– Да потому, дурья твоя башка, что тогда мне надо будет объяснять – где мой мотоцикл? А велосипед искать никто не станет! Теперь понятно?
– Понятно…
– Ну а теперь – сгинь с глаз моих!
Каток понял, что гроза миновала, немного покорячился на полу, поднимаясь с затекших колен, и вышел из комнаты. А совсем вскоре – и из дома.
Лихой с ненавистью и глубочайшим презрением наблюдал в окно сквозь водяную завесу, как его безмозглый пёс исчезает с велосипедом в дождливой ночи:
– Какой невероятный дурень, а ещё головорез! Ну, детский сад, честное
слово! Это подумать только – два здоровенных амбала не могли вытряхнуть книгу из какой-то древней старухи!
А в это время Лопоухов и Анастасия Петровна задумчиво стояли над трупом Биты и деловито рассуждали – что им теперь делать? Отступила в сторону радость от наполненного вновь колодца, они не обращали внимания на непрекращающийся дождь, да и вообще все дела враз отошли на второй план, поскольку сейчас – Бита был наиважнейшим вопросом, который требовал немедленного решения!
– Пойдёмте в дом, – позвала бабулька Семендяя через некоторое время, – там и поговорим обо всём спокойно.
Семендяй с превеликой охотой и радостью согласился на это предложение! Они вернулись в тёплую сухую избу, стянули с себя мокрую одежду, зажгли свечу, поскольку теперь света не стало во всей деревне, и, наконец, уселись за стол, готовые к обстоятельной беседе.
– Я вот что думаю, Анастасия Петровна, – начал Семендяй, – не надо нам сейчас полицию вызывать! Да и вообще, потом – она нам здесь тоже ни к чему!
– Согласна! – бабулька подпёрла сухоньким кулачком чистенькую морщинистую щёчку. Знаю я их – будут потом ещё целый год таскать нас со всякими объяснениями! Вот как сейчас помню – это ещё когда я в городе на металлоштамповочном заводе работала, – иду это я, значит, после работы к проходной и вижу, что кто-то едва ли не пудовую связку ложек приготовил, чтобы с завода вынести! Ну и сказала об этом на проходной охранникам нашим! Так потом затаскали меня по всяким начальникам – семь раз объяснительную писала! И всё-то докажи – куда шла, зачем шла да что перед этим делала?! С тех пор плюнула я на всякую бдительность – пусть хоть весь завод разворуют! Мне-то что? А тут – представляю, сколько нас из-за трупа допрашивать будут, а потом, чего доброго, ещё нас же и в убийстве обвинят, потому что всё равно других виноватых не окажется!
– Ну, такое – вряд ли… – засомневался Лопоухов. – Его же током убило, и никто в этом не виноват. Да и видно ведь, что деревом оборвало провода!
– Мало ли, что видно! Не поверят! Скажут – специально подстроили! Всё мотив искать будут! А какой мотив? Ну-ка, пошевели мозгами…
Семендяй мозгами пошевелил, но на сей раз как-то бесполезно:
– Да не было у нас никакого мотива его убивать!
– Ладно… Тогда спрошу по-другому… А у него какой был мотив волочиться сюда в такую собачью погоду? – дала наводящий вопрос неугомонная бабулька.
– И какой же у него может быть мотив? – всё ещё не понимал Семендяй.
– А прямой! – торжествующе подняла бабулька указательный пальчик. – Кто могилку-то колдуна раскопал, а, Семендяй Симеонович? Дальше кумекай! Ведь этот дохлый придурок с Лёнькой Лихим в одном доме живёт, а Лёнька-то сам да-а-а-вно эту книжонку искал! Вот и придётся Вам, Симеоныч, все эти мотивы для убийства в полиции показывать! А Вам это надо?
– Нет, Анастасия Петровна, – согласился Семендяй, обескураженный железной логикой дальновидной бабульки, – мне это совсем не надо. А давайте-ка оттащим его подальше отсюда!
– Подальше – это куда? – задала старушка практический вопрос.
– В лес! – рубанув ладонью воздух, решительно ответил Лопоухов. – Пока дождь идёт, все следы водой смоет!
Бабка нехотя согласилась, другого-то выхода всё равно не было! Они по-быстрому напялили на себя непросохшую верхнюю одежду и снова вышли под дождь. Недолго потоптались вокруг Биты – приноравливаясь, как сподручнее тащить этого бегемота. Да к тому же мертвяк накрепко зажал в руке нож – не выдрать! Семендяй хотел было с силой выдернуть его из сжатого кулака, но бабулька только рукой махнула – не возись, не теряй время! Она живо соорудила две крепкие петли из каких-то старых ремней и захлестнула ими верхние конечности поверженного бандита. Всё делалось быстро и молча. Затем с помощью этих импровизированных «держалок» Семендяй ухватил Биту за одну руку, а Анастасия Петровна, несмотря на то, что ей было крайне неприятно и противно до омерзения, изо всех сил вцепилась в другую клешню Биты, и они с трудом поволокли по грязи эту неподъёмную тушу в полтора центнера весом.
…Вернулись они уже под утро, когда забрезжил слабый ненастный рассвет – абсолютно грязные, исхлёстанные тяжёлыми мокрыми ветками, уставшие и неразговорчивые. А вскоре и ливень начал стихать, сначала превратившись в обычный нудный дождь, – а потом и этот дождь быстро пошёл-пошёл-пошёл на убыль и, наконец, прекратился совсем…
– Вот до чего довело нас Ваше колдовство, – назидательно изрекла Анастасия Петровна, когда они с Семендяем собрались позавтракать.
– Зато колодец быстро починили, – моментально отозвался Лопоухов. – А я вот всё думаю, не придут ли к нам его, так сказать, соратники, – искать убиенного током друга?
– Не придут! – с полной уверенностью ответила бабулька и добавила, – а вот Лёнька Лихой – точно говорю – скоро явится!
– Хм… Ну что ж, как придёт, так и уйдёт… – подумав о чём-то своём, нараспев произнёс Семендяй, потом спохватился, очнувшись, – Я что-то о том беспокоюсь, что новостей от Алмазова нет. А по всем расчётам – ответ уже должен быть!
Тут раздался настойчивый стук в дверь. Семендяй с бабкой, перестав жевать, быстро переглянулись – кого это там принесло? Но это оказалась всего лишь старушка-соседка, у забора которой рос злосчастный тополь, погубивший Биту, – Дарья Фёдоровна Симакова. Она поздоровалась и сразу с порога запричитала:
– Настасья, ты видала, как нам провода-то все распластало? Что делать-то теперь будем без света? – горестно взмахнула она руками. – Наверное, Носорогову писать придётся всей улицей! Как ты думаешь? – то нам как распластало? Теперь, наверное, Носорогову заявление писать надо будет? Что скажешь?
– Не беспокойся, Дарья! Раз надо, значит – напишем! Надолго без света не останемся! – ответила Анастасия Петровна и, продолжая разговор, – что писать да как писать, они с соседкой вышли на крыльцо.
А Лопоухов покончил с завтраком и, всё время помня о том, что скоро сюда может нагрянуть Лёнька Лихой, достал столь полезную колдовскую книгу и стал внимательно её перелистывать, пока взгляд его не остановился на нужном заголовке – «Противника с дороги сбить». В этом руководстве подробнейшим образом описывалось, как и когда надо выйти на перекрёсток, что следует сделать на этом перекрёстке, и напоследок произнести заключительные слова – «Хоть поедешь, хоть пойдёшь, мимо меня проедешь, мимо моей избы пройдёшь. И сколько ни будешь меня искать – бесконечной дороги тебе не миновать. Ключ, замок, язык! Да будет по слову моему!». Тут уж, чего греха таить – эти последние фразы особенно понравились Семендяю! Вот как-то не жаждал он встречи с Лёнькой Лихим…
Лопоухов выждал положенное время, уже привычно собрал необходимую атрибутику и отправился на перекрёсток – проводить обряд. А чего время-то тянуть? Тем более в этой мутной Каннибаловке!
Когда он возвращался назад, погода уже опять вовсю заиграла, и яркое солнце заботливо обсушивало деревню, заглядывая во все щели. Семендяй неторопливо шёл, наслаждаясь теплом и покоем после холодной беспокойной ночи. Немного не доходя до углового дома, где располагался деревенский «мини-маркет» и где обычно тусовались все местные старухи, обмениваясь своими снами, новостями и сомнениями, Лопоухов увидел на земле две тянущиеся тени, хотя самих людей пока не было видно из-за угла магазинчика. Зато хорошо было слышно, о чём они там негромко переговаривались! Из любопытства Семендяй тихо приблизился к ним и на мгновенье чуть заглянул за угол. Он увидел, что это беседовали старый чёрный цыган с седыми кудрями и беззаботный разлохмаченный алкаш Трёшкин. Семендяй отступил на шаг назад, однако совсем уходить не спешил. Разговор, по-видимому, длился уже не одну минуту, но всё равно было очень интересно послушать!
– Так я что говорю, – вкрадчиво продолжал Трёшкин, – ты только вспомни – браконьеров-то где нашли? Напомню, если ты забыл, – в дальней стороне Чёртова кладбища, по направлению к Каннибаловке! А Россомаху я где нашёл? Совсем в противоположной стороне – у Лосихиного острова! Ну, Россомаха-то местный был, а двое – залётные! Теперь кумекаешь? Получается, что они свидетелями были! Вот только надо узнать, – что такое недозволенное они случайно узрели? За что их порешили? Понимаешь? Так я к чему это всё веду – ты на картах своих это посмотреть можешь?
– Конечно, могу, – усмехнулся цыган и, по-видимому, вытащил откуда-то колоду карт, потому что через несколько мгновений прозвучало, – сдвинь карты, Трёшкин!
Потом, наверное, он их несколько секунд перетасовывал, потому что вскоре прозвучал короткое:
– Тяни карту!
А затем сразу приглушённое:
– Ну, ты, Трёшкин, и вытянул!
– Да чего не так-то? – возмутился Трёшкин.
– Чёрта ты вытащил! Значит, без колдовства тут не обошлось, вот что! Ясно теперь? Ну, всё, хватит, пошёл я!
– Нет, брат, погоди! Ведь не чёрт же браконьеров положил! Понятно, что это люди! – и недоверчиво добавил, – или вправду, как менты сказали – неосторожное обращение с газом?
– Слушай, Трёшкин, – терпеливо растолковывал цыган, – я тебе не участковый, которому железные факты нужны! Я на картах всё вижу, и ещё раз повторяю тебе, что без чёрта тут не обошлось! Поэтому однозначно – здесь убийство! Понял?
– Слушай, друг! А может, это ведьма их передушила? – не унимался дотошный Трёшкин, – ведь все знают, что она с чертями хороводится!
– Может, и она… – как-то неохотно согласился цыган, – да только кроме неё и другие есть, кто с бесами дружбу водит, и ты сам знаешь – кто!
После этих слов Семендяй настроил свои лопоухие локаторы на всю возможную мощность, весь превратившись в один сплошной слух!
– Это ты… на Лихого, что ли… намекаешь? – чуть слышно прошептал Трёшкин.
– А на кого же ещё? – так же тихо ответил цыган. – Думаешь, откуда у них денег – горы немеряные? Такое без помощи рогатого не бывает…
Лопоухов понял, что разговор закругляется и что самое интересное он успел услышать, и сразу же постарался незаметно уйти – не хотелось, чтобы его застали в таком двусмысленном положении! А что касается прочего – Семендяй не был трусом и повидал немало опасностей за свою долгую «археологическую» практику, но теперь ему стало очень и очень не по себе! Но, боже мой! Подумать только! В современном мире – и такая древность дремучая, как эта невероятная Каннибаловка!
А безвинно пострадавший Коряга, после того как его сначала шваркнуло током в колодце, а потом с размаху вдарило о собачью будку, с огромным трудом еле-еле приходил в себя. Несчастна голова его после двойного удара – током шарахнуло и об конуру зашибся – трещала по всем швам и гудела как самый большой церковный колокол! Чёрт побери, – и придёт же в голову такое кощунственное сравнение! Зато сразу становилось понятно, насколько бес повредился! Но, увы, тут ни одна травматология не могла помочь ему!
Вдобавок ко всему – за время многочасового лежания под дождём основательно вымокла и вспучилась пузырями вся шкура, да ещё очень болезненно ныло всё нутро. Ох, и тяжело было Коряге! Кое-как чувства возвращались к нему!
А противный домовой Прошка стоял рядом, с нескрываемой радостью любовался поверженным врагом и радостно похихикивал. Вот гад! Ещё и противный охрипший Шарик ластился к Прошке, угрожающе погавкивая на распростёртого Корягу. До чего же они тут все противные! И бабка, и Гробокопатель, и Прошка, и Шарик, и даже кот Васька – все, все противные!
Коряга изо всех силёшек тужился встать на ноги, но ослабевшие коленки подгибались, а неустойчивые копытца в жидкой грязи расползались в разные стороны. Пострадал Коряга ночью, а теперь вовсю палило солнце и от беса во все стороны валил пар, как от кипящего котла. И от этого становилось ещё паршивее и неприятнее! Но, в конце концов, оставив бесполезные попытки подняться, Коряга поустойчивее зафиксировался на четвереньках и в таком непотребном виде довольно быстро выполз со двора на Зелёную улицу.
Но передвигаться по улице таким манером Коряге мешало буквально всё – повсюду валяющиеся обломанные ветки, вырванные с корнем деревья, упавшие заборы, сорванные крыши, какие-то перепутанные провода и проволоки и трактора, разгребающие возникшие за ночь завалы. Сейчас Коряге хотелось только тишины и покоя! Но, несмотря на все препятствия, он всё-таки ухитрился доползти до реки, и с облегчением растянулся на берегу. Уж тут-то его никто не ударит и сам он ни обо что не ударится! И Коряга, наконец-то, смог расслабиться и без помех предаться мечтам и размышлениям:
– Ненавистный противный Лопоухов! Знаешь ли ты, что тебя убить – и то будет мало?! А вот сейчас на досуге я хорошенько подумаю, что с тобой сделать! Очень хочется мне, гад Лопоухий, убить тебя – один раз и навсегда! Но нет – это будет для тебя слишком легко и не больно! Знаешь, Гробокопатель, я лучше тебя живьём закопаю! Ты всё равно сдохнешь, а мне – приятно! Хотя вряд ли тебя этим напугаешь… ведь ты у нас «копатель», так что, скорее всего, из могилки-то выкопаешься… Наверное, лучше сделать так – сначала я тебя как-нибудь искалечу, а потом убью! А, впрочем, и этот вариант не годится – слишком быстро и легко!! До чего же ты, гад, живучий! Хотя, кажется, одна неплохая идейка мне пришла в голову! Придумал! Придумал! Вот тут-то тебе, Семендяюшка, небо с овчинку покажется! Я посажу тебя за убийство! Далеко и надолго! Там у тебя будет много свободного времени подумать о своём скотском поведении! Вот и посмотрим, насколько твои нервишки выдержат!
…Это Коряга вспомнил про убитого Биту! И запоздало подумал – а куда же он со двора подевался? А, может, крепкий Бита и не помер вовсе? Наверное, сначала он просто сознание потерял, а потом очухался и ушёл домой. Надо, пожалуй, этот вопрос провентилировать! Кстати – что же у них там намечалось? А, охота!
Коряге стало уже не до отдыха – заботы обуяли, и дела насущные гнали вперёд! Он кое-как поднялся и направился к дому Лихих…
В доме местного царька в самом деле полным ходом шли приготовления к охоте. Беседовали Борис Леонтьевич, Леонид, Крыня и Сучок.
– Сегодня пусть подсохнет, а завтра пойдём! – заботливо говорил сыну Борис Леонтьевич. – А ты, Крыня, подготовь моторные лодки! До егеря на моторках добираться будем.
– А как же книги?.. – забеспокоился Леонид.
– Книги? – Лихой на мгновенье задумался, но тут же сообразил, – ну так ведь хмырь Алмазова ждёт, а тот пишет, что будет только к субботе! А сегодня вторник. Так что – пока мы будем охотиться, хмырь будет эти книги пуще собственного глаза беречь, стеречь и охранять!
– Это, конечно, так, – возразил Леонид, – но ведь Лопоухов-то об этом не знает! Ну, про то, что Алмазов тут в субботу быть собирается…
– А знаешь что, Лёня, чтоб попусту не волноваться – сходи-ка ты сам к Лопоухову и предложи ему за эти книги деньги. Неплохие деньги! Он ведь, наверняка, не дурак! Вот и договорись с ним по-хорошему!
– Но ведь он и отказаться может, поскольку уже с Алмазовым договорился, – неуверенно выдвину Лёня хилый аргумент, – так что, не знаю даже…
– А мы Алмазова сами встретим и сами поговорим с ним! Тоже по-хорошему, – подбодрил сына отец.
– Ладно, убедил! – хлопнул себя по колену Леонид, – сегодня же съезжу в Каннибаловку!
– А почему к нам до сих пор полиция не пришла? – озабоченно вмешался Крыня, – уж полдня прошло, как Бита дуба дал! Давно, вроде, все на ушах стоять должны, а кругом – покой и тишина!
– Ушам своим не верю! – засмеялся Борис Леонтьевич. – Крыня, ты что – в самом деле по полиции соскучился?
– Да нет, конечно, – начал отнекиваться Крыня, – просто раз есть жмурик, то полиция по всем домам шмонать будет!
– Ладно, Крыня, живи пока спокойно! Успеешь ещё и с полицией поговорить, и с убийцей!