С биологическим феноменом «нового человечества» ученые разобрались быстро, обрадовали общество чудесными возможностями и открывшимися горизонтами эволюции, совершившей невообразимо гигантский скачок в развитии. Вот только общественный человеческий разум, отягощенный моральным наследием пошлого, с великим трудом сумел приспособиться к третьему полу. Альфы — почти мужчины, беты — почти женщины, здесь просто. Но омеги? Омеги ни то, ни другое. Миловидные мужчины, частично взявшие на себя роль женщины? Женщины, ставшие мужественнее, чтобы выдерживать страстный напор альф? В «довирусную эпоху» были похожие индивидуумы, их называли геями, трансами, но чаще оскорбительными именованиями. Их презирали, пытались насильно излечить, уничтожали. Однако омеги стали необходимой частью человечества, без них размножение оказалось невозможным. Обществу пришлось смириться с третьим полом.
Впрочем, как в средневековье презирали женщин, как в новую эпоху третировали геев, так теперь, в "новейшую", частенько приходится сносить насмешки омегам. А смеяться есть над чем: природа (в качестве злой шутки, не иначе) оставила омегам в наследие от стародавних извращенцев единственный способ предзачатия — через анус. Хуже этой унизительной, болезненной процедуры была лишь сама течка, периодическим взрывом гормонов делающая из здравомыслящего человека похотливое животное. Это действительно очень забавно смотрелось со стороны. Если бы Яну повезло родиться альфой или хотя бы бетой, он бы тоже с удовольствием посмеялся.
Особенно нелепыми выглядели омеги с высоким ростом, предпочитающие женский стиль одежды. Как сам Ян. Они отращивали длинные волосы, делали прически или заплетали косы, красили лица косметикой не меньше, чем беты. Яркие ажурные пуловеры на широких, не женских плечах смотрелись смешно. Угловатые мальчишеские коленки сверкали под юбками. Но что поделать. Между течками омеги должны были успеть привлечь к себе самого успешного альфу и сойтись с готовой к вынашиванию бетой. Сложно было нравиться и тем, и другим одновременно. Сложно балансировать на грани мужского и женского.
Ян ненавидел свою женскую сторону — но Мари обожала. Чтобы почувствовать себя мужчиной рядом со своей бетой, Яну приходилось наряжаться женщиной.
Спасибо хотя бы на том, что в эту поездку Мари не заставила его взять с собою кружевное нижнее белье, которое бете нравилось до тихого писка. От шубки удалось отвертеться. И от сапожек на высоком каблуке, в которых и так приходилось все будни, с понедельника до пятницы, бегать с делами по городу. Большинство ярких свитерочков Ян тайком выбросил из своей сумки. Праздничное платье в горошек и полупрозрачный пеньюар тоже остались на дне шкафа. Ян подозревал, что альфе будет наплевать на то, какую одежду ему нужно будет стаскивать с распаленного гормонами омеги. Возможно, они большую часть выходных вообще проведут голыми.
Омега и альфа исполнят свои роли. Всё просчитано заранее. Всё получится легко и просто.
На самом деле Ян так не думал.
Он бы выскочил из отъезжающего джипа на ходу. Если бы не улыбчивая Мари, которая с сияющей мордашкой махала им ручкой на прощанье. Гребаная совесть велела сидеть на месте и не рыпаться. Омега натянуто улыбался и изо всех сил делал вид, что предвкушает расчудесные каникулы.
Он обязан подарить ей ребенка. Пусть при этом ему нужно лечь под бугая-альфу, которого выбрал не он.
***
Часть 3
Начиналось всё довольно неплохо.
Артур не раздражал излишней болтливостью. По радио без перерыва крутили новогодние песенки. Доехали без происшествий, успели до наступления ранних сумерек. Джип даже ни разу не забуксовал на плохо очищенной от снега дороге.
Домик оказался очаровательным гнездышком — лучше, чем рисовало пессимистически настроенное воображение Яна. Артур ловко завел генератор электричества, включил бойлер, отрегулировал обогреватель в спальне, растопил камин в гостиной.
Во дворе они вместе нарядили живую елку. В чулане обнаружилась целая коробка с мишурой, с крупными блестящими шарами. Гирлянда с яркими мигающими лампочками сразу подняла настроение. Артур все украшения сам развесил, подключил гирлянду. Яну оставалось лишь с улыбкой на него любоваться, подавать игрушки по одной и указывать, на какую ветку вешать.
Потом Ян хозяйничал на кухне: в микроволновке подогрел мясной пирог. Больше хлопотать оказалось не о чем, собственно. Традиционные салатики и праздничные деликатесы были приготовлены заранее и предусмотрительно расфасованы Мари в одноразовые пластиковые контейнеры. Вынуть из сумки, сунуть в холодильник, достать из холодильника — вытряхнуть на тарелку. После запихнуть грязную посуду в посудомойку и нажать кнопку. Даже отвлечься не на что, нечем занять руки и мысли.
Артур со вкусом поужинал, нахваливая хозяюшку-омегу. Ян есть не стал, отговорился легкой усталостью. Еще одна шутка природы: перед течкой и до совокупления омегам приходится держать строгий пост, ибо отверстие-то в теле одно — и для любви, и для естественных надобностей. Открывающийся проход в псевдо-матку накрепко перекрывал выход системе пищеварения. Тут уж лучше перетерпеть голод два-три дня, чем мучиться со спазмами, и без того корёжить будет несладко.
Артур смолчал, но от его выразительных понимающих взглядов Яну хотелось съёжиться и спрятаться в укромный уголок. Однако он заставлял себя терпеть. И улыбался. Всё ведь просто отлично? Чего еще желать?
Традиционное шампанское выставили на крыльцо охлаждаться. Есть омеге сейчас нельзя, но пить-то можно. Даже нужно — для храбрости. От пары глотков шампанского вреда не будет. В полночь они откроют бутылку, чокнутся звонкими бокалами. Поздравят друг друга с праздником. Возможно, пойдут во двор запускать фейерверк. Возможно, без промедления отправятся в постель. Вдвоем.
Ян почти свыкся с ролью влюбленного глупого омежки. Хохотал до слез над шутками своего неотразимого альфы. Пританцовывал и подпевал звездочкам и идолам, мелькающим на рябом экране телевизора. Позволял себя целовать и тискать, очень старался вырываться не сразу.
Артур настойчиво подталкивал его к уютному диванчику перед камином, с намеком поглаживал рукой пушистый клетчатый плед. Однако сидеть в обнимку и с пыхтением целоваться Ян пока не хотел. Не мог. Вот когда течка начнется — тогда сколько угодно. Но не сейчас. Еще рано.
— Снова снегопад? — нашел предлог Ян, выкрутился из рук альфы.
— Угу, — отозвался тот. Не отстал, следом подошел к окну, встал за спиной омеги, запыхтел в затылок, уткнувшись носом в завитые локоны. Хотел положить ладони на плечи, но Ян уже метнулся к двери:
— Пойдем! Ночь, снежные хлопья, ёлка в лампочках! Это же так красиво!
Артур не мог не улыбнуться в ответ на ослепительную улыбку. Ему до сих пор не верилось, что Ян согласился. Ян, вечно спешащий, цокающий на своих каблучищах мимо изнывающего поклонника, гордо задрав нос. И Ян оказался еще милее, чем грезилось в мечтах! Наедине омега оставил свои насмешки, сбросил колючки, сделавшись на удивление покладистым, покорным, игривым.
— Погоди! Куда в тапочках-то? Хоть сапоги надень! Пуховик!.. — тщетно воззвал к благоразумию Артур.
— Иди скорее! — позвал Ян, кружась под густым снегопадом, раскинув руки и запрокинув голову к черному в белую «мошкару» небу.
Альфа последовал за ним, завороженный. Разноцветные огоньки гирлянды играли, перемигивались, вторя звучащей в доме музыке. Крупные снежные хлопья искрились, без ветра словно бы зависая в воздухе, попадали на губы, на щеках таяли прохладными каплями. Белое «конфетти» запуталось в развевающихся локонах — Ян танцевал! Бездумно, без оглядки на единственного зрителя. Артур не мог отвести глаз.
— Не стой, ну что же ты! — рассмеялся Ян. Схватил его за руку, повел вприпрыжку в хоровод вокруг ёлки.
Хоровод на двоих — впереди пьяный от свежего воздуха омега, за ним послушный альфа, едва сдерживающий себя, чтобы не накинуться голодным зверем…
Но Ян быстро замерз, чего и следовало ожидать. Танцевать на холоде под снегопадом оказалось не самой удачной идеей. Морозец забрался под тонкий свитер, заполз в штанины джинсов, охладив наигранное веселье. Удерживая улыбку на лице, омега предложил вернуться в дом. Тем более вновь поднялся ветер, снежинки не гладили лицо нежно, но теперь секли кожу колючими гранями.
Улетучилась сказочность момента. Музыка по-прежнему играла в доме. От поднявшихся порывов дверь, заскрипев, прикрылась сама собой, угрожая совсем захлопнуться. На темных ступенях осталась полоска золотистого света, текущая через щель, словно последняя ниточка к возврату в обыденность.
Молчащий вокруг лес, окутанный вьюгой, казался в темноте недобрым. Деревья, обступившие домик со всех сторон, будто склонялись над ними, крошечными людьми, чужими в этом месте. Днем заснеженная чаща будто бы спокойно дремала, навевая умиротворение. Ночью же словно проснулась.
Сквозь музыку Яну почудились шорохи. Скрип обледенелых ветвей. Чьи-то бесшумные шаги. Дыхание? Он оглянулся по сторонам, пытаясь разглядеть сквозь белую завесу хоть что-то. Нет, не что-то…
Он был уверен, что увидит горящие в темноте глаза. Двое… Или трое?..
Трое затаились в темноте, за хлипкой оградой, которую можно легко перемахнуть одним прыжком. Ян явственно ощущал тяжелые взгляды… с разных сторон… скрестились на нём…
Нет, у него просто от голода и недомогания разыгралось воображение. Еще не хватает на пустом месте удариться в истерику!
— Пойдем в дом, — повторил Ян. Надо выпить некрепкого сладкого чая, и всё пройдет…
Стряхнув оцепенение, омега отпустил руку альфы и направился к крыльцу. Хотел пройти мимо, не глядя в глаза! Артур поддался порыву — схватил его в охапку, прижал к груди, обдавая горячим запахом распаленного самца.
Ян вдохнул этот запах — и с ужасом почувствовал легкую тошноту. Нелепые шорохи и смутные образы мгновенно отступили перед огромной проблемой. Он попытался отодвинуться, чтобы не чувствовать животом налитый член альфы, колом вставший под одеждой. Куда там — словно в стальные тиски попал.
Неужели…
Уже сейчас Ян с трудом выносит присутствие этого альфы рядом с собой. Но что будет, когда у него начнется? Он обезумеет и станет отбиваться от своего любовника, как бешеный? Царапаться, кусаться? Но альфа сильнее. Артур безусловно хочет его. Артур просто-напросто прижмет его к кровати мордой вниз и разведет ему ноги. Насильно. Без вопросов. Не слушая жалобный скулеж и яростную ругань.
— Выходи за меня! — выдохнул ему в макушку Артур.
— Я не могу, — промямлил Ян. И почувствовал всем телом, как мгновенно напрягся прижимающийся самец. Даже эрекция малость спала. Омега усмехнулся: — Я не могу решать за двоих, ты же знаешь. Мари…
— Мы с ней сойдемся! — с видимым облегчением перевел дух Артур. Рассмеявшись, заставил омегу поднять лицо, принялся покрывать поцелуями: лоб, щеки, веки с пушистыми ресницами…
Ян отвернулся, лишая самого сладкого — поцелуя в губы.
— Пойдем в дом, я замерз, — сказал омега.
Артур отпустил его, но не выпустил из руки его тонкое запястье. Альфа покорно пошел следом за…
Дверь от порыва ветра захлопнулась с многозначительным щелчком.
Артур чертыхнулся. Взбежал на крыльцо, толкнул. Тщетно. Нажал могучим плечом. Пнул. Разбежался с пары шагов, приналег всем весом — дверь всё равно не поддалась.
— Как дети попались! — старательно рассмеялся Артур. — Ключи, конечно же, в прихожей на гвоздике.
Ян зябко ёжился, обнял себя руками, оглядываясь в темноту. Тревожное ощущение чьего-то навязчивого любопытства вернулось с новой силой.
Заметив его дрожь, Артур великодушно стянул с себя джемпер, заставил надеть:
— Сейчас что-нибудь придумаем, не волнуйся.
— Я в порядке, — буркнул Ян, послушно кутаясь в несоразмерную одежку.