– Кстати, почему ты решил произвести такой анализ? – уточняет капитан.
– Мне стало известно о кошмарах Данга, – пожимаю я плечами. – У меня было время соотнести их со своими.
– Понятно, – констатирует Зордан. – Но в следующий раз ты должен сначала поставить в известность меня.
Я киваю. Лица остальных становятся предельно серьезными. Думаю, сейчас всем нам наш мощный корабль кажется утлой скорлупкой в океане злобного мрака. Ну и дела!
Суббота
Двадцать три пятьдесят восемь по бортовому времени. Выдвигаюсь на дежурство. В рубке уже должна быть Дара. Ведь пары вахтенных устойчивы во время полета и меняются только при непредвиденных обстоятельствах. Более того, их заранее определяют еще до начала экспедиции и включают туда людей, различных по образу мышления, реакциям и эмоциональным составляющим, чтобы они могли дополнять один другого. Однако кроме различий у вахтенных должно быть и нечто общее, что делало бы их совместное пребывание действительно комфортным.
Мне нравится наблюдать за Дарой, стремительной, гибкой, решительной не только в движениях, но и в мыслях. Она настоящая пантера. В отличие от меня, северного медведя, который может казаться неповоротливым, медлительным и иногда даже туповатым. Однако в нужную минуту он не менее быстр, ловок и энергичен. Ведь оба они – хищники. Наверное, поэтому нам совсем неплохо в обществе друг друга.
Ноль-ноль. Вхожу в рубку. Дара действительно здесь, она всегда успевает раньше меня. Как ни тихо ступаю, она все равно оборачивается, насмешливо щуря глаза.
– Сегодня я, кажется, вовремя, – сообщаю я вместо приветствия.
– Никто и не собирается спорить, – иронически поднимает она брови.
Бросаю взгляд на экраны и табло. Везде без отклонений. Замечательно. Чтобы заполнить паузу, закатываю рукава рубашки, подстраиваю под себя кресло, отряхиваю несуществующую пыль со стола. Дара ждет. Но как только я усаживаюсь, продолжает:
– Очень странно, что у пяти человек из команды навязчивые сны. Я бы даже сказала, мне это не нравится.
– Ты повторяешь слова капитана, – с некоторой скукой замечаю я.
– Отнюдь. Сейчас я высказываю исключительно свое мнение, – парирует она.
Я вожу пальцем по краю подлокотника и не сразу решаюсь посмотреть на Дару в упор. Ого! Глазищи, заполненные темным пламенем, совершенные линии лица, черная копна волос.
– Неужели ты видишь меня впервые? – усмехается Дара.
– Просто каждый раз изумляюсь заново, – пытаюсь подыграть я ей.
– Давненько не слышала ничего подобного.
– Слушай, а почему вас с Зорданом так беспокоят накладки нашего полета? – вдруг не в тему выпаливаю я и, тем не менее, не отвожу взор.
На самом деле, ничего такого я не собирался спрашивать. Вылетело само. Но что-то проскальзывает в ее взгляде, она чуть плотнее, чем нужно, сжимает губы, сцепляет руки в замок.
– Неужели тебе все кажется нормальным? – после паузы спрашивает она.
– Ну да, идет не совсем гладко. Но тут ведь не детская площадка.
– Вот именно! Неужели ты еще не понял, что самая маленькая заковыка именно здесь и рискует перерасти в большую напасть?
– Ты, конечно, права, – соглашаюсь я. – Однако такое впечатление, что вы видите за происходящим нечто большее. То, что нам, другим членам команды, совсем не так очевидно.
– Я много лет провела в космосе и много чего повидала, – несколько наставительно произносит Дара.
– Я тоже, – хмыкаю я.
– Ты?? – поражается она.
– Конечно, – немного смущаясь, опускаю я голову. – Да будет тебе известно, что я родился и прожил первые пять лет в далеком космосе. Мои родители были участниками экспедиции на Тобос.
Глаза Дары расширяются, брови ползут вверх.
– Тобос? Постой, постой… Неужели? Так ты и есть тот самый малыш Вылчек?
Я морщусь. Вот ведь незадача, такое определение мне явно претит. Да еще через столько лет.
– Ну, как видишь, уже давно не малыш. Однако память сохраняет многое из того, что хотелось бы забыть. И я прекрасно помню, как череда якобы случайностей привела к беде.
Дара молчит, словно все еще не верит мне.
– Действительно, – продолжаю я. – Нужно быть настороже, четко отслеживать события. Но в вашем случае это не то. У меня четкое ощущение, что вы не просто начеку, а будто знаете что-то, будто видите некую аналогию. И страшно боитесь того, что может открыться вашим глазам.
– Может быть, ты и прав, – поглаживает она губы.
– Так поделись со мной, тебе в любом случае станет легче.
– Нет, ну с ума сойти! – не может успокоиться Дара. – Ведь я же тебя знаю, пусть и чисто визуально, еще с космической школы. И вдруг оказывается, что ты – тот самый малыш Вылчек!
Мне ясно, что Дара не хочет разговаривать на тему своих предчувствий, она сознательно уводит беседу в другую сторону. Ну, хорошо. На «нет» и суда нет. Верно? Займемся текущими делами. Склоняюсь к монитору, нацепляю обруч мысленных импульсов, и пошла работа.
– Что-то Рыся сегодня не идет, – как бы между прочим замечает Дара.
Я изумленно выставляюсь на нее:
– А что, она обещала?
– Мне нет, – блуждая взглядом по рубке, отвечает эта пантера.
– Тогда чего ради она должна придти? – продолжаю поражаться я.
– Ну, тебе лучше знать.
Я решительно снимаю обруч и продолжаю рассматривать свою спутницу. Да-а, действительно женская душа – это загадка. Вот к чему Дара спросила про Рысю? А? Ответов может быть много, и я не поручусь за верность ни одного из них.
– Развлекла бы нас, принесла еды. Разве плохо? – тут Дара глядит на меня в упор и усмехается.
Здорово! А вот это она к чему сказала? Дразнит меня, что ли? Или приглашает поиграть в некую игру? Ладно… Будь по-твоему.
– Ну, и что? Сильно я постарел по сравнению с прошлым разом? – прикидываясь поленом, интересуюсь я.
Ее зрачки чуть расширяются, она явно удивлена поворотом событий, однако никак не показывает этого. Склоняет голову набок, принимается крутить прядь волос.
– Так что, рыжая красавица Рыся не навестит сегодня малыша Вереса Вылчека?
Я чувствую, как лицо мое каменеет. Девушка, вне сомнений, издевается надо мной. Отлично! Однако какая муха ее укусила? Неужели задел вопрос о том, что они там с Зорданом скрывают?
– Знаешь, – после паузы произношу я. – Вот все думаю, не начать ли мне красить волосы, пока они совсем не поседели. Как ты считаешь?
Дара кусает губы, потом начинает смеяться:
– А ты востер, признаться. Ладно, ничья.
Интересно, в какие игрушки она играет? Что, вообще, все это значит? Надеваю обруч и тянусь к монитору.
– Значит, ты проверил все показания приборов и ничего не обнаружил? – не отстает она.
– Слушай, – с досадой бросаю я. – Я бы хотел поработать. Извини.
– Брось дуться! Это тебе не идет, – тут Дара кидает в меня скатанный бумажный шарик.
Развлечение продолжается? Но взор ее удивительно ясен, а выражение лица вполне себе бесхитростное. Ну, хорошо.
– Давай, баш на баш? – предлагаю я. – Тебе ведь любопытно, это очевидно. Я тебе свои выводы, ты мне – свои.
– Все-таки, как-то не хватает Рыси, – с сомнением тянет Дара, потом быстро взглядывает на меня и снова смеется. – Ну, ладно, этот совет проведем без нее, так и быть.
– Какой совет?? – недоумеваю я.
– Военный, конечно же! Какой же еще? – распахивает она глаза.
Опять издевается! Вот чертовка.
– Чур, ты рассказываешь первым.
– Ну, ладно, – соглашаюсь я. – Что именно ты хочешь услышать?
– Хотелось бы понять, почему ты вообще решил начать проверку.
– Ну, как тебе сказать… Конечно, тогда я еще не знал, что нас, как минимум, четверо таких. Но мне уже было известно, что у Данга схожие проблемы, он мне сам рассказал, – начинаю я. – В общем, очень странно, когда двое на корабле мучаются кошмарами сходного содержания, хотя условия существования этих двоих ничем не отличаются от образа жизни других членов экипажа. Поэтому я предположил, что после выхода из подпространства корабль попал в узкую зону некоего излучения, вполне возможно, очень точечного. Но ничего конкретнее на тот момент придумать не удалось, считал, что если что-то нащупаю, то и разобраться смогу. А на самом деле, обнаружить что-либо так и не получилось. Видимо, дело здесь все-таки в чем-то другом.
– И теперь, когда ты знаешь о четверых, твое мнение не изменилось? – она принимается постукивать пальцами по столу.
– Естественно, нет. Заковыка здесь в какой-то другой вещи, которая объединяет всех нас. Но в какой именно, сказать не берусь, – я развожу руками.
Дара качает ногой, задумчиво хмурит брови:
– Дело в том, что в областях, близких к межгалактическому пространству, пропадает намного больше кораблей, чем где-либо еще – ты должен знать статистику.
– Это легко объяснить, разве нет?
– Не так уж и легко, – говорит она. – Чем отличается неисследованная область внутри галактики от аналогичной вне ее? Ведь теория имеется и на то, и на другое. Тогда почему на один корабль, исчезнувший внутри нашей звездной системы, приходится три из тех, что покинули ее границы?
Недоуменно пожимаю плечами, так как, честно говоря, никакой подобной статистики не видел, и такие сведения для меня новость. То, что хотя бы раз в несколько лет пропадает корабль, это, конечно, знает всякий. Но ведь люди интенсивно осваивают космос, и мало ли что может случиться на его неизведанных просторах, ведь человек – крайне хрупкое создание, как, впрочем, и все его машины. И по большому счету, что он может противопоставить безбрежному пространству Вселенной кроме своего разума?
– Кроме того, – продолжает она. – Как правило, те, у кого возникают проблемы вне галактики, даже не подают сигнала о помощи.
– Слушай, ну это уже вообще не аргумент! – досадую я. – Ты ведь не член комиссии, у тебя нет полных данных обо всех прецедентах. Да и в любом случае, такая ерунда может объясняться перебоями в туннельной связи именно в абсолютно пустом пространстве.
Дара недовольно замолкает, видимо, ей не по душе противодействие с моей стороны. Но в конце то концов все эти страшные-страшные истории осточертели мне еще в детстве! Либо у тебя есть факты, либо их нет. А напускать туману любой дурак сможет, знай накручивай всякую муть.
– Ты лучше расскажи о своих впечатлениях! Что конкретно у вас происходило? – спрашиваю наконец я.
Дара все еще сердится. Конечно, разные зомби и выходцы с того света гораздо интереснее сухих данных. Или вот еще нызга, к примеру, верно?
– Перестань сердиться, – настаиваю я. – Мы же договорились баш на баш.
– Ой, да ну тебя! – отмахивается она.
– А все же? – придвигаю я кресло.
Она покачивает ногой, поглаживает губы, наклоняет голову. Однако не выдерживает:
– Главное, это ощущение ужаса, который к тому же возрастает по мере движения вглубь темной области.
Тут я еле удерживаюсь, чтобы не хмыкнуть. Тоже мне, прожженный космический волк! Рыси на них всех там не хватало!
– Ну, а что еще? – напираю я. – Материальное что-нибудь есть?
– Выходит из строя аппаратура. Начинается с мелочи, а дальше, как снежный ком. Причем не понять, в чем причина неполадок. Когда в прошлый раз мы сумели чуть не на инерции выползти из темной области, нас спасло только то, что поблизости оказалась база Д1.
– Это ведь был один случай? Правильно? Ты не задумывалась, что это просто невезение?
– Не буду ничего тебе говорить! Я, что, одна там пыталась разобраться?? Есть отчеты специалистов, в конце концов!
– Ладно, ладно, успокойся! – примирительно поднимаю я ладони.
Она недоверчиво смотрит на меня и отворачивается. Мы молчим несколько минут.
– Извини, больше не буду, – легонько дергаю я ее за рукав. – Расскажи, пожалуйста, дальше! Ведь было же еще что-то?
– Ну, было. В последний раз помимо поломок началось какое-то помешательство среди киберов. Причем техник, отвечающий за них, и сам сошел с ума. Он до сих пор в госпитале. А ведь был такой веселый парень! – Дара цокает языком.
– Это случилось в команде Зордана? – спрашиваю я.
– Да. Зордан твердо убежден, что лучше держаться подальше от темных областей.
– Но почему? – удивляюсь я.
– Насколько я знаю, практически ни один рейс вблизи границ галактики не проходит гладко, – не без доли мрачности сообщает она.
Вот так-так. Я всегда считал, что нашим ребятам сам черт не страшен, а, оказывается, чем дольше они летают, тем больше суеверий собирают. Или это элементарная осторожность? Но если Дара не преувеличивает, то прослеживается интересная закономерность, и странно, что никто не пытался изучить ее. Надо покопаться в архивах, посмотреть, какие именно звездолеты выходили за пределы звездной системы, и если есть статистика, то какое именно оборудование получало неполадки.
У себя в каюте я наскоро завтракаю и залезаю в уютную постель, дабы потом не засыпать как сурок на каждом углу. Медленно плывут стены моей каморки, и накатывает сон.
Синий безбрежный океан. Солнце, теплая вода. Бултыхаюсь, лениво поводя руками и ногами, как в невесомости. И вдруг мгновенно все вокруг темнеет. Раз! И я уже облеплен отвратительной белой массой, внезапно всплывшей из глубин. Два! Тону в ней, безуспешно пытаюсь выплыть. Дрянь поднимается выше, лезет в уши, рот, нос. Три! Задыхаюсь! Нет кислорода, повсюду только мерзейшая густая субстанция, глаза вылезают из орбит. Наконец я вижу, что меня поглощает скопище гнусных жирных белых червей! Мучнисто белых, опоясанных чуть более темными кольцами. Шевелящихся. Склизких. Извиваясь, они наполняют мой рот. Стремятся дальше. Еще секунда, и я взорвусь от нехватки воздуха и отвращения!
Но меня сотрясает банальная рвота. Чувствую, как выходит мой скудный завтрак, выбрасывая этих тварей вон. Корчусь в судорогах, вцепляюсь в простыни. И просыпаюсь, все еще дрожа от рвотных импульсов. Боже мой! Угажена кровать, пижама и даже пол. Бессильно опускаюсь на подушку, переводя дыхание и стараясь унять сердце. С ума сойти! Нет, так нельзя. Тошнота вновь подступает к горлу. И я, собрав волю в кулак, встаю. Стараясь не дышать, собираю постель, сдираю пижаму, бросаю все в стирку. Включаю очистку помещения. А сам по стенке тащусь в душ.
Думаю, это уже слишком. Рыся должна хоть как-то помочь мне. Ведь она врач в конце концов! Стою под горячей водой. Потом под холодной. Затем снова под горячей. Смыть, уничтожить эту гадость! Извожу немереное количество мыла, а мне все кажется мало. Наконец останавливаю себя. Хватит!
Надев чистое, осторожно выглядываю в комнату. Я знаю, что все убрано до мельчайшей пылинки. Меня действительно встречают ароматы цветущего луга. Но, кажется, ноздри улавливают мерзейшую подкладку этого запаха. Желудок выворачивает заново, однако уже почти всухую. Трясущимися пальцами вновь запускаю дезинфекцию, сдираю одежду. И понимаю: пора к Рысе.
Она сидит вполоборота ко мне. Постукивает пальцами по столу. Ступни твердо уперты в пол, спина напряжена. Ясно, Рыся крайне озабочена. Впрочем, я тоже. Словно почувствовав мое присутствие, она оборачивается.
– А, это ты, – слабая улыбка. – Проходи.
– Я не вовремя, что ли? – несколько теряюсь я.
– Нет, почему же? Были уже все. Ты, как обычно, последний.
– Я ведь с дежурства, разве ты забыла?
– Отчего же? Помню отлично, – Рыся болтает кистью руки, сжимает и разжимает губы, потом смотрит на меня в упор. – Ничего не понимаю! Веришь? Думаю, твое обследование тоже ничего не даст. Ерунда какая-то, ей богу!
– Никаких отклонений? – пытаюсь усмехнуться я.
– Все в норме. Все! – взгляд Рыси неподвижен, лицо будто пустое.
Но мне известно, что мозг ее в это время бешено работает, пытаясь отыскать любые несообразности, нестыковки, хоть что-то, за что можно уцепиться пусть даже одним коготком, и оттуда начать осторожненько разматывать клубок, чтобы извлечь решение проблемы наружу. Но я также вижу, что никаких зацепок найти она не может, доходит до конца и начинает заново.
– Рыся, мне стало хуже, – считаю нужным вставить я.
– Что, прости? – не понимает она.
– Мне. Стало. Хуже, – произношу чуть не по слогам.
Ее взгляд приобретает некоторую осмысленность, она явно пытается уяснить, к чему я клоню:
– Что еще случилось?
– Это черви, Рыся. Черви! Они лезли в рот, в нос, везде. И меня вывернуло. По настоящему, в реальности. Угадил все, что мог, – с содроганием вспоминаю я.