«Сделать из артиста подвижника» – это ключевая фраза! Действительно, в работе с учениками Станиславский стремился не только обучить их профессиональному актёрскому мастерству, но и заложить в них основы этики и высокой нравственности – это ясно по содержанию его бесед. Возможно, в знаменитой системе Станиславского К.Е. Антарова сразу же узнала духовно-нравственные принципы теософии, потому эта система и произвела на неё такое впечатление. А может быть, и наоборот: стремящаяся к совершенствованию молодая певица сначала приобщилась к нравственным заповедям своего земного учителя, Станиславского, а уже позже увлеклась учением теософии, утверждающим те же самые принципы.
В своём предисловии к беседам Станиславского, записанным ею, К.Е. Антарова подчёркивала нравственную сторону работы великого режиссёра с молодыми артистами: «Во многих беседах, не имевших прямого отношения к этике, он постоянно старался заронить в нас зерно какой-либо мысли о рядом идущем товарище и пробудить к нему любовь. <…>
Для него искусство было не только отражением жизни на сцене, но и путём к воспитанию, единению людей»[2].
Относительно того, какое значение сам Станиславский придавал духовно-нравственным основам своей системы, автор предисловия ко второму изданию «Бесед К.С. Станиславского» Любовь Гуревич писала:
«Станиславский постоянно думал на эти темы, сталкиваясь с ними как в своей практической театральной деятельности, так и в теоретической работе над своей системой, и всегда они волновали его. Сестра его З.С. Соколова, много лет работавшая рука об руку с ним в студиях, которыми он руководил, в письме своём к К.Е. Антаровой по поводу опубликования её записей говорит: «Константин Сергеевич очень печалился, что не успеет написать книгу об этике, особенно – актёра. В ваших записях, особенно в первых двенадцати беседах, он много говорит об этике, да и в остальных беседах немало разбросано мыслей этического характера. Не раз брат говорил мне: «Может быть, книга об этике – самая нужная, но… не успею написать»[3].
К счастью, желание великого мастера сцены и педагога выполнила его талантливая и преданная ученица – Конкордия Антарова. Более того, она ещё и смогла воплотить лучшие идеи своего учителя в своём собственном литературном творчестве.
Записывая беседы Станиславского, К.Е. Антарова сохранила стиль его речи. Любовь Гуревич в предисловии к «Беседам К.С. Станиславского» отметила: «Что касается достоверности записей, которые К.Е. Антарова вела во время самих бесед полустенографическим способом и расшифровывала непременно в тот же день, то об этом говорят нам строки уже цитированного выше письма З.С. Соколовой от 8 ноября 1938 года: «Удивляюсь, как вы могли так дословно записать беседы и занятия брата. Изумительно! – говорит она К.Е. Антаровой, возвращая ей рукопись её записей. – При чтении их и после у меня было такое состояние, словно действительно, вот сегодня, я слышала его и присутствовала на его занятиях. Мне даже припомнилось, где, когда, после какой репетиции говорил он записанное вами…»[4].
Достаточно почитать сделанные К.Е. Антаровой записи бесед К.С. Станиславского, чтобы убедиться: нравственные заповеди, озвученные выдающимся артистом и педагогом в его беседах с учениками, нашли отражение в романе «Две жизни», причём не только в смысловом, но и в текстуальном отношении. Книга «Две жизни» явно содержит в себе характерные речевые обороты самого К.С. Станиславского.
Это, в свою очередь, даёт нам право высказать новую догадку относительно того, кто же всё-таки был автором (или, по крайней мере, вдохновителем) столь быстро написанного (или записанного?) К.Е. Антаровой романа. В среде последователей теософии принято считать, что текст книги был продиктован К.Е. Антаровой из Тонкого мира душой Л.Н. Толстого, поскольку именно Лев Толстой является прототипом главного героя романа – Лёвушки. Но удивительная близость литературного стиля и тождественность философско-этических афоризмов «Двух жизней» «Беседам К.С. Станиславского» позволяет высказать иное предположение на этот счёт. Если уж предполагать именно такое, небесное происхождение этой книги, то не был ли её текст передан К.Е. Антаровой именно её земным учителем, в то время находившимся в мире ином? В истории эзотерической литературы известно не одно произведение, появившееся на свет благодаря духовной связи, существующей между близкими людьми, один из которых уже ушёл с земного плана бытия и телепатически передал другому, оставшемуся на Земле, текст какой-либо книги. Именно так появилась на свет удивительная книга Эльзы Баркер «Письма живого умершего»[5]. Текст этой книги был телепатически продиктован Эльзе Баркер её старым другом, недавно перешедшим в мир иной. Из эзотерических учений известно, что такую связь проще всего установить с людьми, сравнительно недавно перешедшими границу миров. Земной учитель К.Е. Антаровой, К.С. Станиславский, ушёл из жизни в 1938 году, а за годы войны уже было создано большое по объёму и грандиозное по информативности и духовно-нравственному потенциалу произведение.
К.С. Станиславский (1863–1938)
Подчеркнём, что это лишь предположение, не более того. Может быть, подлинным автором «Двух жизней» действительно был дух великого русского писателя и мудреца Льва Толстого. А может быть, происхождение романа «Две жизни» на самом деле вовсе не так мистично, как считали теософы – поклонники К.Е. Антаровой; может быть, под влиянием особого вдохновения певица написала эту книгу сама, включив в неё особо запомнившиеся ей мысли и высказывания своего земного учителя.
Но вот лишь несколько примеров для сравнения литературного стиля и содержания романа «Две жизни» и «Бесед К.С. Станиславского»:
«Знать и уметь»
«В искусстве «знать» – значит уметь».
«Молодого артиста надо приучать быть трудоспособным во всевозможных обстоятельствах. Надо повторять ему тысячи раз, что в нашем деле «знать» – значит «уметь». А «уметь» можно только тогда, когда гибкость воли, воображения, внимания, энергия – всё подчинено любви к искусству».
«…на языке мудрости знать – это значит уметь. А понимать – значит действовать. Тот, кто говорит, что он знает и понимает, но не умеет действовать в своём обычном трудовом дне, – на самом деле ничего не знает».
О летящем «сейчас» и сосредоточении на нём
«Внимание к каждой летящей минуте! Внимание к каждой встрече!».
«На глубину и чистоту своих мыслей надо направить все свои усилия, на творчество сердца в каждую летящую минуту надо привлекать внимание».
«Отдавай каждому делу всё внимание, каждой встрече – всю полноту чувств и мыслей».
«Старайтесь научиться жить летящим «сейчас», а не мечтой о завтра, которого не знаете».
«Я забываю о самом главном и великом смысле текущей минуты: о том, что именно эта минута и есть неповторимое, летящее мгновение Вечности».
«В ученике, оценившем путь не только свой, но и каждого другого, то есть понявшем важность воплощения, недопустимо легкомыслие. <…> Это значит – в каждое мгновенье знать ценность летящего «сейчас» и уметь его творчески принимать и отдавать».
О внимательности
«…развитие цельного внимания должно составить первоначальную основу духовного багажа тех, кто хочет учиться в студии. Студия должна учить артиста сосредоточиваться и находить для этого радостные вспомогательные приспособления, чтобы легко, весело, увлекаясь, развивать силы в себе, а не видеть в этом несносной, хотя и неизбежной задачи».
«Если рассмотреть активность жизни человека, то что мы заметим? Из чего слагается вся его деятельность? Из его внимания. <…> Центр человеческого творчества – внимание. На него и надо ставить упор, его надо развивать и контролировать».
«…чтобы ребёнок привыкал быть внимательным ко всему окружающему, его надо учить этому с первых же его сознательных дней. Развивайте внимание своих детей параллельно своей выдержке и терпению».
«Собери внимание на текущих делах и вкладывай в них всё своё бесстрашие и благородство».
«Простой день ученика, бдительно проводимый в труде, внимании и доброте, перестаёт быть унылыми, серыми буднями…».
О борьбе с унынием
«Самое тщательное внимание к унылости в себе! Если уныние овладело сегодня духом человека, то не только сегодня, но завтра и послезавтра творческие занятия не удались. Всем своим поведением в течение рабочих часов в студии студиец должен сам развивать лучшие качества своего характера, и на первом месте – лёгкость, весёлость и бодрость».
«…помни, что радость непобедимая сила, тогда как уныние и отрицание погубят всё, за что бы ты ни взялся».
«Чем энергичнее ты будешь гнать от себя мысли уныния, тем скорее и лучше ты себя воспитаешь, и внутренняя самодисциплина станет для тебя привычкой, лёгкой и простой».
О самообладании и спокойствии
«Студия должна раскрыть и ещё одну тайну творчества: что можно начать творить только в полном самообладании и спокойствии».
«Крепко должна войти в сознание человека важнейшая из истин творчества: полное самообладание и спокойствие».
«Если мы в спокойствии и самообладании встречаем внешние обстоятельства, которые приносит нам день, мы можем в них услышать мудрость бьющего для нас часа жизни».
«Величие духа человека начинается с полного спокойствия и самообладания. Чтобы человек мог зазвучать как частица творящей Вселенной, надо, чтобы он сам постоянно ощущал себя гармоничным целым».
«Стремись всеми силами выработать полное самообладание…».
«В каждое летящее мгновенье он [учитель] обязан помнить, что оно уносит невозвратно силы не только его, но и его учеников. И если он сам не был во всеоружии любви, сам не включил в свой творческий круг себя и учеников, – он нанёс себе и им вред».
«Те часы, которые человек проводит в театре на репетициях, должны постепенно создавать из него полноценного человека – творца в искусстве, того бойца за красоту и любовь, который сможет перелить в сердца своих слушателей весь смысл слова и звука».
«Тот, кто учит в студии, должен помнить, что он не только заведующий и учитель, он – друг, помощник, он тот радостный путь, на котором его любовь к искусству сливается с любовью к нему в пришедших учиться у него людях».
«Если подняться мыслью в океан движения всей Вселенной и там уловить свободную ноту любви, <…> там можно увидеть не этот серый день, сдавленный печалью и скорбью, но день счастливой возможности излить из своего сердца любовь свободную, чистую, бескорыстную, – и в этом истинное счастье человека».
«…дело не в том, какой высоты, какого предела ты достигнешь сегодня. А только в том, чтобы продвигаться вперёд вместе с тем вечным движением, в котором выражается вся жизнь. И войти в этот поток можно только любовью. Если сегодня ты не украсил никому дня своей простой добротой – твой день пропал».
«Не в мечтах и обетах, не в идеалах и фантазиях проявляется любовь человека к человеку. Но в простых делах каждого дня идущий путём любви должен быть звеном духовного единения со всем окружающим».
О любви к родине
«Если ваше сердце студийца полно понимания ценности своей земной творческой жизни, то оно полно и первой любовью человека – любовью к родине».
«Мне казалось, что я всегда любил родину, но тут через музыку Аннинова я по-настоящему осознал первый долг человека, о котором Али говорил моему брату – о любви к родине».
О величии и ужасе путей человеческих
«У великого автора трудно разобрать, кого из персонажей своей пьесы он любит больше. Всё – живой трепет его сердца <…>, и в себе самом ощущал он всё величие и ужас человеческих путей».
К.Е. Антарова в зрелые годы
«Только через труд обычного дня ты сможешь понять величие и ужас путей человеческих».
«Я осознал величие и ужас человеческих путей на земле».
Итак, что можно сказать о записанных К.Е. Антаровой беседах Станиславского? По литературному стилю – это узнаваемый язык романа «Две жизни». По этическому содержанию – это не только «Две жизни», но и учения теософии и Агни-Йоги.
Тайна создания «Двух жизней» так и останется для нас тайной. Но ясно одно: искры творческих озарений земного учителя К.Е. Антаровой, К.С. Станиславского явно отразились в романе «Две жизни», кто бы ни был его главным создателем.
Глава 1
Духовные учители «Двух жизней» и великое белое Братство
Адепты мудрости
Одна из главных философских идей книги Антаровой «Две жизни» – существование на нашей планете Братства духовных Учителей человечества. Первое необычное явление, с которым сталкивается главный герой романа, Лёвушка, представляют собой как раз люди, достигшие необыкновенного совершенства и в духовно-нравственном, и в интеллектуальном отношении, и в силу этого обладающие сверхчеловеческими способностями. Эти люди неизмеримо выше всех остальных по уровню своего развития. И даже внешне они резко отличаются от обычных людей, обладая необычной красотой. Кроме того, их выделяет и свойственная им одним способность оказывать на остальных людей какое-то невыразимое, но ощутимое духовное влияние.
Таких необычных личностей Лёвушка впервые встречает, когда приезжает погостить к брату-офицеру в его воинскую часть, стоящую в небольшом среднеазиатском городке. Будущего писателя Лёвушку поражает внешняя красота, внутренняя гармония и благородство души двух знакомых его брата, встреченных им в этом восточном городке: могущественного азиатского помещика Али и человека с европейской внешностью по прозвищу Флорентиец. По мере развития сюжета романа Лёвушка встречает и других, столь же совершенных, людей, так или иначе связанных с его братом и с его прежними, уже знакомыми ему, друзьями. Наконец наступает момент, когда главный герой книги узнает, что в борьбе Добра и Зла, которая кипит повсюду на нашей планете, силы Добра (как, впрочем, и силы Зла) имеют свои организации, которые помогают им осуществлять их цели. Организации светлых сил в романе называются общинами. Именно в одну из таких общин, находящуюся в Америке, и предстоит отправиться после недолгого пребывания в Лондоне брату Лёвушки, Николаю, и его невесте Наль, спасшимся от преследователей благодаря помощи их могущественных друзей. Друзья же Николая, поразившие юношу-студента своим внешним и внутренним благородством и совершенством, являются членами всемирной организации сил Света, которых на Востоке называют духовными Учителями, а на Западе – членами Великого Белого Братства.