Соначальник группы «Сова» вручил Руфинову тощую синюю пластиковую папку.
– Вот наши разработки по темам «Экватор» и «Белый китаец».
Руфинов пожевал губами. Он опустился на диван, раскрыл папку: на скрепленных листах ниже грифа «секретно» шел убористый текст на трех языках: русском, английском, испанском.
– Тут черт ногу сломит! – Шеф с подозрительностью глянул на заерзавшего на сидении подчиненного.
– Понимаете, Ефим Петрович, при недостатке времени, при большой зависимости от отсутствия денежных средств, при необходимости достижения успеха любой ценой, чтобы утереть нос Кораблеву, при всём при этом никак нельзя экспериментировать – надо работать привычным, проверенным способом, то есть заслать в Эквадор приличных агентов. Кандидатуры я вам расписал на третьем листике. Но список читать не обязательно.
– Опять? – Ефим Петрович нахмурился. – Короче, ты всё уже решил за всех. Так?
– А что делать? – Румяный и вспотевший Ваулин смешно помотал руками. – Нам несказанно повезло: в ОВИРе мне дали информацию на некоего Рая Кури, приехавшего в Москву из Кито к родственникам. Как я понимаю, нас в Эквадоре может интересовать только Гуаякиль, поэтому этот Кури, еще недавно – Ростислав Куров, вполне может появиться на побережье – там его никто не знает!
– На сколько приехал в Россию объект? – Руфинов пошел к столу, надевая очки. – Надеюсь, ты не собираешься переезжать его самосвалом?
– Приглашение у него на два месяца, если не уложимся, он может заболеть от нашей хлорированной воды в кране, например, пародонтозом, – увлеченно заговорил Ваулин, неслышно семеня вслед за боссом. Они расселись по разные стороны двухтумбового стола. – Потом он может попасться на каком-то нарушении закона. Например, оскорбит представителя доблестной полиции. А это уже 319 статья – полгода исправительных работ!
– Ладно, давай план операции, – Руфинов, недовольно сопя, приготовил «паркер» с золотым пером.
– Вот, девятая страница, Ефим Петрович, – сладко пропел Тимур Георгиевич, подсовывая раскрытую папочку под начальственную длань. – Не извольте беспокоиться, мы с Люсей всё просчитали, прокола не допустим, если потребуется, сами нагрянем в эпицентр под видом съемочной группы документального фильма о Франсиско Писарро и индейцах… Как их там?… Инках с кечуа! Чуть не сказал: с кетчупом.
– Ну, хватит хохмить, – Руфинов беззлобно отмахнулся и проставил на плане операции «Белый китаец» свою трехэтажную подпись с резолюцией «Немедленно приступить».
7. Японское море
– Загрузить цистерны основного балласта. Погружение! – Билли Бирн негромко бросил в микрофон и приник глазами к окулярам перископа.
Нос лодки «Майра» стал медленно зарываться в фосфоресцирующую при лунных бликах воду. Обстановка в командном отсеке была рабочая, будничная – ни суеты, ни нервозности. Герман Шварцхольт сидел на вращающемся стульчике у бездействующего на этой глубине перископа, Кольцов стоял у гидроруля, Болтон следил за навигационными приборами, эхолотом и экраном гидролокатора для подводных лодок. Ни один из приборов не показывал присутствия каких-либо кораблей над лодкой или поблизости от нее.
– Погружение! Открыть кингстоны центрального балласта! Лево руля – семнадцать градусов! Машинному отделению прибавить обороты. Скорость двадцать четыре узла! – быстро отдавал приказы капитан Бирн.
И тут же радио донесло со всех концов субмарины глухие мужские голоса:
– Есть – лево руля семнадцать градусов!
– Есть – открыть кингстоны центрального балласта!
– Есть – скорость двадцать четыре узла!
Билли ощутил, как накренилась вперед и вправо лодка и как от стремительного погружения ему стало закладывать уши. Сквозь эту глухоту он слышал речь с немецким акцентом своего помощника Шварцхольта:
– Погружение сорок метров… Шестьдесят метров…
– Стоп. Дальше медленно.
Лодка «Майра» уходила вниз, в морскую глубину. Глухой шум воды, заполняющей балластные цистерны, проникал в каюту сквозь металлические переборки.
Билли невидящим взглядом смотрел на разбросанные по столу карты. Место сброса контейнеров было прямо под днищем подводного корабля. Уже в метрах двадцати восьми, двадцати четырех…
– Герман, ложимся на грунт. Потом общее молчание. Прослушаем всё вокруг минуты три.
– О’кей, капитан.
8. Москва. Штаб-квартира группы «Сова»
Горбатая улочка Брошевская затерялась в старой застройке района Нового Арбата. Во дворе под номером 15 отдельно стоял трехэтажный особняк с облупившейся местами штукатуркой. В грязно-желтом доме все окна были с решетками. Входная дверь из толстого металла с глазком соседствовала с малиновой табличкой, по которой шла золотобуквенная надпись «Издательство научной литературы «Гранит».
Конечно, никакого издательства за кремовой дверью не существовало. Любопытные дворовые обитатели преклонного возраста терялись в догадках. На усердных чиновников в «Граните» походили только двое: худая, очкастая дамочка и маленький, пухленький мужчина с козлиной порослью на круглом подбородке. Людмила Александровна Барышева и Тимур Георгиевич Ваулин. Дворовым сплетницам пока не доложили, что под вывеской издательства работала строго законспирированная группа «Сова», секретное детище Службы внешней разведки.
Возглавляли крошечную команду бывшие советники юстиции, а теперь просто подполковники СВР Ваулин и Барышева. До обретения руководящего поста в «Сове» Людмила Александровна протрубила десять лет рядовым юристом в прокуратуре. Ей уже стукнуло 44.
Тимур Ваулин, несмотря на негеройскую внешность, раскрыл множество преступлений с весьма запутанной интригой. Ему было уже 47. Женат, взрослой дочери исполнилось 23. Как-то незаметно он и одинокая Барышева сблизились, хотя никакого любовного романа между ними не возникло, просто они много вкалывали в одном отделе прокуратуры Центрального округа Москвы. Тима посвящал подругу во все перипетии очередного трудного дела, Люся высказывала свое мнение, которое подталкивало, приводило в движение ленивые мысли Ваулина, и тугой узел суперзадачи постепенно развязывался сам собой. Следовательский тандем был замечен генпрокурором, о нём было доложено Молочкову. Знание иностранных языков, английского и испанского, определило их окончательную судьбу – Тима и Люся были направлены на учебу в институт имени Андропова, а затем – в епархию Руфинова.
Перед встречей с директором СВР между ними произошел исторический разговор в машине.
– Тима, я вообще-то «важняк» никакой. – Женщина в очках с недоумением воззрилась на сияющего толстячка за баранкой. – Почему Молочков выбрал меня для этой шпионской затеи?
– А это я настоял, – Тимур Георгиевич ещё больше расцвел. – Он вызвал, предложил руководить. Я поставил условие: только вместе с ненаглядной сыщицей Люсей мы сможем принести плоды типа супер-дрюпер! Вот где собака. Усекла?
– Опять детский сад на прогулке. – Люся сердито сдвинула брови. – Ты можешь по-человечески объяснить: зачем тебе нужна я – обычная бумажная душа?
– Люся, ты же сквозь стены видишь! Ты просто не замечаешь своего таланта. Да все мои криминальные победы образовались благодаря исключительно тебе. Только ты наводила меня на подлинные открытия! – Тимур восторженно прокудахтал, посмеиваясь.
– Хватит загибать, Пуаро небритый! – Люся невольно улыбнулась. И кинула вопрос на засыпку: – И кто тогда у нас в «Сове» главный? Ты или я?
– А мы вместе. Вот где собака! – Тимур треснул пятерней по рулю. – Нет, официально босс – я, а фактически мы давно с тобой образовали некий мозговой симбиоз – не вижу смысла тут что-то менять.
С тех пор прошло три года.
Летним днем белый «мерс» въехал во двор № 15 по улице Брошевской. Барышева и Ваулин с дипломатом и сумкой торопливо исчезли за кремовой дверью «издательства». Начался ещё один день секретной деятельности группы «Сова».
Внутри на первом этаже сразу располагался просторный холл с пыльным фикусом и двумя дубовыми дверями. За первой – святая святых, кабинет начальства. За второй – оперативный отдел. В нем хозяйничала Светлана Сергеевна Метлицкая, 34-летняя блондинка, профессиональный аналитик, программист и компьтерщик. Люся и Тима откопали её в одном «почтовом ящике», накопителе мировой информации, которая перерабатывалась в дайджесты для Президента, Председателя правительства, министров и руководителей спецслужб.
На втором этаже была комната отдыха или столовая и мастерская «технического Бога» Олега Семеновича Марголина. На третьем – находились кабинеты агента Александра Коротича и психолога-гипнотизера Натальи Зубовой, а также – уютная маленькая сауна. В комнатах осталась редакционная, тяжеловесная мебель, поэтому привидение, зашедшее ночью в гости, никаких особых изменений не заметило бы. Правда, намного прибавилось электронной аппаратуры, оргтехники, да антенна на крыше стала длинней в четыре раза.
В 11.00 группа «Сова» сосредоточилась в кабинете с табличкой «главный редактор». Барышева и Ваулин сидели за огромными двухтумбовыми столами с компьютерами и селекторными ящиками на столешницах. На монументальных черных кожаных креслах и диване удобно разместились майор Марголин, старлей Коротич, капитан Зубова, капитан Метлицкая – все в цивильной элегантной одежде, что соответствовало корпоративному стилю сообщества клерков с приличной зарплатой.
Тимур Георгиевич с хрустом всунул сосиски пальцев в пакетик с мускатными орешками и, счастливо всем улыбаясь, спросил:
– Ну, что накопали, братцы?
Аналитик Метлицкая поправила изящной дланью белокурую волну волос и стала бодро повествовать, поглядывая в записи в блокноте:
– Данные Гольцова и Покатышева указывают на героиновую диверсию через Дальневосточные ворота. В Россию поступило около 20 тонн «геры» и немного кокса. Мелкие партии уже попали в руки полиции на уровне пушерской сети. Общий объем изъятого незначителен. Чек на одну дозу составляет 1/10 грамма. Такого количества наркотика вполне достаточно, чтобы количество наркоманов увеличилось примерно в 45 раз. За полугодичный период цена чека снизилась многократно. Дозу уже можно купить в Москве за 500 рублей.
– Ну, это нам известно от Руфа, – Барышева нетерпеливо перебила аналитика, – В чем там вся каверза?
– Да, – чмокнул губами Ваулин. – Где собака?
– «Собака» в перьях, – чуть смутившись, сказала Светлана. – В Приморье люди Гольцова взяли крупного пушера при передаче. В упаковке – три кило «китайца» и кэ-гэ кокса. В порошке было два серых пера. Профессор-орнитолог Астраханцев дал заключение, что перья принадлежат нелетающему баклану с Галапагосских островов. Это ЭНДЕМИК – на шарике птица существует только в названном регионе. Живет практически всего на двух островах. Может гнездиться почти в любое время года, поскольку сезонность климата практически отсутствует. В течение года баклан размножается несколько раз, обычно с тем же самым партнером на прежнем месте. Самка, при смене партнера на гнезде, каждый раз подносит ему пучок водорослей в качестве символического подарка для налаживания семейных отношений. Галапагосский баклан – редкий вид, численность его популяции не больше восьми сотен пар. Раньше птицы обитали только на Фернандине и западном побережье Изабеллы, сейчас поселяются и на восточном. Они постепенно восстанавливают численность после Эль-Ниньо в 1982-85 годах (аномальное потепление поверхностных вод).
Ваулин почесал затылок и поразмыслил вслух:
– Вывод напрашивается тут один: раз перья попали в упаковку, значит, наркотики прибыли в Россию из того региона. Галапагосы для отправки судна не подходят. Там нет порта, туда отправляются только мелкие туристические катера. Теоретически птиц могли переселить на какой-то остров поблизости, где они прижились.
– Найти место отправки можно, только побывав в Эквадоре, а именно надо лететь в Гуаякиль, – резюмировала Людмила Александровна. Она уперла указательный палец в точку на карте мира. – Кто отправится, тоже понятно. Выбор у нас небольшой.
– Сегодня стоимость четырех тонн кокаина на европейском черном рынке равняется одному миллиарду евро! – Метлицкая завершила доклад ударной фразой.
– Кролики – это не только пушистый мех, но и крутые бабки! – Ёрник Коротич соорудил на лице смешную гримасу и вальяжно развалился на диване.
– Разрешите продолжить? – Метлицкая сказала предельно строго, провеверив в зеркале прямоту осанки.
– Конечно, Светлана Сергеевна, – кивнула ей Барышева.
– Теперь по стране заброски. Менталитет эквадорцев соответствует по шкале ай-кью где-то 65–70 единицам, то есть люди простые. Выбранный архитип Ростислав Куров – ныне Рай Кури – идеально подходит для роли «слепого». Если бы у нас было время…
– Но времени у нас нет, – снова проявила нетерпение Барышева. – Легендировать «опекунов», которые бы его вели, мы не успеваем. Наташа, что у тебя?
– Он внушаем. Я проверила, – подобравшись на кресле, с вызовом заявила красавица Зубова.
– В чем дело? Ты входила в контакт? – Очки чуть не свалились с носа Барышевой от нагрянувшего на неё раздражения.
– Извините, Людмила Александровна. – Наташа изобразила на лице раскаяние. – Чисто случайно. Всё получилось спонтанно. Конечно, я виновата, зато удалось узнать нечто весьма полезное.
– Чтобы больше без приказа…
– Люся, стоп! Так что там за новости? – Ваулин потушил вулкан страстей подруги.
– Дело было так. Объект забрел в Пушкинский музей. Вокруг никого. Я остановилась в том же зале. Смотрю на Матисса. Он сам подошел и заговорил. Давно-де не был в Москве, всё такое. Быстро возникла теплая атмосфера. Он весь раскрылся, убрал защиту. Я чисто машинально ввела его в гипнотранс, стала задавать стандартные вопросы.
– Давай по существу, – скривила тонкие губы Барышева.
– По существу, он приехал на историческую родину к матери, отец уже умер. Назвал адрес. Я проверила, всё точно. Здесь пробудет месяц. Затем перелет в Кито – раз. Запланирована смена места жительства – два. Рай уже договорился с редактором газеты в городке Санта-Елена. Он приезжает туда и начинает трудиться в издании корром. Название «Сенсации века». Редактор – Алехандро Нуньес.
– Следовательно, там его ещё не видели? – Людмила Александровна лукаво сузила глазки за стеклами очков.
– Нет. Он только прислал этому Нуньесу краткое резюме по интернету. В Кито парень трудился в таблоиде «Универсо».
– Отлично! – довольно потерла ладошками Барышева.
– А имейл? – Ваулин даже подался вперед от великой надежды, захватившей всё его существо.
– Обижаете хрупкую девушку, Тимур Георгиевич! – Светящаяся от радости гипнотизер и агентесса Зубова провозгласила с победной нотой. – Кури 77, собака, инбокс, Эквадор. Пароль: пичинта.
– Вот где собака! – Ваулин выскочил из-за стола и чмокнул в щеку зардевшуюся брюнетку с умопомрачительной фигурой. – Вот где инбокс!
– Ой, Тимур Георгиевич, вы меня конфузите, – Коварная искусительница кокетливо пропела, лопаясь от самодовольства.
– Я пошла потрошить его ящик? – Метлицкая величаво поднялась и посмотрела слегка презрительно на фигуристую, грудастую Зубову.
– Да-да, Светланочка! – Тимур Георгиевич галантно взял её за локоток и горячо зашептал: – Скачай всё, разложи по полкам и дайджест – нам с Люсечкой. Хорошо?
– Понятненько, – Метлицкая пропела в тон и удалилась, чуть виляя бедрами, стянутыми моднейшей юбкой из раскрашенного вручную шелка.
– Что ещё выведала? – забыв про недавний гнев на подчиненную, с интересом спросила Людмила Александровна.
– Собственно, всё. – Наташа пожала оголенными покатыми плечами. Она была просто неотразимо сексапильной девушкой. – Я вывела его из транса, извинилась, сказала «спешу», и адью.
– Он потом не восстановит суть контакта?
– Нет. Он весь полностью был в моем поле, я дала установку «всё забыть». Нет, ничего не вспомнит. У него в мозгу осталась мимолетная встреча с незнакомкой, две брошенные пустые фразы и всё.
– Саша, ты там всё намотал? – Тимур Георгиевич уселся за стол.
– А то! – Подмигнув Наташке, Коротич ответил нагло и самоуверенно. – Значит, меня ждет глухое захолустье, да в забытой Богом стране. Я требую бонуса за ссылку в ту парилку!
– Санта-Елена – это фешенебельный курорт, – входя, холодно проинформировала Метлицкая. – Комп качает, а я посижу с вашего позволения. – Светлана была непререкаемым авторитетом в программировании и прекрасно понимала, что любое её желание будет исполнено.