От его крика, звенящего истерикой, чудища пугливо брызнули в разные стороны, поджав роскошные хвосты, прижав уши.
Ян поднялся с земли. Отряхнул налипшие на волосы комья снега. Шмыгнул носом.
На нем пострадал розовый свитерок. Ворот порвался, пока звери раздирали джемпер Артура. В остальном Ян был в порядке. Если не брать в расчет потрепанные нервы…
С игривым гавканьем чудища налетели снова!
— Да чтоб вас!!! — только успел матюгнуться Ян, как оказался повален одной наскочившей тушей — и сел на другую, кинувшуюся сзади под ноги.
Тот зверь, которого он «оседлал», резко сорвался с места — и понесся вперед, прочь от домика, в черноту леса, перепрыгивая сугробы и коряги. Другие монстры порысили рядом, с двух сторон — следили, чтобы Ян не свалился? Они что, серьезно собрались его похитить и утащить в свое логово?! Поэтому на Артура не обращали внимание — на омегу нацелились с самого начала?!
Ян орал и проклинал, дергал за уши и за шерсть своего «скакуна», но тот лишь скорость прибавлял, разогреваясь. Прыжки, тряска, темнота, сугробы. Мелькание деревьев и кустов, с задетых веток сыпались комья снега и ледышки…
Ян заткнулся. Не сразу сообразил, но всё-таки додумался: отцепился от шерсти на загривке, заставил себя разжать сведенные судорогой коленки… И схватился за толстую ветку, мимоходом шибанувшую его по голове. Повис, проводив ошалевшим взглядом троицу, только хвосты по ногам обмели.
Чудовища пронеслись вперед, то ли не заметив пропажу, то ли по инерции. Сейчас сделают круг и вернутся.
Ветка, которую Ян обнял, как родную, с оглушающем треском сломалась.
Он рухнул в сугроб с жесткой коркой наста, внутри которого оказался куст. Отбив поясницу, мысленно обматерил самого себя с ног до головы. Вскочил на ноги, не соображая ничего, не разбирая ничего перед глазами — на полусогнутых ринулся вбок от звериной тропы.
Снова зарядил снегопад. Может быть, это поможет рассеять запах следа, но надежды мало…
Ян пытался думать о посторонних вещах. Только бы не заистерить. Только бы не поддаться жалости к самому себе! Никаких слез. И так нихрена не видно, в слезах он сам себя угробит раньше, чем чудовища нагонят. Хрякнется об ствол лбом с разбегу — вот весело будет! Искры из глаз, благодатное беспамятство. Проснется уже съеденным. Или обглоданным? Без рук, без ног? Или затраханным. Нет, они вправду собирались утащить его в логово? Чтобы сожрать? Или для разведения маленьких чудищ? Он же не бета, в конце концов! Ну и что, что у него скоро течка! Ну почему омегам надо испытывать все прелести «собачьей любви»?! За что?! За что это ему? Ну почему ему не выпало родиться альфой?..
А чудовища не торопились. Он слышал их вой, азартное тявканье очень близко — но при этом не настолько близко, чтобы хвататься искать дубину покрепче. Пока что ему разрешено бежать.
И такое ощущение, что они его заманивают целенаправленно! То с одной стороны погавкают из-за стены снежной хмари, то с другой стороны — чтобы он метался зигзагами, как вспугнутый заяц.
А что еще ему остается делать? Из последних сил, в промокших носках, на автопилоте. Каким чудом он до сих пор жив? Неужели инстинкты заработали? Неужели не только инстинкт размножения может им управлять, но и программа самосохранения проснулась? Ведь задыхается, а бежит! Загибается от боли в животе, а ногами перебирает. Глаза до сих пор умудрился не выколоть, хоть и ночь вокруг. Он в жизни никогда в ночном лесу не гулял! А тут сломя голову…
Вместо желанного шоссе, которое дарило иллюзорную надежду на спасение, он выскочил к реке.
Узкий бурный поток, зажатый меж двух берегов, не замерз и не закрылся панцирем льда. Наверное, утром, в ярком свете холодного зимнего солнца глухо рокочущая вода, бегущая по влажно блестящим камням, торчащие ледяные гребни и склоненные над руслом кусты и деревья — всё это выглядело бы восхитительно. Сейчас же Яну хотелось утопиться. Сигануть с моста башкой вниз — и если не захлебнуться, то вдрызг разбить череп о камни. Он смертельно устал! До смерти всё надоело…
Мост. Да, мост здесь имелся — подгоняемый игривым воем за спиной, Ян выскочил на опасно скользкие доски щербатого настила. Пробежал до конца, без всякого страха. Даже в груди защекотало что-то саморазрушительное: вот сейчас наступит с разбегу на гнилую доску — и провалится! Полетит вниз, как и хотел. Поломает кости, от ледяного купания сердце зайдется. Закоченеет, превратившись в кусок льда…
Но нет. Уставший от страха разум скулил о смерти, как об избавлении от невыносимых тягот бытия. Однако инстинкт вел, не допуская ошибок. Поскользнулся пару раз — да всё равно с моста не слетел.
На другом берегу Ян остановился перевести дыхание. Оглянулся назад: чудища мялись в нерешительности, свистели носами, как брошенные щенки, сбились в кучку. Не любили воду? Не нравилось ходить над потоком?
— В чем дело? — крикнул им Ян. — Вы что, оборотни? Не смеете пересечь текущую воду? Что за глупость! Неужели? Нечисть? Как в ужастиках? Я-то думал, вы всего лишь мутанты!..
Он расхохотался. Истерика всё же брала своё.
Он смеялся до слез, согнувшись пополам, упершись ладонями в коленки…
Только смех быстро оборвался. Ян, пронзенный острой болью, осел на землю, скорчился, свернулся трясущимся клубком. Нельзя течным омегам так носиться. Нельзя так психовать. Нельзя на холоде, без обуви…
Как же ему хотелось сдохнуть. Убить себя. Вырезать из живота к чертовой матери псевдо-женские органы, доставшиеся от прародительниц из старого человечества. Им-то хорошо — они, праматери, уже отмучились, вымерли сколько поколений назад...
Он не имел сил подняться. Не мог пошевелиться. Только дышал со стонами. Только трясся — от перенапряжения, от холода, от слабых рыданий.
Чудовища всё-таки перешли по мосту на этот берег. Окружили. Обнюхали. Облизали лицо и руки.
Тыкаясь холодными мокрыми носами, звери заставили его открыть глаза. Показали, что один из них лег перед ним, подставив спину. Бодая круглыми ушастыми головами, двое заставили Яна заползти на собрата, улечься на него, распластавшись, свесив по бокам руки и ноги.
Зверь очень осторожно поднялся. И очень медленно двинулся вперед — по довольно широкой дороге, ведущей от моста через прозрачную рощу, через гладкое белое поле с пологими барханами снежных накатов.
Двое шли рядом, тесно прижимаясь к среднему. Зажатые между теплых пушистых боков конечности загнанного омеги начали согреваться. Пальцы неприятно покалывало тупыми иголочками, все двадцать почти отмороженных нахрен пальцев одновременно. Ян заскулил. И зарывшись лицом в густую шерсть, разревелся, выливая на загривок всю накопившуюся к себе жалость.
От покачивания мягкого шага его повело. Даже запах звериной шкуры не помешал уплыть в вязкий сон без сновидений…
***
Часть 6
Очнулся Ян в незнакомом помещении. Глазам предстал темно-розовый потолок с перекрестием труб и кабелей. Грубо оштукатуренные стены, лилово-розовые. Что ж, он в своем розовом свитерочке смотрится здесь вполне гармонично. Будка для чудовищно крупных щеночков? Или переделанный под «детскую» гараж? Нет, скорее подвал. Подвал добротного дома, просторный, отапливаемый. Наполненный множеством мягких игрушек, потрепанных и пожеванных медведей и зайцев. На полу в беспорядке валялись груды одеял, матрасы, подушки с обгрызенными углами. Но запах псины терпимый. Может, чудовищ регулярно моют с шампунем? А подстилку чистят, стирают. Интересно, средствами от паразитов не брезгуют?.. Освещали подвал неяркие лампы под матовыми стеклянными колпаками. Логично: какими бы умными звери ни были, читать газеты перед сном они вряд ли захотят, ночники на то и ночники, чтобы глаза не резать…
Вообще-то Ян проснулся от жары. Двое чудовищ дремали рядом, зажав его между собой, обняв лапами. Когда он зашевелился, выполз из-под лап и сел, подтянув коленки к груди, чудища открыли глаза, лениво оглядели его — и снова смежили веки.
Омега чувствовал себя вполне сносно. На удивление течка еще не началась, штаны были сухие. Он вздохнул с некоторым облегчением. Тело болело, отбитое всё напрочь, но терпимо. Думал, будет хуже. Гораздо хуже…
А между тем инстинкт заставлял его взгляд цепко обшаривать помещение, искать пути к побегу. Окна — три зарешеченных полукружия под самым потолком. Два на одной стене, одно на смежной. Видимо, это действительно подвал дома. Судя по расположению окон, берлога занимает одну четверть от площади… А неплохой особняк получается, коли так.
Куда же он попал? Если за монстрами присматривают люди (а судя по ухоженной берлоге, определенно присматривают), то почему притащенную из леса новую полудохлую «игрушку» никто до сих пор не заметил? Или не хотят отбирать, проще потом закопать обглоданные косточки?
Вход в берлогу обнаружился легко — третий зверь вернулся. Протиснулся в дверцу с болтающейся створкой, вроде кошачьих лазов, только соответствующего размера.
В пасти зверюга притащил бутылку минеральной воды и упаковку с крекерами. Всё это, обслюнявленное, заботливо положил перед омегой, пододвинул носом, по-звериному вежливо предлагая. В ответ на угощение бужениной, что ли? Ян не удержался, фыркнул смешком. Поблагодарил, взял воду. Прежде чем открыть, вытер скользкую бутылку о драное одеяло подстилки.
Третий зверь с чувством выполненного долга улегся, положил голову на лапы. Тяжко вздохнул, отчего-то пригорюнившись, развесил уши, приобретя почти милый вид.
Утолив жажду, Ян решил попробовать уйти. Просто уйти. Вон же дверь, не заперта.
Он поднялся на ноги.
Тут же встали двое из его сторожей.
Он направился к выходу.
Его опередили, неторопливо, лишь на пару шагов. И заслонили путь, встав двойной стеночкой.
Ян попробовал обойти препятствие.
Сторожа глухо заворчали.
Ян не испугался — шагнул к проему…
Один из чудищ перехватил его запястье горячей пастью, очень осторожно, не сильно стискивая челюсти — видимо, решил пока не пускать в ход зубы. И мягко, но настойчиво развернул назад, повел на место.
Ян с тоской оглянулся на выход — другой из его сторожей нырнул под хлопнувшую створку и исчез, на прощанье махнув хвостом.
Делать нечего. «Гостю» всё объяснили наглядно. Ян снова уселся в отведенный ему уголок. Пить воду больше не стал — эдак и в туалет его не выпустят? Лишь бы владельцы дома успели обнаружить его раньше, чем начнется…
В апатии и унынии Ян провел черт знает сколько времени. Может час. Может три. Светает зимой поздно. Впрочем, неизвестно вообще, прольется ли солнечный свет в окна подвала.
Омега — пленник мутантов. Смешно.
***
Часть 7
— …Куда ты меня ведешь? Что у вас там случилось? Я надеюсь, вы не перегрызли водопроводные трубы, как в прошлый раз? Учти, если по вашей милости подвал опять затопит, я этот особняк продам, а вас отдам ученым в лаборатории вместо белых мышей… Нихрена себе! Опять человека похитили? Мало вы мне летом бет из кемпинга таскаете, так теперь омегу где-то нашли! Где вы его взяли? Я вас спрашиваю, морды вы бандитские!