать тишины, все еще ощущая липкое дыхание смерти. Первым заговорил Грановский:
– А хорошая у нас подобралась компания, ничего не скажешь. Три офицера Русской армии, один из них бывший комиссар красной бригады, баронесса, комбриг-большевик, в которого эта баронесса по уши влюблена и ординарец комбрига – грабитель и проходимец.
– Отчего же грабитель? – вскинулся Янберг. Я не один сокровища собирал. Вместе с товарищем Засулевичем. И другими боевыми товарищами.
– Вот именно, – кинул палку в костер бывший комбриг. – А теперь решил все себе заграбастать. Так не пойдет. Не по-человечески.
– Молчал бы уж! Вот я сейчас расскажу господам офицерам, как ты, комбриг, их брата живьем в землю закапывал, посмотрим, что они с тобой сделают.
– Не было такого! – вскочил Даниил Пантелеймонович и схватился за камень. – Расстреливал, каюсь, так то ж война. А теперь она для меня закончилась. И для всех, сидящих тут. Через пару дней последний пароход от Крыма отойдет, надо торопиться.
– Откуда такая осведомленность? – прищурился полковник Щетинин. – Ах, да и у вас контрразведка работает.
– Я вот что предлагаю, – почесал спину Засулевич. – Раз уж так распорядилась судьба, отмахиваться от ее подарков не стоит. Поделим золото. Поровну. Своим скажете, что это я помог полковнику Свиридову захватить бронепоезд. А уж что из этого вышло…. Царство ему небесное. Герой. Положусь на ваше благородное слово, господа. И мы спокойно с Варварой Ильиничной сядем на пароход до Константинополя. А повезет, так и до Ниццы. Думаю, ее дядя создаст для нас самые подходящие условия. Ну и вас, господа офицеры, генерал за спасение родственницы вознаградит. Со всех сторон польза. В Крыму задерживаться нечего.
– Слышал бы вас сейчас товарищ Фрунзе, – сплюнул в костер полковник Дубовал.
Засулевич долго глядел не мигая на огонь. От этого его зрачки сузились, стали похожи на змеиные. Потом тяжело вздохнул:
– Шли бы они, эти пламенные революционеры, куда Маркс телят не гонял. Еще война не закончилась, а они уже грызутся между собой как тигры в клетке. Троцкий на Уборевича Ленину доносы пишет, а тот вместе с Бухариным под него яму роет. Но эти двое, так, чепуха. Слышали о таком Джугашвили? Он под Царицыным все сражения проиграл. Так вот, тот жук так жук. Помяните мое слово, именно он рано или поздно сожрет Троцкого с потрохами и Бухариным закусит. Короче, мне с ними не по пути. Судьба дважды не предлагает.
На раскрывшейся ладони Засулевича все увидели смятую винтовочную пулю.
– От французской винтовки Лебеля, 8 миллиметровка, – пояснил он. – Ваши палили, с Турецкого вала. В шпору попала, в каблуке застряла. Сохраню, потомкам своим завещаю, чтобы хранили как спасительный талисман. Так будем делить сокровища?
– А талисман тебе больше не понадобится, – хрустнул шейными позвонками Янберг.
Достал наган, взвел курок. Начал переводить ствол с одного на другого.
– Вот как, значит, – потер затекшие руки комбриг. – Пригрел гадюку на груди.