– Получилось! Вот тебе и адресок.
– Булкина Аделаида, – прочитала Катка. – Она!
– Переписывать будешь или тебе всю страничку на принтере распечатать?
– Распечатай.
Луиза засуетилась. Получив листок, Копейкина была готова задушить девушку в объятиях.
– Что бы я без тебя делала. Спасибо тебе огромное!
– Да ладно, ладно... подумаешь.
Катка направилась к выходу.
– Ты вообще-то меня отблагодарить обещала, – напомнила Луиза, понуро опустив голову.
– Ой, прости, забыла, – Катка положила на стол купюру. – Этого достаточно?
– Вполне, – девушка убрала ассигнацию в карман и махнула рукой. – Удачи тебе.
– Она мне пригодится.
Сразу из офиса Копейкина порулила на улицу Маршала Катукова.
Так, что ей теперь доподлинно известно? Адочка была любовницей Тимофея, с которой он, судя по всему, и проводил вечера в квартире, оформленной на Ольгу Александровну. За день до убийства Тима Ада звонила с мобильника сначала ему, а чуть позже набрала домашний номерок Силиных, дабы поиграть на нервах у Ларисы. Это было в воскресенье, а в понедельник Тимофея задушили. Сотовый Булкиной Катка нашла в понедельник.
Получается, что вечером Тимофей с Адой вновь намеревались уединиться в своем уютном гнездышке. А вот состоялась встреча или нет, Катка сейчас и выяснит.
Мать Ады, дородная женщина неопределенного возраста, пропустила Катарину в квартиру без лишних вопросов.
– Только Адочки сейчас нет, – пояснила она, подняв с пола серебристый фантик. – Мне кажется, она вообще не жила дома две последние недели.
– То есть как не жила?
– Цветы все засохли, а поливать растительность всегда входило в ее прямые обязанности.
– Подождите, а вы разве не живете вместе с дочерью?
– Можно сказать, что нет. Меня неделями дома не бывает. Я проводницей работаю: из рейса приедешь, пару деньков дома перекантуешься и снова в путь.
– А Ада?
– Адочка у меня самостоятельная, в няньках давно перестала нуждаться. Она и сама частенько из дома пропадает, дней пять может отсутствовать.
– Где?
– Личную жизнь устроить пытается. Хочется дочке замуж поскорее выйти, в последнее время у нее это превратилось в навязчивую идею. Мне лишь известно, что Ада встречается с одним человеком, который значительно старше ее. Кто он и какие чувства к ней испытывает, сказать не могу, Ада нас друг другу не представляла. Но, по словам дочери, человек он достойный и в скором времени она ожидает, что ей сделают предложение руки и сердца.
– Ада работает?
– Нет. Из торгового центра, где трудилась два последних года, уволилась незадолго до новогодних праздников. В материальном плане Адочке грех жаловаться, тот мужчина взял ее на полное содержание. Вы только не подумайте, что она с ним ради денег – ни в коем случае. Просто он сам настоял, чтобы Ада оставила работу.
– Когда вы с ней виделись последний раз?
– Три недели назад, в понедельник шестнадцатого числа.
Ката вздрогнула. Шестнадцатого был убит Силин.
– Утром Ада приехала домой и, наспех выпив чашку чая, сказала, что собирается встретиться с подружкой. Оставила мне на серванте деньги – она всегда так делает – и убежала. Домой она не пришла, а через два дня я в рейс отправилась. Вернулась через неделю, Адку дома не застала. Потом снова в рейс, приехала позавчера, Ады, как видите, опять нет.
Ката с сомнением посмотрела на родительницу Булкиной.
– Но вы же наверняка созваниваетесь с дочерью если не ежедневно, то хотя бы раз в два-три дня обязательно.
– А вот это у нас не принято, – огорошила Катку Булкина-старшая. – Раньше, когда Адочка училась в школе, я, разумеется, по пять раз на дню ей трезвонила. Интересовалась, есть ли в холодильнике продукты, что она ела на завтрак, на обед, ужин, как дела в школе, тепло ли одевается, не забыла ли заплатить за квартиру и так далее. Но, став старше, Ада взбунтовалась. Она практически запретила мне надоедать ей звонками. Ну не нравилось дурехе, что я трясусь над ней, как квочка. А теперь, справив двадцать второй день рождения, Ада и вовсе не нуждается в наставлениях.
– Пусть так, но ведь близкие люди звонят друг другу не только для того, чтобы напомнить о каком-то событии, можно просто набрать номер матери, бабушки, сестры и банально поинтересоваться их здоровьем. Неужели вас совсем не волнует, где проводит время ваша дочь?
– Она взрослый человек, это, во-первых, а во-вторых, я же вам объяснила, если Адочки нет дома, она, скорее всего, живет у своего любимого человека.
– Да не живет она у него! – выкрикнула Катка.
Булкина насторожилась.
– А вы откуда знаете?
– Я неправильно выразилась. Я хотела сказать, что... В любом случае она могла бы позвонить матери, то есть вам.
Женщина скомкала фантик.
– Была бы я ей мать, может, и звонила бы чаще. – Она отвернулась.
– Простите?
– Мачеха я ей. За отца Адочки замуж вышла, когда девочке двенадцать лет исполнилось. Она меня, конечно, приняла, полюбила, и я в ней души не чаяла. Но то было раньше. Теперь Ада озабочена более важными делами, чем общение с матерью. Она жаждет обрести статус законной супруги. Я ее ни в чем не виню, все вполне естественно, она выросла, появились новые цели, интересы, заботы. Так и должно быть. Вот, например, наши соседи год назад женили единственного сына. После свадьбы он перебрался жить в трехкомнатную квартиру жены. Думаете, часто родителям звонит? Ничего подобного! В лучшем случае раз в месяц соизволит, и то разговор длится минут пять, не больше. Дети вырастают и постепенно от нас отдаляются, таков закон жизни. И нам его не изменить.
Катка не стала вступать в спор с Булкиной. Она может говорить что угодно и приводить какие угодно примеры, но Копейкина придерживалась иного мнения на этот счет. Не важно, какие там жизненные законы существуют, но еще никто не отменял такие понятия, как долг и совесть. Если человек уважает своих родителей, если он питает к ним хоть какие-нибудь чувства, он никогда не позволит себе забыть набрать номер их телефона.
– Вы сказали, Ада планировала встретиться с подружкой. Где я могу ее найти?
– Ой, здесь я вам не помощница. Алла из нашего дома съехала.
– Так вы были соседями?
– Ну да. Аллочка вышла замуж за Павлика, он на втором этаже живет. Ада с ней быстро сдружилась, правда, прожили молодые совсем ничего. Через полтора года развелись. Алла уехала. Где она обосновалась после развода, я не в курсе.
– Номер квартиры Павла назовите, пожалуйста.
Спустившись на второй этаж, Катка принялась терзать звонок. Дверь не открывали – хозяин отсутствовал.
Генка с Таисией лежали на продавленной кровати, уставившись на грязный потолок.
– По-моему, он опускается, – простонал Геннадий.
– Кто опускается? – спросила Тася, шевельнув рукой.
– Потолок.
– Да нет, он просто вертится.
– Опускается, – прокричал Генка и вскочил. – Он нас придавит.
– Ложись на кровать, придурок, сейчас все пройдет.
– Голова болит, – Геннадий несколько раз зажмурился и снова посмотрел в потолок. – Толян подсунул нам фуфло. Мне не по кайфу.
– А мне хорошо, – блаженно проговорила Тася.
– Где сигареты?
– Там.
– Где там?
– Не приставай ко мне.
Генка выбежал из комнаты. Он вернулся минут десять спустя с бутылкой холодного пива. Таисия продолжала неподвижно лежать на кровати.
– Хлебнешь?
– Нет.
– Сигареты закончились. Таська, хватит валяться, вставай.
– Возьми пачку в моей сумке. – Силина привстала. – А теперь мне нехорошо. Ген, ты слышишь звон?
– Толян – гад, я же говорил, он всучил нам дерьмо. Сколько ты отстегнула ему за таблетки?
– Как обычно. Ген, помоги мне встать. Ох, че-то я совсем плохая. – Таисия начала задыхаться.
– Таська, Тасечка, – Геннадий швырнул на пол бутылку пива и подбежал к Силиной. – Что с тобой? Тебе плохо? Скажи, что я должен сделать? Тасечка, только не умирай!
У девушки задрожали руки. Она сделала глубокий вдох и отключилась.
Генка запаниковал. Забегав по квартире, он несколько раз хватал телефонную трубку, но набрать 03 так и не решился.
Тася не подавала признаков жизни около десяти минут. За это время Геннадий в кровь искусал себе губы. А когда Силина открыла глаза и слабо улыбнулась, парень заплакал.
– Таська, я думал, ты умерла. Что с тобой было?
– Я не могла дышать, а потом все потемнело, и я куда-то провалилась.
– Пошли на кухню, там еще есть бутылка пива.
– Лучше принеси воды.
Генка испарился.
Таисия быстро встала, покачнулась и нетвердой походкой вышла в коридор.
– Ген...
– Уже несу.
– Я уезжаю.
– Сейчас?
– Мне домой надо. Поспать.
– Спи здесь.
– Нет, поеду. Завтра встретимся.
– Таська, не садись за руль в таком состоянии. Вдруг по дороге плохо станет.
– Не каркай, все прошло, дай сюда стакан. – Сделав несколько больших глотков, Силина объявила: – Теперь я как новенькая. Пока, Генка.
– Тась, не уходи, – ныл парень. – Останься.
Но Силина уже щелкнула замком и вышла на лестничную площадку.
– Жди меня завтра утром с подарками, – крикнула она, зайдя в кабинку лифта.
В машине Таисия включила музыку и, выудив из бардачка пачку сигарет, прикурила. Внезапно перед глазами возникла белая пелена, словно сквозь дымку Тася смотрела на дорогу, не понимая, что происходит. Она сбавила скорость. В ушах снова зазвенело, спина покрылась липким потом. Девушка хотела остановиться, но не успела. Сознание ее покинуло.
Иномарка съехала в кювет, Силина ударилась головой о руль. Из носа пошла кровь.
На этот раз из квартиры Павла доносились громкая музыка, смех и топот.
Слабая трель звонка в данном случае казалась комариным писком, и Катке пришлось тарабанить в дверь кулаком.
Несколько минут безрезультатных попыток достучаться до хозяев заставили ее возненавидеть все вокруг.
Наконец на пороге появилась ухмыляющаяся девушка с пустым бокалом в руках.
– Это ты стучала? – спросила она пьяным голосом и икнула.
– Я. Мне нужен Павел.
– Пашка? Он где-то здесь, – девица ткнула пальцем в сторону лестницы, а потом, глупо захихикав, пробормотала: – Вернее, там, в квартире.
– Сделай одолжение, позови его.
– Заходь сюда.
По прихожей мимо Катки, зажимая рот руками, пробежала еще одна юная особа, путь которой лежал в санузел.
– Это Ирка, – пояснила девушка, проведя Копейкину в прокуренную кухню. – Пить совсем не умеет. Ща опять всю квартиру заблюет.
– Павла позови, – напомнила Катка.
– Да позову, позову, че ты рыпаешься. Садись пока.
Ката воззрилась на гору грязной посуды, складируемой в раковине и на кухонном столе. На подоконнике стояла пепельница, из которой прямо на пол сыпались окурки. Да, похоже, Павел еще тот гулена и любитель шумных вечеринок. Интересно, кто потом будет ликвидировать последствия этого хаоса? Или, может быть, в квартирке царит вечный хаос?
Из туалета вывалилась Ирина. Не вышла, не выбежала и даже не выползла, а именно вывалилась. Растянувшись на грязном полу, девушка прогудела:
– Надька, кирдык мне. Таблеточку дай.
Ката села на корточки рядом с жертвой злоупотребления спиртных напитков.
– Давай я помогу тебе подняться.
– Нет, Надька, дай мне лучше таблеточку.
– Я не Надька.
– А кто?
– Катарина.
– Все равно, найди таблетку, меня сейчас... – договорить она не успела, все съеденное и выпитое вырвалось наружу.
Поморщившись, Катка попыталась перевернуть Ирину на бок, но та упорно сопротивлялась.
– Не крути меня, я... – девицу вновь вырвало.
Копейкина отвернулась. Затем она вскочила и начала открывать дверцы кухонных шкафчиков. Заметив пачку соды, Ката схватила пустую литровую банку, ополоснула ее холодной водой и, всыпав чайную ложку соды, включила чайник.
Минуту спустя она заполнила банку теплой водой и принялась интенсивно размешивать приготовленный раствор.
Ирина продолжала лежать на полу. Катка рывком подняла девушку на ноги, но, не сумев удержаться, мешком рухнула на линолеум вместе с Ириной.
Теперь Ира лежала на Катке.
– Прекрати меня ронять, – бубнила Ира.
В кухне нарисовался щекастый парень с намечающимся брюшком.
– О-па! А вы чем туточки занимаетесь? Почему меня не позвали? Ир, а кто это такая?
Ирина начала мямлить.
– Помоги нам! – взвизгнула Катка.
– Как?
– Подними Иру.
– А тебя?
– Я сама встану. Ирку поднимай! Только смотри сам не свались, ты еле на ногах держишься.
– Ниче подобного, я трезвый... почти.
Парень водрузил Ирину на уголок и протянул руку Копейкиной.
– Отойди, без тебя справлюсь.
Протянув банку Ирине, Копейкина приказала:
– Пей!
– Что это?
– Пей и не спрашивай.
Ира сделала маленький глоток.
– Фу! Отрава! Сама ее пей.
– Это сода, тебе необходимо прочистить желудок.
Парень с отвращением посмотрел на запачканную одежонку Ирины и изрек:
– Да она, судя по всему, его уже прочистила.
– Все равно пусть выпьет.
– Ща сделаем. – Сжав Ирине руку, щекастый прохрипел: – Пей, алкашка, а то в ящик сыграешь.
– Не буду.
– Насильно волью.
– Попробуй.
На пререкания ушло около минуты, в итоге Ирина опустошила половину банки и схватилась за живот.
– Вы меня отравили!
– Несем ее в туалет.
Четверть часа Ирина кричала, что умирает, и даже грозила засадить Катку за решетку. Когда девушку вновь привели на кухню, она присмирела.
– Мне лучше, – слетело с ее уст. – Чайку бы сейчас крепкого.
Парень достал чашку. Пока он искал в шкафчике заварку, Ката коснулась его локтя со словами:
– Павел, где живет ваша бывшая жена?
– Кто живет?
– Алла.
– Я не женат, – он покосился на Ирку. – Чес слово. И это... я вообще не Павел.
– Сумасшедший дом. Она же пошла за Павлом.
– Кто она?
– Откуда я знаю, девица, которая открыла мне дверь.
– Пашка в комнате, ты туда иди, а я с Иркой сам разберусь.
– Чаю хочу, – требовала Ирина.
– Подождешь!
Вытирая со лба пот, Катарина прошествовала в большую комнату. Трое парней и две девушки танцевали под оглушительный рев музыки. Хотя слово «танцевали» не совсем здесь уместно. Они топали ногами, размахивали руками и при этом выглядели счастливейшими людьми на планете Земля.
Отыскав взглядом музыкальный центр, Копейкина решительно двинулась к нему, и спустя мгновение музыка стихла.
– В чем дело?
– Куда исчезла музыка?
– Кто посмел?
– Замолчите все! – Ката с вызовом взирала на нетрезвую молодежь. – Кто хозяин квартиры?
– Ну, я, – щуплый брюнет сделал шаг вперед.
– Тебя зовут Павел?
– Угу.
– Ты-то мне и нужен. Идем.
– Куда?
– В соседнюю комнату.
– А ты откуда взялась, с Юркой пришла?
Вытолкав Павла в коридор, Катарина вновь услышала истошные визги, доносившиеся из динамиков музыкального центра.
– Не толкайся, – мычал Павел. – Я сам пойду.
Усадив его на диван-малютку, Катарина с мольбой в голосе попросила:
– Дай мне адрес Аллы.
Павел изменился в лице.
– Я с проститутками не общаюсь и, где они живут, не знаю.
– Мне не нужны проститутки, я спрашиваю про Аллу, твою бывшую жену.
– А я говорю, с проститутками не общаюсь. Алка шалава!
– Что ты имеешь в виду?
– Торгует собой на проспекте, вот что. Она тварь! Предала своего родного мужа. Убить готов потаскуху.
– Ничего не понимаю, она пошла на панель после развода?
– Как бы не так. Со мной жила, а собой уже торговала. Врала мне, что работает в богатом доме ночной сиделкой, типа за стариком немощным ухаживает. А сама… – Павел сжал кулаки. – Дешевка!
– Ну-ка рассказывай по порядку.
– Нечего здесь рассказывать. Я ее с поличным поймал. С дружком своим школьным встретился, зарулили в бар, отметили встречу, после чего он предложил снять девочек. Димка сказал, что знает одно местечко, где работает клевая путана, мол, в постели она профи, он не раз ее услугами пользовался. А когда подвалили на проспект и Димон показал мне эту девку... Алка это была. Моя Алка.