Мужик-то в принципе забавный, симпатичный, подумал Тропов. Ну, едет малость крыша, как говорится, с кем не бывает. Однако было жарко и хотелось пива.
– В общем, как я понимаю, – жизнерадостно предположил он, – вы, в конце концов, проснулись и разрулили эту ситуацию? Может, в честь этого по бутылочке пивка?
Петренко от приятного предложения не то что не обрадовался, а даже как-то сник.
– Я ж вам не дорассказал, чего хотел от меня этот внеземной хлопец. А хотят они корректировать какое-то, типа, информационно-психологическое поле Земли. Он пытался подробно объяснить, но я, честно сказать, часть не запомнил, а часть не понял.
– И чего? – расслабленно поинтересовался Тропов.
– Да того, – каким-то надрывно-тусклым голосом сказал Петренко, – что эти инопланетные считают – для такого воздействия несколько человек должно покончить с собой! И вы лично и конкретно в том числе!
Совершенно рефлекторно Тропов резко отодвинулся, с трудом подавив желание встать.
– Та не бойся, – глухо, глядя в землю, сказал Петренко. – Нужно не убийство, а самоубийство. Чего-то он загнул про, как бы, критическую массу воли, побеждающей страх смерти. Я до этого знал только про критическую массу всякого радиактивного говнища… Вот такая поебень.
«Твою мать, Владимир Федорович!» – незамысловато подумал Тропов, неожиданно даже вспомнив имя-отчество собеседника, и, как мог успокоительно, произнес: – Ну, представьте себя на моем месте! Не полезу же я в петлю на основании вашего рассказа. Мало ли что может присниться человеку!…
Тропов замолчал, ему показалось, что Петренко его не слушает. Но тот поднял глаза, покивал и сказал, сбившись на несколько заискивающую интонацию:
– Та понятное дело, Андрей Сергеич. Но еще десять минут, а? Доказательство-не доказательство, но типа того. Очень прошу. А? Кстати, вы ж пива хотели. Давайте в «Турист» зайдем?
Тропов задумался. Пожалуй, лучше разойтись с этим Петренкой помягче. Бояться его, кажется нечего. Да и пиво в «Туристе» неплохое.
– Ну, пошли, – сказал Тропов, вставая. И натужно пошутил: – Хоть пива приличного перед смертью выпить.
– Да, еще просьба, – сказал Петренко, – идите за мной шагах в десяти, будто меня не знаете. Ладно?
Тропов раздраженно пожал плечами, мол, как хотите. Нелепость происходящего опять начала его злить – что там еще этот мужик, не дай бог, учудит в кафе?
А Петренко, отдав свои детективные указания, направился через площадь, к окраинной, довольно зачуханной девятиэтажной гостинице «Турист», на крыше которой располагалась одноименная кафешка. Через несколько шагов он покосился через плечо, и Тропов неохотно пошел за ним.
Зайдя в кафе, Петренко направился к свободному столику у самого края крыши. Подойдя к нему, повернулся, нашел глазами Тропова, который в этот момент как раз входил в зал, внимательно и грустно на него посмотрел, – и вдруг с неожиданной ловкостью перелез через бортик крыши и рыбкой, вниз головой, как в воду, прыгнул вниз…
Спустя несколько лет в середине длинного и скучного корпоратива Тропов вдруг рассказал эту историю коллеге, большому сукину сыну, отвечающему в фирме за PR, человеку довольно умному и начитанному. Тот задумчиво помычал, что-то пережевывая. потом вдруг изрек:
– Христианская коллизия…
– А причем тут христианство? – удивился Тропов.
– Ну, Андрюша, – с очаровательным, как бы маскируемым снобистским апломбом усмехнулся коллега, – Назареянин же вполне типичный самоубийца во благо человечества. Вспомни все эти Гефсиманские страсти, просьбы к отцу небесному – «если возможно, да минует меня чаша сия». Сомневался человек. Вполне ведь мог бы тихо смыться и продолжить карьеру мессии в более безопасном месте, чем Иерусалимский гадюшник.
Коллега подложил себе салатиков, выпил очередную рюмку и глубокомысленно предположил:
– А анализируя психологически, может, кому-то нужно было стимулировать совсем не твое самоубийство, а этого Петренко? Подумай, какая классически красивая подстава!
– Ну что ж, – сказал Тропов, – буду надеяться, что это действительно так.
Человеческий компонент
– Привет, Малыш, – поздоровалась Надежда, заходя в одноместную палату.
– Привет, Надюш, – ответила Малыш, отвернувшись от компьютера, на котором она делала мнемонический тест, и радостно улыбнулась.
– Как дела? – спросила Надежда, садясь рядом.
– Все так же, – скорчила грустную гримаску Малыш. – Ничего не могу вспомнить – ни кто я, ни как меня зовут…
Положение ее было куда печальнее, чем она могла предположить. Малыш была только что созданным исследовательским андроидом инопланетян. При ее формировании произошел серьезный сбой: база профессиональных знаний и навыков «не встала». Из заложенного в мозг были доступны для осознания только общие представления о жизненных реалиях и огрызок методического инструментария – почему-то матстатистика. В таком виде Малыш была, по сути, бракованным изделием и подлежала эвтаназии.
Надежде, одному из врачей миссии, естественно рожденному существу в андроидной оболочке, Малыша было жалко. Та почему-то была ей симпатична, если можно в подобном случае так выразиться, просто по-человечески. К тому же своим эмпатическим сканером Надежда чувствовала, что симпатия эта взаимна. Правда, со стороны Малыша она имела в значительной степени сексуальный характер – та была весьма экзотическим вариантом андроида: сконструированным специально для изучения маргинального секса аборигенов гермафродитом с развитой грудью, но мужскими половыми органами.
Сексуальный интерес Малыша Надежде почему-то немножко льстил, хотя в основном смущал: на родине она была рабочей особью насекомоподобной расы с рудиментарными половыми органами и полностью подавленной в процессе воспитания сексуальностью. Человеческий секс для нее был вещью теоретически как бы понятной, но абсолютно чуждой и даже вызывающей отвращение. Она сразу с облегчением воспользовалась опцией андроидной оболочки – полностью выключила сексуальные аспекты восприятия. Тем более, что этого требовал инструктаж на ее родной планете: иное существу ее касты не подобало.
Малыш поработала по разным методикам с помощью Надежды пару часов – как обычно, без всякого успеха.
– Давай чуть-чуть отдохнем, – попросила Малыш. – Может, скажешь все-таки, как меня на самом деле зовут?
– Я ж тебе объясняла, Малыш, – ласково сказала Надежда. – Может сформироваться блокирующая ложная память. Побудь пока Малышом.
И потрепала ее по руке. Та взяла ее руку и нежно поцеловала ей ладонь.
– Ну что ты, – смущенно сказала Надежда, остро почувствовав эмпатическим сканером исходящую от Малыша волну желания, и попыталась вызволить руку. Малыш отпустила руку, но внезапно обняла ее за шею и поцеловала в губы. А потом, прильнув к ней, прошептала:
– Ты такая красивая, Надюш. Я так тебя хочу…
Бедное существо, подумала Надежда. Пусть хоть получит удовольствие перед смертью. Противно, конечно, что все записывается и кем-то будет просмотрено… Да и ладно. У многих рас ведь развлечения с андроидами широко распространены. Какой бы вариант попроще выбрать этого их странного секса…
Она взяла миниатюрную Малыша на руки – отчасти потому и прозвала ее так, что сама была гораздо выше и крепче, – отнесла на кровать, приспустила ей пижаму, села рядом, осторожно взяла в руку ее напрягшийся член и стала его массировать, подлаживаясь к улавливаемым своим эмпатическим сканером ощущениям Малыша. Та застонала, приподняла бедра – и через несколько движений Надежда эмпатически почувствовала острый взрыв наслаждения Малыша, который ее как бы слегка оглушил…
Потом вдруг она, слабо посопротивлявшись, уже сама оказалась лежащей на кровати, а Малыш, устроившись у нее между ног, пыталась ее возбудить языком и руками.
– Надюш, пожалуйста, кончи, – оторвавшись на секунду, попросила жалобно Малыш. Ну, какой от этого может быть такой уж вред, промелькнуло в затуманенном сознании Надежды, – и она, включив сексуальное восприятие, удивилась необычности и остроте ощущений. И вдруг почувствовала собственный, первый в жизни, ошеломивший ее оргазм…
– Может, что-нибудь вспомнила? – поинтересовалась, придя в себя, Надежда. Эмоциональные встряски иногда пробуждали заблокированную память.
– Ну, разве что, – хихикнула Малыш, – про такую классную штуку, как минет. Хотя, на самом деле, и так помнила.
– Ладно, соблазнительница, давай-ка я пойду по делам, – сказала Надежда, вставая, приводя одежду в порядок и чувствуя, что ей не хочется уходить от этого маленького ласкового существа. – А ты после обеда повтори, пожалуйста, цикл упражнений.
Ночью Надежда почти не спала – от переживаний и размышлений, как бы спасти Малыша.
Утром оказалось, что прогресса в восстановлении памяти у той по-прежнему нет. И по всем признакам не предвидится. Еще раз обдумав ситуацию, Надежда пошла посоветоваться к одному из руководителей российского филиала миссии. На Земле он пользовался человеческим псевдонимом Юрий Петрович Иванов.
– У меня к вам, Юрий Петрович, – неуверенно начала Надежда, – такой специфический вопрос. Я веду сейчас дефектного андроида, который, видимо, подлежит выбраковке. Нет ли возможности оставить ее в живых? Например, перевести в статус аборигена? Может быть, я могу ее выкупить и отпустить? Она в принципе достаточно социализирована…
Иванов улыбнулся, и Надежда почувствовала исходящую от него волну доброжелательности. Естественно рожденные инопланетяне имели возможность в оболочке андроидов экранировать друг от друга свои эмоции и обычно делали это автоматически. Однако своеобразной невербальной формой общения было кратковременное снятие эмпатического экрана.
– Сложный вопрос. Без всяких причин это как бы не рекомендуется. Но жесткого запрета нет. Вероятно, андроид, о котором вы говорите, – … э-э… психологически интересный экземпляр и вы сможете обосновать целесообразность проекта наблюдения за ней в среде аборигенов? Но надо будет тщательно убрать все… э-э… чужеродные ментальные элементы.
– Конечно! Большое вам спасибо! – обрадовавшись, что проблема, которая казалась ей едва ли не безнадежной, решилась так легко, воскликнула Надежда. И послала Иванову «вспышку» благодарности.
– Я надеюсь, вы не обидитесь, – сказал Иванов осторожно, – если я позволю себе коснуться ваших… э-э… отношений с этим андроидом.
– Слушаю вас, – насторожилась Надежда.
– Я хотел бы подчеркнуть, что как должностное лицо меня это абсолютно не касается и не беспокоит. Однако, немного зная обычаи и правила вашей цивилизации, я бы предположил, что в случае… э-э… слишком близких отношений с кем бы то ни было, в том числе с этим андроидом, у вас будут очень серьезные проблемы после возвращения на родину. Кстати, среди нашего персонала есть ваши соотечественники. Вы в курсе?
– Нет, – ответила Надежда. – И насчет проблем не очень в курсе – дома я с ними не сталкивалась.
– Тогда позвольте дать вам совет: посмотрите описания вашей цивилизации, принадлежащие другим расам.
– Спасибо, обязательно это сделаю.
– Вам самой затруднительно будет придумать хорошую легенду для вашей …э-э… подопечной – кто она, откуда взялась и так далее. Да и как-то надо ее пристроить в новой жизни.
Надежда несколько растерянно кивнула – об этом она еще не думала.
– Полагаю, – сказал Иванов, – вам с удовольствием помогут советом Катерина Миронова и ее муж Сергей Гуров. Катерина сама андроид и недавно была переведена в статус аборигена. Муж ее – абориген. Можете с ними разговаривать вполне откровенно.
Катерина действительно отреагировала на звонок Надежды очень доброжелательно и немедленно пригласила ее в гости.
Надежда слабо ориентировалась в земных реалиях и в силу чуждости своей цивилизации, и из-за отсутствия опыта: на Земле она находилась всего пару месяцев и даже ни разу не выходила сама за территорию миссии. Из заложенной в мозг куцей информации о местных обычаях было понятно только, что в гости желательно приходить хотя бы с символическим подарком. В Интернете ей попалась правдоподобная ссылка «Женские страсти – ЭНЦИКЛОПЕДИЯ ЭТИКЕТА» – Надежда знала, что у аборигенов этикет поведения мужчин и женщин довольно сильно различается. И прочла про подарки: «Цветок хозяйке или красивый бисквит к столу никогда не будут лишними».
Первый раз в жизни столкнувшись с московскими пробками, Надежда опоздала почти на час. Опоздание ее сильно беспокоило – на сайте «Женские страсти» подчеркивалось, что: «больше чем на полчаса может опоздать только очень важная персона».
Впрочем, в спектре эмоций открывшей ей дверь Катерины присутствовала только доброжелательность, без оттенков раздражения или обиды.
– Извините, пожалуйста, что я так ужасно опоздала, – жалобно попросила Надежда, вручая цветы и бисквитный торт. И, уловив легкое удивление по поводу своих подарков, осторожно спросила:
– Кажется, я что-то напутала? Извините, я очень плохо знаю этикет аборигенов – первый раз вышла за порог миссии.
Катерина улыбнулась:
– Ничего страшного, научитесь. Просто в России женщины дарят цветы женщинам только в особых случаях – на день рождения, например. Но мне очень приятно для разнообразия получить в подарок цветы не только от мужчины.
Надежда вдруг подумала – а насколько вежливо ей как гостье пользоваться эмпатическим экраном, которого нет у хозяйки-андроида? И решительно убрала свой экран – чувствуя себя при этом примерно как человек, внезапно лишенный одежды.
Она была тут же вознаграждена пришедшим от Катерины сильным импульсом искреннего уважения и симпатии.
– Вы удивительное существо, Надежда, – сказала Катерина. – Мне 620 лет…
– Сколько?! – переспросила Надежда.
– 620. А что? У андроидов же теоретически очень большой ресурс.
– Не знаю, как теоретически, а практически средний срок жизни специализированного исследовательского андроида на Земле – около ста пятидесяти лет. Мне случайно попалась цифра.
– Интересно, – удивилась Катерина. – Я думала по своим знакомым, что больше. Так вот, за 620 лет вы второе естественно рожденное существо, которое при общении со мной полностью убрало эмпатический экран. Но что мы стоим в прихожей, проходите, пожалуйста.
Муж Катерины тоже излучал спокойную, ровную доброжелательность. К удивлению Надежды, он поцеловал ей руку. Про этот вариант приветствия она не знала.
Катерина засмеялась.
– Обычай целовать дамам ручку вышел из широкого употребления в России почти сто лет назад. В обычной жизни его используют лишь оригиналы вроде моего мужа. Серега, насколько целование ручки сочетается с шортами и майкой?
– Лето, жарко, – пожал плечами Сергей. – И вообще, не позорь мужа, женщина.
Надежда осторожно улыбнулась. Сцена, которую она наблюдала, формально напоминала супружескую перепалку. Но и Катерина, и Сергей испытывали друг по отношению к другу только положительные эмоции. Видимо, она наблюдала человеческий юмор, который не имел аналога в психологии ее расы.
– Выпьете вина? – предложила Катерина. – Это не противоречит вашим правилам и обычаям?
– Наверное, нет, – неуверенно ответила Надежда. – На моей родине существа моего… статуса наркотических веществ не употребляют, это не принято. Но здесь все равно метаболизм моей оболочки почти сразу разрушает наркотики.
– Тогда попробуйте для начала наркотическое вещество «розовый мускат», – усмехнулся Сергей. – За приятное знакомство!
Надежда, несколько неловко чокнувшись, осторожно попробовала жидкость. Присутствовавшее в ней небольшое количество алкоголя делало вкус пикантным и гармоничным.
– Интересно чувствовать себя в роли совратителя по отношению к представителю иной расы, – сказал Сергей. – Ну, как?
– Очень вкусно!
– Давайте считать, что ритуал знакомства соблюден, – предложила Катерина. – Я сгораю от женского любопытства, Надежда.
Во время своего рассказа про Малыша Надежда опять, как в разговоре с Ивановым, почувствовала симпатию и уважение со стороны слушателей. Это было приятно – и Катерина, и Сергей ей понравились.